Браслет орды⁠⁠

.
Автомобиль замедлил ход, фары скользнули по скальному уступу, и, наконец, он остановился на крутом изгибе серпантина. Дорога, словно натянутая между пропастью и отвесной скалой, извивалась дальше в глубь Алтая, теряясь в предзакатном мареве. Здесь, на самом краю скалы, раскинулась ярмарка ремесленников — пёстрая, словно осенний ковер, наполненная запахами смолы, кострового дыма и свежеиспечённого хлеба.

Дверь машины с мягким щелчком распахнулась, и Антон вышел, застёгивая куртку. Прохладный горный воздух ударил в лицо, освежая после долгих часов дороги. Он глубоко вдохнул, будто смывая с себя городскую суету — телефонные звонки, перегруженный информацией мир, вечно тикающие дедлайны. Здесь, среди древних гор и медленных облаков, его ждала тишина. Настоящая, неподдельная, в которой могли рождаться истории.

Антон провёл рукой по растрёпанным ветром волосам и огляделся. Ярмарка жила своей размеренной жизнью: в палатках мерцали керосиновые лампы, воздух звенел от приглушённых голосов, звуков варгана и горлового пения. Всё это казалось зыбкой картиной, миражом среди безмолвных скал.

Он пошёл вдоль рядов, где на деревянных прилавках громоздились резные фигурки, шерстяные накидки, украшенные сложными орнаментами, и амулеты, будто впитавшие в себя частицу алтайской магии. Антон чувствовал, как напряжение города растворяется в этом месте, словно его и не было. Здесь, среди первозданной природы, он собирался закончить свой роман. Антон гулял по ярмарке, наслаждаясь ароматами пряностей, травяного чая и свежего хлеба. В его голове крутилась мысль: а что, если переехать сюда навсегда? Жить среди гор, просыпаться на рассвете, выходить на крыльцо с чашкой горячего кофе и вглядываться в безмолвные просторы, пока слова сами ложатся на бумагу...

Он шел медленно, впитывая атмосферу, пока его взгляд не зацепился за небольшой амулет. Кожаный браслет с наконечником стрелы. Чёрный металл поблескивал в свете ламп, а на его поверхности тянулись тонкие линии, складывающиеся в странные, незнакомые символы. Он выглядел древним, будто созданным не человеком, а самой землёй.

Антон протянул руку, не в силах оторвать взгляд.

— Это твоя вещь.

Голос раздался неожиданно, что даже напугало Антона.

Перед ним стоял старик — высокий, худощавый, с лицом, покрытым глубокими морщинами. Его глаза, тёмные, бездонные, казалось, видели больше, чем могли бы. Одежда старика напоминала мансийскую рубаху, чуть потёртую, но чистую. От него пахло дымом и ладаном.

— Он сам выбирает, кому принадлежать, — продолжил старик, кивнув на браслет.

Антон приподнял брови, скептически усмехнулся.

— Я не верю в магию.

— А она в тебя верит, — старик чуть усмехнулся, и в его взгляде мелькнула странная тень.

Он медленно, почти с благоговением, провёл пальцем по символам на наконечнике стрелы.

— Этот знак… Даже старики не знают его смысла. Но он — о пути. О том, что ты ещё не видишь.

Антон вздохнул.

— Просто красивый амулет.

— Тогда забирай его. Даром.

Антон замешкался. Продавцы на ярмарке не раздавали вещи бесплатно. Это была игра? Суеверие? Или… что-то ещё?

Он сунул руку в карман, но старик покачал головой.

— Он уже твой.

Антон взял браслет. В тот же миг странное чувство охватило его — будто он держит в руках не просто украшение, а нечто живое.

Он кивнул старику и пошёл дальше. Но в голове застряла мысль: что-то здесь не так. Вернувшись к машине, он сел за руль и с лёгким вздохом достал браслет. Его глаза снова соскользнули по символам, как будто что-то в этом металле искало способ пробудиться. Свет панели приборов отбрасывал бледный отблеск на тёмный металл, и браслет словно поглощал его, излучая какой-то зловещий, тусклый свет. Антон моргнул, но это не помогло — отражение панели в браслете слегка исказилось, как если бы кто-то стоял рядом и смотрел через него. Его тесла, бесшумно тронувшись с места, начала скользить по дороге. Проехав несколько километров, Антон включил автопилот и откинулся в кресле, пытаясь расслабиться. Чуйский тракт перед ним расползался в ночную тьму, как тёмная змейка, которая манит в бездну. Горизонт был пуст, и туман с каждым метром становился всё гуще, заполняя пространство за окнами, словно живой, сжимающий воздух вокруг.

Вдруг раздался звонок. Антон взглянул на дисплей. Агент. В тот же миг его пальцы уже вытянулись, чтобы сбросить вызов, и он без колебаний нажал кнопку. Он не был настроен на разговоры. Не с ней. Не сегодня.

Звук, обрывающий тишину, исчез так же быстро, как и возник, оставив только пульсирующее чувство напряжения в груди. Мрак за окном сгущался, будто он сам по себе становился живым. Горы за дорогой стояли неподвижно, как гигантские черные статуи, с их силуэтами, словно размытыми тенью. Деревья вдоль трассы склонились над дорогой, их стволы потемнели и начали казаться не просто деревьями, а какими-то стражами, шепчущими что-то на языке ветра. Он пытался не слушать, но этот шёпот всё равно проникал в его сознание.

Машина продолжала мягко качаться, уверенная в своём пути. Но вот что-то неуловимое заставило Антона напрячься. Он почувствовал… взгляд. Липкое ощущение, как холодные пальцы, замораживающие кровь в жилах. Это было не просто чувство, что кто-то наблюдает — это был взгляд, который как будто вонзалсяв спину, проламывая её насквозь. Его сердце на мгновение перестало биться. Мурашки забегали по затылку, а пальцы, неосознанно сжимающие руль, стали холодными, как металл. Он медленно перевёл взгляд на зеркало заднего вида изамер.

На заднем сиденье сидел старик.

Кожа синюшная, почти мертвецки-серая, натянутая на скулы, глубоко впавшие глаза казались пустыми, но в их черноте что-то мерцало, словно слабый, затаённый огонь. Бледные губы не двигались, но он смотрел не мигая.

Антон судорожно сглотнул, он не мог пошевелиться.

Холод окутал его, забрался под кожу, вжал в кресло, время застыло.

Старик медленно, болезненно вытянул руку. Его пальцы дрожали, кости проступали сквозь тонкую кожу, ногти казались неестественно длинными. Он указывал вперёд. Антон резко перевел взгляд на дорогу.
Поваленное дерево, как огромная невидимая преграда, перекрыло путь прямо перед ним.
Всё произошло за долю секунды — тело сработало быстрее сознания. Рефлекторно он вдавил тормоз в пол.
Машина с визгом остановилась, и внутри всё бросило вперёд.
И тишина.
Антон сидел, тяжело дыша, вцепившись в руль. Шум крови оглушал, глухие удары эхом раздавались в ушах. Автопилот. Почему он не заметил препятствие?
Судорожно сглотнув, он повернул голову назад.
Заднее сиденье было пустым.

Антон выбрался из машины, и ледяной воздух тут же вцепился в его лицо, в пальцы, в лёгкие, словно пытаясь выжать из него всё тепло. Он огляделся.

Никого.

Лишь тишина — звенящая, напряжённая, словно застывшая перед чем-то неизбежным. Только браслет, всё ещё лежащий на пассажирском сиденье, казался единственным реальным предметом в этом вязком, неподвижном мире. Антон машинально провёл по металлу пальцем. Холод. Гладкость. Символы, выгравированные на поверхности, выглядели старыми, стёртыми временем, но стоило задержать взгляд, как они будто оживали, дрожали, двигались…

Мерещится.

Он резко убрал руку, глубоко вдохнул и сел обратно в машину. Завёл двигатель. Стало легче. Всё-таки в машинах есть что-то успокаивающее — техника предсказуема. Она либо работает, либо ломается.

Полчаса спустя перед ним вырос отель «Прискальный» — деревянное шале, его временное убежище.

Фары выхватили фасад — покосившийся забор, серые, обшарпанные стены, тусклый свет за окном. Дом казался живым, дышащим, наблюдающим за ним из темноты. Антон заглушил двигатель, но не вышел.

Он смотрел на браслет.

Металл блеснул. На секунду показалось, что символы изменились.

Снова мерещится. – подумал Антон.

Он вдохнул, открыл дверь и ступил на твёрдую землю. Под ногами захрустели крошечные камешки, в лесу зашевелился ветер, как будто что-то древнее и забытое перевернулось в своём сне.

Скалы нависали над домом, чёрные, как следы гари, изломанные, словно кости древнего зверя. В темноте леса что-то зашуршало. Ухнул филин.

Антон поднял голову. Небо было усыпано звёздами, мириадами мёртвых солнц, которые смотрели на него сверху, равнодушные, холодные. Впервые за долгое время он ощутил страх.

Антон повернул ключ в замке, и дверь нехотя поддалась, скрипнув, будто протестуя против вторжения. Он шагнул внутрь, и приглушённый свет коридора выхватил из полумрака очертания просторного номера.

В нос ударил запах древа и чего-то едва уловимого, тревожного, словно напоминание о чьём-то недавнем присутствии. Антон поморщился. В груди зашевелилось странное беспокойство, но усталость взяла верх.

Антон вздохнул, подошёл к кровати, сдёрнул с неё покрывало, на котором отпечатались небрежные складки, и рухнул на матрас, даже не проверяя, насколько он чист. Тело моментально потяжелело, словно скинутая в дороге тревога осела внутри, уводя его в вязкую, сонную темноту.

Где-то на грани сознания ему почудилось, что в комнате остался кто-то ещё. Тонкий, почти неуловимый звук, похожий на шелест шагов, эхом отразился от стен.

Но Антон уже спал.

Ему снится сон. Он сидит у костра, среди бескрайней степи, под чёрным, как копоть, небом, усыпанным чужими, равнодушными звёздами. Пламя лениво колыхается, отбрасывая на потрескавшуюся землю алые отсветы. Жар лижет его лицо, но ночная прохлада всё равно пробирается под кольчугу.

Он знает, что за ним идут.

Ветер воет над высокой травой, шепчет древние предания, но он не слушает. Он методично отрывает куски мяса, пропитанные дымом, и пережёвывает их медленно, не спеша, запивая терпким, кисловатым вином. Вино скисшее, мясо тягучее, но всё это не имеет значения. Последний ужин перед боем — какая разница, чем набивать брюхо?

Рядом, в границах света, его конь мерно бродит по степи — массивный, с тяжёлой тенью гривы, с широким, как поле, крупом. Он время от времени опускает голову, жадно щипает сухие стебли, но вот вдруг замирает, вскидывает морду и напрягается. Тёмные ноздри раздуваются, втягивая ночь, ушки дёрнулись, словно ловя неслышный другим звук.

На коне висит броня — латные пластины, вытертые до матового блеска, узорчатые завитки на них почти стёрлись от времени и крови. Они тяжёлые, неподъёмные, но он давно привык к этому весу. Так же, как привык к битвам, к боли, к смерти.

Тишина густеет, как смола.

Огонь затрещал и взметнулся выше, отбрасывая пляшущие тени. Ветер вдруг стих, оборвался, как струна, и в этом натянутом, как перед ударом меча, безмолвии он слышит. Глухой топот. Далёкий, но неумолимый.

Они идут.

Его разбудил настойчивый стук в дверь. Глухой, размеренный — не громкий, но пробравшийся сквозь сон.

Антон приподнял голову с подушки, провёл рукой по спутанным волосам и зевнул, чувствуя, как тяжесть сна неохотно отступает. Комната окутана тусклым, серым светом раннего утра. За окном всё ещё висела тень ночи, но на востоке небо уже начинало теплиться бледно-жёлтыми оттенками.

Стук повторился.

Антон лениво выбрался из-под одеяла, поёжился от прохлады, натянул футболку и босиком прошёл к двери. Дверная ручка приятно охладила ладонь.

Он открыл.

На пороге стояла горничная —милая девушка лет двадцати, с нежными азиатскими чертами лица, гладкой кожей и длинными чёрными волосами, аккуратно заплетёнными в косу. На ней была простая форма — тёмные брюки, белая рубашка с короткими рукавами, от неё исходил лёгкий запах мыла и свежести.

— Доброе утро, — она улыбнулась, но в глазах скользнула нотка смущения. — Простите, что так рано. Хотела предупредить: завтрак немного задержится.

Антон протёр лицо рукой, снова зевнул.

— Ничего страшного, — пробормотал он, отступая назад.

Горничная слегка поклонилась, а затем, чуть замявшись, робко спросила:

— Простите, это ваша «Тесла» на парковке?

Антон кивнул, пытаясь сообразить, к чему вопрос.

— Да, моя.

Глаза девушки на мгновение засияли.

— Она такая красивая… — произнесла она с лёгким восхищением.

Антон усмехнулся, но ничего не ответил. Девушка заметно смутилась, быстро опустила взгляд и, пробормотав что-то вроде «Извините, хорошего дня», поспешно скрылась в коридоре.

Антон проводил её взглядом, прикрыл дверь и, всё ещё слегка сонный, пошёл к чемодану, который так и остался нетронутым со вчерашнего вечера. Присел на корточки, расстегнул молнию и начал искать зубную щётку и всё, что нужно, чтобы привести себя в порядок. И тут он замер.

На прикроватной тумбе лежал браслет.

Он был там, словно всегда находился именно в этом месте — аккуратно положенный, с тёмным металлическим наконечником стрелы, на котором тонкими линиями змеились древние символы.

Антон застыл, чувствуя, как по спине пробежал ледяной холодок.

Но как…?

Он был уверен, что оставил его в машине.

Антон точно помнил, как бросил браслет на пассажирское сиденье, когда вчера вечером заглушил двигатель.

Но вот он — здесь.

Совершенно безмолвный, холодный, неподвижный.

Антон медленно выпрямился, ощущая, как сердце глухо стучит в груди. В комнате повисла давящая тишина, наполненная едва уловимым присутствием… кого-то?

Он сглотнул, сделал шаг вперёд. Протянул руку и осторожно коснулся браслета.

Металл был холодным, как утренний иней.

На секунду ему показалось, что символы дрогнули, изменились.

Мерещится.

Антон быстро выдохнул, выбросил глупые мысли из головы и схватил зубную щётку.

Но странное ощущение не уходило. Оно осталось, будто чья-то невидимая тень замерла в углу комнаты, следя за каждым его движением.

Антон вышел из душа, лениво оборачивая полотенце вокруг бёдер. Горячая вода смыла с него остатки сонливости, но странное чувство, поселившееся внутри с самого утра, не исчезло. Оно сидело где-то глубоко под кожей, будто невидимый зверь, свернувшийся в тёмном углу разума.

Проходя мимо зеркала, он машинально провёл ладонью по запотевшему стеклу и взглянул на своё отражение. Глаза, ещё тяжёлые после сна, блеснули в приглушённом свете.

На прикроватной тумбе всё так же лежал браслет.

Он был там — неподвижный, словно вырезанный из самой тьмы, с отблеском тусклого металла и извивающимися по поверхности древними символами. Они словно дышали, едва заметно мерцая в полумраке комнаты.

Антон вытер волосы, бросил полотенце на кровать и приблизился.

На секунду он замер.

Нелепо. Глупо. Чего он боится?

Он протянул руку, неуверенно коснулся браслета. Холод металла обжёг кожу, словно кусок застывшего льда.

Пальцы дрогнули.

Медленно, осторожно, будто примеряя нечто чуждое, он надел браслет на запястье.

И в тот же миг мир разорвался.

Краски вспыхнули ослепительной яркостью. Воздух, казавшийся до этого застывшим, вдруг ожил, обрушившись на него густым, насыщенным потоком. Он чувствовал каждую частицу, каждую клетку своего тела. Звуки стали не просто чётче — они стали… явственнее. Он слышал, как где-то за стеной старый водопровод тянет остатки воды. Как за окном по земле скребутся лапы какого-то зверька. Как по крыше стучит дрожащая ветка.

Тело откликнулось мгновенно.

Он ощущал всё — напряжение мышц, пульсацию крови, биение сердца, каждый волосок на коже. Это было похоже на пробуждение после долгого, многолетнего сна.

Он вдохнул — и сладкий воздух врезался в лёгкие, наполняя их чем-то больше, чем просто кислородом. Это было живым дыханием, сыростью дерева, пряной горечью трав, стылым холодом камня. Сила запульсировала в венах.

Он чувствовал, что мог бы пробежать километры, разбить кулаком камень, разорвать воздух, если бы захотел.

Всесилие.

Боже, какое всесилие.

Но вместе с этим…

Голод.

Зверский. Первобытный.

Не просто желание поесть, а всепоглощающая, изнуряющая жажда чего-то тёплого, насыщенного, живого.

Антон стиснул зубы, сжал кулаки. В груди поднялась волна чего-то чужого, необузданного, что рвалось наружу.

Он закрыл глаза, тяжело дыша.

Что, чёрт возьми, происходит?

И вдруг почувствовал, как мир перевернулся с ног на голову. Всё вокруг поплыло, звуки начали искажаться, словно доносились сквозь толщу воды, а перед глазами вспыхивали всполохи тьмы и света. Голова закружилась, тело налилось тяжестью — и в следующее мгновение его сознание поглотила бездна. Но провал длился лишь одно мгновение.

Резкий порыв ветра ударил в лицо, и он пришёл в себя, в воздухе пахло дымом и кровью. Он оказался на поле боя, в степи,

Перед ним на коленях стоял человек в тяжёлых доспехах с окровавленными руками. Вокруг раздавались крики, звуки битвы, лязг металла и топот боевых коней, пронзающих землю. Антон не понимал, что происходит, но внутри у него было странное ощущение, будто он уже бывал здесь.

Человек, стоявший перед ним, вдруг выхватил меч и Антон сам того, не ожидая молниеносно перерезал ему горло.

Резкий властный голос раздался у него за спиной. Антон обернулся, но не успел разглядеть, кто говорит. В тот же миг перед ним мелькнуло движение — воин на коне рванулся вперёд, и прежде, чем Антон успел среагировать, сильная рука схватила его за плечо.

Он вздрогнул.

Перед ним на коне сидел могучий воин с лицом, покрытым кровью. Его глаза были холодны и пронзительны, как сталь. Он встряхнул Антона и выкрикнул его имя:

— Хотун!

Антон застыл. Хотун? Это имя принадлежало ему? Оно звучало так, будто всегда было его частью.

Внезапно воздух разорвал визг стрелы. Антон дёрнулся, но не успел увернуться. Сильный удар пришёлся на запястье, и волна холода пронзила всё тело. Он опустил взгляд и увидел, как стрела задела браслет, сорвав его с руки.

В тот же миг мир вокруг задрожал. Всё начало размываться, исчезая в клубах теней.

Антон снова провалился в темноту.

Он резко вдохнул и открыл глаза.

Сердце бешено колотилось в груди. Он был в своем номере.

Резко поднеся руку к запястью, он ощупал кожу. Браслета не было.

Антон огляделся.Браслет лежал на полу и вибрировал.

Антон сидел на краю кровати, глядя на браслет, который всё ещё оставался на полу.Он не хотел к нему прикасаться. Чувство отвращения смешивалось со страхом – необъяснимым, но пронзительным.

Казалось, если он возьмёт его в руки, если снова почувствует этот ледяной металл, произойдёт что-то непоправимое. Но он не мог просто сидеть и чего-то ждать, схватил ноутбук и начал набирать в поиске всё, что только приходило в голову:

Прокручивались стандартные статьи о шаманских талисманах, амулетах на удачу, исторических находках. Но ничего похожего на его браслет . Ни слова о том, что он видел. Ни одной зацепки. Он провёл рукой по лицу, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. И тут в голове всплыло имя.

Хотун.

Антон замер.

Его так назвали в том видении .

Хотун.

Он быстро ввел имя в строке поиска.

Страница загрузилась.

В тот же миг телефон взвыл от звонка.

Антон вздрогнул.

На экране высветилось имя: Таня.

Он закатил глаза.

Таня.

Его агент.

Антон не собирался брать трубку.

Но звонок не прекращался.

Он со злостью смахнул вызов – и тут же новый звонок. Скрипнув зубами, он нажал «ответить».

— Антон, ты где?! Женский голос звенел напряжением.

— Почему ты не отвечаешь? Редактор рвёт и мечет! Когда ты пришлёшь хотя бы что-то?! Хотя бы пару глав?! Ты меня подставляешь!

Антон прикрыл глаза, досчитав до трёх, прежде чем ответить.

— Сдам всё вовремя. Сказал Антон и повесил трубку.

Телефон тут же завибрировал снова.

Таня. Высветил экран.

Антон вздохнул, поставил телефон на беззвучный режим, отложил его в сторону и погрузился в чтение.

Хотун.

Имя повторялось в нескольких источниках.

Монгольский воин.

Верховный воин, военачальник.

В том видении его назвали так, словно это действительно было его именем.

Словно он и был тем самым Хотуном.

Но как это возможно?

Антон провёл языком по сухим губам. В комнате становилось всё холоднее. Будто воздух сам по себе пропитывался чужим присутствием.

Будто кто-то незримо стоял за его спиной.

Он слышал это.

Но не оборачивался.

Он просто продолжил читать.

Ответ должен был быть где-то рядом.

Антон нашел несколько статей о Хотуне. В одной из них говорилось.

Хотун был молод, но уже прославился среди своих сородичей как один из самых жестоких и бескомпромиссных воинов. Ему едва исполнилось двадцать пять, когда возглавил одно из многочисленных войск Хубилая, монгольского хана, чья армия, как смертоносный поток, мчалась через Китай, уничтожая всё на своём пути. В тот год, когда ветер войны принес новые ужасы в Поднебесную, китайские полководцы пытались сдержать натиск, но всё было тщетно. Слухи о безжалостных монголах распространились по северным городам, и многие из китайцев, теряя надежду, начали сдаваться. Однако битвы продолжались. И чем ближе становилась армия Хубилая к югу, тем жестче становились столкновения.Хотун сражался до последнего, его тело было покрыто глубокими ранами, и большинство оружия, что он носил, было изрублено и разбито в бою. Но именно в момент, когда армия монголов начала одерживать решающую победу, он прорвался сквозь вражеские ряды и оказался лицом к лицу с китайским полководцем. Не имея при себе ни меча, ни копья, он вырвал стрелу из тела павшего воина и этим единственным оружием жестоко убил предводителя вражеской армии нанеся ему более сотни колотых ран. После победы он приказал полевому шаману нанести на наконечник стрелы защитные символы и заговорить её, чтобы духи всегда помогали ему в битвах. С тех пор эта стрела неизменно сопровождала его во всех битвах.

Но однажды, во время пышного пира у Хубилая, Хотун допустил роковую ошибку пригласив к хану своего приятеля, заговорщика и предателя, Хотун не подозревал о его связях с Китаем. Именно этим воспользовались враги молодого воина, оклеветав его ипредставив Хубилаю как изменника и узурпатора, покушавшегося на его власть. Разгневанный Хубилай поверил ложным обвинениям и приказал казнить Хотуна. Символично, что казнь была совершена той самой стрелой, которую он считал своим оберегом. Хубилай приказал сделать кожаный браслет и вшить в него наконечник из стрелы, поразившей Хотуна.

После казни Хотуна, браслет продолжал менять своих владельцев, переходя от одного воина к другому, как тень неизбежной судьбы, не давая им покоя. Каждый новый носитель становился великим полководцем, обладая невероятной силой и могуществом, которые казались сверхъестественными. Он мог предвидеть движения врага, направлять свои войска с безошибочной точностью, побеждать в самых жестоких сражениях. Браслет даровал своему владельцу несравненное преимущество в битвах, и его носители становились непобедимыми на поле боя.

Но эта сила была проклята.

Те, кто носил амулет, неизменно сталкивались с трагической участью: либо погибали в сражениях, либо их власть и величие заканчиваются внезапным падением. Иные, доведённые до безумия, убивали своих же союзников или совершали ужасные предательства, разрушая всё, что они так долго строили. Лишь немногие из тех, кто носил браслет, доживали до старости. Но даже они становились одержимы страхом и паранойей, ведь за всем этим успехом скрывалась невообразимая тяжесть проклятия, которое, казалось, не отпускало их до самой смерти. Браслет продолжал нести страшную судьбу , переходя от одного владельца к другому, всегда оставаясь источником силы и гибели одновременно. Он, как живая сущность, ощущал каждое дыхание своего носителя, наполняясь его амбициями, страхами и разрушительными желаниями. И каждый, кто надевал его, не мог избежать своей страшной участи.

С каждым новым владельцем браслет становился всё более мощным, но и более опасным. Он медленно поглощал душу, заставляя каждого нового носителя забывать, что истинная сила — это не та, что даёт амулет, а та, что остаётся внутри человека. И в конце концов, каждый, кто стремился к великой власти, оказывался в её ловушке, теряя всё, что имел.

Дочитав статью, Антон попытался осмыслить прочитанное. Статья пятилетней давности. Автор: БатУхАн. «Что за имя?» — усмехнулся он, не понимая, что скрывается за этим странным ником. Взгляд упал на личные сообщения. Написать ему? А что писать? «Привет, у меня браслет который принадлежал Хубилаю из твоей истории?» — бред. — подумал он, словно сам этот вопрос был абсурдным.

Его взгляд снова остановился на браслете, лежащем на полу. Странное чувство, которое всегда охватывало его, как только он смотрел на этот предмет, теперь как будто изменилось. Браслет уже не вибрировал, как раньше, не пульсировал живой силой. Он был просто… браслет. Тихий, неподвижный. И в этот момент Антон почувствовал, как что-то внутри него напряглось. Это был уже не страх, нет, скорее холодный порыв любопытства, как будто в его душе что-то зашевелилось, а взгляд на браслет стал настойчивее.

"Может, это и есть тот самый браслет?" — мысль пронзила его с какой-то внезапной ясностью. Он ощутил, как его сердце ускоряет ритм. Вспомнил тот момент, когда надел его в первые: ощущение мощи, как будто сила сама вошла в его тело, и в каждом мускуле, в каждом нерве отозвался отклик какой-то неведомой мощи. Но с этим воспоминанием пришло и другое — видение которое он испытал, ощущение того, что его сознание переворачивается, как он оказался в другом мире, не своем. Мрак. Тьма.

Ему не хотелось переживать это вновь. Он не хотел возвращаться в этот кошмар.

Но взгляд всё равно снова упёрся в браслет. Как в магнит. Антон не мог оторваться. Вдруг перед его глазами мелькнула мысль: что, если этот БатУхАн на самом деле знает о браслете больше, чем я думаю? Он чуть не написал ему, но тут же отогнал эту мысль. Это всё было глупо.

Со вздохом он закрыл ноутбук. Его глаза всё ещё цеплялись за браслет. Антон встал и подошёл к браслету, опустился на колени, словно это было предначертано, и несмотря на внутренние сомнения, его руки сами потянулись к кожаному оберегу. В этот момент он почувствовал нечто странное, почти физическое — не желание - нет, а зов, как притяжение, которому невозможно сопротивляться.

Каждая клетка его тела кричала, что он не должен был этого делать. Но руки были уже слишком близко, чтобы остановиться. И, как будто войдя в транс, он аккуратно взял браслет. Теперь он был тёплым на ощупь, будто его только что сняли с чьего-то запястья. Антон немного помедлил и браслет снова оказался на его запястье.