Черновик (11)⁠⁠

[ << Начало ]

== 11 ==

Иногда Плус пытался меня растормошить рассказами о чём-то интересном или хорошем (с его точки зрения), что он встретил в своих похождениях по окрестностям. Он пытался меня убедить, что мир снаружи не так уж и плох.

Но он ошибался. Это был не наш мир! Точнее, это был не мой мир. Для Плуса этот мир как раз был родным, потому что тут он впервые появился на свет. Не удивительно, что он всё воспринимал совсем по-другому.

Когда я пытался расспрашивать его о воспоминаниях "из прошлой жизни", он мало что мог рассказать. Воспоминания его были размытыми, отрывистыми пятнами, и в основном состояли из ощущений и обрывков картинок, как обрезки киноленты на полу монтажной комнаты.

У него тогда ещё не было достаточного интеллекта и языка, чтобы полностью понять происходящее вокруг и структурировать воспоминания. И поэтому доступ к этим воспоминаниям для него оказался тоже затруднён. Они были как слайд-шоу на экране, и кто-то другой управлял проектором.

Много таких "слайдов" появлялась в ответ на запахи, поэтому часто он возвращался в пещеру после прогулки и рассказывал то, что внезапно вспомнил услышав знакомый запах.

Воспоминания были связаны в цепочки, и если он фокусировался на одном из них, это могло возродить к жизни несколько других. Но он не мог сознательно контролировать, какие это будут воспоминания. Он не мог, так как мы, вспомнить что-то конкретное. Для доступа ему нужна была какая-то внешняя зацепка. Память о его прошлом работала по большей части автономно.

Воспоминания ещё и были деформированы для его сознания разницей в размерах между прошлым и настоящим. В общем, он особо не пытался копаться в предыдущей своей жизни - это было неинтересно и утомительно. Он предпочитал новую жизнь, новые воспоминания в новом мире, который теперь являлся для него родной средой.

Но в этом мире становилось всё меньше и меньше нового, и я чувствовал, что его это угнетает.

Он исследовал уже все окрестности поблизости. Охота его больше не радовала. Это в начале он часто с оживлением пересказывал мне кого и как сегодня поймал. Но так как думать он не переставал, он начал всё легче и легче перехитрять своих жертв. Даже мастерил какие-то простые ловушки. Раньше успех зависел от хитрости, ловкости, расчёта, теперь же он в основном просто сидел и ждал, пока очередная тупая живность просто не придёт к нему в лапы. Никакого удовольствия. Никакой интеллектуальной стимуляции. Чистый, голодный мозг требовал большего.

Раньше разговоры со мной давали что-то новое и интересное, но теперь ему приходилось с трудом вытягивать из меня слова, и чаще всего разговор заканчивался моим раздражённым криком.

Поэтому всё чаще в его речи стали проскальзывать упоминания того, что он может однажды куда-то уйти. Держала его тут только необходимость заботиться обо мне.