Акимов Н.П.: Как писать мемуары
Данная статья относится к Категории: Юмор, пародия, сатира
«… по закону каждый может писать мемуары. Однако, если стремиться к тому, чтобы мемуары не только писались, но и читались, то они непременно должны вызывать интерес у окружающих. Наблюдения показывают, что рассчитывать на интерес к своим мемуарам могут:
а) все знаменитые люди без различия пола, возраста и средств, которыми знаменитость была достигнута - писатели, императоры, взломщики, учёные, актёры, путешественники;
б) лица, откровенно ничем не выдающиеся, но поставленные судьбой в непосредственную близость к знаменитым: секретарь Хемингуэя, партнёр Аркадия Райкина, стряпуха Д. Софронова, парикмахер Союза писателей;
в) обыкновенные люди, не претендующие на известность, в том случае, если судьба хотя бы временно поставила их в небывалое, исключительное положение: проплывшие на плоту через океан, потерявшиеся в горах (если им все же удалось вернуться) и т. д.; ярким примером лица, ставшего популярным уже после опубликования мемуаров, является Робинзон Крузо. У каждой из этих трех групп авторов существуют свои традиции находить заглавия для мемуаров.
Первая группа целиком строит заглавие книги на громком имени автора. Остальные слова имеют мало значения: «Барбаросса. Воспоминания». Скупо и убедительно! И ничего не надо добавлять! Или: «И. Грозный. Мемуары». Лаконично и завлекательно! Вообще, если имя автора, как принято говорить, «тянет», любое заглавие подойдёт. И скупое и игривое. Например, «Нерон. На полях цирковой программы»; «Брижитт Бардо. Сценарии моей жизни»; «Лукулл. Моя диета»; «Михалков. Мораль сей басни...» и т.д.
Авторы, причисленные нами ко второй группе, могут любым мелким шрифтом печатать свою фамилию на обложке - все равно её никто не знает. Но зато в заглавии должна чётко читаться фамилия той знаменитости, на которой паразитирует автор, да ещё с оттенком разоблачения: «Анатоль Франс в туфлях и в халате», «Гинденбург без мундира», «Мдивани в пижаме». Ещё лучше, если интимная роль автора ясна уже из самого заглавия: «Как я массировал Черчилля», «С бормашиной на Касабланку» и т.д.
Одним из главных вопросов, который должен поставить перед собой каждый, приступающий к мемуарам, - определить степень правдивости, с которой он собирается писать. Разумеется, никто из будущих читателей не предъявит автору нелепых требований, чтобы в мемуары включалась чистая правда и ничего больше. Кто бы стал читать такие мемуары, от которых и сам мемуарист не получил никакого удовольствия? Однако и оголтелая ложь лишила бы мемуары права на принадлежность к этому жанру и отнесла бы их скорее к области художественной литературы. Разумная середина, умелое соединение исторических фактов со свободным вымыслом, выбор деталей и украшение их в рамках хорошего вкуса, гармоничное соединение личного с общественным, ясность идейной концепции в условиях конкретных отрезков эпохи, строгость и вместе с тем колоритность изложения - вот признаки хороших мемуаров.
Во всяком случае неправда, изобличение в которой автора мемуаров доступно каждому грамотному читателю, - безусловно запрещается. Не следует, например, приписывать себе такого личного знакомства, которое, несмотря на всю его приятность, не могло состояться по причинам хронологическим (с Ломоносовым, Байроном, Айвазовским и т.д.). Нужно также очень осторожно отнестись в своих мемуарах к таким знакомствам, которые, совпадая по эпохе, малоправдоподобны географически и социально (принц Монакский, японская императрица, Аль Капоне и др.).
Нечего и говорить, что украшение своей биографии путём грубого приписывания себе чужих достижений недопустимо, так как может немедленно вызвать у читателей самую бурную и нежелательную реакцию (Держи вора! Ату его! и т.д.). Заниматься этим можно только в том случае, если автор мемуаров, зачитывая свою биографию, размахивает ручной гранатой или небрежно поводит пулемётом. Однако доказано, что литературный успех, достигнутый испугом, не бывает прочен.
Огромным искушением у всякого, пишущего мемуары, бывает стремление оценивать давно прошедшие события с точки зрения современного умственного развития и осведомленности автора. И в самом деле, очень обидно, возвращаясь мысленно к давно пережитым годам, натягивать на свое сознание уже преодоленные заблуждения, предрассудки и даже простое незнание. Но когда автор поддается этому искушению - модернизации своих старых точек зрения, перед глазами читателя возникает довольно подозрительный образ субъекта, который все знал раньше всех, но почему-то держал свои открытия при себе.
Он один в своей буржуазно-дворянской семье предчувствовал Октябрьскую революцию, он начал ненавидеть фашизм задолго до его возникновения, он никогда не был заражен ни одним заблуждением и т.д. и т.п. Этот сравнительно невинный вид вранья разбивается обычно вдребезги о факты биографии мемуариста. И когда выясняется, что при таком исключительно передовом мировоззрении он Зимний не штурмовал, Перекоп не брал, коллективизации не проводил, в Испании не воевал и в космос не летал, то читателю кажется, что, если бы автор не понимал всё на свете с такой жуткой ясностью, как он это пишет, может быть, образ его был бы сегодня симпатичнее.
Итак, скажет читатель, всё нельзя да нельзя! И этого нельзя и того - боже упаси, а что же можно? Как сделать так, чтобы и без этих запретных приемов все-таки получились бы шикарные мемуары? Мемуары, как в лучших изданиях?
Терпение, дорогой читатель, терпение! Вот тут-то и начинается самая главная часть нашего пособия, которая помогает каждому, не нарушая правил приличия и уголовного кодекса, придать своим мемуарам вес, солидность и привлекательность для читателя.
Чрезвычайно полезна дать понять читателю, что автор мемуаров - личность незаурядная, из ряда вон выходящая, исключительная и неслыханная, но при этом настолько скромная, что сама не догадывается об этих своих выдающихся качествах. Но, может быть, скромность автора таит в себе ту опасность, что и читатель ничего не узнает об его исключительных качествах? Нет, при соблюдении надлежащих правил, все будет в порядке, и выдающиеся свойства автора, равно как и его скромность, будут оценены по достоинству.
Мы можем порекомендовать метод свидетельств, не поддающихся ни доказательству, ни опровержению. Каждый из нас располагает возможностью организовать в своём прошлом такие выгодные знакомства, встречи, диалоги, которые хотя и не происходили на самом деле, но могли бы произойти, а главное, которые никем не могут быть опровергнуты, если только автор будет придерживаться элементарной хронологии. Чьи воспоминания не украсила бы такая сценка:
«...не могу не рассказать об одном событии, которое на всю жизнь врезалось в мою память и во многом определило мою судьбу. Как-то в снежное петербургское утро мать, повязав меня башлыком, пустила играть в снежки в соседний сквер. Увлекшись игрой, я запустил снежок в спину высокому худощавому мужчине в шапке-ушанке, проходившему по аллее вместе с каким-то военным. Мужчина быстро оглянулся - умные глаза смотрели на меня из-под густых насупленных бровей. Опущенные вниз усы были подернуты инеем. - Ты, что ли, бросил? - прозвучал суровый голос. - Я, дяденька, - смущенно пролепетал я, не зная, что ещё сказать. А мужчина пристально-пристально (и что он во мне нашёл?) смотрел на меня. - Пошли, что ли, Алексей Максимович! - нетерпеливо сказал военный. - Пошли, - отозвался мужчина и, внезапно потрепав меня по щеке, добавил: - Молодец. Далеко пойдёт. И зашагали они, быстро теряясь в крутящемся снеге...»
Прелесть этой встречи с Горьким в том-то и заключена, что её никто, даже сам Горький, не смог бы опровергнуть. И вместе с тем какую печать величия накладывает она на автора мемуаров!. […]
Истинная ценность мемуаров в большой степени определяется тем, как через личную судьбу героя просвечивают исторические события. В умении соединить ход истории человечества с индивидуальной походкой автора мемуаров - залог общественного успеха произведения. Этот великолепный приём замечателен тем, что ни в каком вранье или натяжках он не нуждается. В каждый год, день и час нашей жизни с её горестями и радостями мировая история тоже течёт сама по себе со свойственными ей историческими событиями. Правда, даже в лучших образцах мемуаров с социальным фоном авторам ни разу не удалось установить прямую связь между фактами их личной биографии и крупными событиями мировой истории - между переходом автора в последний класс реального училища, с одной стороны, и сражениями на Марне - с другой, между первым поцелуем с гимназисткой Люсей и Версальским миром, но всё равно при умелом расположении материала и реальное училище и Люся звучат уже совсем не мелко, попав в сферу мировых событий, они тоже овеваются грозным ветром истории.
Главный технический секрет этого богатейшего приёма в том едином ритме, которым объединяются личные и исторические факты. Например, если кончить главу так: «...вернувшись в отель, я быстро разделся и лег спать. В эту ночь Гитлер двинул свои танки на Австрию...», несомненно, создается сильное впечатление от двух, пусть различных, но равно знаменательных фактов: вы легли спать, а Гитлер двинул танки». […]
С громадным интересом мы читали недавно трёхтомные воспоминания ярого монархиста графа Витте. Для всякого, интересующегося историей общественной жизни последних десятилетий Российской империи, подробное изложение умным царедворцем своих чудовищных взглядов оказалось чрезвычайно интересным и назидательным. Тем более полезно было бы прочитать такие же искренние и убежденные воспоминания людей, ошибавшихся уже в наше советское время.
Сколько принесло бы нашему литературоведению солидное мемуарное сочинение видного критика N «Как я травил Маяковского» или музыковеда Z «Мои попытки уничтожить Шостаковича». Мало того, появление таких «негативных» мемуаров было бы полезно для всех тех, кто и сейчас процветает на ниве искусства.
И чтобы в будущем им не пришлось издавать мемуары под заглавием «Мои попытки остановить историю» или «Как я был тормозом в развитии изобразительного искусства», они смогли бы уже сегодня проверить свою деятельность.
А может, быть, следует внушать всем и каждому, что рано или поздно ему придется писать мемуары? Такое убеждение, даже если бы оно впоследствии и не оправдалось, принесло бы огромную пользу. Ведь если бы каждый из нас перед совершением поступка вспомнил, что этот поступок придется потом описывать и объяснять, он, может быть, поступил бы иначе и лучше. Давайте так и условимся!
Будем писать мемуары!».
Акимов Н.П., Как писать мемуары. Пособие для начинающих / Не только о театре, Л-М., «Искусство», 1966 г., с. 322-325, 327-328 и 331.
Изображения в статье
Николай Павлович Акимов, Автор: неизвестен, Добросовестное использование
Image by Yerson Retamal from Pixabay
Image by Pexels from Pixabay
Image by David Mark from Pixabay
Портрет министра финансов и члена Государственного Совета Сергея Юльевича Витте, Автор: Илья Ефимович Репин, Общественное достояние