Беспристрастна ли «современная наука» к вопросу гомосексуализма? Часть 2⁠⁠

Часть 1 часть 3

Интересно, что, как отметил доктор Кристофер Роусик, некоторые критикуемые аспекты работы Спитцера 2003 года заключались в следующем: исследование было основано на личных сообщениях респондентов из выборки, набранной при содействии консультационных организаций и Национальной ассоциации по исследованию и терапии гомосексуализма (NARTH) (Wilde 2004). Это высочайшая степень лицемерия: работа, в которой были представлены результаты ЛГБТ-скептического исследования, была критикована за использование той же самой методологии, которая использовалась в ЛГБТ-пропагандистских работах, например исследование Шидло и Шредера также было основано на личных сообщениях (Shidlo and Schroeder 2002). Фактически, вся психологическая наука и другие социальные науки в значительной степени зависят от личных сообщений и самоотчетов объектов исследования. Кроме того, огромная доля ЛГБТ-пропагандистских публикаций о детях, воспитанных однополыми парами, основана на небольших выборках, собранных гомосексуальными организациями (Marks 2012).

В конце концов по прошествии десяти лет бушующей над ним ненависти, Спитцер сдался. В возрасте 80 лет он написал письмо в редакцию журнала «Archives of Sexual Behavior» с просьбой отозвать статью (Spitzer 2012). Он также принес извинения всему гомосексуальному сообществу «за вред». Доктор ван ден Аардвег вспоминает о телефонном разговоре с профессором Спитцером, через некоторое время после публикации его статьи 2003 года, в котором тот рассказал о попытках противостоять критикам: (Spitzer 2003b): “Я спросил его, продолжит ли он свои исследования, или даже попытается ли он работать с людьми с гомосексуальными проблемами, которые ищут «альтернативную» профессиональную помощь, то есть помощь и поддержку, чтобы по собственному желанию изменить гомосексуальные интересы на гетеросексуальные… Его ответ был однозначен. Нет, он никогда больше не затронет этот предмет. Он был почти сломлен эмоционально после ужасных личных нападок со стороны воинствующих геев и их сторонников. Это был поток ненависти. Человек действительно может быть сломлен таким травмирующим опытом.” (Spitzer 2003b).

Другим исследователем, чьи работы часто цитируют гомосексуальные активисты, является профессор Чарльз Розелли из Орегонского университета. Профессор Розелли изучает нейробиологические процессы на моделях домашних овец. На ранних этапах своей деятельности профессор Розелли проводил эксперименты по изучению социосексуального поведения домашних баранов. Он предположил, что некоторый гормональный внутриутробный дисбаланс может нарушить сексуальное поведение баранов. В своих ранних публикациях на эту тему исследования профессора Розелли были сосредоточены лишь на улучшении разведения овец и его последствиях для экономики, и Розелли признавал ошибочность изучения сексуального поведения человека на моделях животных, отмечая:

«Исследования, направленные на понимание факторов, регулирующих сексуальное поведение и фертильность баранов, имеют очевидное значение для овцеводства. Полученная информация о гормональных, нейронных, генетических и экологических факторах, определяющих предпочтения половых партнеров, должна позволить лучше выбрать баранов для размножения и, как следствие, иметь экономическое значение. Тем не менее, это исследование также имеет более широкое значение для понимания развития и контроля сексуальной мотивации и выбора партнера для разных видов млекопитающих, включая людей. В этом отношении важно понимать, что половое поведение барана, направленное на другого самца, не может быть строго приравнено к гомосексуализму человека, потому что сексуальная ориентация человека включает в себя восприятие, фантазии и опыт, а также наблюдаемое сексуальное поведение» (Roselli 2004, стр. 243).

В своей обзорной статье 2004 года профессор Розелли признал, что он не нашел убедительных доказательств своей теории [о внутриутробном гормональном дисбалансе], и упомянул различные гипотезы, объясняющие однополое поведение у некоторых баранов (Roselli 2004, стр. 236 — 242). В своей деятельности Розелли был очень чувствителен к ЛГБТ в своих формулировках и интерпретациях и тем более никоим образом не выражал ЛГБТ-скептические взгляды.

Тем не менее профессор Розелли был подвергнут преследованию и травле со стороны активистов ЛГБТ за то, что в его лаборатории производили вскрытие баранов – хотя, очевидно, что другого дешевого способа изучения анатомии головного мозга баранов просто не имеется (Cloud 2007). Розелли моментально объявили «гомофобом» и «живодёром». В статье под названием «Руки прочь от гомосексуальных овец!» в лондонской газете «Sunday Times» Роселли назвали «главой секретного заговора против гомосексуалистов» (Ersly 2013, p. 48). К поднявшемуся шуму присоединилась организация ПЕТА в лице своего представителя — известной спортсменки и активистки движения «ЛГБТ+» Мартины Навратиловой (PETA UK 2006). Активисты прислали Роселли и различным работникам Университета Орегона около 20 тысяч писем с угрозами и оскорблениями («вас нужно пристрелить!», «пожалуйста, сдохни!» и т.д.) (Ersly 2013, p. 49).

Спустя несколько лет, когда Роселли, вероятно наученный горьким опытом противостояния мейнстримным идеям, перешёл на риторику «ЛГБТ+»-движения, в последующей статье он писал: “Предпочтение половых партнеров у человека можно изучать на животных моделях с помощью специальных тестов … Несмотря на несовершенство, тесты на предпочтение сексуального партнера у животных используются для моделирования сексуальной ориентации человека” (Roselli 2018, стр. 3).

Доктор Рэй Милтон Блэнчард из Университета Торонто является авторитетом в области сексологии, он входил в состав подкомитета по проблемам гендерной идентичности Американской психиатрической ассоциации по разработке классификаци «DSM-IV». Доктор Блэнчард выдвинул гипотезу о том, что гомосексуальное влечение (включая гомосексуальную педофилию) и транссексуализм (расстройство половой идентичности в DSM-IV, в настоящее время половая дисфория в соответствии с DSM-5) вызваны специфическими патологическими для мужского пола иммунными реакциями, подобными резус-несовместимости (Blanchard 1996). Хотя научный дискурс доктора Блэнчарда является весьма сдержанным и почти ЛГБТ-пропагандистским, активисты ЛГБТ преследуют его за то, что он считает транссексуализм психическим отклонением. Это является своего рода богохульством для современной ЛГБТ-идеологии, поэтому некоторые активисты ЛГБТ подвергают доктора Блэнчарда жесткой критике (Wyndzen 2003). Более того, в одном из интервью Блэнчард отметил:

«Я бы сказал, если бы можно было начать с нуля, игнорировать всю историю исключения гомосексуализма из классификации «DSM», нормальная сексуальность — это все, что связано с размножением» (Cameron 2013). Что касается транссексуализма, доктор Блэнчард заявил: «Первый шаг в политизации транссексуализма – выступаете ли вы за или против — это игнорирование или отрицание его базовой природы как разновидности психического расстройства» (Blanchard 2017 on Twitter).

ЛГБТ-активист из проекта «Билерико» написал про Блэнчарда: «если бы доктор Блэнчард был каким-нибудь чокнутым без должности и авторитета, его можно было бы легко дискредитировать. Но это не тот случай — наоборот, он был в комитете Американской психиатрической ассоциации, отвечающем за парафилии и сексуальные расстройства» (Tannehill 2014). Если вы правильно поняли значение, активист жалуется на то, что доктор Блэнчард «обладает авторитетом», иначе «его было бы легко дискредитировать». Вот и все.

Доктор Марк Регнерус из Техасского университета не обладал авторитетом Блэнчарда, когда в 2012 году он опубликовал в рецензируемом журнале «Social Science Research» свои выводы о том, что гомосексуальные связи родителей оказывают негативное влияние на детей (Regnerus 2012). Публикация вызвала эффект разорвавшейся бомбы далеко за пределами сообщества ученых, которые работают в области семейной социологии. Это открытие противоречило устоявшемуся с начала 2000-х годов в либеральной американской научной среде мейнстриму об отсутствии влияния сексуальных наклонностей родителей на детей и вызвало ярость общественных объединений гомосексуалистов.  Регнеруса моментально заклеймили «гомофобом» и обвинили в том, что его результаты свидетельствуют против легализации гомосексуальных «браков» (история случилась до известного решения Верховного суда Америки), хотя Регнерус нигде в статье не выдвигал подобных аргументов. Либеральные СМИ даже обозвали Регнеруса «слоном в посудной лавке мейнстримной социологии» (Ferguson 2012).

Социолог Гэри Гейтс, директор Института сексуальной ориентации и гендерной идентичности в Калифорнийском университете, возглавил группу из двухсот ЛГБТ-дружественных социологов, которые подписали письмо к главному редактору журнала «Social Science Research» с требованием назначить группу из ученых с особым опытом в вопросах родительского воспитания ЛГБТ для написания развернутого критического заключения по статье Регнеруса (Gates 2012).

Пикантность ситуации придаёт то, что сам Гари Гейтс, живущий в однополом партнерстве, подвергся резкой критике со стороны ЛГБТ-активистов «как предатель идеалов» (Ferguson 2012) за публикацию исследования о том, что только 3,8 процента американцев идентифицируют себя как гомосексуалистов (Gates 2011a). Это противоречило заявлению о «10%» из работы известного энтомолога Альфреда Кинси, которое представляет одну из догм ЛГБТ-пропаганды. Как откровенно поделился Гейтс, «когда моё исследование было впервые опубликовано, выдающиеся блоггеры-геи и их последователи назвали меня «безответственным», приветствовали критику моей работы и даже сравнивали меня с нацистами» (Gates 2011b).

В любом случае, всего год спустя Гейтс возглавил травлю Регнеруса и его ЛГБТ-скептического исследования. ЛГБТ-активист Скотт Роуз направил открытое письмо президенту Техасского университета, требуя санкций против Регнеруса за его публикацию как «этического преступления» (Rose 2012). Университет ответил, что начал проверку, чтобы определить, есть ли у в публикации Регнеруса «состав преступления» для начала необходимого официального расследования. Проверка не выявила каких-либо несоответствий в действиях Регнеруса с этическими научными этическими стандартами, и никакого расследования не было начато. Однако история была далека от завершения. Регнерус подвергался преследованиям в блогосфере, СМИ и официальных публикациях не только в форме критики его научной работы (аналитические методы и обработка статистических данных), но также в форме личных оскорблений и угроз здоровью и даже жизни (Wood 2013).

Кристиан Смит, профессор социологии и директор Центра изучения религии и общества в Университете Нотр-Дам, прокомментировал этот случай: «Те, кто нападает на Регнеруса, не могут открыто признать свои истинные политические мотивы, поэтому их стратегия состояла в том, чтобы дискредитировать его за проведение «плохой науки». Это ложь. Его [Регнеруса] статья не идеальна – и ни одна статья никогда не бывает идеальной. Но с научной точки зрения это не хуже того, что обычно публикуется в социологических журналах. Без сомнения, если бы Регнерус опубликовал противоположные результаты с использованием одной и той же методологии, никто бы не придрался к его методам. Кроме того, никто из его критиков не высказывал методологических опасений по поводу более ранних исследований по той же теме, недостатки в которых были серъезнее, чем те ограничения, которые подробно обсуждаются в статье Регнеруса. Очевидно, что слабые исследования, которые приходят к «правильным» выводам, более приемлемы, чем более сильные исследования, которые дают «еретические» результаты» (Smith 2012).

Доктор Лоуренс Майер и доктор Пол МакХью, опубликовавшие в журнале «New Atlantis» развёрнутый обзор научных исследований под названием «Sexuality and Gender: Findings from the Biological, Psychological, and Social Sciences», попали под жёсткий прессинг «ЛГБТ+»-движения (Hodges 2016). В своей работе авторы очень деликатно и осторожно показали необоснованность риторики гомосексуального движения в отношении причины гомосексуального влечения, заключив, что «анализ результатов биологических, психологических и социальных исследований … не выявил никаких научных доказательств по поводу некоторых из наиболее часто распространяемых заявлений о сексуальности» (Mayer and McHugh 2016, стр. 7).

Коллега Майера и МакХью по Университету Джона Хопкинса доктор Квентин ван Митер рассказал, что изначально Майер и МакХью планировали опубликовать свою статью в каком-нибудь из авторитетных крупных рецензируемых специализированных научных журналов, но им раз за разом отказывали редакторы, ссылаясь на то, что их работа «политически некорректна» (Van Meter 2017).

Статья Майера и МакХью сразу же подверглась яростным нападкам со стороны активистов «ЛГБТ+»-движения. Организация «Human Rights Campaign (HRC)», которая, согласно данным с её интернет-страницы, является крупнейшим представителем интересов «ЛГБТ+» и обладает годовым бюджетом около 50 миллионов долларов, опубликовала комментарий к работе Майера и МакХью, заявив, что эти авторы «вводят в заблуждение», «распространяют ненависть» и т.д. Активисты начали давить на редакцию журнала, требуя дискредитировать статью (Hanneman 2016). Редакторы журнала даже были вынуждены опубликовать официальное письмо в ответ на обвинения «HRC», названный «Lies and Bullying from the Human Rights Campaign», в котором они прокомментировали некоторые из наиболее одиозных выпадов. Редакторы «New Atlantis» отметили: «эта омерзительная попытка запугивания — это разрушительная для науки вещь, нацеленная на уничтожение существования взаимоуважительного несогласия по спорным научным вопросам. Тактика запугивания подобного рода подрывает атмосферу свободных и открытых исследований, которую научные учреждения обязаны поддерживать» (Editors of The New Atlantis 2016).

Аналогичная вакханалия от ЛГБТ-активистов связана с публикацией доктора Лизы Литтман, доцента поведенческих и социальных наук в Университете Брауна. Доктор Литтман изучила причины всплеска «быстро возникающей гендерной дисфории» (название для подросткового транссексуализма) среди молодежи и пришла к выводу, что их внезапное стремление к смене пола может распространяться через сверстников и может быть патологическим механизмом преодоления возрастных трудностей (Littman 2018). Прежде чем объявить себя «трансгендерами», подростки смотрели видео о смене пола, общались с транссексуалистами в социальных сетях и читали «трансгендерные» ресурсы. Кроме того, многие дружили с одним или несколькими транссексуалистами. Треть респондентов сообщили, что если в их кругу общения был хотя бы один транссексуальный подросток, более половины подростков в этой группе также начали идентифицировать себя как «трансгендеры». Группа, в которой 50% ее членов становятся «трансгендерами», является показателем, в 70 раз превышающим ожидаемую распространенность этого явления среди молодежи. Кроме того, оказалось, что до начала половой дисфории 62% респондентов имели один или несколько диагнозов психического расстройства или расстройств нервного развития. И в 48% случаев респонденты пережили травмирующее или стрессовое событие до наступления «половой дисфории», включая запугивание, сексуальное насилие или развод родителей. Доктор Литтман предположила, что т.н. социальное заражение и межличностное заражение играют значительную роль в причинах расстройства половой идентичности. Первое — это «распространение аффекта или поведения среди группы населения» (Marsden 1998). Второе — это «процесс, в котором человек и сверстники взаимно влияют друг на друга таким образом, что стимулирует эмоции и поведение, которые могут потенциально подорвать их собственное развитие или нанести вред другим» (Dishion and Tipsord 2011). Результаты исследования были даже размещены на веб-странице Университета Брауна. Но эта публикация ожидаемо была встречена истерическими обвинениями в «трансфобии» и требованиями цензуры. Администрация университета с готовностью прогнулась и быстро удалила исследовательскую статью со своего сайта. По словам декана, общественные активисты университета «выражали обеспокоенность по поводу того, что выводы исследования могут быть использованы для дискредитации усилий по поддержке транссексуальной молодежи и игнорирования взглядов членов трансгендерного сообщества» (Kearns 2018).

Профессор Джеффри С. Флиер, бывший декан Гарвардской медицинской школы, так прокомментировал этот вопрос: «За все мои годы в академической среде я ни разу не видел подобной реакции со стороны журнала через несколько дней после публикации статьи, которую журнал уже проверил, рецензировал и принял к публикации. Можно только предположить, что такая реакция былп в значительной степени ответом на интенсивное давление и угрозы – явные или неявные — что худшие последствия негативной реакции соцсетей обрушатся на журнал «PLOS One», если не будут предприняты какие-либо действия по цензуре» (Flier 2018).

Профессор Кеннет Цукер из Университета Торонто является бывшим руководителем бывшей (закрыта в декабре 2015 года) Клиники гендерной идентичности детской молодежи и семьи в Центре наркологии и психического здоровья (CAMH).

Профeссор Цукер опубликовал впечатляющий список работ в области расстройств гендерной идентичности, он был членом рабочих группах по разработке классификаций «DSM-IV» и «DSM-IV-TR» и возглавлял рабочую группу Американской психиатрической ассоциации по теме «Расстройства сексуальной и гендерной идентичности» для «DSM-5». Профессора Цукера сложно назвать ЛГБТ-скептиком, и именно под его руководством Американская психиатрическая ассоциация «обновила» диагноз «расстройства гендерной идентичности» до «гендерной дисфории», удалив, к торжеству сторонников ЛГБТ, слово «расстройство» из диагноза (Thompson 2015).

Так или иначе, в бывшей Клинике Гендерной Идентичности профессор Цукер работал с пациентами в возрасте от 3 до 18 лет, вопреки мейнстримным принципам «гендерно-позитивных» педиатрических услуг Канады, которые предусматривают всяческое способствование смене пола таких детей – поддержку в выражении желаемого пола с помощью смены имени, одежды, поведения и других средств — до тех пор, пока дети не достигнут разрешенного законом возраста для начала операций и приёма гормонов. Вместо этого доктор Цукер полагал, что в этом молодом возрасте половая самоидентификация весьма податлива, и гендерная дисфория со временем исчезнет (Zucker and Bradley 1995). Подобный подход противоречил идеологии ЛГБТ, и деятельность доктора Цукера долгое время находилась под давлением со стороны ЛГБТ-активистов. Несмотря на общепризнанное существование различных моделей лечения расстройства гендерной идентичности (Ehrensaft 2017), администрация Центра наркологии и психического здоровья решила провести проверку деятельности доктора Цукера (Thompson 2015). Отобранные рецензенты написали в своём отчете «в ходе проверки две доминирующие темы стали предметом беспокойства для рецензентов: во-первых, Клиника, по-видимому, действует как чуждый элемент в системе Центра наркологии и психического здоровья в частности и в сообществе в целом, а во-вторых, деятельность Клиники, похоже, не соответствует современной клинической и операционной практике. Отзывы клиентов и заинтересованных сторон были как положительными, так и отрицательными в отношении Клиники. Некоторые бывшие клиенты были очень довольны обслуживанием, которое они получили, в то время как другие чувствовали, что подход специалистов был неудобным, расстраивающим и бесполезным. Профессиональное сообщество признало академический вклад Клиники, в то время как некоторые заинтересованные стороны выразили обеспокоенность по поводу существующей модели оказания медицинской помощи». (CAMH 2016).

Рецензенты также написали, что предложили неустановленным заинтересованным сторонам прокомментировать их опыт лечения в клинике, и один из них заявил, что доктор Цукер «попросил его снять рубашку перед другими присутствующими клиницистами, засмеялся, когда он согласился, а затем назвал его «маленький волосатый паразит» (Singal 2016a). Доктор Цукер был немедленно уволен (второй штатный сотрудник клиники доктор Хейли Вуд была уволен ранее), поэтому Клиника по гендерной идентичности была закрыта. Что ж, того факта, что «некоторые заинтересованные стороны выразили обеспокоенность» (несмотря на то, что практика Клиники гендерной идентичности получила академическое признание) и неподтвержденного обвинения в неэтичном обращении — кстати, впоследствии отозванного обвинителем (Singal 2016b) — было достаточно, чтобы применить жёсткую цензуру.

Доктор Роберт Оскар Лопес из Калифорнийского государственного университета, который сам воспитывался в паре двух гомосексуалисток и считает себя бисексуалистом, опубликовал в 2012 году эссе «Growing Up With Two Moms: The Untold Children’s View», рассказав о своем крайне неприятном опыте воспитания в паре из двух женщин, который впоследствии превратил его в убеждённого ЛГБТ-скептика в вопросах однополых браков и усыновления детей. Это привело к немедленной травле и обвинениям в блогах (Flaherty 2015). Лопес продолжал писать в том же дискурсе, в результате чего он попал в списки «ненавистнических высказываний» таких ЛГБТ-пропагандистских организаций как «Human Rights Campaign» (HRC staff 2014) and «GLAAD» (GLAAD n.d.).

Любое даже самое мягкое ЛГБТ-скептическое высказывание немедленно клеймуется как ненависть.

Об этом говорит и женщина, воспитанная в однополой паре Хизер Барвик, которая опубликовала своё нашумевшее — внутри информационного гетто СМИ традиционных взглядов — открытое письмо к «ЛГБТ+»-сообществу. Барвик рассказала, что в отличие от детей, переживших развод, и в отличие от детей, усыновлённых разнополыми парами, дети в однополых парах подвергаются критике, если решаются пожаловаться на своё положение: «…Нас так много. Многие из нас слишком запуганы, чтобы высказаться и рассказать вам о наших страданиях и боли, потому что по какой бы то ни было причине кажется, что вы не слушаете. Что вы не хотите слышать. Если мы говорим, что мы страдаем из-за того, что были воспитаны однополыми родителями, нас либо игнорируют, либо клеймят ненавистниками … » (Barwick 2015). Месяц спустя своё открытое письмо опубликовала ещё одна дочь лесбийской пары, раскритиковав в нём тоталитарную культуру «ЛГБТ+»-сообщества: «… Я никогда бы не причислила себя к сообществу настолько нетерпимому и эгоцентричному, как ЛГБТ, которое требует жаркой и страстной толерантности, но не проявляет взаимной толерантности, иногда даже к собственным членам. Фактически это сообщество нападает на каждого, кто не согласен с ним, не важно, насколько сердечно выражается это несогласие … » (Walton 2015).