«Билет в один конец». Расстрел в пригородном поезде Лонг- Айлендской железной дороги 7 декабря 1993 г. Часть I. «Черно- белый мир»⁠⁠

Примечание от автора. Описывая то, что произошло в третьем вагоне поезда «Пенсильвания Стейшн- Хиксвилл», должен сказать, что это преступление привлекло мое внимание не количеством жертв (в криминальной истории США были случаи с гораздо большим числом пострадавших) и даже не мотивами устроенного побоища (в конце концов, убийства на расовой почве случались в Штатах и до, и после 7 декабря 1993 г.), а какой- то... запредельной ~~глупостью~~ иррациональностью во всем- начиная с предыстории событий и заканчивая их последствиями. По моему скромному мнению, история правосудия Америки еще не видела «цирка», подобного тому, что развернулся в 1995 г. суде округа Нассау, штат Нью- Йорк.

Эпиграф.

«Нет никаких сомнений в том, что он был там, что он стрелял; и он продолжил бы убивать и дальше- если бы его не остановили...».

Адвокат Колина Фергюсона Рональд Л. Кьюби.

Глава I. «Я закрываю глаза и вижу леса Ямайки...» [1][2][3][5].

Когда 14 января 1958 г. Колин Фергюсон появился на свет в столице Ямайки городе Кингстон, никто и подумать не мог, какая «извилистая» (и весьма прискорбная) его ждет судьба.

«Билет в один конец». Расстрел в пригородном поезде Лонг- Айлендской железной дороги 7 декабря 1993 г. Часть I. «Черно- белый мир» США, Массовые убийства, Расизм, Криминал, Полиция, Длиннопост, Негатив, Преступление

Колин Фергюсон в возрасте 37 лет.

Еще бы- отец его, Фон Герман* Фергюсон, которого журнал «Time» назвал «одним из самых выдающихся бизнесменов Ямайки», управлял крупной фармацевтической компанией Hercules Agencies. Двухэтажный дом семейства Фергюсонов с высоким каменным забором, коваными воротами и просторным внутренним двором, усаженным розами и бугенвиллеями, располагался в элитном пригороде столицы острова- Хейвендейле. Достаток, «высокий социальный статус», прислуга- вот к чему привыкли с раннего детства Колин и его младшие братья (всего в семье Фон Германа и Мэй Фергюсон было пятеро детей).

Примечание 1. Столь необычное для Ямайки имя Фергюсон- старший получил в честь Германа Геринга- родители в то время работали в дипломатическом представительстве Третьего Рейха на острове.

После окончания начальной школы Мидоубрук отец устроил Колина не куда- нибудь, а в Калабар- одно из самых престижных частных учебных заведений Ямайки. Эта школа была основана в 1912 г. британскими миссионерами для «сливок ямайского общества», и среди ее выпускников значились премьер- министр Персиваль Паттерсон и члены правительства.

Сверстник и знакомый Фергюсона- младшего, Берт Томлинсон, отзывался о нем, как о «маленьком, пухлом и беззаботном весельчаке»; по воспоминаниям директора школы Калабар Джозефа Эрла, Колин был «спокойным парнем», лучшим вратарем школьной футбольной команды (имеется в виду европейский футбол) и неплохим игроком в крикет. С учебой у него тоже ладилось- по словам Эрла, Фергюсон был «всесторонне развитым учеником» и на момент выпуска был одним из первых по успеваемости в классе.

Примечание 2. В свете последующих событий нельзя не сказать о том, что ни с каким расизмом в детстве Колин Фергюсон не сталкивался- в том же Калабаре им и не пахло; черных учеников в ней было больше, чем белых, но по словам директора Калабара, и это не было проблемой- «белые ученики у нас вовсе не чувствовали себя чужаками».

После окончания школы Фон Герман Фергюсон устроил сына на работу в компанию, которой руководил. Казалось бы, судьба Фергюсона- младшего предопределена- неспешный рост по карьерной лестнице и место управляющего компанией, как его итог; но, увы, все сложилось иначе.

В 1978 г. Фон Герман Фергюсон погиб в автомобильной катастрофе. Это сильно подкосило благосостояние семьи- она хоть и не обнищала вконец, но на прежний уровень достатка рассчитывать уже было нельзя. Спустя год после похорон главы семейства, на которых присутствовали высшие правительственные и военные чины Ямайки, семью постигло еще одно горе- от рака умерла Мэй Фергюсон. Младших детей- Германа, Ричарда, Уинстона и Дэвида- взяли на воспитание дальние родственники; самому же 20- летнему Колину дальше предстояло пробиваться в жизни самому. Судя по всему, после смерти отца карьера в Hercules Agencies перестала у него складываться, и он решил попытать счастья в Штатах.

В 1982 г. Колин Фергюсон прилетел в аэропорт Майами с «гостевой визой» в паспорте; оттуда он направился в Лонг- Бич, штат Калифорния, где снял себе жильё.

Глава 2. Крах «американской мечты». [2][3][5][6][8][12][15][23].

Неизвестно, как представлял себе свою жизнь в США Колин Фергюсон, но, судя по всему, он видел себя будущим «белым воротничком» в какой- нибудь крупной компании- вроде той, которой управлял его отец. Однако жизнь его быстро разочаровала- Колина, как и большинство ямайских эмигрантов, волна которых накрыла Америку в конце 70-х- начале 80-х годов, ждал только неквалифицированный и низкооплачиваемый труд, вечная стесненность в средствах и более чем скромное жильё. «Он был парнем из высшего слоя среднего класса и привык к определенному, достаточно высокому уровню жизни- а здесь его трудно было обеспечить»,- вспоминал его сосед. «Он стал «никем», и то, что он не мог смириться с этим фактом, сводило его с ума...»

К 1984 г. Колин успел поработать продавцом в двух «сетевых» магазинах- «Eddie's Liquor» и «Junior Market». Хозяин одного из них, Эдвард- Сноу- младший, после случившегося в декабре 1993 г. вспоминал о нем, как о «весьма красноречивом молодом человеке, презирающем работу, которую он считал ниже своего достоинства- например, уборку парковки».

Спустя год Фергюсон уволился оттуда без объяснения причин- хотя, по моему, они достаточно ясны. «У него была своя «Американская Мечта», и когда она рухнула- он принялся искать, кого бы в этом обвинить»,- вспоминал хозяин жилья, которое снимал Колин. Этих виновных он быстро нашёл- по словам Колина, во всех его бедах были виновны «белые расисты», обирающие черных при приеме на работу, азиаты*, создавшие излишнюю конкуренцию на рынке труда, и «черные, ведущих себя как белые» (этих последних он называл «наследниками «Дядюшки Тома»).

Примечание 3. Интересно, чтобы сказал на такое отношение Колина Фергюсона к азиатам его отец Фон Герман, имевший крепкие бизнес- связи среди их диаспор на Ямайке.

Как вспоминал Рон Рики, бывший начальник службы безопасности одной из сетей, где работал Фергюсон, по характеру тот представлял собой «ощетинившегося одиночку», обидчивого и легко вспыхивающего. «В помещении, где он работал, было просто некомфортно находиться. Причиной этого было его отношение- [расово] предвзятое, нетерпимое ко всем- даже к некоторым чернокожим. Я уже тогда предполагал, что он способен на убийство...».

Кроме того, перед Фергюсоном встала проблема его дальнейшего пребывания в США. Ее он решил точно также, как и многие эмигранты- 13 мая 1986 г. Колин женился на Одри М. Уоррен, американке ямайского происхождения, получив таким образом возможность «натурализоваться». Вскоре после этого семья молодоженов переехала на Лонг- Айленд, где сняла жилье и обзавелась ребенком; продолжая перебиваться случайными заработками, Фергюсон решил получить образование и весной 1987 г. поступил на заочное отделение Колледжа Нассау.

Однако его запала хватило ненадолго; уже в следующем году учебу он бросил. Дома у него, мягко говоря, тоже было не все гладко- практически с самого момента переезда на Лонг- Айленд в семье Фергюсонов не утихали раздоры. По словам хозяйки жилья, которое арендовали Колин и Одри, «они очень часто ссорились. Во время этих ссор он мог уйти и напиться»; возвращался он пьяным «в стельку»- и несколько раз дело даже заканчивалось вызовом полиции.

Кончилось все тем, что в конце 1987 г. Колин съехал на другую квартиру; 18 мая 1988 г. его жена оформила развод, забрав с собой ребенка и стараясь как можно меньше общаться с бывшим мужем- после этого они не виделись 4 года. Причиной, по словам женщины, было враждебное и агрессивное поведение Колина; видимо (даже принимая во внимание возможную предвзятость Одри), хотя бы доля истины в этом есть- потому их следующая встреча окончилась вызовом полиции: Фергюсон «раскурочил» машину своей бывшей супруги.

Новое жильё Колина Фергюсона представляло собой комнату в цокольном этаже дома в Уэстбери (в том же округе Нассау), которую он снимал «вскладчину» с соседом (с которым, по словам домовладельца, опять- таки постоянно ссорился). Сразу же после развода он сумел устроиться на работу к качестве клерка в компанию Ademco Security Group, производившую и продававшую охранные сигнализации. Там он проработал следующие 15 месяцев; судя по всему, работа его устраивала, он купил машину, и Колину начало казаться, что «жизнь- то налаживается...».

Закончилось все 18 августа 1989 г., когда, доставая документы с верхней полки картотечного шкафа, Фергюсон упал с табурета и повредил голову, шею и спину. Полученные травмы, по его словам, привели к его нетрудоспособности и последующему увольнению, после которого он подал иск к компании- работодателю с требованием «компенсационных выплат»; после нескольких заседаний суда его требования были «удовлетворены частично»- в размере 75$ в неделю .

После этого Фергюсон, будучи, по его словам, «полностью нетрудоспособным», решил продолжить образование и в сентябре 1989-го опять поступил в Колледж Нассау, в этот раз- на дневное отделение, где проучился 3 семестра. Надо сказать, что хотя с учебой у него было все в порядке (сдав 24 зачета, он имел среднюю оценку А-, аналогичную отечественной 5-, и трижды попадал в список лучших студентов), но вот с общением у него были явные проблемы.

Осенью 1990 г. Колин перевелся в Университет Адельфи в Гарден- Сити, на факультет бизнес- управления- и если там он чем- то и запомнился, так это постоянными выходками все на той же расовой почве. Если человек, с которым он конфликтовал, был черным, Фергюсон обвинял его в том, что тот «мыслит, как белый»; если он ссорился с белым, то обвинял его в расизме.

Как вспоминал руководитель «Отдела по делам меньшинств» студенческого кампуса, 59- летний профессор Элвин Макепела (сам чернокожий выходец из ЮАР), при первом знакомстве с Колином Фергюсоном тот произвел благоприятное впечатление; однако оно сильно поколебалось после того, как тот ввалился к нему с жалобой, что белая женщина в студенческой библиотеке выкрикивала в его адрес «расистские оскорбления». Профессор, сам прекрасно знакомый с библиотекарем, не поверил рассказанному, однако все же провел необходимое расследование; как и следовало ожидать, обвинения Колина не подтвердились- и тогда он набросился на самого профессора, обвинив его в том, что он «подрывает положение чернокожих» в кампусе: «Будет черная революция- и тогда тебе конец!».

Следующее происшествие тоже не заставило себя долго ждать- одна из коллег Макепелы, преподаватель истории, устроила «симпозиум», на котором решила поделиться впечатлениями от своей поездки в ЮАР. Неизвестно, что в ее рассказе вызвало недовольство Колина Фергюсона, но он принялся перекрикивать преподавателя: «Вы говорите не о том! Мы должны говорить о революции в Южной Африке и о том, как избавиться от всех этих белых!... Вы одна из тех черных, кого белые наняли в Адельфи, чтобы быть уверенными в том, что черные никогда не станут успешными!»

В конце концов, все эти выходки Фергюсона переполнили чашу терпения деканата, и в июне 1991 г. он был отстранен от занятий. Его попытка организовать среди чернокожих студентов кампанию в свою защиту наткнулась на отповедь одного из лидеров их сообщества: «Я сказал ему: «От вас все отвернулись! Где бы вы ни появлялись- вы везде настраиваете людей против себя...».

Тогда Фергюсон решил «засудить» свою бывшую alma mater, для чего связался с бруклинским юристом Колином Муром, которому заявил, что из Университета Адельфи его выперли «расисты». Однако сразу после этого Колин пропал- чтобы объявиться аж 4 месяца спустя; он позвонил адвокату, чтобы сообщить, что отказывается от его услуг на основании того, что якобы слышал, как Мур в суде Бруклина с хохотом обсуждает его дело. Попытка юриста доказать, что подобного никогда не происходило и Фергюсон ошибается, ни к чему не привела; после этого Мур, по его словам, «осознал, что у клиента серьезные проблемы».

Больше попыток восстановиться в университете Адельфи Фергюсон не предпринимал.

Глава 3. «Мания величия». [1][3][5][6][8][13][14][15][17][25].

После отчисления он переехал в Бруклин, где снял крохотную комнату (6х10 футов- 1,8x3 м) на втором этаже дома на Мартенс Стрит (район Флэтбуш)- всего за 150 долларов в месяц. Как вспоминал домовладелец, мистер Патрик Денис, поначалу Фергюсон вел себя вполне «прилично»- хотя ни с кем из соседей не общался (редкие «здравствуйте», «до свидания», «спасибо» и «пожалуйста» нельзя назвать общением). Но со временем, по словам Дениса (кстати, тоже чернокожего), из Колина начало, что называется, «переть»: «У него была «мания величия». Он считал, что «должен жить не здесь, а в особняке». Он считал, что он «такой замечательный человек, и единственная помеха на его пути к успеху- это белые люди». Мы с ним часто спорили, и однажды чуть не подрались. Я находил его взгляды отвратительными».

В феврале 1992 г. Колин Фергюсон был арестован на станции метро «Таймс- Сквер»- за нападение на белую женщину. Повод для конфликта был пустяковый: единственные два свободных места в вагоне находились справа и слева от Фергюсона, и женщина во вполне вежливой форме попросила его слегка подвинуться ( «Сэр, Вы не могли бы слегка подвинуться?»). Эта просьба вызвала у Колина неадекватную реакцию- он начал выкрикивать «расистские оскорбления», угрожать и пихать женщину. Естественно, та вызвала полицию; от прибывших полицейских Фергюслн попытался убежать, а когда это ему не удалось- принялся сопротивляться и обзывать офицеров «свиньями». Скрутить его удалось только с помощью прибывшего подкрепления; тогда он принялся взывать к находящимся рядом чернокожим: «Братья, помогите мне!»- но те оказались гораздо более здравомыслящи.

Хотя дело до суда так и не дошло (и, имхо, весьма жаль), Фергюсон направил письма в адрес комиссара полиции Нью-Йорка (а также других должностных лиц), в которых жаловался на свой арест, описывая его как "злобный и расистский"; также он утверждал, что подвергся жестокому обращению со стороны офицеров, которые его арестовали. По результатам проведенного расследования его жалобы были отклонены- но, как выяснилось позже, об этом происшествии Колин Фергюсон не забыл и воспринял его, как очередное подтверждение своих теорий, что во всех его бедах виноваты «проклятые расисты».

Надо сказать, что «пособия по нетрудоспособности» (с учетом съема жилья) катастрофически не хватало, и Колин пытался подрабатывать «по соседям», перебиваясь случайными заработками- но и здесь конкуренция оказалось достаточно велика (особенно со стороны азиатов). Тогда он решил пополнить свой бюджет иным образом.

Вскоре после задержания на Манхеттене он подал заявление в Совет по компенсациям для трудящихся (Workers' Compensation Board) штата Нью- Йорк заявление, в котором утверждал, что выплачиваемых ему в качестве пособия денег недостаточно, и требовал единовременной выплаты крупной денежной суммы.

Рассмотрение его дела затянулось на полгода, но в сентябре 1992-го Совет вынес решение о выплате Колину Фергюсону 26 250$ (включая 4800$, которые были перечислены ему ранее в виде пособий).

Но- «аппетит приходит во время еды», и вскоре и этой суммы Фергюсону показалось недостаточно. Вначале он обратился за консультацией в одну из юридических фирм на Манхеттене; консультировавшему его адвокату Лорен Абрамсон многое показалось странным: во- первых, клиент назвался вымышленным именем; во- вторых, несмотря на аккуратный внешний вид, речь его была явно неадекватна: «Судя по его словам, его притесняли все и всё». Он был настолько странным, что Лорен попросила присутствовать на встречах с ним одного из сотрудников- мужчин: «Я никогда раньше подобного не делала... Но находиться рядом [с этим человеком] было неуютно...». В течение нескольких следующих недель Колин просто «достал» всех в фирме, и при его визитах адвокаты начали запираться в своих кабинетах изнутри. Тогда Фергюсон принялся названивать в компанию по нескольку раз в день, и эти звонки раз за разом становились все... тревожнее- вначале он, по своему обыкновению, обвинил юристов в «дискриминации», затем- в попытках украсть его автомобиль, и, в конце концов, принялся угрожать, поминая при этом серию убийств на расовой почве, произошедших в Калифорнии.

В итоге, причислив всех сотрудников юридической фирмы к «сонму угнетателей», Фергюсон решил действовать сам, и в начале апреля 1993 г. еще раз обратился в Совет по компенсациям- с требованием пересмотреть принятое решение в сторону увеличения суммы причитающейся ему выплаты, обосновывая это тем, что он все еще страдает от болей, вызванных «производственной травмой», и ему нужно больше денег на лечение.

Как вспоминала председатель Совета Барбара Паттон, подобные случай пересмотра дела не являлись обычной практикой, но Фергюсону решили пойти навстречу.

Примечание 4. Судя по имеющимся данным, никаких курсов лечения ни в одной из клиник штата Нью- Йорк Колин Фергюсон не проходил.

22 апреля 1993 г. Колин Фернюсон вернулся в Лонг Бич, штат Калифорния- место, где началось крушение его «американской мечты». Хозяину мотеля «Royal», индусу Нику Бхакта, он заявил, что приехал из Луизианы в поисках работы; однако, на самом деле, целью его пребывания в Калифорнии было нечто иное. Трех недель, что он прожил в мотеле, ему хватило для двух вещей: во- первых, чтобы оформить калифорнийские водительские права, и, во- вторых, чтобы приобрести по ним оружие. В оружейном магазине Turner's Outdoorsman он вначале внес депозит в размере 82 $ за пистолет Ruger P-89 (9×19 мм) с 15-зарядным магазином, указав при этом местом постоянного проживания тот самый мотель; через две недели, ушедшие на background check, он заплатил оставшиеся 217 $ и забрал оружие. До того момента, когда Фергюсон решил пустить его в ход, оставалось еще 9 месяцев.

Ruger P-89.

Примечание 5. По словам Колина Фергюсона, оружие он решил приобрести после того, как его ограбили двое черных (!) преступников.

Сразу после этого, все в том же мае 1993 г., Колин вернулся в Нью- Йорк, в свою крошечную комнату в районе Флэтбуш. Его домовладелец (Патрик Денис) сразу отметил, что жилец по возвращении выглядел еще более неуравновешенным; он начал говорить о себе в третьем лице и постоянно предсказывать «скорый Апокалипсис», в ходе которого «угнетенные чернокожие люди восстанут и свергнут своих напыщенных правителей и поработителей».

Тем временем, в ответ на запрос Фергюсона Совет по компенсациям уведомил его, что заявление об увеличении выплат все еще находится в стадии рассмотрения. Фергюсон принялся названивать туда но несколько раз в день; звонков ему показалось мало, и он принялся наведываться туда лично; при этом вел он себя не лучше, чем в адвокатской конторе, и вскоре охране здания было предписано следить за ним при каждом его визите из- за «агрессивного и иррационального поведения».

Исходя из сути его заявления, в октябре Колину предписали пройти медицинское переосвидетельствование и выдали список сертифицированных врачей, но он отказался их посетить. Причиной отказа он назвал то, что в выданном ему списке нет ни одного черного врача, а с белыми он дела иметь не будет. В результате, уставший от «закидонов» Фергюсона Совет отклонил его заявление.

Фергюсон попытался жаловаться на Совет- он принялся названивать в офисы губернатора штата Нью- Йорк Марио М. Куомо и его заместителя Стэна Лэндина (причем звонил он, опять- таки, по три- четыре раза в день), а когда это не принесло желаемого результата- внес губернатора и его зама в список своих врагов (что это был за список, и кто еще в него попал- станет ясно чуть позже).

На фоне происходящих событий поведение Колина Фергюсона становилось все более тревожным. Теперь по ночам его соседи слышали, как он зачитывает отрывки из Библии, перемежая их фразами о том, что «черные должны убить всех белых!» В конце концов, в конце ноября 1993 г. единственный собеседник Колина, домовладелец Патрик Денис, сытый по горло его навязчивыми идеями о «притеснениях белых», «яде расизма» и «расовой справедливости», попросил его съехать в течение месяца.

Впоследствии Денис просил понять его правильно- он должен был позаботиться о безопасности других жильцов, а Фергюсон к тому моменту стал «опасно неуравновешен».

«Все чернокожие подвергаются дискриминации», - сказал мистер Денис. «Спросите любого- и вы можете услышать истории, от которых волосы у вас встанут дыбом. Но вы не можете взять все свои провалы в жизни и сказать, что все это- результат расизма. Он же так и поступил- собрал все свои жизненные неудачи в кучу, нашел им причину и дал ей имя».

Если бы Фергюсон после разговора с Денисом в очередной раз «взорвался», того бы это абсолютно не удивило; но этого не произошло- Колин просто затих, затих совсем. Из его комнаты теперь не доносилось ни звука, он перестал включать радио и прекратил молиться по ночам; и надо сказать, что такое его поведение встревожило Дениса даже больше, чем предыдущие привычные «мантры» Колина: «У меня было такое чувство, что однажды я найду его дверь приоткрытой, а его самого- качающимся на веревке».

Однако Колин Фергюсон был не таков- и думаю, что Патрик Денис встревожился бы гораздо сильнее, если бы узнал, что с некоем списке, который вел Фергюсон, теперь появилось и его имя. «Теперь я думаю, что в последние две недели он и решился сделать это», - сказал Денис в интервью The New York Times. «Я думаю, что он копил свою ярость, и, наконец, она достигла пика...».

7 декабря 1993 г., во вторник, 35- летний Колин Фергюсон нацарапал несколько записок, которые положил в карман брюк. После этого он зарядил свой 9-миллиметровый пистолет, сложил в холщовую сумку 160 патронов (из которых 29 представляли собой экспансивные hollow- point марки «Black Talon» от компании Winchester Ammunition) и около 4 часов дня покинул свою комнату- в последний раз. На станции «Флэтбуш Авеню» Колин приобрел билет на пригородный поезд компании Long Island Rail Road (далее в тексте- LIRR), отправившийся с Пенсильвания Стейшн на Хиксвилл в 17:33. Но на станции«Джамайка», указанной в его билете в качестве пункта назначения, Фергюсон не вышел- но ему было на это плевать; кого волнует встреча с кондуктором, когда ты «купил билет в один конец»...