Чай без сахара⁠⁠

В марте в Питере самый тяжёлый лёд.

И вот мы (мы с пароходом) выходим из ремонта, берём в порту медь и аллюминий в слитках и направляемся из порта по каналу на выход в море, предвкушая скорую встречу с Голландией и опрометчиво не получив продукты у питерского снабженца. В Голландии ведь всё вкуснее, а переход всего-ничего, ну, максимум, неделя.

Город-герой уже собрался скрыться за горизонтом по мере нашего приближения к острову - защитнику бывшей столицы Российской империи - Кронштадту, как вдруг... Мы останавливаемся, не в силах продраться сквозь мартовский лёд.

И всё замечательно, солнце светит, но нам-то в Голландию надо!
Ледоколы, проводящие караваны судов на выход в Балтику, понимать наших устремлений не хотят и под проводку не берут - корпус у нас, мол, слишком тонкий.

И стоим мы, зажатые льдом, а дни медленно проходят и заканчиваются один за другим. Вместе с днями заканчиваются наши продукты. Сначала закончился сахар - стали пить чай со сгущёнкой. Потом благополучно закончилась и сгущёнка - стали пить чай вообще без всего.
Надо сказать, что граница у нас была закрыта, подразумевая, что мы не только не могли сходить на берег, но и даже передавать что-либо вроде писем.

Смотрим мы на этот близкий Кронштадт, можно сказать, щёлкая зубами, а ничего сделать не можем. И тогда...

Ночью, когда капитан лёг спать, взял я у боцмана двухметровую доску, обул сапоги, перелез через борт и пошёл по льду с доской наперевес в сторону берега, где на Летней пристани, в километре от нас горела в ночи лампочка фонаря. Пошёл на зов своей оставленной на берегу Кронштадта любви, рискуя угодить в темноте в промоину, коих там было достаточно, чтобы среди ночи сдуру утопиться.

Под утро вернулся обратно и началось - каждую ночь - доска, сапоги, любовь-морковь, которая даже снабжала нас критически важными вещами: то таблетками для больного, то шампанским для именинника. До сахара дело не дошло.

И вот однажды ледокол смилостивился и взял нас под проводку "за усы" - носом упёршись ему в корму, закрепившись стальными тросами, мв следовали вплотную за ним на выход из ледяного плена. За нами двигались другие пароходы каравана. Кронштадт растаял за кормой...

- Сократить дистанцию, - скомандовпл капитан ледокола каравану.

Все дали полный ход и тут... ледокол встал, как вкопанный, уткнувшись носом в ледяное поле.
Идущий за нами пароход с полного хода въехал нам в корму, сделав приличную пробоину.

Вода хлынула в машину.
Начали откачивпть, включив все насосы, но вода прибывала.
Мы тонем!

Тогда мы с боцманом решили искупаться, захватив с собой матрас. Нет, не надувной, а обычный, наложив его поверх пробоины, чтобы остановить воду.
Крещенское купание - детские шалости по сравнению с купанием среди ледяного моря. Короче, матрас наших надежд не оправдал и мы продолжали медленно тонуть.
А в это время наверху, на мостике кто-то что-то фотографировал, куда-то звонил...

И вот, откуда ни возьмись, пришёл военный ледокол, привезя нам специальный эжектор, с помощью которого удалось стабилизировать положение судна. Вода и не прибывала, и не убывала. Нас медленно потащили на военную базу обратно в Кронштадт.

Ещё несколько дней ремонта там и да, мы получили продукты.

Только вот чай с сахаром я уже не мог пить - отвык.