Серия «Путь Тьмы 2»

Двадцать четвертый день третьего месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, ночь

И вновь Ритон вместе с прочими заговорщиками – за исключением лича и лиоссца – встретились в летнем замке. Да, можно было в очередной раз переговорить посредством тириомалей, однако то, что сегодня следовало обсудить, требовало личного присутствия.

Впрочем, учитывая произошедшее, пожалуй, даже хорошо, что верховный некромант не присутствовал. Если в прошлый раз казалось, что он в гневе, то сейчас, наверное, Гартиан пребывал в лютейшей ярости.

- Как это понимать?!!! – ревел лич. – Зрящая, твои убийцы атаковали не императора, а наследника престола!

Все присутствующие съежились и даже Ритон ощущал себя неуютно. Кто знает, может, эта нежить способна прикончить человека на расстоянии? Личи вообще являлись тайной за семью печатями, об их возможностях мало кто знал достаточно для того, чтобы утверждать, будто способен очертить пределы сил этих тварей.

Впрочем, Найлиэна Партилаэт сохраняла безмятежное выражение на прекрасном лице. Она спокойно дождалась пока лич возьмет паузу и совершенно невозмутимым тоном сообщила:

- К сожалению, уважаемый верховный, я не контролировала заказчика этой… акции, и в самый последний момент он изменил цель, не предупредив. Откровенно говоря, для меня столь глупое поведение оказалось сюрпризом, не меньшим, чем для тебя.

Лич некоторое время буравил ее тяжелым взглядом, но, наконец медленно проговорил:

- Хорошо. Пусть так…В следующий раз следи за исполнителями тщательнее. И вот еще что, этот самый следующий раз нужно ускорить. Зрящая, как выполняется то, о чем мы говорили?

Столь быстрая перемена настроения изрядно удивила Ритона и не понравилась венценосцу. Было очевидно, что лич ни на секунду не поверил эльфийке – и кто бы на его месте поступил иначе? – но смирился с тем, что та решила заодно ударить и по второстепенным целям. А это значило, что вопрос устранения императора для него сейчас куда важнее, нежели вероломство попутчиков, от которых и так глупо было бы ждать честной игры.

«Из чего можно заключить, что представление, разыгранное только что – не более чем набор ритуальных фраз, которые наш доблестный немертвый товарищ по заговору просто обязан был произнести, дабы никто не заподозрил его… в чем? По всей видимости в том, что проблема с безумием императора стала заметно острее».

Не одному ему пришла в голову эта мысль, потому как зрящая осторожно уточнила:

- Что-то произошло?

- Владыка не просто развоплотил души убийц. Нет. После этого он точно обезумел: запытал до смерти двух подвернувшихся под руку служанок и порубил на куски почти два десятка солдат.

- То есть не сделал ничего такого, чего обычно не вытворяют в твоей Империи, мертвец, - фыркнул дварф.

- Можешь думать о нас все, что тебе хочется, коротышка, но Шахрион никогда не получал удовольствия от жертвоприношений, ритуальных пыток и убийств. Более того, он серьезно ограничил использование подобных... средств усиления сразу после окончания войны, а сейчас наступает на работорговлю.

- Мы все наслышаны о знаменательном Акте милосердия, - согласился Ритон, - благодаря которому все окрестные государства получили превосходную возможность продавать своих преступников в Империю Тьмы. Правда, насколько мне известно, помимо мерзавцев, преступивших закон, в ряды несчастных, коим суждено будет окончить свои дни под ритуальным ножом, попадается немалое число ни в чем неповинных жителей Прегиштании, Исиринатии, Радении, и даже Аблиссии, коих продают исключительно ради получения прибыли.

- Такое происходит, - лич и не думал отпираться и было видно, что ему совершенно наплевать на то, сколько там невинных окажется изуверски замучено во время проведения очередного ритуала, - но я могу сказать тебе точно: сейчас число запытываемых сократилось почти в десять раз. Хочешь верь, хочешь нет. А потому, поведение владыки ненормально. К тому же...

- Да?

- Сегодня он собрал Малый Совет и орал на нас добрых полчаса, обвиняя во всех смертных грехах.

- Позволю себе заметить, что я в схожей ситуации продемонстрировал бы столь же заметную несдержанность, - Ритон позволил себе едва заметно улыбнуться. – Три покушения за месяц, причем два из них – в сердце собственной державы - могут испортить настроение даже самым спокойным из нас.

- Это так... Но владыка обычно куда сдержаннее. Из всего сказанного я могу сделать лишь один вывод: времени осталось в обрез.

- Мы знаем, с чем рискуем столкнуться, если не получится устранить проблему? - уточнил настоятель Ордена.

- Нет, - отозвалась зрящая.

Эльфийка тотчас же привлекла к себе всеобщее внимание и, поняв это, заговорила.

- К сожалению, даже мой отец не ведал, что именно происходит после применения Безымянного Заклинания.

"Конечно, иначе сей муж мудрый и достойный ни за что не помог бы Империи Тьмы заполучить столь сокрушительное оружие", - подумал Ритон.

- А знаем ли мы, как венц… человек, стоявший за вторым покушением, умудрился притащить нескольких в Черную Цитадель нескольких ящеров? – достаточно неожиданно уточнил Мирол.

- По всей вероятности, - равнодушно отозвалась эльфийка, - договорился с Бичом Пустыни. Они решили подстраховаться и организовали второе покушение своими силами.

- Хм, - ответил Мирол.

- Хм, - вторил ему лич.

Эти "хм" звучали крайне многозначительно. Они не говорили - кричали - о скепсисе, переполнявшем как старого воина, так и кошмарное умертвие.

Говоря начистоту, венценосец разделял их сомнения. С каждым месяцем его уверенность в том, что остроухие используют всех втемную, только росла и крепла, но поделать с временными союзниками он не мог решительно ничего - слишком много долговых расписок осело в тайниках проклятой эльфийки. Обязательств перед разными - даже имперскими! - банковскими домами. А значит, при любом неверном жесте с его стороны, хрупкая, едва-едва начавшаяся реформа Исиринатии покатится ко всем демонам, а на пару с ней - и венец. Возможно даже, с головой.

Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей относительно своего будущего, Ритон уточнил:

- Кстати, а где его посол?

- Увы, но он поспешил вернуться на родину.

«Ой как удачно вышло», - язвительно подумал правитель. – «Зато теперь можно во всех грехах обвинять Бича Пустыни, и ведь никто не возразит».

- Почему?

- Вероятно потому, что сейчас он важнее дома, а еще, потому что от нашего лиосского друга больше ничего не зависит, - пожала плечами Найлиэна. – Восток помог всем, чем только мог, а теперь дело осталось за нами. Вы все знаете, как следует поступить.

Ритон внимательно изучал лица собравшихся чародеев. Могучие Аран и Олта выглядели собранными и готовыми к действию. Настоятель Корн, напротив, демонстрировал радость. Да, конечно же, никто из них лично не отправится на восток – меньше всего Ритону хотелось, чтобы Исиринатию связали с грядущим сражением чародеев – но группы самых надежных магов из Академий Олты и Арана, а также - братьев Ордена, уже выдвинулись в Империю и буквально через две недели будут готовы действовать. Гартиан лично гарантировал им безопасный проход тайными тропами – видимо теми, по которым в годы слабости Империи шли потоки контрабанды, и помощь преданных лично ему некромантов, а значит, настает момент истины. Каким бы могучим ни стал император, он не сможет одолеть столько опытных чародеев за раз!

Венценосец оглядел собравшихся внимательным взглядом.

«Что ж, очень скоро все решится. К худу или к добру».

***

Двадцать четвертый день третьего месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, рассвет

Найлиэна не стала тратить время попусту и отправилась в путь сразу после окончания встречи. Конечно, можно было еще несколько дней провести в убежище, но это попахивало малодушием – связаться с нужными исполнителями она могла и в дороге.

Почти все шестерни сложного механизма пришли в движение, и требовалось лишь немного подтолкнуть его в нужном направлении, на что уйдет несколько дней. Жаль, конечно, что пришлось доводить до такого… неэлегантного решения, но что поделать, других вариантов у ее народа попросту не осталось.

Зрящая бросила короткий взгляд за спину, на свой эскорт, состоящий из пяти лучших воинов звездорожденных, оставшихся в живых после падения Элиринатии, и удовлетворенно кивнула. Очень скоро им придется вступить в бой, пускай и не в Черной Цитадели. Каждый из пятерки возглавит восстание в одном из имперских городов.

«Недостаточно укоротить императора на голову», - подумала эльфийка. - "Мало даже прикончить наследника. Крайне важно - снизить военный потенциал Империи".

А для этого ей пришлось заручиться помощью не только Гашиэна Третьего - правитель Радении был напуган неудавшимся покушением и его оказалось нетрудно подвести к нужной идее - но и венценосца Прегиштании вместе с правителем дварфов. С этими пришлось повозиться, но результат превзошел все ожидания. Она получила в свое распоряжение просто великолепный «инструмент», который только нужно будет приложить в правильном месте, а также - десяток «устройств» пожиже, которые пригодятся в иных - менее важных точках. Увы, но возможности ее были ограничены даже не со стороны финансов - золота как раз хватало с избытком - а в плане исполнителей, которым можно поручить важные задания. Найлиэна не могла успеть везде, и то, что южане сумели решить ряд вопросов, стало истинным благом. Пожалуй, вовлечение в заговор юных Эйсена и Пирри действительно оказалось крайне удачным ходом. Молодые люди проложили мостик к их родителям, позволив воздействовать уже непосредственно на тех. Конечно, работать пришлось не только через этих двоих, да и цена вопроса оказалась внушительной, но все получилось, как нельзя лучше.

Она прекрасно понимала, что шанс на успех далеко не так высок, как хотелось бы, но вся прелесть плана заключалась в том, что даже поражение получится обернуть себе на пользу. Да, она, скорее всего, умрет, но что поделать, за все приходится платить. Зато Империя намертво сцепится со всем остальным миром, и какая бы тварь ни овладела Черным Властелином, страна некромантов падет. Не через год, так через десять лет. Или через двадцать. Или через сто.

И то, что с собой она прихватит большую часть прочих живых существ мало волновало зрящую.

Остатки ее народа надежно укрыты в нескольких больших убежищах, добраться до которых не сможет никто. Они отправились туда еще по распоряжению отца, на невероятно малый случай поражения, Найлиэна же своим распоряжением продлила изоляцию на срок в десять лет, если от нее не поступит новых приказов.

Говоря начистоту, она даже испытывала некоторое облегчение – больше никаких хитроумных комбинаций и схем, все решит лишь грубая сила.

Зрящая позволила себе слабую улыбку.

Венценосец Исиринатии и верховный некромант полагают, что под атаку попадет лишь император… Наивные!

Она не просто так втянула в заговор тех же дварфов и прегиштанцев, которые смогли отправить всего лишь несколько чародеев, да помочь деньгами. Нет, ее цель была куда масштабнее. И исполнители уже двигались к границам Империи.

Каждый участник заговора считал, что действует в своих интересах. Каждому – даже дварфам с прегиштами – она обещала выгоды, которые принесет устранение императора. С каждым заключила особое соглашение, заставив того поверить, что он – важнее и умнее остальных. Ритон жаждал возрождения Исиринатии, с ним было проще всего. Гашиэн мечтал вернуть Белую Цитадель и сохранял иллюзию независимости, хотя уже несколько лет плясал под дудку звездорожденных, а потому его без труда удалось убедить в том, что жизненно важно перебить родных Шахриона и оставить улики, ведущие в Исиринатию. Лиоссцы хотели разного, но и с ними удалось договориться. Одним – пообещать жизни заклятых врагов, другим щедрой мерой отсыпать золота, третьим – передать секретные сведения. Ничего особенного. Дварфов – и то оказалось сложнее убедить. Этим пришлось расписывать все выгоды от уничтожения основных мануфактур Черной Цитадели. Ну а с прегиштанцами получилось забавно. Эти жаждали… победы в войне с дварфами и хватило лишь устных гарантий помощи, да изрядной суммы денег.

Каждый думал, что он – самый умный. Каждый считал, что с убийством Черного Властелина и его наследника все закончится. Каждый полагал, что очень хорошо скрыл все следы и на него ничего не укажет. Что если война и начнется, то не против его державы.

«Все-таки дураки – самое большое сокровище нашего мира», - удовлетворенно подумала Найлиэна. – «Мне, конечно, еще придется немного их обработать, скоординировать кое-что, но, в целом, финальная фаза операции началась успешно».

Она ощутила сигнал, исходящий из тириомаля.

«Что ж», - подумала эльфийка, беря волшебный шар в руки, - «настало время заставить оставшиеся шестерни вращаться с нужной мне скоростью».

***

Первый день первого месяца осени 41-го года со дня окончания Последней Войны, день

И вновь этот нетерпеливый и надоедливый венценосец настоял на встрече, да еще столь настойчиво, что у Мардаша Девятого Тараниэля не осталось иного выхода, кроме как завернуть на самый юг Аблиссии, в небольшой пограничный замок.

Гашиэн уже ждал его, причем выглядел так, будто скакал день и ночь верхом, не делая перерывов ни на сон, ни на еду, ни даже на то, чтобы погадить под кустик.

"И надо ему было так спешить"? - подумал старик. - "Неужто нельзя было связаться с помощью тириомаля? У него есть один, уж я-то знаю. Или хочет смотреть мне в глаза, начиная новые переговоры? Глупо. Я научился торговаться за каждый медяк еще тогда, когда этого сопляка и не было даже в яйцах его папаши. Того еще осла, если так посмотреть".

- Приветствую доблестного венценосца Гашиэна Третьего Лиритиэля, - коротко поклонился он, проверяя, заняли ли охранники положенные места.

Все было в порядке, а потому старик позволил себе сделать шаг вперед.

- Приветствую великого венценосца Мардаша Девятого Тараниэля, - хмуро отозвался Гашиэн.

Было видно, что внимание и мысли этого опытного воина заняты чем-то другим. Говоря проще, он буквально витал в облаках.

"Но очень уж печальны твои думы, о венценосец, - не без ехидства подумал Мардаш. - "Что ж, ладно, я здесь, а потому - можем поиграть в нашу любимую игру еще раз".

Он сел в кресло напротив Гашиэна и проронил:

- Полагаю, вы пришли поговорить о важных вещах. Слушаю.

В этот момент слуга принес вино и бокалы, поднос с фруктами, блюдо с сырами и копченостями, быстро расставил все на столе и, молча поклонившись, покинул зал.

То, как он двигался, на миг привлекло внимание правителя Радении и тот с невеселой усмешкой спросил:

- Неужели я выгляжу настолько опасным, что вам даже прислуживают опытные бойцы?

Мардаш оставил этот вопрос без ответа - он считал его очевидным и не желал попусту тратить время.

Вместо этого старый правитель потянулся за бутылью, лично налил вина себе и собеседнику и, подняв бокал в салюте, пригубил напиток.

Терпкий чуть пряный вкус приятно защекотал нёбо, и венценосец сделал еще один глоток, отставил бокал и, прихватив с подноса пару виноградин, кинул их себе в рот, после чего, начал медленно пережевывать.

Все это он проделал, пристально глядя на собеседника и гадая, когда же у того кончится терпение.

Произошло это почти сразу. Гашиэн неожиданно ударил своим мощным кулачищем по столу, отчего тут же напряглись бойцы владыки Аблиссии, затем процедил:

- У меня нет времени на игры, столь любимые вами.

И вновь Мардаш не ответил, вместо этого - сделал еще один глоток и отведал немного сыра.

Старику доставляло откровенное удовольствие наблюдать за несдержанным сопляком, мнящим себя вершителем судеб. Сколько он видел таких?

"Гордецы, не умеющие себя вести, глупцы, считающие, что остальные - лишь мусор подле их ног, испорченные дети, дорвавшиеся до власти и ломающие игрушки, которые истекают кровью"! - с неожиданным раздражением подумал старый владыка. - "Как же они все надоели мне. Лишь один из этого поколения достоин почестей, власти и уважения. Один из всех! Сколь же низко мы пали".

Наконец, его молчание было истолковано должным образом.

- Мне нужна помощь, - хрипло прошептал Гашиэн.

Мардаш приподнял седую бровь и иронично уточнил:

- Помощь? В дополнение к той, что я предоставил вам ранее? Еще золото? Еще сведения? Еще меха по сходной цене? Юноша, - неожиданно резко проговорил он, - ваша карта бита. Бич Пустыни потерпел сокрушительное поражение, равно как и убийцы, посланные в Черную Цитадель. И не делайте такое лицо - у меня есть свои источники. Они все провалились, а другого плана у вас нет, значит, вы жаждете развязать войну. Так чем Аблиссия может помочь Радении? Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос раньше. Мой ответ не изменится.

Лицо венценосца побагровело от плохо сдерживаемой ярости, но он прошептал:

- Другой план есть. Запасной.

- Но?

- Но мне нужен выход на контрабандистов.

- О… - Венценосец пораженно смотрел на своего собеседника. - Даже так...

"Надо же, как интересно. Не буду спрашивать, зачем тебе нужны умельцы скрытно пересечь границу, хоть и догадываюсь. Что ж... Пожалуй, я смогу помочь тебе, вот только плата будет соответствовать оказанной услуге, мой отчаявшийся, не способный подготовить все заранее собрат по венцу".

Мысли о возможных барышах наполнили сознание такой радостью, что, кажется, маска немного спала с лица, потому как Гашиэн вдруг начал смотреть на него с нескрываемым удивлением

- Вы все верно поняли, дорогой венценосец, - сладко произнес владыка Аблиссии, - я могу помочь вам. Знаю людей, который доберутся до самой Черной Цитадели, если в том будет нужда, причем лично. Вот только цена, которую я запрошу, окажется высокой. Очень высокой.

- Слушаю, - прохрипел Гашиэн.

- Ваша дочка должна стать супругой моего пятого внука от второго сына. Мальчик как раз почти вошел в брачный возраст.

Жестокое условие. Даже жестокое. Единственной дочери Гашиэна чуть больше месяца назад исполнилось двенадцать лет, а значит, еще год-другой, и она сможет стать женой. И матерью.

Кровь отхлынула от лица Гашиэна и, чтобы подсластить ему пилюлю, Мардаш продолжил:

- Я прекрасно понимаю, сколь серьезно запрошенное мной, а потому гарантирую также полмиллиона марок золотом... Скажем так, в знак доброй воли. Но - при условии, что брачный договор будет составлен здесь и сейчас.

Он не собирался выпускать рыбку, удачно заплывшую в сети, даже если эта акула.

"Посмотрим, что ты придумаешь, мой дорогой собрат по венцу", - злобно усмехнулся Мардаш, ожидая ответа загнанного в угол противника.

Сейчас, в отличии от прошлой встречи, у Гашиэна не осталось выбора. Он должен устранить Черного Властелина и его семью до того, как Бич Пустыни окажется в Черной Цитадели и начнет петь, например, о том, откуда у его воинов взялось несколько десятков тысяч комплектов теплой зимней одежды. Правитель Аблиссии прекрасно знал, каким образом Гайшшару удалось разбить армию халифа – как-никак, он неплохо заработал на этом, действуя через третьих лиц.

Знал он и то, что сам находится в полной безопасности. Обвинять торговца в сделке с тем, кто готов заплатить, не станет даже безумец. А значит, гнев императора обрушится на Радению, которая так и не отошла полностью от войны Реставрации, и рискует потерять еще немало земель.

"Пусть дураки воюют", - подумал он. - "Умные же станут зарабатывать деньги"!

Гашиэн сдался. Он прочел это в его глазах еще до того, как венценосец открыл рот и произнес одно слово:

- Согласен.

Мардаш позволил себе добродушную улыбку. Как родственник родственнику.

- Вот и славно. Слуги сейчас же принесут бумаги, а золото и все необходимые сведения будут доставлены вам в самое ближайшее время. Через пару дней.

- Так быстро? - поразился Гашиэн.

"Да, мой глупый собрат, именно так быстро. Потому что некоторые умеют планировать наперед и готовиться ко всему заранее. Быть может, и ты постигнешь эту науку, если, конечно, успеешь", - с некоторой ноткой горечи подумал старый венценосец. - "Впрочем, я сильно в этом сомневаюсь. Некоторым суждено родиться сильными".

Вместо ответа он еще раз улыбнулся.

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер

Это была победа!

Вражеская армия, оставшаяся без лидера и понесшая огромные потери, рассеялась и стремительно откатывалась на север, преследуемая рыцарями смерти.

Потери Империи составили почти шесть сотен живых и около трех тысяч мертвых. Враги же лишились как минимум восьми тысяч убитыми и пленными. И это не считая тех, кто погиб в Айшшире.

Певец песка, что противостоял целому кругу, поплатился за свою самонадеянность жизнью - под самый конец схватки громовой ворон все-таки превозмог песчаного скорпиона, но, так как сил у заклинателей Империи почти не оставалось, Кштиритион предпочел синицу в руках и обрушил всю оставшуюся мощь объединенного заклинания туда, где располагался вражеский колдун. Противник же верховного шамана, каким-то сверхъестественным образом пронюхав о поражении своего командира, сбежал, прихватив двух сыновей Бича Пустыни.

Впрочем, старший его сын попал в плен и теперь вместе с отцом находился в имперском лагере, который по приказу Китариона разбили сразу после завершения битвы.

И сейчас они ожидали делегацию из города. Спасенный мощью западного соседа, юный халиф просто обязан был посетить своих благодетелей. Да, это изрядно било по его гордости, да вот только не тому, чью шкуру сохранили чужеземные воины, выказывать норов.

И халиф пришел. В сопровождении двух сотен измученных окровавленных воинов, лучших своих придворных, и, что удивительно, сестры.

Китарион принял делегацию, сидя в шатре. По правую руку от него замер Кштиритион, по левую - Инуче. Возле шелковых стен этой «крепости» выстроились рыцари смерти. Они же охраняли и подступы к лагерю. Сейчас Китарион был не просто генералом. Нет. Он - истинный кольценосец из древнего и знатного рода - являл собой Империю Тьмы! Его устами говорил сам Черный Властелин.

И эта ответственность изрядно нервировала молодого генерала. Он понимал, что обязан продемонстрировать всю мощь и блеск возрожденной Империи Тьмы, а потому, замер на походном стуле, изобразив на лице суровое, но, одновременно с этим, величественное выражение.

Ну, или попытался сделать так.

Когда полог был отброшен в сторону, внутрь вошли трое: молодой и очень богато одетый лиоссец, которого Китарион видел весной, старый согбенный ящер, облаченный в изящный балахон цветов халифата и - молодая же девушка.

Венценосец впервые увидел женщину ящеров, а потому проявил некоторую бестактность, позволив себе разглядывать ее на пару секунд дольше, чем того одобряли приличия. Высокая, облаченная в платье цвета песка, гармонировавшее с ее светло-зеленой чешуей, с узкой талией, оплетенной поясом, расшитым драгоценными камнями, с изумрудным колье, лежавшим на плоской - как у мужчины - груди, она выглядела одновременно и отталкивающе, и притягательно.

Лицо тонкое, покрытое крохотными чешуйками, большие ярко-желтые глаза со змеиными зрачками, длинные - будто у какой-то эльфийки - уши, украшенные многочисленными золотыми кольцами, практически человеческий нос и рот, полный маленьких острых зубов.

Странное существо, что и сказать. Странное и притягательное.

А потом Китарион перевел взгляд на старика и даже у него - человека, далекого от магии, - перехватило дух. Сила, исходившая от этого чешуйчатого, буквально пронизывала воздух. Казалось, еще чуть-чуть, и ее можно будет резать ножом. Именно такое ощущение вызывал Инуче, когда становился серьезным, а еще - Гартиан с владыкой.

"Поправка... С владыкой после того, как он превратил Стоградье в угодья мертвых", - уточнил Китарион.

Молчание затягивалось, и генерал решил все-таки пойти своим гостям навстречу.

Он поднялся и, сделав несколько шагов вперед, приветливо улыбнулся и склонил голову, обозначив поклон - легкий, но подразумевающий уважение к титулу собеседника.

- Приветствую славного халифа Харшшаана Могучего сына Шшиира, его прекрасную сестру и, - он бросил короткий взгляд на змеиного колдуна, - первого визиря, как я полагаю.

- Приветствую доблестного генерала имперской армии, - чуть резче, чем следовало бы, ответил Харшшаан.

- Доброго тебе здравия, отмеченный Матерью, - склоняясь в реверансе, который сделал бы честь многим придворным дамам, проговорила девушка.

"Какой выговор"! - не смог не отметить ее великолепный всеобщий Китарион.

- Доброго с-сдравия тебе, ис-свечный. - А вот акцентом первого визиря можно было, пожалуй, пытать пленников.

Впрочем, это сейчас не имело значения. Китарион прекрасно понимал, что его доблестные гости пришли отнюдь не только для демонстрации благодарности. Они не могли не знать о том, что имперская армия получила двух крайне ценных пленников, а значит...

- Я не могу не восторгаться военной мощью нашего доблестного союзника, - пафосно продекламировал халиф, - стоя на городских стенах я в немом восторге наблюдал за тем, как железные легионы возрожденной Империи Таараш искореняют вражескую скверну, как они, точно нож сквозь масло проходят через вражьи ряды, неся тем смерть и погибель...

Он говорил и говорил, один цветистый оборот уступал место другому и этой череде славословий, столь плотной, что у Китариона не было не малейшей возможности вставить слово, казалось, не было конца и края. В этот миг он поблагодарил Мать за знакомство с Инуче - без уроков, данных болтливым шаманом, кольценосец, наверное, не сумел бы сохранить на лице нейтральное выражение.

"Кажется, когда он предстал пред троном владыки, говорил короче и по существу", - мысленно пробурчал Китарион, сохраняя на лице величественно-доброжелательное выражение. - "О Великая Мать, ну когда же халиф, наконец, заткнется"!

Как ни странно, но конец цветистому трепу положила сестра халифа.

- Генерал, - неожиданно заговорила она, оборвав брата едва ли не на полуслове, - прошу простить мою неучтивость, но я не успела представиться. Шшайра Восхитительная дочь Шшиира к твоим услугам.

"Ага. Вот, значит, у кого из этих двоих имеются яйца", - подумал Китарион, принимая руку, протянутую для поцелуя и учтиво обозначая его, естественно, не касаясь чешуйчатой кожи. - "Ну и когти, не хотел бы я получить ими по горлу", - отметил генерал автоматически.

Действительно, лакированные и украшенные изящными орнаментами когти сестры халифа выступали вперед на добрых полфаланги, и были заострены, точно бритвы.

В принципе, не удивительно, что все лиоссцы стреляют из луков только в специальных перчатках. Даже очень хорошая тетива не выдержит такого.

Разогнувшись, генерал приветливо улыбнулся собеседнице:

- О какой неучтивости может идти речь, о прекраснейшая из дев. Это, скорее моя вина, что я не узнал ваших имен, - он повернулся к магу и вопросительно взглянул на того.

- Ришшит Сумрачный, - коротко ответил лиоссец, все внимание которого было сейчас сосредоточено на гоблине. - Немного я встречал колдунов, способных в пустыне потягаться на равных с певцом песка.

- О, могучий слишком добр к слабому и жалкому Инуче, да, да, - довольно осклабился верховный шаман гоблинов, - немногие могут в одиночку противостоять сразу троим певцам песка, да, да.

Лиоссец мрачно покачал головой.

- Когда мы начинали, нас было четверо. Я, еще один мастер, и два ученика. Они не пережили осады.

- О... - сокрушенно вздохнул гоблин, - ничтожный и глупейший Инуче смиренно умоляет о снисхождении к его глупости, да, да.

Лиоссец удивлённо посмотрел на гоблина - он явно не встречал раньше таких существ, но затем пожал плечами и произнес одно слово:

- Война.

За это слово уцепилась сестра халифа, которая, совершенно неожиданно, без долгих дипломатических экивоков, спросила:

- Кстати о войне. Генерал, что ты планируешь делать с двумя пленниками?

Она не стала уточнять, с какими именно - все и так было понятно. И все же, эта прямота немного сбивала с толку. Хотя, с другой стороны, на честный вопрос Китарион всегда предпочитал давать честный ответ:

- Доставлю его вместе с остальными в Зантриан, там запрошу дальнейших распоряжений владыки.

- А тириомаль? - тотчас же уточнила девушка.

- Увы, даже после войны Реставрации этих древних сокровищ у Империи до обидного мало, - притворно вздохнул Китарион, который сейчас был просто счастлив из-за этого, ведь не ему придется решать столь сложный вопрос, как будущее пленников, - мы отправили ворон и гонцов, но пока те доберутся до Черной Цитадели, пройдет какое-то время.

- Стало быть, - в разговор наконец-то включился оттертый в сторонку юный халиф, - вы планируете возвращаться? Как скоро?

Китариону не понравился ни его тон, ни его вопрос, но он не подал вида, и постарался ответить максимально нейтрально:

- Думаю, с рассветом. Отряды преследования должны вернуться, солдаты - отдохнуть, да и помочь вам с восстановлением ворот, возможно, будет нелишним.

Последнего говорить все-таки не стоило, но он не сумел отказать себе в маленькой радости намекнуть собеседнику на то, что, вообще-то говоря, без армии Империи Таараш тот бы сейчас здесь не стоял.

Намек явно был понят всеми гостями, потому как зрачки их моментально сузились, превратившись в едва различимые щелки.

"Злятся, наверное", - улыбнулся Китарион.

Ответ, однако, удивил его.

- Что ж, могу только пожелать моим союзникам счастливого обратного пути и извиниться за то, что не в состоянии устроить пир, достойный победителей, - произнес халиф таким тоном, будто ответ Китариона и его шпилька не относились к нему вообще никак.

- Благодарю, халиф.

- Могу я попросить об одном одолжении? - неожиданно проговорил лиоссец.

- Конечно. Я исполню его, если смогу, - с легким недоумением в голосе ответил Китарион.

- Моя сестра давно мечтала увидеть столицу Империи Тьмы. Может ли она отправиться в обратный путь вместе с твоей армией, извечный?

Китарион всегда считал себя человеком, наделенным стальной выдержкой, но даже он едва не открыл рот от удивления и, судя по тому, как позади шумно вдохнул Кштиритион и охнул Инуче, их эта просьба также застала врасплох.

"И в чем тут подвох"? - лихорадочно размышлял Китарион, пытаясь придумать, как бы половчее отказаться от навязанного общества родовитой лиосски. - "Эти змеи определенно готовились к отказу, а потому, брать ее с собой нельзя, но... Проклятье, а как послать их подальше-то? А никак»!

Не существовало ни одной объективной причины, по которой генерал Империи мог отказать в сопровождении сестре своего союзника. Вообще ни одной.

А значит...

"Значит, будем улыбаться и делать вид, что все в порядке. Пусть владыка разбирается", - принял решение Китарион, после чего учтиво поклонился и проговорил:

- Почту за честь сопроводить госпожу в Черную Цитадель. Прошу тебя подготовить все, необходимое для путешествия, к рассвету.

Благородная лиосска кивнула и чуть заметно улыбнулась, обнажая небольшие острые зубки.

- Я счастлива, что наконец-то смогу увидеть великий город, о котором брат рассказывал мне столько интересного.

После этих слов беседа продолжалась еще какое-то время, затем гости распрощались и покинули лагерь имперской армии, а Китарион стоял, наблюдая за тем, как они уходят, и думая:

"Это нам еще аукнется".

***

Двадцать четвертый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полночь

- Третье, мать его, покушение за лето! Вы что, совсем все с ума посходили?! Земли Империи превратились в проходной двор! Клятые убийцы один за другим разгуливают везде, вытворяя все, что им заблагорассудится! А после этого я неделю не могу собрать вас всех в столице! Как это понимать, я спрашиваю вас? Как! Это!! Понимать!!!

Последние слова Шахрион проорал с такой силой, что, казалось, затряслись стены зала Малого Совета, хотя - Черный Властелин был уверен в этом - он не вкладывал в свой голос и толики магии воздуха. Но, тем не менее, его ярость была столь велика, что остановиться он попросту не мог.

Двое суток император лично проводил расследование, искал хотя бы какие-нибудь зацепки, пытался выяснить, каким же образом убийцы, среди которых нашелся даже один высокий сын, проникли в Черную Цитадель... И ничего!

И вот теперь, Шахрион щедро выплескивал свою ярость и злобу на всех окружающих, не в силах успокоиться.

"О Мать, как же мне хочется убить кого-нибудь! Как я желаю пролить еще немного свежей крови"! - мысленно застонал он.

Эти покушения, заговоры, восстания, и – самое главное – не прекращающаяся ни на минуту головная боль, которую уже не глушили даже самые сильные лекарства, за несколько последних дней изрядно подкосили императора.

После того, как убийцы отправили его в кому, Тартионна едва не начала массовые казни, а теперь уже госпожа останавливала своего владыку от поспешных действий, и, тем не менее, собрав в очередной раз Малый Совет практически в полном составе – Тартионна занималась какими-то важными делами и сказала, что будет позже, а Китарион так и не вернулся из похода - он высказал им все, что думает о сложившейся ситуации.

Причем в процессе высказывания использовались такие фразы, что, наверное, покраснели бы даже самые портовые грузчики.

Каждый, на кого устремлялся горящий яростью взор императора, отводил глаза, каждый, бледнел от страха, каждый - был в чем-то виновен!

Где-то на заднем фоне довольно хихикала Тень, но Шахриону сейчас было плевать на верную спутницу своего безумия. Он рвал и метал, едва-едва удерживался от применения магии, и никак не мог остановиться.

- Вы что думаете, - продолжал он, - лиоссцы сами решились на такое? Нет, их кто-то нанял! Нанял, понимаете?

Его обострившийся до предела слух уловил брошенное Паркантисом слово: «Братья Ночи». Император подскочил к темному дварфу и, склонившись над ним, расхохотался, точно безумец.

- Какие еще Братья ночи? Не было никаких Братьев Ночи, я придумал их, я! Понятно?! На нас напали жалкие лиосские наемники, подкрепленные бешеным высоким сыном, а вы - вы все! - проворонили их!!!

Его бешенный взгляд столкнулся с суровым взором некроманта, чьи глазницы все так же пылали алым.

- Хочешь что-нибудь сказать, верховный?!

- Что тебе стоит прекратить истерику и начать вести себя, как полагается Черному Властелину! - прогрохотал в его мозгу голос умертвия. - Посмотри на себя! Величайший император за добрых пять сотен лет, а ведешь себя, точно прыщавый сопляк, которому не дала подружка!

- Моего сына и мою жену едва не убили!!! - взревел Шахрион, бросаясь к личу.

- Но не убили. Также, как и тебя. Мать оберегает верных! А потому, прекрати истерику, успокойся, и займись делом, как ты всегда поступал!

Наверное, эта отповедь успокоила бы его. Раньше. Где-то полгода назад. Сейчас же она подействовала подобно фляге крепкого вина, брошенного в костер.

Черная пелена ярости начала покрывать императора целиком, топя последние искорки рассудка и самоконтроля, грозя очередной бойней. И в этот самый момент двери распахнулись и внутрь вбежала Ледяная Ведьма.

Была она растрепана - волосы цвета соломы напоминали стог сена, бледна, с кругами под глазами, но эти самые глаза сияли.

- Победа! - провозгласила она. - Победа!

Ярость Шахриона резко, будто по команде, пошла на убыль, он точно сдулся, стал меньше и старше, и плюхнулся в ближайшее свободное кресло, вопросительно глядя на жену.

- Только что пришло сообщение от наместника Зантриана. Тот получил весть о победе и тотчас же связался с Черной Цитаделью. Армия Бича Пустыни разгромлена, а сам он вместе со старшим сыном взят в плен. Китарион с армией движется в пределы Империи!

Напряжение, повисшее в зале, неожиданно разорвалось криками ликования и радости. Кажется, что даже лич, и тот, буркнул что-то одобрительное, при этом от Шахриона не укрылся цепкий и холодный взгляд, который верховный чародей бросил на него и император с ужасом осознал, что только что едва не набросился на одного из самых верных и ценных своих слуг.

Головная боль стала нестерпимой и он, поднявшись, и обняв жену, проговорил:

- Прошу простить мой гнев. Проклятая голова не дает покоя вот уже несколько дней. На этом мы закончим совещание и продолжим его уже завтра, все свободны.

Он подхватил Тартионну под локоть и, когда они вышли из зала Малого Совета, спросил:

- Как там Паштион?

- Спит. Натерпелся страха, но, думаю, справится. Он сильный мальчик.

- Знаю, - чуть заметно улыбнулся император. - Есть ли какие-нибудь новости о нападавших?

- Учитывая, чем именно ты их атаковал? Нет.

Шахрион вздохнул. Ему очень не хотелось говорить с супругой на эту тему, но с каждым разом обходить опасные моменты становилось все сложнее.

- Еще год назад ты не был столь могуч. Подумать только, использовать легендарное Сжигание Души, в одиночку, без подготовки, ритуалов, жертв и круга поддержки. И ради чего? Для убийства пары жалких лиоссцев и одного мага света.

- Жалких? Кажется, они зажали тебя в угол.

- Точно также, как три первых убийцы почти загнали в угол тебя. Отличная подготовка, хорошее снаряжение, защита артефактами и, конечно же, внезапность. Когда они атаковали, я стояла спиной к двери.

- Знаю, - кивнул Шахрион, еще пару дней, назад получивший полный отчет о случившемся. – И опять все, как в прошлый раз, - пробормотал он, старательно гася поднимающиеся язычки ярости, - мне нравится это все меньше и меньше. От обоих покушений буквально за милю смердит эльфийской магией. Лишь эти гадюки умеют так незаметно пробираться куда угодно.

Сказав это, он вспомнил Ратриолу, без каких бы то ни было проблем вошедшего в шатер Черного Властелина, находящийся посреди многотысячной армии, защищаемой кучей магов.

"Проклятые остроухие"! - подумал он. - "Никак не успокоятся, даже оказавшись на грани Вечности".

- Сразу два покушения, одно за другим, с разными исполнителями, а до этого – атака на тебя как будто бы подстроенная недовольными дворянами Саргилии - в голосе Тартионны слышалось серьезное сомнение. - Не думаю, что за ними стоит одна и та же сила. Скорее, враги одновременно задумались над вопросом о том, каким бы способом остановить империю.

- Как-то слишком уж дружно это вышло, не находишь? - пробормотал Шахрион, ни капали не убежденный.

- И кстати, сколько еще ты будешь менять тему разговора?

Жена резко остановилась и вырвала руку. Теперь она глядела на него, подперев бока, и выглядя крайне недовольной. И ее было сложно в этом винить. Все-таки, Шахрион действительно пытался заболтать свою Госпожу.

Он бросил короткий взгляд по сторонам. Длинный коридор без окон и дверей, лишь развешанные по стенам светильники, да многочисленные полуистлевшие гобелены говорили о том, что они оказались в одной из древних частей дворца, которыми тот так изобиловал.

"Проклятье, я вообще не обращал внимание на то, куда мы идем", - с ужасом осознал он, тотчас же услышав за ухом глумливый смешок тени.

Маленький глупенький император возомнил себя властителем мира, но даже своей жене он не хозяин. Да, как прискорбно. Нет желания придушить эту наглую суку, а?

Старательно игнорируя тварь, лишенную лица, души и сердца, Черный Властелин внимательно посмотрел на супругу.

- Прости.

Он умолк, ожидая реакцию Госпожи, и та не замедлила себя ждать.

- Что, и все? Только "прости"? Ни объяснений, ни даже плохонькой лжи, чтобы утешить и успокоить? Ничего этого я недостойна?

- Прости, - вновь прошептал он, не находя себе места.

Что можно было еще сказать? И что бы слова могли изменить?

"Ничего", - Шахрион с мольбой заглянул в глаза жены. - "Они ничего не изменят".

В этот момент он, как никогда, мечтал поскорее оказаться внутри очередного видения. Император чувствовал, что замер в шаге от пропости, а потому надеялся оказаться полностью готовым, когда придет время прыгать.

Он еще раз прошептал:

- Прости.

Затем коротко развернулся на каблуках и быстро, насколько позволяла гордость, покинул супругу.

Какой верный, какой замечательный муж, - веселилась Тень, кружась возле своей жертвы. - Какой правильный и достойный поступок. Как ты умен и умел, о великий Черный Властелин.

- Закрой рот, тварь, - процедил он, с грохотом закрывая за собой дверь. - Меньше чем через месяц я отправлю тебя туда, где подобным порождениям самое место - в Вечность.

Посмотрим, о владыка, - без капли иронии или насмешки отозвалась Тень, замерев прямо перед Шахрионом и заставив того сбиться с шага. - Очень, очень скоро.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), два с половиной часа пополудни.

Китарион почти вздохнул от облегчения, когда маг сообщил:

- Враги привели в движение метатели.

Генерал совершенно точно знал, что лиоссцы обязательно попытаются закидать позиции его баталий змеиным огнем. Они были бы полными идиотами, если бы не оставили этот вариант на крайний случай. И, как ни грустно было это признавать, у них имелись все шансы на успех – сделать что-либо с громадными машинами, возвышавшимся за боевыми порядками лиоссцев он попросту не мог, а все маги продолжали борьбу с чароплетами Бича Пустыни.

"А значит, сейчас мы уплатим цену союзнических обетов, и она будет высока"! - подумал кольценосец, наблюдая за тем, как требушеты начинают метать свои снаряды прямо в центр войска.

Три горшка разбились, не долетев ни до одной из баталий. Еще один - лишь чуть-чуть лизнул край одного из отрядов - десяток зомби, охваченные пламенем, дисциплинировано вышли из строя, а сам отряд сманеврировал на полсотни шагов правее. А вот пятый... да, пятый попал в цель: разбился в центре баталии, взорвавшись и забрызгав огненными каплями десятки и десятки бойцов. Преимущественно - живых.

Вопль дюжин сгорающих заживо людей был кошмарен, и, самое паршивое, это лишь начало: враги лишь пристреливались.

А значит...

- Всему центру - в атаку! - рявкнул Китарион. - Уничтожить вражеские метатели. Тысяча рыцарей смерти, по сотням - начать преследование вражеских стрелков в центре боевого построения. Маги, да сделайте, наконец, что-нибудь с этими проклятыми певцами песка!

Последние слова, пожалуй, были лишними. Как круг Кштиритиона, так и Инуче изо всех сил пытались сотворить что-нибудь противоестественное с невидимыми магами Бича Пустыни. Жаль, получалось у них неважно.

Впрочем, это уже не имело особого значения. Китарион практически исчерпал резервы, с ним осталась только личная сотня рыцарей, да последняя тысяча рыцарей смерти - резерв, приберегавшийся на самый крайний случай.

"Верю в вашу силу", - подумал генерал, наблюдая за тем, как баталии вновь перешли на мерный шаг, направляясь прямиком к метателям, и как к просветам меж ними устремились конные сотни верхом на мертвых скакунах.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, два с половиной часа пополудни.

То, что произошло потом, больше походило на ночной кошмар, нежели на реальность.

Сперва все шло неплохо: метатели сделали залп, затем - еще один. Потом - третий. Одну баталию удалось накрыть сразу четырьмя горшками, которые разорвали боевой строй, обратив в огненные факелы, наверное, сотен восемь вражеских солдат, как живых, так и мертвых. Как только строй распался, что зомби, что арбалетчики стали легкой добычей для его конных лучников, которые не только умели пускать стрелы, но и неплохо пользовались арканами. Они, не боясь теперь леса пик и арбалетных залпов, подскакивали почти вплотную, арканами выхватывали жертву из строя и утаскивали ее к своим, туда, где противника рубили на куски.

От огня досталось еще нескольким баталиям, но...

Но пехота, неожиданно, двинулась вперед и, все набирая и набирая шаг, устремилась к позициям метателей, защищенным лишь жиденькой цепью пехотинцев, которым удалось наконец-то покинуть город.

И, будто этого было мало, многочисленные конные сотни, обтекая неповоротливые пехотные квадраты, устремились в атаку на легкую конницу Лайшшата, и там, где лиоссцы оказались недостаточно расторопны, в мгновение ока устроили настоящую бойню.

Еще хуже дела обстояли на флангах, где все те же вездесущие рыцари смерти умудрялись дожевывать противостоящие им отряды.

"Еще немного, и я лишусь пехоты с метательными машинами, после чего придется отступать", - со всей отчетливостью понял Гайшшар. - "Ну что ж, значит, остается только одно".

Он вытянул руку, требуя копье.

- Сыны пустыни, - взревел претендент на трон халифа, - за мной, в атаку!

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), два с половиной часа пополудни.

"Ну наконец-то"! - подумал Китарион, наблюдая за тем, как вражеский генерал сделал свой последний ход".

- Все за мной! - распорядился он, бросая вперед свой последний резерв.

Пришпорив коня, Китарион рассмеялся, чувствуя бьющий в лицо ветер. Сражение подходило к кульминации. Генерал уже не мог ни на что повлиять и не управлял ровным счетом ничем. А сидеть на ровном месте и наблюдать, как бьются другие, не позволяла его деятельная натура.

"Вот сейчас-то все и решится"! - радостно думал Китарион, сжимая копье, и ловко выбирая путь между языков змеиного огня, завалов из трупов, баталий и вражеских конных сотен.

Ничто больше не имело значения, кроме вражеской конной лавины. Мир сузился сперва до приближавшихся лиоссцев, затем - до того, кто несся во главе конного отряда, а спустя несколько секунд - до наконечника его копья.

Миг, и два всадника с оглушительным грохотом сошлись, со всей силы ударяя друг по другу. Два копья одновременно врезались в два щита, и оба противника, ведомые чудовищной силой удара, вывалились из седел.

Китарион с восторгом расхохотался, вскочил, выхватывая меч, и, издав боевой клич: "За Империю!", обрушил могучий удар на своего противника, который, с легкостью приняв эту атаку на щит, рубанул сверху вниз.

Китарион тоже закрылся щитом, но от мощи удара боль разошлась по всему предплечью, и он подумал, что, пожалуй, таких атак лучше избегать, после чего незамедлительно попытался достать врага резким уколом в забрало.

Этот бой мало походил на схватки в пропитанном влагой Лесу Ужаса. Тогда на кольценосце была лишь легкая броня и нападал он из засад, сейчас же имел возможность атаковать в честном бою, лоб в лоб, дерясь с равным себе по мастерству и опыту противником.

Они кружились, не обращая внимание на то, что творится вокруг и, по какой-то странной причине, окружающие отвечали воинам полной взаимностью. Вокруг звенела сталь, храпели лошади, кричали люди. Какофония схватки глушила и не позволяла узнать, что творится в паре шагов, во только... Кому какое дело до этого?

Удар, уклонение, выставить щит, контратака, снова уклонение!

Китарион танцевал, и танец этот был столь же прекрасен, сколь и смертоносен. Кем бы ни был его враг, в лице этого лиоссца генерал Империи Тьмы нашел достойного противника.

Казалось, пляска стали и смерти может продолжаться бесконечно, но тут, неожиданно, враг допустил ошибку. Незначительную, обычный воин и внимание на нее не обратил бы. Всего лишь вытянул плечо чуть сильнее, чем следовало. Мелочь, ерунда, глупость...

Для кого угодно, но не для Китариона! Противник предоставил ему шанс длиной в пару ударов сердца, и грех было бы им не воспользоваться!

Схватив клинок за первую треть лезвия, и, таким образом, сократив его рабочую часть, кольценосец подпрыгнул к врагу, ткнул мечом в подмышку противника и, когда тот инстинктивно уклонился от атаки, резко рубанул сверху вниз, метя прямо в шлем.

Конечно, он не мог убить своего врага таким ударом, но в этом не было нужды.

Отменная сталь, выкованная темными дварфами, со всего размаху обрушилась на шлем, на миг дезориентировав врага и, быть может, даже вызвав сотрясение мозга. Китарион не был столь наивен, чтобы верить в настолько удачные стечения обстоятельств, а потому он ударил еще раз, и еще, и еще, крутанулся вокруг своей оси, уходя от неуклюжего замаха, и, используя силу вращения, впечатал навершие меча противнику прямо в бронированный висок с такой силой, что шлем вогнулся.

Лиоссец рухнул, как подкошенный, а Китарион присел, сдирая со своего оппонента шлем и приставляя меч к горлу бессознательного противника. Хоть у того и не было никаких гербов, генерал уже понял, с кем его свела судьба.

- Приветствую блистательного Бича Пустыни, - улыбнулся он открывшему глаза полуобморочному врагу, - теперь ты - мой пленник.

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, полдень.

Харшшаан Могучий сын Шшиираса с тоской глядел на горящие дома. Его город пылал, и он ничего не мог поделать.

Бич Пустыни таки добился своего. Он сумел задержать, а может даже и разбить союзную армию, и теперь ничто не могло спасти халифа от бесславной гибели.

Внешние стены пали, и бои велись на улицах. Войска стремительно откатывались ко дворцу, но Харшшаан не был уверен, получится ли у них задержать врагов на новом рубеже.

И все же...

"Все же я отказываюсь признавать поражение", - подумал он, до хруста сжимая меч. - "Бич Пустыни заберет цепь халифа лишь с моего трупа"!

А потому, он отдавал распоряжения, пытаясь если не победить, то, хотя бы, оттянуть неизбежное. Солнце поднялось, встало в зените, а сражение не ослабевало ни на секунду.

Лиоссцы убивали лиоссцев с ожесточенностью обреченных. Защитникам просто некуда было отступать, а нападавшие понимали, на кого работает время.

И все же, силы были неравны - баррикады падали одна за другой, а израненные, едва стоявшие на ногах воины, отступали в цитадель, занимая место на стенах.

Увы, Айшшир - Алмаз Пустыни, как называли этот великий город - был слабо приспособлен к обороне. Так уж сложилось, что за долгие годы войны всех против всех его ни разу серьезно не осаждали.

Все предки Харшшаана считали, что лучшей защитой являются большая армия и множество крепостей по периметру владений халифа.

"Вот только армии почти и не осталось".

Харшшаан не до конца понимал, каким образом Гайшшару удалось разгромить отца, но разве это теперь имело значение? Важно лишь то, кто победил, а кто - пал в битве. Только и всего.

И вот, неудержимый вал вражеской пехоты почти достиг внутренних стен. Лучники с обеих сторон принялись осыпать друг друга стрелами, а враги потащили заранее приготовленные лестницы. Никто и не думал об изморе, все должен решить натиск.

Лестницы прислонились к зубцам и враги, точно в них вселились сами Великие Древние, полезли наверх.

Они падали, сраженные стрелами, некоторые лестницы отбрасывались назад, но это уже не могло остановить напора. Несколько минут - и сражение закипело уже на стенах.

Харшшаан извлек саблю из ножен и с сомнением взглянул на нее. Он никогда не был хорошим воином, но уж совершенно точно не собирался сдаваться на милость победителя.

- За мной, в атаку! - заорал он, увлекая телохранителей на стены.

И в этот самый миг рев схватки перекрыл мощный, пронизывающий до самых костей, гул.

Гул, идущий с запада!

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.

- Проклятье, чуть не оглох, - Кштиритион прочистил ухо и укоризненно взглянул на Инуче. - Верховный, это было обязательно?

- Да, да, о сильнейший из сильных, - радостно закивал гоблин, развеивая собственное заклинание, которое и позволило издать этот душераздирающий вопль. - Наши союзники должны знать, что помощь пришла.

Говоря по правде, гоблин был совершенно прав. Из увиденного Китарионом, выходило, что бой за город в самом разгаре, и неизвестно, долго ли смогут продержаться защитники. А значит, их следовало подбодрить.

Вот только способ, выбранный могучим шаманом, удивлял.

- Ладно, союзников предупредили. Теперь, уважаемые чародеи, надеюсь, вы вернетесь к своим кругам? Полагаю, вам там сейчас самое место.

- Я - вернусь, но верховный останется с тобой для защиты.

Китарион недоуменно воззрился на некроманта.

- Какой такой защиты?

- Увидишь, - мрачно пообещал Кштиритион, направляясь к подчиненным.

Кольценосец вздохнул и кивнул гоблину.

- Что ж, верховный, полагаю, настал час истины.

Коротышка, как ни странно, не удостоил его ответа, вместо этого - напряженно вглядывался куда-то вдаль.

"Ох уж эти маги", - мрачно подумал генерал. - "Никогда не поймешь, что у них на уме".

- Начинаем, - приказал он, - в атаку!

И войска пришли в движение.

Китарион не стал искать добра от добра, а использовал опыт боев за Марейнию пятилетней давности: армия выстроилась в восемь баталий, в центре каждой из которых располагались группы арбалетчиков. Немногочисленный отряд гоблинов, пришедших вместе с шаманом, он разместил в обозе, а рыцарей смерти - на флангах. Именно в последнем, кстати говоря, и заключалось отличие нынешнего сражения от предыдущих.

"Как же мне не хватало кавалерии", - подумал кольценосец, едва заметно улыбаясь. Неожиданно он понял, что действительно скучал по всему этому. По длинным переходам, по напряженной игре ума, по запаху риска, витающему в воздухе. Скучал, несмотря на то что война вызывала у него истинное отвращение!

Противник на сей раз достался умелый и опасный, он всячески стремился замедлить путь войска, несколько раз ставя хитроумные ловушки на пути, отправляя небольшие отряды воинов беспокоить армию на марше и, под конец, даже попытавшись задержать имперские силы одним небольшим отрядом легкой конницы.

С последним, кстати, справиться получилось проще всего - благодаря пернатым разведчикам Китарион заранее знал, какими силами располагают враги, сделал поправку на возможность скрытых подкреплений и, не мудрствуя лукаво, опрокинул жителей пустыни при помощи совместной атаки некромантов и рыцарей смерти, после чего, наконец путь к осажденному городу открылся.

Поняв это, вражеский командир начал перестраивать армию и выводить разрозненные отряды из Айшшира, что, в общем-то, полностью соответствовало планам Китариона.

Баталии, выстроившись по диагонали друг к другу, мерно двинулись вперед, ощетинившись во все стороны пиками.

"Магов света у них нет, а значит, выкашивать пехоту сотнями наши чешуйчатые друзья не смогут. Но я так до конца и не понял, как у них обстоят дела с магией. Есть ли аналог дара Шестерых? Могут ли они собирать круги? Ладно, не мое дело, пусть Кштиритион с Инуче разбираются».

Пехота мерно двигалась вперед, продвигаясь к лагерю Бича Пустыни, наметив своей целью вражеский флаг, а Китарион все ждал, когда же лиоссцы сделают свой ход. Что они противопоставят сокрушительной мощи легионов возрожденной Империи?

И, точно отвечая на его невысказанный вопрос, враги пришли в действие.

Они не стали отправлять в атаку пехоту, нет, по направлению к баталиям лавиной поскакали легковооруженные всадники. Но на сей раз это был не отряд, выставленный для заслона.

"Кажется, сейчас мы увидим знаменитый лиосский хоровод", - подумал Китарион. - "Напрасно - арбалеты бьют дальше".

И - да - баталии первыми пролили кровь. Дружный залп сотен и сотен арбалетов проделал прорехи в боевых рядах врагов, но, увы, потери оказались не столь велики, как надеялся генерал - противники двигались в разомкнутом строю, а потому множество болтов ушло в никуда.

А затем настал черед вражеских стрелков отвечать. Туча стрел буквально закрыла собой небо, зависнув в высшей точке полета, и устремившись вниз.

Баталии остановились, как вкопанные, и Китарион чуть заметно улыбнулся. Воины отработали так, как и должны были - вверх взметнулись здоровенные ростовые щиты, которыми были вооружены некоторые мертвецы, а арбалетчики дружно юркнули под них, продолжая перезаряжать свое оружие.

Да, говоря о том, что баталии за эти годы не изменились, генерал немного лгал самому себе. Владыка добавил небольшой, но крайне важный элемент, который теперь и защищал живых от опасности.

Мертвым же не было никакого дела до вражеского обстрела.

Конница лиоссцев растекалась ручейками вокруг каждой из баталий, осыпая имперцев стрелами, но, при этом, держась на расстоянии от длинных пик. Град, обрушившийся на замершие баталии, определенно, расстроил бы боевые порядки живых, но его влияние на мертвецов оказалось минимальным.

А спустя несколько секунд арбалетчики принялись бить в ответ. Уже не залпами, а по готовности, что заметно снижало боевую эффективность, но, тем не менее, то один, то другой болт находили свою цель.

Прошло около десяти минут, и вражеские всадники начали отступать, причем делали они это четко, сохраняя рассыпанный строй и метая стрелы за спины. И, не давая имперцам ни секунды передышки, на смену им тотчас же устремились свежие сотни.

Они так четко и плавно меняли друг друга, что обстрел и не думал прекращаться.

"Проклятье, хочу таких конных лучников в нашу армию"! - подумал Китарион. - "Этот Бич Пустыни - настоящий гений"!

Впрочем, восхищение врагом не помешало ему отдать распоряжение:

- Маги что, спят? Прикажите кругу начать атаку!

"Пусть Кштиритион проглотит свою извечную надменность и займется, наконец, делом"! - подумал он.

И спустя несколько минут в небесах из молний соткалась фигура огромного ворона, который, расправив потрескивающие разрядами крылья, устремился к вражескому лагерю.

Он не долетел до него, разбившись о щит, выстроенный из мириадов песчинок, поднятых в воздух неведомой силой, из чего Китарион сделал единственно возможный вывод:

- А вот и вражеский круг.

- Если бы, - в ответ ему усмехнулся Инуче.

В голосе гоблина не было ни его обычного веселья, ни заискиваний, ни почтительности. Чародей, полностью сосредоточенный на сражении, казалось, даже стал выше ростом.

Куда подевался извечный веселый блеск в глазах? Где уши-лопухи? Что стало с ухмыляющейся зубастой пастью? Сейчас от гоблина веяло злостью, могуществом и смертью.

- Верховный, я не понимаю, - честно признался Китарион.

- И не должен, кольценосец, - буркнул в ответ гоблин, затем, вздохнув, ответил-таки. - Нам очень сильно повезет, если он у лиоссцев лишь один.

- Он? Кто? Круг?

- Какой круг, - хмыкнул зеленокожий. - Певец песка.

Это название было незнакомо Китариону, а потому он уточнил:

- Ты хочешь сказать, что маг лиоссцев в одиночку может противостоять полноценному кругу Империи? Не верю.

- И напрасно, - костлявый палец поднялся вверх. - Смотри.

В небе как раз сейчас схлестнулись две исполинские магические фигуры: огненный лев и песчаный скорпион. И, судя по всему, ни одна из этих сил не имела перевеса.

- Я думаю, что их все-таки два, иначе личный маг халифа определенно уже вступил бы в битву, - продолжал, меж тем, гоблин.

"Без этих своих шуточек Инуче теряет шарм", - невпопад подумал Китарион, затем его мысли вернулись в привычное русло. - "Как один маг может стоить несколько десятков".

Он тут же озвучил свой вопрос, и гоблин ответил:

- Война в Лиосском Халифате идет уже больше сотни лет. Как думаешь, почему предки владыки не попытались продвинуться на восток дальше Зантриана? Почему Жемчужина Востока стоит на самой границе степи и пустыни? Что не позволило тем же аблиссцам захватить богатое побережье?

- И что же?

- Певцы песка. Их очень мало, но каждый стоит добрых две, а то и три дюжины хорошо подготовленных чародеев.

- Но почему тогда они не захватили власть в халифате? Почему не попытались объединить всех? Почему никто и никогда не слышал про них?

- Маги слышали, - гоблин, продолжая напряженно вглядываться во что-то одному ему известное, потянул из седельной сумки хорошо известных Китариону тряпичных кукол. - Колдуны лиоссцев неизвестны простым смертным потому, что никогда не покидают своих пустынь. Поразительно сильные средь барханов и дюн, они мало на что годны там, где почва тверда, и где текут реки. Вот только...

Гоблин одну за другой выбросил кукол, призывая своих верных големов и бросая их в гущу битвы.

- Вот только драться с ними тут - та еще морока. Не знаю, сдюжу ли.

Китарион вздохнул и продолжил наблюдать за битвой. Серьезных изменений в сражении не произошло, да и откуда им взяться? Враги, определенно, затягивали бой, стараясь измотать легион, а защитники города не спешили выходить из ворот, то ли, ожидая удачного момента, то ли потому, что бойцы Бича Пустыни контролировали все ворота.

Големы, тяжело бухая ножищами, обогнули баталию на правом фланге и, проявив неожиданную прыть, врезались в отряд зазевавшихся лиоссцев.

Полилась кровь, оторванные головы и конечности полетели во все стороны, а не ожидавшие такого ящеры взнуздали своих коней и бросились во все стороны, причем так неудачно, что часть из них попалась на копья легионеров.

И в этот миг на тряпичных монстров обрушилось огромное песчаное облако, стремительно принимавшее форму кулака.

- Нашел, - зло ухмыльнулся гоблин. - Старый, слабый Инуче нашел тебя, о могучий и доблестный ящер. А сейчас... - гоблин крутанул кистями рук, его пальцы с умопомрачительной скоростью принялись складывать замысловатые фигуры, а из пасти посыпались слова, значение которых было совершенно неизвестно Китариону.

Песчаный кулак резко остановился, будто бы налетев на незримую преграду, и рассеялся, а спустя несколько секунд где-то за барханом взвился сноп искр.

- Инуче поджарит тебя, о доблестный чародей, - хищно усмехнулся гоблин.

- Не ты ли говорил, что даже один певец песка - огромная проблема? - уточнил Китарион.

Гоблин, к которому вернулось его обычное настроение, лукаво подмигнул, и ответил:

- Слабый Инуче думает, что его жалких сил хватит, да, да.

Китарион пожал плечами и продолжил наблюдать за сражением. Откровенно говоря, пока что его вмешательство не требовалось - все шло в соответствии с планом, но ситуация на поле битвы всегда меняется стремительно, а потому следует быть настороже.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, полчаса пополудни.

Гайшшар сосчитал до десяти, чтобы унять подступающую волну злости, и сдержал бранные слова, недостойные уст воина и оскорбляющие Великих Предков.

Но, говоря начистоту, он находился не в самом лучшем расположении духа, и причин тому было немало: город взять не удалось, задержать имперцев - не вышло, даже певцы песка - его козырная карта, не справились с задачей. Более того, армия завязла в изнуряющей перестрелке с мертвяками, не наносившей тем особого урона, с фланга на его отряды надвигались какие-то здоровенные монстры, выглядящие так, будто их сотворили из тряпок, и, в довершение всего, согласно донесениям из Айшшира бойцы Харшшаана, зажатого в замке, воспряли духом и вознамерились отобрать столицу Халифата у того, кому самой судьбой предначертано ею владеть.

Ситуация, мягко говоря, не располагала к веселью.

Но хуже всего было то, что у Бича Пустыни почти не осталось трюков против этого врага.

- Имперцы сильны, - заметил Амбраашш Непобедимый. - Остроухие не врали.

- Проклятые мертвяки, - буркнул в ответ сыну Гайшшар. - Их и не убить толком.

- Использовать зажигательные стрелы?

- Да, попробуем.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полчаса по полудни.

Следующие сотни лиоссцев наконец-то додумались до использования огненных стрел. Китарион наблюдал за тем, как рой горящих светлячков обрушился на баталии.

"Ожидаемо, но глупо", - подумал генерал, время от времени бросая короткие взгляды то на Инуче, то на сражавшиеся в небесах магические образы. - Стоит ли мне сделать следующий шаг?

Немного подумав, он решил, что - да, можно.

- Резервные баталии на фланги, - коротко распорядился кольценосец.

И две оставшихся вне боя баталии отправились вперед. Теперь у Китариона оставалась лишь кавалерия, но ее генерал не торопился использовать. Тысячи рыцарей смерти являлись той силой, что способна перевернуть ход даже очень невыгодного сражения, а значит, закованных в тяжелые доспехи всадников следует беречь так долго, как получится.

"Да и, говоря начистоту, гоняться за легкой конницей даже на мертвых лошадях - такое себе занятие", - подумал генерал.

Впрочем, одно новшество он опробовать все-таки захотел.

- Боевых псов - в атаку.

Китарион не знал точно, кто именно додумался до такого, однако первый Железный Легион обзавелся тремя сотнями могучих боевых псов – естественно, оживленных посредством некромантии.

Конечно, предполагалось, что их бросят на лучников, но кружащие хоровод всадники - тоже неплохая цель. Более того, если собак отправить по широкой дуге...

"Может получиться интересно".

Отдав приказ, генерал принялся ждать результата.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, час пополудни.

Когда на его левый фланг набросились скрытые поднятой пылью огромные псы - молчаливые, бесшумные, неожиданные - Гайшшар не сумел-таки сдержать бранных слов.

Глядя в подзорную трубу - еще одно чудо инженерной мысли теплокровных, купленное за большие деньги - он с ужасом наблюдал, как невероятно быстрые для своих размеров твари бросаются в атаку. Нет, не на людей - они хватали лошадей за ноги, раня животных и сбрасывая седоков, после чего – рвали на куски уже лиосских лучников.

Легковооруженные воины мало что могли противопоставить монстрам, которые не умирали, даже получив несколько смертельных ранений.

- Господин мой, - к Гайшшару прискакал раненый гонец. – Твой сын Миришшасс молит о подкреплении. Проклятые псы совсем расстроили ряды конницы.

Он мог и не говорить этого – Бич Пустыни прекрасно сам все видел.

Лошади боялись и нежить, и собак, а тут получилось весьма неприятное совмещение обоих этих ипостасей.

- Так пусть рубят им головы! - прорычал он, понимая, что несправедлив к людям среднего сына.

- Не можем, у них шлемы и металлические ошейники.

"Да пожрут Великие Предки душу Черного Властелина, умудрившегося напялить броню на сдохших собак"! - в сердцах выругался Гайшшар. - "Если ничего не изменить, мы просто истечем кровью"!

- Вышлите на левый фланг тысячу Амбраашша, - распорядился он и, повернувшись к сыну, собравшемуся уже отправиться к своим бойцам, произнес, - не посрами честь рода, сын.

- Сделаю все, отец, - коротко ответил юный воин и, опустив забрало, принял копье у оруженосца.

Его первенец и наследник всегда интересовался культурой и военным делом теплокровных, а потому он лично подготовил и вооружил тысячу кованной конницы, которая, определенно, должна была разметать проклятых шавок.

- Как только разберешься с псами, возвращайся, не наглей - враг опытен и опасен, к тому же, он еще не пустил в бой свою конницу.

- Слушаюсь, отец! - голос Амбраашша, заглушенный забралом, казалось, светился от злой радости.

"Все-таки он растет в меня", - подумал Бич Пустыни, глядя вслед сыну и его телохранителям, устремившимся к правильным рядам замерших в резерве тяжелых всадников.

Конница, поднимая столб пыли, направилась на левый фланг, а взор командира обратился к флагу правому, туда, где тряпичные големы продолжали движение.

- Тысячу пеших лучников туда. Пусть сожгут этих тварей! - распорядился он, бросая в бой один из немногочисленных свободных отрядов пехоты.

"Посмотрим, что вы ответите мне на это, рабы Тьмы"!

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), час пополудни.

- Тысячу рыцарей смерти на правый фланг, - распорядился Китарион.

Только что некромант, отвечающий за разведку, доложил, что на правый фланг - туда, где лютовали оказавшиеся на удивление эффективными псы, - направились вражеские тяжеловооруженные всадники.

- Тысячу Айста, - уточнил кольценосец.

В это время на левом фланге големы начали один за другим падать, обращаемые в пылающие факелы.

Это уже не имело особого значения – свое дело они сделали, прикрыв одну из двух резервных баталий, но, тем не менее, следовало предпринять что-нибудь, тем более что враги столь любезно подставили беззащитных стрелков. Они прямо-таки умоляли атаковать тех кавалерией.

- Пять сотен рыцарей смерти - нанести удар по стрелкам.

Он с интересом посмотрел на противоположный лагерь, туда, где возвышался флаг Бича Пустыни.

"Посмотрим, ящер, что ты придумаешь в ответ".

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, полтора часа пополудни.

Амбраашш Непобедимый скакал во главе своей тысячи. Юного воина переполняли радость и жажда боя.

"Наконец-то, наконец-то я смогу проявить себя"! - думал он, выводя отряд для атаки. – «Быть может, даже получу новое – взрослое - прозвище»!

Песок за спинами их коней вздымался высоко в воздух, отмечая путь движения конницы, но это сейчас не имело никакого значения. Сейчас важно было лишь то, что неупокоенные псы, а также - приближавшаяся к флангу вражеская баталия были все ближе.

"Думаю, времени до того, как арбалетчики теплокровных смогут выстрелить по нам, достаточно", - прикинул Амбраашш и жестом приказал воинам готовиться к бою.

Он опустил копье, зажал его под мышкой, и, ударив коня в бока, перевел животное в галоп.

Песок - весьма коварная субстанция, но те, кто жил в пустыне и с детства учился скакать верхом, мог с легкостью повелевать им безо всякой магии.

Остатки потрепанного отряда конных лучников откатились меж разряженных боевых строев тяжелой тысячи, и спустя мгновение взору Амбраашша предстали кошмарные твари, которых некроманты натравили на детей Великих Предков.

Чуть тронутые разложением, собаки эти мало походили на обычных сторожевых и пастушьих псов. Нет, над ними определенно поработала нечестивая магия смерти, превратив животных в нечто невообразимое: здоровенные, точно телята, с могучими лапищами, громадными зубищами и глазами, пылающими алым демоническим огнем.

"Они должны не столько убивать, сколько вызывать страх"! - подумал Амбраашш и признал - да, с этой задачей труповоды справились блестяще.

Что ж, настало время положить конец нечестивому подобию жизни, возвращенному из-за грани!

И, подумав так, он нанес удар по ближайшему псу.

Получилось настолько хорошо, что Амбраашш даже удивился самому себе - длинное копье пробило голову твари навылет - шлем не помог - после чего насадило, точно на вертел, еще одну тварь.

Та изогнулась и клацнула челюстями, пытаясь достать юного воина, но безрезультатно. Тысячник отбросил копье и схватился за топор на длинной рукояти - это оружие он предпочитал мечу - метким ударом прямо под металлический ошейник перебив позвоночник еще одной собаки.

Лапы монстра разошлись в стороны, и тот принялся дергать башкой, не в силах сделать и шаг, а в это время бойцы Амбраашша увлеченно рубили в капусту оставшихся собак.

Излишне увлеченно - приближавшихся вражеских всадников они заметили, когда уже было слишком поздно отступать. Амбраашш принял единственно верное в данной ситуации решение:

- На врага! - заорал он, подавая пример и первым устремляясь к имперским всадникам.

Империя Таараш никогда не славилась хорошими наездниками, но, благодаря победе над странами Лиги у нее образовалось изрядное количество опытных пленников, из которых некроманты сумели сделать множество рыцарей смерти.

Насколько Амбраашш знал, практически все эти чудовища безвылазно сидели в Черной Цитадели, играя роль гвардии императора. Разумное решение, если так подумать: что может быть лучше неустрашимой, неподкупной, лишенной каких бы то ни было привычек, слабостей и потребностей вечно бодрствующей стражи?

Вот только лично сын Бича Пустыни был бы счастлив, если бы все эти в высшей степени замечательные мертвяки и оставались в треклятой Черной Цитадели!

Увы, но император снабдил своего генерала несколькими тысячами воскрешенных всадников. И прямо сейчас, глядя на мертвяка в полном латном доспехе с копьем наперевес мчащегося на него, Амбраашш ощутил самый настоящий страх. Наверное, впервые в жизни.

Но, все-таки, он был опытным воином, а потому принял удар своего оппонента на щит, скривившись от резкой боли, стрельнувшей в плечо, и, сократив дистанцию, рубанул противника сверху вниз топором.

Тот с легкостью остановил эту атаку своим щитом, после чего отпустил копье и выхватил длинный прямой меч, который безо всяких колебаний обрушил на юношу.

Лиоссец вновь остановил атаку и нанес свой удар, затем еще и еще. Он пытался отыскать слабую точку в защите проклятого немертвого отродья, но у него не получалось!

Спустя несколько минут ожесточенной рубки Амбраашш с ужасом понял, что начинает уставать, а проклятая тварь и не думала сбавлять обороты.

А еще эти ее удары!

"Каждый раз - точно молотом по руке лупит"!

Сглотнув, Амбраашш решился на обман: ложным замахом он заставил противника поднять щит, а сам обрушил топор на башку зомби-лошади.

Могучий удар перерубил позвонки твари и та, не издав ни единого звука, рухнула. Просто взяла - и сложила копыта.

Но рыцарь смерти оказался не лыком шит - он выпрыгнул из стремян, в полете рубанув мечом по коню Амбраашша. Животное заржало, взвилось на дыбы, и сын Бича Пустыни с ужасом понял, что не сможет удержаться!

Он полетел вниз, в песок, и со всего размаху впечатался в него, тотчас же откатился, уклоняясь от копыт своего же коня, попытался подняться...

И в этот самый миг на затылок обрушился чудовищной силы удар.

Перед глазами все поплыло, и гордый сын пустыни потерял сознание.

***

Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, два часа пополудни.

Гайшшар с болью во взгляде наблюдал за тем, как левый фланг рассыпался.

Столь блестяще начавшаяся атака сына захлебнулась, попав под удар рыцарей смерти.

"Глупец, почему ты не отступил"? - думал Бич Пустыни, наблюдая за тем, как две бронированных орды сошлись, рубя и кромсая одна другую. - "У живых нет шансов в ближнем бою против мертвых"!

Но увы, Амбраашш то ли не заметил, то ли не пожелал замечать вражескую конницу, и результат не заставил себя ждать.

- Две тысячи лучников на левый фланг. Пусть поддержат Непобедимого и погоняют вражеских всадников, - распорядился он, прекрасно понимая, насколько это бесполезно.

Мертвого коня не ранить, он не устанет, да и его седоку нет никакого дела до вражеских стрел. Самое логичное, что можно было сделать, не имея под рукой человеческих магов огня и света, так это заманить трупы в ловушку и спалить, ну, либо насадить на длинные копья, а затем - облепить со всех сторон и изрубить на куски.

Для первого требовались подготовленные заранее позиции, для второго - пехота.

Да вот только возводить подобные позиции не было особого смысла – вездесущие вражеские птицы уже несколько дней проверяли ситуацию возле Айшшира, а пехота все никак не могла покинуть проклятый город!

Впрочем, одно средство у Гайшшара все-таки имелось, и именно его он приберегал до самого последнего момента. И теперь, глядя на картину медленного, но верного проигрыша, Бич Пустыни понял - этот самый момент настал, потому как пройдет еще какой-то час, и его армия рассыплется. Побежит легкая кавалерия, за ней - немногочисленная тяжелая. Ну а пехота, не сумевшая ни захватить дворец, ни покинуть город, останется на растерзание победителям.

А потому он распорядился:

- Готовьте метательные машины.

Двадцать второй день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.

Два часа Шахрион, чувствовавший себя этим утром на удивление неплохо, играл с сыном. Мальчик, соскучившийся по отцу, все никак не хотел отпускать его, а потому император дважды откладывал дела, чтобы доставить радость ребенку.

Наконец, ему все-таки удалось освободиться и с тяжелым сердцем Шахрион направился в рабочий кабинет. Едва только он сел в кресло, как Тень принялась изводить свою жертву очередными изощренными способами, всячески мешая работать.

Сегодня отчего-то ее оскорбления особенно раздражали Шахриона, и он едва не закатил истерику, лишь в самый последний момент сдержав клокочущую в груди ярость. Однако, все-таки, полностью смирить гнев не удалось, в результате чего подсвечник, стоявший на столе, превратился в лужицу остывающего металла, а Тень лишь ехидно хихикала, довольная результатом.

Этот день вообще оказался каким-то не таким. По идее, именно сегодня Китарион должен был подойти под стены Айшшира, а значит, в самое ближайшее время следовало ждать новостей о триумфе, или кошмарном поражении. Именно сегодня настырная Дарлионна вновь попыталась навязать императору свое общество. Именно сегодня пришли туманные донесения от Первого, которые император вновь проигнорировал.

Что-то затевалось и это нечто разлилось в жарком вечернем воздухе.

Поняв, что работать не получится, Шахрион вышел на балкон и замер, облокотившись на перила. Ставшей уже привычной мыслекомандой он взял под контроль ближайшую зомби-ворону - для этого императору больше не требовались костыли вроде магических кристаллов - и поднял птицу в воздух, чтобы хоть немного расслабить напряженные, точно канаты, нервы. Он приказал ей пролететь несколько кругов над Черной Цитаделью, это всегда успокаивало и настраивало на нужный лад. Всегда, но не сегодня.

Что-то было не в порядке.

"Ну не могут же они устроить еще одно покушение"? - подумал император. - "Да ну, такого просто не бывает"!

И все-таки... А что, если могут?

Птица по его приказу снизилась и пролетела над внутренним двором цитадели.

Нет, подобное совершенно невозможно: Тартионна подняла на уши всех слухачей, а Гартиан - заставил три десятка некромантов постоянно проверять окрестности Черной Цитадели вообще и дворца в частности на предмет постороннего присутствия.

И все-таки, все-таки, все-таки...

Зоркий вороний взгляд не мог различить ничего опасного, но от этого становилось только хуже.

Отпустив птицу, Шахрион застонал и обхватил голову руками.

Только прогрессирующей паранойи не хватало! Кажется, безумие начинает выходить на качественно новый уровень…

- Нужно пойти и в кои то веки выспаться, - проворчал Черный Властелин, и, довольный от того, что принял верное решение, уже сделал шаг по направлению к двери комнаты, как вдруг...

Некромант его уровня просто не мог не ощутить энергию смерти... Только что парой этажей ниже живое существо перешло в категорию мертвых.

"Парой этажей"?

Император побледнел.

"А зачем им целиться в меня"?! - подумал он, после чего, не раздумывая, сиганул вниз с балкона.

Шахрион приземлился в очередном внутреннем дворике, и от переломов Черного Властелина спасла лишь неимоверная магическая сила, да, по-видимому, Тень, жаждущая защитить оболочку.

Не разбирая дороги, он мчался туда, откуда ушел совсем недавно - к покоям сына. Именно там ощущались эманации смерти. Мощные, свежие, многократные!

С воплем император распахнул двери, возле которых не оказалось стражи, и замер, глядя на открывшуюся картину.

Тартионна из последних сил отбивалась от одетого в лохмотья типа с безумным взглядом, лупящего во все стороны лучами света. Сын сжался в углу и плакал, в то время как один из людей супруги умирал возле его ног, пронзенный двумя мечами, а те, кто, собственно говоря, и убил слугу, уже заносили оружие, намереваясь оборвать жизнь ребенка. Лиоссцы. Два проклятых ящера, посмевших вредить его родным и протащивших в Черную Цитадель чокнутого высокого сына!

Ярость полноводной рекой захлестнула Черного Властелина, и плотина рассудительности на сей раз даже не дала течь, а просто разлетелась во все стороны.

С диким ревом Шахрион обрушил на незадачливых наемников и мага света мощнейшие из своих заклинаний, выжигая сами души врагов.

"Третье нападение за лето"! - билось внутри черепной коробки. - "Убью"!

Тела еще падали, бледная Тартионна, держащаяся за окровавленное плечо, еще сползала по стене, а сын только-только начал менять выражение лица, как Шахрион покинул комнату.

Он резко пронесся по коридору, выискивая, на ком бы сорвать злобу. Ярость полностью завладела разумом Черного Властелина, нашептывая и соблазняя:

"Да, убивай, убивай их всех, они должны ответить, не сдерживай себя"!

Все было в точности, как и во время посещения Наиргиона, но сейчас Шахрион не отдавал себе в этом отчета. Злоба, захлестнувшая императора, требовала выхода, и, оказавшись перед тяжелыми дверьми, он, не останавливаясь ни на секунду, обратил их в прах, не собираясь замедлять шаг.

За дверьми дежурили два рыцаря смерти и при виде мертвецов уголки губ некроманта разошлись в стороны в нехорошей усмешке предвкушения.

- А вот это занятно, - процедил он, и обрушил на нежить чудовищной силы молнии.

Броня лопнула, не выдержав удара, а вслед за ней запылала и плоть.

Миг - и лишь две небольшие кучки золы говорили о том, что тут еще недавно были стражи.

"Недостаточно"! - промелькнуло в мозгу императора. - "Нужна кровь, нужна боль, нужны страдания"!

Не сбавляя скорости, он прошел через два зала и, наконец, нашел то, что искал - две служанки подметали пол.

- Встать! - взревел Шахрион, сопроводив приказ взмахом Плетью Тлена.

Камень, которого коснулась магическая плетка, зашипел и на нем остался след, а женщины, взвизгнув от ужаса, попятились, не понимая, что происходит.

"Да, убей их, убей, ну же"!

Улыбка Шахриона стала еще шире и, наверное, сейчас он выглядел жутко, но императора это не волновало ни в коем разе. Все, что его заботило сейчас, так это то, чтобы жертвы помучались вдосталь, а потому, он не стал пользоваться некромантией, вместо это применив банальнейшие огненные шары.

Два вопящих факела одновременно понеслись в разные стороны, пытаясь сбить огонь и нечеловечески вопя.

"О эта славная музыка"! - Шахрион блаженно зажмурился.

В этот миг ему было так невообразимо хорошо, что чародей даже застонал от наслаждения.

"Этого мало, мало! Больше страданий"!

На еще живых женщин обрушился поток воды, который затушил пламя. Не в силах стоять, обожженные повалились. Одна просто вопила, другая - пыталась отползти.

Шахрион облизнулся и ударил ту, что ползла, воздушным топором по спине. Во все стороны брызнула кровь, и жертва, страшно захрипев, задергалась в агонии. Ее ноги столь забавно дрыгались, а обожженные пальцы - царапали камень, что Черный Властелин не сумел сдержать радостный смех.

"Вот умора! Как муравья раздавить"!

Отсмеявшись, он повернулся ко второй женщине.

Та жалобно скулила и пыталась заслониться.

"Ну нет, это не дело", - подумал император, и простеньким проклятьем высушил руки своей жертвы, а затем - запустил в нее пару тонких воздушных игл.

Та страшно завизжала, изогнулась дугой, но продолжала что-то бубнить, чередуя мольбы с воплями боли, когда очередная незримая игла пробивала плоть.

"Надо же, а я и не знал, что так хорошо умею пользоваться магией воздуха" - радостно подумал император. - "Может, землю попробовать"?

Сказано - сделано, и вот, с потолка на ноги служанки обрушились два небольших каменных блока, которые попали как раз по коленям, дробя те в кашу.

Та захрипела и обмякла, лишившись чувств.

- Эй, так нечестно! - тут же разозлился Шахрион. - А ну пляши, пляши, кому говорят!

Он обрушил на женщину волну магии смерти, которая моментально удалила душу из тела и подняла марионетку, начавшую танцевать простенький сельский танец.

В этот самый миг, стуча подкованными сапогами, в зал вбежали вооруженные воины.

- Как у-дач-но, - протянул Шахрион, разряжая в людей цепь молний.

Глядя за тем, как они дергаются от электрических разрядов, Черный Властелин не сумел сдержать довольного смешка.

"Хватит"...

Троих он прожарил до хрустящей корочки, двоих - расплющил, еще одного - нашинковал воздушными ножами, ну а оставшихся заморозил.

"Хватит".

- Что ж, теперь отправимся на поиски новых игрушек? - жизнерадостно спросил сам себя император. - Звучит весьма недурственно.

Он перешагнул лужу крови и уже собирался было покинуть зал, как вдруг тело сковала непонятная тяжесть.

"Хватит"!

И в этот самый миг на Черного Властелина обрушилась кошмарная, ни с чем несравнимая головная боль. Казалось, она решила отплатить незадачливому императору за спокойный день.

Голову словно разрывало на куски, тысячи слов и образов смешались в мыслях, но громче всех звучало лишь одно слово: "Хватит"!

Оно гремело подобно реву водопада, заглушая все остальное, и Шахрион упал на колени, чувствуя, как темнеет в глазах. При этом его ладони попали в лужу крови и теплая алая жидкость окрасила их.

Шахриона вырвало прямо на разрубленную голову, перед глазами плясали разноцветные огни, а его тело извивалось в спазмах, распрощавшись с обедом, и извергая одну лишь желчь.

Боль стала еще невыносимее, что-то щелкнуло внутри черепной коробки, и все вокруг накрыла тьма.

***

Где-то. Когда-то.

Место не слишком изменилось со времени прошлого видения. Все тот же Лес Ужаса, но на сей раз в нем сражались. Страшный хаотичный бой шел повсюду. Не было ни строя, ни порядка. Тысячи и тысячи людей рубились друг с другом меж деревьев. Медные мечи сталкивались с каменными топорами, а кремневые стрелы выбивали искры из рельефных нагрудников и здоровенных круглых щитов.

Использовалась и магия - лучи света испепеляли десятки воинов за раз, не разбирая своих и чужих и оставляя в лесу целые просеки, с ними сталкивались потоки тьмы - чистой энергии смерти, выпускать которую на врагов могли лишь самые опытные и сильные некроманты.

В центре поля боя друг напротив друга замерли двое. Те, с кого и начались странные видения императора: юноша и девушка, принесшие страшную жертву богам. Точнее, уже мужчина, закованный в тяжелые доспехи черного цвета, и женщина, облаченная в легкую накидку и защищенная магическим барьером.

- Я сильнее! - визжала она, безумно хохоча. - Я намного сильнее! Ты не сможешь прикончить меня, как остальных четверых!

Вместо ответа мужчина запустил в нее Копьем Смерти столь невообразимой мощи, что у Шахриона волосы на голове встали дыбом. Защитная сфера с хрустом распалась, и женщина лишь в последнюю секунду сумела ослабить кошмарную атаку, выставив перед собой сразу несколько барьеров: земляной, водный и еще один - световой.

Но и они не помогли полностью. Часть энергии все же преодолела защиту и остаток копья навылет пробил живот женщины.

Та страшно заорала, но и не подумала умирать! Вместо этого она с умопомрачительной скоростью начала залечивать рану, одновременно наращивая свои колдовские бастионы.

"Я бы и минуты не продержался против такой, как она. Даже сейчас", - подумал Черный Властелин, заворожено глядя на сражавшихся. - "Наверное, попытался бы сбежать".

Впрочем, ее противник и не думал отступать или останавливаться. Он обрушил на свою противницу град Копий Смерти послабее, добавил к этому с десяток Плетей Тлена, вынырнувших буквально из воздуха, применил сразу пять огненных столбов, которые обрушились на женщину один за другим, и, будто бы этого мало, попытался разверзнуть землю под ее ногами.

Но она отбивалась!

Да, часть ударов достигала цели, одна особенно удачная атака оторвала руку чародейки по самое плечо, но та, будто заведенная, исцеляла себя, возводила все новые и новые щиты и, о ужас, умудрялась огрызаться, выпуская в ответ кошмарной силы сгустки энергии.

Опыта магических поединков ей, определенно, не хватало - противник благополучно избежал всех атак, ни на секунду не ослабевая натиска. Вот только…

"Так не может продолжаться бесконечно", - подумал Шахрион. - "Он выдохнется или получит рану, и тогда - все. Служанка Отца находится в куда более выигрышном положении".

И, точно уловив эти его мысли, женщина безумно расхохоталась.

- Ты слаб, Шахрион! Ты не сможешь противостоять мне! Я буду той, кто останется! Я объединю мир! Я буду жить вечно!

- Это говоришь не ты, Аслия, - с нескрываемой болью в голосе ответил мужчина, уклоняясь от очередной атаки. — Это говорит та тварь! Ну да ничего, я спасу тебя! Получай!

И в этот самый миг с неба полился черный дождь. Нет, не дождь! Черный огонь!

Все это время Первый Некромант работал над заклинанием, которое ему удалось сплести в тайне от своей противницы и обрушить на ту в краткий миг, когда большая часть защиты оказалась снесена очередной особенно мощной атакой.

Липкое пламя охватило женщину, которая страшно завизжала и попыталась сбить его с себя водой, отчего то лишь взвилось во все стороны.

- Что это? - заорала Аслия, охваченная огнем.

- Мое новое заклинание, - без намека на торжество ответил Шахрион Первый. - Изготовил специально для тебя. Даже сила этой твари не поможет защититься от него. И, кстати, не надейся сбежать. Сегодня ты последуешь за четырьмя своими собратьями.

В этот самый миг что-то неуловимо изменилось в горящей женщине. Она перестала орать, замерла на месте, а ее глаза наполнились нечеловеческим светом.

- Ты победил, смертный, признаю. Но скажи, что ты собираешься делать с шестой из нас? Как уничтожишь ее?

- А вот это уже не твое дело, падаль. Ты - отправляешься в небытие, из которого и выполз, - процедил сквозь зубы первый некромант, формируя Саван Тлена - могучее заклятье, которое облепило горящую фигуру и в считанные секунды обратило ее в пыль.

- Вот так я и потерял свою любимую, - раздался за спиной Шахриона знакомый голос.

Тот обернулся и склонил голову в знак уважения.

- Владыка, рад снова видеть тебя.

- Не могу сказать того же. Раз я сумел показать тебе это, значит, время почти пришло. Осталось не больше месяца.

- До чего? - холодея, спросил Шахрион.

- До решающей битвы. До завершения того, с чем не справился ни я, ни Паштион Третий, ни Гаршион Первый, ни Лирирон Второй.

Эти имена были Шахриону хорошо знакомы. Даже слишком. Каждый из названных Первым Некромантом императоров властвовал давно, каждый слыл не вполне здоровым, каждый пролил моря крови. И каждый плохо кончил.

"Стало быть, я - следующий"?

- Завершения чего?

- Прости, но ответ на этот вопрос ты узнаешь лишь когда найдешь меня лично.

Шахрион удивленно воззрился на него.

- Найду лично? Что это значит? Почему ты не можешь рассказать сейчас?

- Слишком много вопросов, - грустно отозвался император. - Жди, осталось недолго.

И в очередной раз иллюзорный мир рассыпался на осколки, выпуская совершенно сбитого с толку чародея на свободу.

***

Двадцать второй день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), закат

Император со стоном открыл глаза. Увиденное ему не понравилось: мертвые тела повсюду, и - на границе видимости - живые. Взгляды, полные ужаса. Непонимание и немое осуждение.

А затем плотину памяти будто прорвало, и он вспомнил все: как отбивался от чешуйчатых убийц, как бросил жену и ребенка, как убивал, упиваясь чужими страданиями.

Шахрион сглотнул. Он ожидал ощутить жалость к погибшим, но ничего подобного не было и в помине. Лишь холодная ярость, колкая, как лед.

«Того, что сделано, уже не воротишь, и вряд ли кто-то поверит, что всех этих людей прикончили наемные убийцы. Очередные»!!!

Черный Властелин сосчитал до десяти, безуспешно пытаясь унять ярость, и заорал:

- Собрать Малый Совет, живо!

И только теперь он заметил, что возле дверей, обращенных в пыль, стоит Тартионна – прямая и собранная, не обращающая внимания на рану, бледная, то ли от потери крови, то ли от открывшегося ей зрелища. И взгляд жены подействовал на Шахриона подобно ушату холодной воды на голову.

Поднявшись, он кивком головы кивнул своей Госпоже, после чего, прошел мимо жмущихся к стенам людей и двинулся назад - к покоям ребенка. С каждым шагом ярость испарялась, точно вода из кувшина, пролитая в песок, и ее место занимал стыд. Жгучий, всепроникающий, заставляющий спрятаться ото всех, в первую очередь – от самого себя.

«Да вот только от такого попробуй убеги»!

Возле покоев сына уже также было не протолкнуться от солдат, магов, соглядатаев, и просто праздношатающихся обитателей замка, к коим, как ни странно, относилась и Дарлионна.

- Владыка, какой ужас, - всплеснула руками красавица, явно намереваясь подобраться к Шахриону поближе, но был не в настроении общаться с назойливой красавицей и, пройдя мимо, будто бы ее и не было, тихо приказал:

- Все вон.

Комната очистилась с умопомрачительной скоростью, и Шахрион подошел к кровати, на которой лежал сын. На какой-то безумно долгий миг ему показалось, что мальчик мертв, отчего все внутри сжалось и перекрутилось, но в этот самый момент Паштион зашевелился и повернулся на бок. Мальчику, судя по всему, дали успокоительный отвар, и теперь тот мирно спал.

- С ним все хорошо, - Тартионна подошла к мужу и, присев на край постели, положила руку сыну на голову, примяв шелковистые волосы.

Только сейчас Черный Властелин заметил, что она перевязана.

«И когда только успела»? – промелькнула неуместная мысль, изгнавшая остатки злобы, и затопившая всю душу бесконечным стыдом.

- Яда не было? - мягко поинтересовался Шахрион, опускаясь на колени перед супругой.

- Был, но мне повезло – плечо пробил луч света клятого жреца, а не меч.

Император облегченно вздохнул и перешел к следующему вопросу:

- Сохранились ли тела?

- Отчасти.

Шахрион оставил это замечание без ответа и продолжил:

- Подумать только, лиоссцы… Такого я не ожидал.

Его Госпожа ничего не ответила, лишь пожала плечами и поморщилась от боли - плечо сразу же дало о себе знать.

- Паштион не ранен?

- Нет, все обошлось. К счастью, я решила проведать его... Сама не знаю, почему. Наверное, женская интуиция, понимаешь?

Шахрион кивнул.

Несколько секунд они молчали, и, наконец, Тартионна задала вопрос, которого император опасался больше всего:

- Шахрион, что это, во имя Матери, было?

- О чем ты? - попытался император притвориться дураком.

- Не юли, - резко оборвала его Ледяная Ведьма, - я никогда не видела тебя таким.

Шахрион взял ее ладони в свои и прошептал:

- Я испугался... что потеряю вас. Боялся, что покушение увенчалось успехом и... вышел из себя.

В глазах жены не было ни капли доверия.

- А что насчет недавнего инцидента в Наиргионе? Согласно донесениям, там тоже погибли твои же подданные. Что происходит? Расскажи мне.

Внутри у Шахриона все точно сжалось, но, одновременно с этим, где-то в груди запылала ярость.

"Как эта девка смеет указывать мне? Я - тот, кто возвысил ее. Я - тот, кто сделал ее императрицей. На каком основании она требует у своего владыки отчета"?

Подавив раздражение, он, попытавшись добавить в голос как можно больше уверенности, ответил:

- Все хорошо, скоро все закончится и тогда ты первой узнаешь...

- Что?

Шахрион тряхнул головой. Мысли спутались, и он сам не понимал, что именно хотел сказать еще секунду назад. Наверное, какую-то глупость.

- Все, - невпопад ответил он, поднимаясь и выпуская ладони жены. - Все будет хорошо, - повторил Шахрион, поворачиваясь спиной к Тартионне. - Все будет хорошо.

***

Дарлионна вернулась в свои покои, испытывая смешанные чувства: она одновременно была и взбешена, и напугана. И причина этого лежала на поверхности.

«Проклятье, что творится в этом недоделанном замке? Вторая партия убийц за неделю!!! Как, позвольте узнать, работать в таких условиях? Как очаровывать императора, когда тот либо лежит в кровати, накачанный ядом, либо обращает в кровавый фарш все вокруг себя»?

Пролетев мимо замершей в испуге служанки, Дарлионна схватила сумку с книгами выскочила прочь, направившись к библиотеке. Там у нее уже был подготовлен укромный уголок, защищенный от подслушивания и не имеющий никаких скрытых смотровых отверстий - в этом она убедилась в первую очередь.

Вытряхнув книги на стол, Дарлионна извлекла тириомаль, переданный отцом перед отправкой в Черную Цитадель, и активировала его. Когда в шаре появилось лицо, красавица выпалила:

- Все усложняется, на императора опять покушались. На сей раз, кажется, какая-то другая сила. Но это уже третья атака за месяц. Боюсь, выполнить мою миссию в таких условиях будет непросто.

Из светящегося шара послышался вздох.

- Ничего не поделать. Затаись и начни подготовку к третьей фазе операции.

Дарлионна ощутила, как кровь отливает от ее красивых гладких щек.

- Ты уверен? Обратного пути не будет.

Долгая тягучая пауза.

- Уверен. Так… надо. Все пройдет, как должно.

Не так должен говорить человек, не испытывающий сомнений. Не так.

«Что же происходит, отец»? – подумала она. – «Почему мы меняем планы на ходу? Я точно смогу соблазнить императора, нужно лишь время».

Дарлионна очень хотела задать эти вопросы, однако понимала – смысла в этом нет. У отца наверняка имелись серьезнейшие причины, а потому…

- Хорошо, все будет исполнено, - покорно произнесла извечная.

Сказав это, она отключила древнюю реликвию и спрятала ее от посторонних глаз.

«Проклятье, все же так хорошо начиналось! Видимо, ничего уже не изменить. Жаль, но очень скоро Черная Цитадель утонет в огне».

Двадцать первый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), закат.

- И как же это так получается, о верховный, что ты – ты! – не сумел извлечь из трупа никакой информации? – в голосе Тартионны яд мешался со злобой.

Женщина, больше похожая сейчас на разъяренную львицу, бесстрашно нападала на лича, тыкая в него пальцем и едва не срываясь на крик.

- Если бы ты больше думала головой, о моя Госпожа, - последние слова были произнесены с нескрываемым презрением, - то с легкостью разгадала бы эту загадку. Она не сложнее, чем расчет налогов и беседы с многочисленными шептунами.

- О, правда? Ну так просвети меня, неразумную женщину.

- С удовольствием. Враги догадывались, куда отправляют убийц и сделали так, чтобы ни ты, ни я, ни даже владыка не смогли ничего разузнать!

Последние слова лич не проговорил, а прокричал, и этот мысленный крик эхом отдался внутри черепной коробки Шахриона, заставив того поморщится и обхватить виски ладонями.

- Угомонитесь вы, - простонал он, ощущая, как накатывает новый приступ всепожирающей боли, которая после пробуждения от долгого и тяжелого сна стала ощутимо сильнее. Даже пять пилюль из волшебной коробочки не помогли. – Тартионна, я и безо всяких расследований могу сказать тебе, кто покушался на мою жизнь: эльфы.

Эти его слова погрузили весь зал Малого Совета в мертвую тишину.

Да, все прекрасно понимали, сколь изобретательны и хитроумны могут быть звездорожденные, когда им очень сильно хочется отправить кого-то на поклон к Матери. Остроухие веками оттачивали тонкое мастерство заказного убийства, и даже тот факт, что от их народа стараниями Шахриона с Гартианом остались лишь жалкие ошметки, не менял ровным счетом ничего.

«Достаточно одного эльфа с доступом к тайным схронам лесного народа, чтобы подготовить десять команд подобной этой», - подумал Шахрион и тотчас же одернул себя. – «Не глупи, если бы они были способны, то давным-давно заполонили бы Черную Цитадель убийцами. Нет… Это покушение готовилось долго и обстоятельно. Они дождались, когда Гартиан отправится по делам, я ослаблю бдительность, а большая часть столичного гарнизона окажется за пределами города… Точнее, нет, не так. Они приложили максимум усилий для того, чтобы это произошло».

Если до покушения у Шахриона еще были сомнения насчет того, кто именно стоял за действиями Бича Пустыни, то теперь их не осталось вовсе. Вопрос заключался лишь в том, чьими руками остроухие снабжали проклятую ящерицу.

Император еще раз поморщился и, взяв со стола чашку с отваром, сделал из нее хороший глоток.

«И как же все-таки Империи повезло, что зрящий Ратриола пять лет назад не узнал о том, что я стал гораздо сильнее, ведь иначе даже жезл Безумца не помог бы пережить ту последнюю встречу»!

Шахрион вздохнул.

Это совещание было первым с момента пробуждения, и чувствовал себя он преотвратно. Яд, который применили убийцы, по своим возможностям мало чем отличался от Тихой Смерти, и то, что император выжил, иначе как чудом и не назвать.

«Впрочем, совсем недавно я пережил попадание арбалетного болта в сердце, так что, наверное, пора привыкнуть к чудесам».

Так или иначе, но как только получилось подняться с кровати, Черный Властелин собрал Малый Совет для того, чтобы разобраться в текущей обстановке и, честно говоря, оказался неприятно удивлен.

Для начала, им всем очень повезло, что его пробуждение состоялось тогда, когда оно произошло, а не днем позже – Тартионна уже практически отдала команду, которая залила бы Империю кровью всех, кто хоть как-то походил на недовольных.

И то, что списки неблагонадежных, подлежащих казни, жертвоприношению, зомбификации ну, или – если повезет – заключению в темницу, были составлены заблаговременно и в тайне от него, вызывало недоумение.

Как будто этого было мало, Гартиан, закусив удила, шел на конфликт с Ледяной Ведьмой, весьма однозначно намекая на то, что не позволит ей творить в Империи Тьмы все, что заблагорассудится.

Дальше – больше. Прямо-таки с поразительной синхронностью сразу из пяти провинций поступили сигналы о готовящихся мятежах, разбираться с которыми в спешном порядке были отправлены отряды некромантов и рыцарей смерти, что, конечно же, ничуть не улучшило состояние столичного гарнизона.

«Нет, определенно, что-то затевается, причем – нечто грандиозное», - превозмогая чудовищную боль, думал Шахрион. – «Враги пустили в ход, наверное, добрую половину ресурсов, которые успели приготовить»!

А значит…

«А значит, покушения было всего лишь первым ходом в сложной партии, пробным броском костей, необходимым, чтобы начать. Причем на сей раз я – отнюдь не игрок, а всего лишь – фигура».

Он бросил короткий взгляд за спину, ожидая услышать очередное глумливое замечание Тени, но – нет – ничего не последовало. Чем дальше, тем меньше это странное существо пыталось выводить его из себя, как будто начало видений знаменовало тот период, когда на подобную ерунду можно больше не тратить силы.

Впрочем, так ведь оно и было…

«Твое время на исходе», - вспомнил Черный Властелин слова первого некроманта.

Что ж, тот, кажется, не врал. Тени больше не нужно было бесить его и путать – это происходило само по себе. Шахрион то и дело терял нить беседы, витал в облаках, отвлекался, его мысли мельтешили, точно стая крыс, добравшихся до неосторожно брошенного мешка с зерном. Определенно, после ранения его состояние резко ухудшилось.

А тут еще и эта проклятая головная боль! Она стала лишь сильнее, хотя до покушения Шахрион думал, что подобное – попросту невозможно.

- Владыка! – раздался голос Тартионны, и император едва не подпрыгнул.

- Да? – спросил он, еще раз массируя виски, - прости, прослушал.

Жена странно посмотрела на него, и повторила:

- У нас есть вести от Китариона. Он одержал первую победу на востоке.

«Ну, хоть у кого-то дела идут, как надо».

- Есть что-нибудь, что следует знать нам?

Ледяная ведьма прикусила губу и кивнула.

- Враги сумели укрыться как от разведчиков, так и от наших магов.

- Ну, в этом нет ничего удивительного. Хладнокровные буквально созданы для того, чтобы скрывать свое присутствие. Странно даже, что на меня еще не совершили покушения наемники с востока.

Эта мысль почему-то так сильно разозлила императора, что он едва сумел совладать с подступающей яростью. Хотелось крушить, убивать, рвать и терзать, но он в очередной раз взял под контроль бушующие чувства и промолвил:

- В нашем положении самое важное - время. Чем дольше в Империи Тьмы продлится период спокойствия, тем лучше. А потому я запрещаю проводить какие бы то ни было публичные казни до своего особого разрешения. Инициатива сейчас на стороне противника, значит - никаких резких действий. Все понятно?

Он по очереди обвел взглядом каждого из членов Малого Совета, убедился в том, что послание принято, после чего коротко бросил:

- Свободны.

Один за другим члены Малого Совета поднялись и покинули помещение. Последней выходила Тартионна. Жена бросила на своего владыку взгляд, спрашивающий, остаться ли ей, или не нужно, и Шахрион едва заметно отрицательно покачал головой. Сейчас ему хотелось побыть наедине со своими мыслями.

Когда за женой закрылась дверь, император откинулся на спинку кресла, обхватив голову ладонями. Боль усиливалась с каждой секундой, и Шахрион не сумел сдержать стон.

Что, больно? - раздался над ухом знакомый глумливый голос. - Ничего, скоро станет лучше.

Он покосился через плечо и встретился взглядом с Тенью. Наверное, встретился. Понять, куда смотрит тварь, начисто лишенная лица, было немного... проблематично.

- Радуешься моим страданиям?

Как ни странно, нет, - последовал несколько обескураживающий ответ.

Шахрион на миг даже забыл о раскалывающихся висках.

- Да ну! - злобно выплюнул он. - А мне казалось, что ты несказанно наслаждаешься, глядя за тем, как я мучаюсь.

Ну, может, самую малость, - хихикнула его собеседница, напомнив в этот момент саму себя пятилетней давности.

- Благодарю за искренность, - фыркнул император. - Зачем пожаловала?

Скажи, о мудрейший, почему ты был столь сдержан со своими верными людьми на совете? Почему не раскрыл им своих планов, не рассказал о тайных встречах? Чего ты опасаешься? Неужели, не доверяешь им?

- Ты задаешь очевидные вопросы, - фыркнул Шахрион. - Какие ответы рассчитываешь получить?

Тень безумно хихикнула и закружилась вокруг Черного Властелина, точно здоровенная бестелесная муха.

И в этот самый миг едва заметное дуновение ветерка заставило императора резко повернуться. Лишь в последний момент он остановил смертельное заклинание, готовое вот-вот сорваться с кончиков пальцев, и, поднявшись, сделал шаг навстречу вошедшему.

- Приветствую, Первый. Можешь подняться и рассказать, с чем пожаловал.

Человек склонился в поклоне, упав на одно колено, и разогнулся лишь после того, как император разрешил.

- Долгих лет жизни тебе, о мой владыка, - ответил он. - Мы все несказанно рады, что ты пришел в себя.

- А уж как я рад, - грустно усмехнулся Черный Властелин, старательно не обращая внимания на назойливые возгласы Тени. - Удалось ли выяснить что-нибудь?

Первый коротко кивнул и протянул императору сразу три свитка.

- Первый, от меня. Остальные - от Второго и Третьей.

Шахрион, не торопясь, заглянул в каждый. Во время чтения донесения Третьей он удивленно хмыкнул и покачал головой.

- Вот уж не ожидал, - проворчал император, - хотя, стоило.

Он со вздохом спрятал донесения в один из многочисленных внутренних карманов своего одеяния, после чего подошел произнес:

- Продолжайте наблюдение.

На лице Первого появилось недоуменное выражение.

- Владыка… ты уверен? Это – точная информация.

Шахрион стиснул зубы, чтобы не закричать.

«Ну почему они все пререкаются? Почему никто не хочет слушаться»!

- Исполняй… приказ… - процедил он, с трудом сдерживая ярость.

- Слушаюсь, - Первый вновь поклонился и, спустя секунду, исчез, точно его и не бывало, а Шахрион со стоном прикрыл глаза и принялся массировать виски.

Что, мигрень мешает разрабатывать и претворять в жизнь хитроумные планы? - расхохоталась Тень. – Вместо этого сидишь, отдав инициативу врагам, и пытаешься делать вид, что контролируешь ситуацию?

Император промолчал, поплотнее сжав зубы. Отвечать на этот вопрос ему решительно не хотелось.

- Не твое дело, тварь, - не сдержался он, и, поднявшись, коснулся дверной ручки. - Посмотрим, кто будет смеяться в конце.

Посмотрим, о великий император, - без намека на веселье или издевку ответила ему Тень. - Ждать нам осталось недолго.

***

Двадцать первый день третьего месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, ночь.

- Что ж, с прискорбием вынужден признать, что мы оказались недостаточно хорошо подготовлены, - со вздохом проговорил Ритон. - Однако нельзя не отметить того, что данное покушение, равно как и предыдущее, получилось в высшей степени полезным с точки зрения определения истинного потенциала нашего противника.

- Истинного потенциала? Венценосец, ты говоришь ерунду!

Эти мысленные слова отдались в голове Ритона даже через тириомаль, и правитель Исиринатии поморщился.

- Я подготовил для вас все: сообщил о внезапном прибытии императора, о том, что большая часть гарнизона отправится на восток, помог убийцам пробраться во дворец, даже указал на любимое место отдохновения Шахриона. И что же? В итоге мне пришлось подчищать за вами, бесполезные куски плоти!

Лич, определенно, был в ярости, и гнев умертвия пробивался даже сквозь расстояние.

- Не могу согласиться с тобой, верховный, - покачал головой Ритон. - Со своей стороны я также сделал все возможное: нашел через третьих лиц опытных и беспринципных наемников, снабдил их лучшими эльфийскими артефактами из тех, что удалось достать стараниями Найлиэны, передал яд уважаемого посла, который предварительно проверил на животных. Вообще ума не приложу, как Император выжил, получив рану!

Под конец венценосец немного потерял самообладание, из-за чего напыщенность его речи заметно уменьшилась, а голос, напротив, стал выше.

Он быстро взял себя в руки и, сосчитав до десяти, чтобы успокоиться, продолжил:

- Шахрион, как мы уже поняли, в настоящий момент является сильнейшим из живущих чародеев и, что самое прискорбное, нам катастрофически не хватает информации о его новоприобретенных возможностях.

Венценосец умолк, уставившись на некроманта и старательно игнорируя остальных членов их маленькой тайной встречи. Все – даже надменная эльфийка – старались казаться меньше и незаметнее. Никому не хотелось попасть на глаза взбешенному верховному некроманту.

Костяная харя лича, видневшаяся с другой стороны волшебного шара, оставалась все такой же непроницаемой, но отчего-то Ритону показалось, что неупокоенный чародей согласился с его доводами.

- Вы правы, - проговорил, наконец, Гартиан, - а я - нет, извиняюсь.

- Извинения приняты, - поспешно согласился правитель Исиринатии. - Теперь нам следует решить, как поступать в дальнейшем.

- Вариантов у нас нет, - встрял в беседу Эйсен Стейн, - с императором надо кончать, пока он не учудил еще чего-нибудь. Зрящая, скоро ли будет нанесен очередной удар?

- Пара дней, - не задумываясь, ответила эльфийка. - Правда, замечу, что к этому покушению я не имею никакого отношения, ответственный за него обитает… несколько севернее.

- И все же, - подала голос могучая Олта, - ты, зрящая, знаешь о том, что происходит.

- Конечно. Я пытаюсь координировать действия всех союзников, насколько это возможно. Впрочем, повторюсь, детали мне неизвестны. Главное, чтобы у новых исполнителей не возникло проблем с проникновением в Черную Цитадель.

Эти слова были обращены непосредственно к личу и тот согласно проворчал:

- Это я организую. Ледяная Ведьма далеко не так умна и умела, как хочет думать. Надеюсь, что люди этого твоего северного, - в голосе некроманта послышалось нескрываемое презрение, - союзника, окажутся опытнее, нежели убийцы, нанятые венценосцем.

- Но что мы будем делать, если и это покушение – третье, замечу, - окончится ничем? – поинтересовался Мирол. – Я сильно сомневаюсь, что мы сумеем организовать еще одно.

- Если эта… операция не увенчается успехом, - эльфийка непроизвольно коснулась мочки уха, - нам придется действовать более варварским методом.

- И в чем же будет заключаться этот метод? – осторожно поинтересовался могучий Аран.

- Нам придется, как и говорил верховный некромант, ударить по Черному Властелину открыто. Собрать всех сильнейших магов, выманить его из логова – и убить, - четко выговаривая каждое слово, произнесла эльфийка. – Иного варианта попросту не останется.

Молчанием, которое последовало за этим, можно было резать камни.

- И… как ты это себе представляешь, зрящая? – осторожно уточнил Аран.

- Императора нужно будет вытащить куда-нибудь в горы, где его уже станут ждать все наши маги, включая верховного и меня. Мы уничтожим Шахриона совместным ударом – какая бы сущность ни сидела в Черном Властелине, противостоять коллективной атаке добрых трех-четырех десятков чародеев разных школ она не сумеет.

- Но как мы выманим его?

- Тут придется положиться на верховного.

- А что будет после его гибели?

- Ничего. Тело исчезнет, как и мы, предварительно стерев все следы поединка, - зрящая выдержала еще одну паузу и добавила, - или у кого-то есть идеи получше?

- Ты права, - согласился с эльфийкой лич. – Если он переживет еще одно покушение, других вариантов не останется. Но я не понимаю, каким образом мы убедим Шахриона покинуть замок. Не думаю, что смогу прийти к нему и сказать: «император я тут решил полюбоваться горными закатами, не хочешь составить мне компанию?», и он согласится.

- Предлагаю обсудить этот вопрос немного позже, - отозвалась эльфийка, старательно делая вид, что сама не знает, как именно она будет делать то, что будет.

Ритон полагал, что это притворство не обмануло никого. Зрящая однозначно представляла, что именно следует сделать, когда, и каким способом. Эти же ее слова свидетельствовали о том, то она попросту не хочет раскрывать детали. Вполне разумная предосторожность, если так подумать. Впрочем, оставался еще один крайней важный вопрос.

Ритон уже собирался лично озвучить его, но верный Мирол, как и всегда, пришел своему господину на помощь:

- Все, что вы тут планируете – это просто замечательно, но никто не забыл об одной ма-аленькой такой детальке?

- И какой же?

- Армия Империи, отправленная на восток, может вернуться назад, получив вести из столицы. А еще она может – прошу прощения у благородного союзника – разбить армию Бича Пустыни в генеральном сражении и форсированным маршем отправиться домой. На подготовку того, о чем вы говорите, уйдет никак не меньше месяца. Что мы будем делать, если гарнизон столицы вновь окажется полон?

- Не волнуйтес-сь, - прошипел лиоссец, - они не дойдут так быс-стро. И не разобьют нас-с так легко.

- А даже если самый плохой вариант и произойдет, - заметила зрящая, - то на обратном пути армия Империи застрянет в Жемчужине востока, причем – надолго.

Сказано это было столь уверенным тоном, что никто не стал задавать очевидный вопрос: «как?», все решили поверить на слово.

Лич явно остался доволен услышанным, потому как алое пламя в пустых глазницах блеснуло, а голос мертвеца был на удивление приветливым:

- Это очень хорошо. Зрящая, обсудим детали чуть позже. Думаю, стоит пригласить и наших глубокоуважаемых чародеев.

С этими словами лич отключился, оставив собравшихся думать над сказанным.

Вряд ли он блефовал и вел какую-то хитрую игру, подгоняя союзников. К чутью тварей вроде Гартиана следовало прислушиваться, а потому...

"А потому нам следует немного ускориться. Хотя... В любом случае, все будет зависеть от результатов восточной кампании. Безусловно, взоры всего континента сегодня устремлены вглубь лиосских пустынь. Что ж, пожелаем удачи нашим невольным союзникам, быть может, они добьются долгожданного успеха".

***

Сон Гашиэна Третьего Лиритиэля был нарушен самым бесцеремонным и паскудным образом - в комнату кто-то проник.

Опытный воин, не один год проведший в походах, спал, держа меч на соседней половине кровати, там, где у глупцов обычно валялись бесполезные бабы.

Именно поэтому, он оказался за кроватью с оружием в руках еще до того, как полностью сбросил с себя ночную дрему.

Впрочем, пришелец не спешил нападать. Он сделал осторожный шаг вперед, и венценосец узнал остроухую, которая уже не один раз посещала его.

Сплюнув на каменный пол, он сварливо поинтересовался:

- Пораньше прийти не могла?

Меч правитель Радении никуда не убирал, указывая острием в свою незваную гостью.

- Приношу извинения вашему величеству, - с легким поклоном ответила эльфийка.

«Ну надо же, оказывается, умеет разговаривать, чего ж тогда молчала»? – подумал венценосец, старательно пропуская мимо ушей нотки издевки, звучавшие в голосе остроухой.

- Прощаю. Что у тебя?

- Новости, не терпящие промедления.

- Что случилось?

- Они на месте.

Три коротких слова, всего лишь три слова, но как много они значили!

Возможно, эти слова решат судьбу Радении, а может, и всего мира!

Венценосец сглотнул.

- Я слышал, кто-то недавно покушался на императора.

- Да.

- И они провалились.

- Да.

- Надеюсь, наши люди будут умнее и выполнят приказ?

Гашиэн ожидал третье "да", однако эльфийка удивила его, произнеся:

- Как повезет.

Венценосец недоуменно уставился на нее, пытаясь понять - шутит ли странная собеседница, но та, кажется, была абсолютно серьезна.

Тихо выругавшись, он распорядился.

- Ну, хотя бы, сделайте так, чтобы в случае провала, никто не узнал ничего о том, кто их нанял.

- Это я могу обещать.

- Ну хоть какая-то от вас польза. Есть еще что сказать?

- Нет.

- Тогда свободна!

Не удостоив венценосца больше ни единым взглядом, эльфийка растворилась в тенях, оставив после себя лишь открытое окно. Гашиэн подошел к нему и выглянул наружу, после чего покачал головой.

Его покои располагались на пятом этаже, да и само окно было узкой бойницей, пролезть в которую взрослому человеку было, мягко говоря, непросто.

- Драные Шестеркой эльфы! - в сердцах выругался венценосец. - С кем приходится работать!

Пробурчав пару ругательств, он убрал меч в ножны и улегся в кровать, намереваясь досмотреть положенные сны.

"Надеюсь, что они не провалятся. Такой отличной возможности больше может и не представиться".

***

Двадцать второй день третьего месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, рассвет.

Парниэла Партилаэт перевела дух и, удобнее устроившись на раскидистых ветвях здоровенного дуба, росшего возле небольшой лесной речушки, извлекла из-под плаща тириомаль.

Прикрыв глаза, она воззвала к магии, скрытой в шаре, и тот начал наливаться светом, затем внутри него заклубились сгустки тумана, которые быстро рассеялись, явив девушке лицо матери.

Найлиэна Партилаэт - как всегда прекрасная и собранная - требовательно воззрилась на дочь.

- Докладывай, - приказала она.

- Дело сделано, - ответила та. - Варвар заглотал наживку. Все идет в точном соответствии с планами.

Мать кивнула, всем своим видом показывая, что так оно и должно было быть.

- Практически все фигуры заняли положенные им места. Есть ряд вероятностных аномалий, искажающих картину того, что может произойти, но даже с ними итоговый успех должен наступить в трех случаях из четырех. Мы заметно улучшили первоначальный прогноз.

Парниэла ничего не ответила, однако мать прочла в ее взгляде легкое разочарование.

- Это - лучшее, на что мы сейчас можем рассчитывать.

- Погрешность в планах деда была меньше двух процентов - напомнила эльфийка матери. - И где он сейчас? И где Элиренатия?

Последние слова были пропитаны такой болью и яростью, что девушка сама испугалась.

- Прошу простить мою несдержанность, - тотчас же извинилась она.

- Все в порядке, - вымученно улыбнулась зрящая. - Отвечая же на твой вопрос, могу сказать лишь: это единственно, что нам осталось. Меньше чем через месяц картина будущего рассыпается, точно стена под ударами тарана. Я страшусь того, что грядет и понимаю, сколь слабы наши силы.

"А не нужно было подкармливать дракончика, думая, что вырастет гадюка", - промелькнуло в голове у Парниэлы, но вслух она, конечно же, ничего не сказала.

Дед отнюдь не единолично правил народом. Он принимал решения, с которыми соглашался Совет Мудрейших. Именно они решили, что идея развязать новую большую войну между людскими странами и Империей, управляемой настоящим гением - с последним не спорил никто - перспективна. Именно поэтому эльфы предоставили императору всю возможную помощь, конечно же, в тайне от него. Без их поддержки Черный Властелин никогда не смог бы создать мануфактуры, приютить темных дварфов, превратить Империю Тьмы в мировой центр работорговли, восстановить корпус некромантов, договориться с гоблинами, сжечь замок Ордена, провести ритуал и убить венценосца Исиринатии руками его собственного племянника. Каждый, буквально каждый шаг Черного Властелина контролировался. Каждая мелочь находилась в пределах допустимой погрешности. Ни одной ошибки, ни одного неверного шага. В плане Шахриона было столько мелочей, что любой случайный фактор мог испортить все дело, а потому все они безжалостно устранялись. Когда псы императора эти Первый и Второй нападали на замок Ордена, шпионы зрящего из числа завербованных людей обеспечили пустоту коридора, по которым шли убийцы и сделали так, что бочки со змеиным огнем не вскрыл какой-нибудь жадный до вина выпивоха. Когда некроманты своими жертвами готовили ритуал в Стоградье эльфам пришлось прикончить четырех высоких сынов, подобравшихся слишком близко к погостам, смердящим магией смерти. Когда Саргилэны решали, выводить войска в поле, или отсиживаться за крепостными стенами, пара правильно брошенных слов решили дело... Все, ради результата!

Звездорожденные не могли себе позволить еще одну большую войну, требовалось хотя бы сто лет мира, чтобы восстановить могущество Элиренатии, а для этого людей следовало стравить друг с другом.

План выглядел идеальным! Он просто не мог провалиться! Пара процентов погрешности — это почти что ничего.

В результате же...

Она непроизвольно коснулась платка, закрывавшего нижнюю половину лица.

Это движение также не укрылось от матери.

- У нас остается долг и месть, - прошептала та. - Потерпи, дочка, время почти пришло. Все так или иначе будет кончено в течении ближайших тридцати дней. Мы победим. Если же нет... То мало что уже будет иметь значение. Отец... отец ошибся, и за его ошибку придется расплачиваться миру. Пусть он горит. Пусть все людишки пылают!

Парниэла снова коснулась повязки.

- О да! - с жаром отозвалась она.

- Вот и хорошо. Выходи на связь завтра в обычное время.

С этими словами мать отключилась.

Парниэла горестно усмехнулась и, спрятав тириомаль, спрыгнула со своей ветки, подойдя к воде. Затем она стянула платок, закрывавший нижнюю половину лица и, поймав ладонью луч приятного рассветного солнышка, взглянула на свое отражение.

Спокойная гладь показала ей кошмарного кадавра с глазами и ушами эльфийской красавицы и кошмарной бугрящейся массой там, где некогда были губы, щеки и шея.

Черное Пламя, попав на жертву, не желало так просто отпускать ее. Каким образом Парниэле удалось выжить, эльфийка и сама до конца не понимала, однако же спасение стоило ей всей нижней половины лица. По злой иронии, голосовые связки не были задеты, поэтому она могла разговаривать, как раньше, а вот все остальное...

Вместо родных зубов: вставные, вместо щек - оплавленные в нескольких местах кратеры, вместо губ и подбородка - пустота, вместо шеи - сеть чудовищно болезненных шрамов.

И никакая магия не позволит ей исцелить то, что разрушило Черное Пламя! Никогда!

Стиснув кулаки, девушка прошептала своему отражению:

- Устроит ли меня месть, матушка? О да! А цена… на нее плевать!

Пятнадцатый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.

Китарион с интересом изучал открывшийся вид. Что ни говори, а Зантриан недаром носил имя Жемчужины Востока: огромный, окруженный высокой стеной, с множеством башен, этот город приковывал к себе взгляд, радовал и пугал одновременно, но, при этом, вызывал трепет и восторг.

Выстроенный на самой границе пустыни, Зантриан знавал множество осад, но продолжал возвышаться, подобно одинокому утесу посреди безбрежного моря: гордый, могучий, непокоренный.

А подле города разбило лагерь воинство. Двадцать тысяч легионеров и четыре тысячи гвардейцев, поддерживаемые сотней боевых магов. Сила, способная сокрушать государства была полностью в его власти и ждала лишь приказа.

И вот, замерев перед выстроившимися ровными рядами воинами, Китарион с некоторой ностальгией вспоминал былые деньки, когда точно также приходилось произносить речи перед бойцами гвардии. Правда, сейчас было некоторое отличие: существованию Империи Тьмы не угрожал враг, добрую половину армии составляли живые мертвецы, а за его спиной находились два чародея чудовищной силы.

И, тем не менее, он волновался, как и в первый раз.

Наверное, к подобному нельзя привыкнуть.

Кольценосец набрал полную грудь воздуха и прокричал:

- Воины, сегодня мы выступаем в поход!

Его голос, усиленный магией, разносился над всем войском, достигая каждой пары ушей и, как надеялся Китарион, находя отклик в каждом сердце.

- Да, это не наша война. Там, - он ткнул мечом вперед, в пустыню, - лиоссцы сражаются друг с другом. Но осажденные – наши союзники. Они в трудный час протянули Империи руку помощи, так кем же мы будем, если бросим их на произвол судьбы, не попытавшись даже сделать что-нибудь? Кем, я вас спрашиваю?!

По войску пошел сперва шепот, затем – гул. Люди все больше и больше заводились, а вместе с ними заводился и Китарион.

- Мы выступаем! Прямо сейчас! Мы дойдем до столицы халифата и не только снимем осаду, но и загоним этого Бича Пустыни туда, где ему самое место – в песок!

Дружный рев поддержал это высказывание генерала.

- Вперед, доблестные воины Империи, вперед, и покажем врагам нашу силу и отвагу!!! – взревел Китарион и воины, ответив ему яростным кличем, принялись строиться в походную колонну.

Генерал вытер пот, выступивший на лбу, и обернулся, точно желая получить одобрение Кштиритиона.

Хмурый маг ничего не ответил, а вот гоблин, напротив, оказался доволен. Его рот был раззявлен буквально до ушей, а в глазах Китарион заметил чистую, незамутненную радость.

- Хорошо сказано, о могучий из могучих, да, да, старый и жалкий Инуче знает, - затараторил он. – Очень, очень хорошо сказано, да, да.

Китарион тронул коня, ведя его в центр колонны. Спутники, а также отряд телохранителей-гвардейцев из числа лучших рыцарей смерти Империи двинулись следом.

- Благодарю, - вежливо ответил он гоблину. – Жаль только, не ощущаю той уверенности, что была в моем голосе.

Говорил он тихо, чтобы простые воины не смогли услышать, но все равно не сдержался, и огляделся по сторонам в поисках любопытных ушей. Не найдя ничего подозрительного, Китарион обратился к некроманту.

- Кштиритион, а что ты думаешь по поводу нашей миссии?

- Двигаться придется быстро, - нахмурился даже больше, чем обычно, некромант. – У нас мало времени. Город долго не продержится. И бой предстоит жаркий.

- А разве у нас нет подавляющего магического преимущества? – уточнил Китарион, оборачиваясь к своим спутникам.

Как ни странно, оба отвели глаза.

- И-и? – настоял генерал.

- По идее, есть, - нехотя ответил Кштиритион.

- Но только по идее?

- Да. Я слабо знаком с восточной магией, она…

- Другая, - подсказал Инуче.

Даже шаман выглядел задумчивым, хотя искорки радости все еще проскакивали в его взгляде.

Старый гоблин решительно тряхнул головой и заявил:

- Но не волнуйся, о мудрейший из мудрых, старый и слабый Инуче сделает все, что в его силах, дабы защитить тебя от вражьей волшбы, да, да.

- Спасибо, - искренне поблагодарил шамана Китарион. – Стало быть, мы не можем быть уверены в своем магическом превосходстве?

- Нет, - дружно ответили оба чародея.

- Хорошо… - протянул генерал. – Тогда, пожалуй, следует проявить осторожность.

Жестом он подозвал адъютанта и произнес:

- Передай приказ: утроить число разъездов. Дюжина чародеев пусть непрерывно прочесывают местность с помощью птиц. Всех живых – в центр, под охрану замерших и рыцарей смерти.

Отсалютовав генералу, юноша сорвался с места и бросился исполнять приказ.

Глядя ему вслед, Китарион думал:

«Это, безусловно, задержит нас, но, по крайней мере, сможем исключить засады».

Он по своему опыту знал, сколь разрушительными и опустошительными те могут быть, и совершенно не горел примерять на себя роль, которую пять лет назад отыгрывали вторгшиеся в Империю кошаки.

Больше всего его сейчас беспокоила растянувшаяся на добрых пять миль колонна, собрать которую в случае серьезной заварушки получится ой как нескоро! Будь его воля, Китарион бы разделил армию на пару отрядов, которые отправил бы параллельными курсами по разным дорогам… Вот только где было взять эти самые дороги посреди пустыни?

С каждым новым шагом на восток, становилось все жарче и жарче, а степь все быстрее и быстрее уступала место барханам. Лишь имперский тракт – эта тонкая нитка, тянущаяся с одного побережья континента до другого – позволяла хоть как-то ориентироваться в море солнца и песка. Шаг влево, шаг вправо – и мир исчезал в лабиринте иллюзий посреди бескрайнего желтого океана. А нитка, увы, действительно была тонкой. Если бы не регулярные караваны, а также - магия, оставшаяся еще в древних каменных плитах, дорогу давным-давно бы поглотила пустыня.

В каком-то роде, это сильно смахивало на то, с чем пришлось столкнуться покойному генералу Бирту, когда его армия пересекла границу Империи.

«Вот только посреди лесов и болот хотя бы было прохладно», - подумал Китарион, скидывая камзол и оставаясь в одной льняной рубахе. – «Надеюсь, мы взяли достаточно воды, потому как если нет, добрая половина живых в армии попросту не доберутся до поля боя».

***

Двадцатый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь.

Уже на второй день после выхода из Зантриана Китарион принял решение маршировать по ночам, и вот, пять суток спустя, его армия продолжала нарезать мили исключительно при свете звезд.

Пока все было спокойно – лишь небольшие поселения попадались на пути, да немногочисленные купцы и торопящиеся по своим делам лиоссцы. Никто не проявлял враждебности, что было неудивительно, учитывая размеры армии, все охотно продавали продовольствие и воду, а заодно – делились сведениями.

Впрочем, генерал не питал иллюзий. Он не сомневался, что Бич Пустыни уже знает о приближении имперцев и готовит теплый прием. Ну, лично он бы так и поступил, а Китарион старался не смотреть на врагов свысока.

Тем более на таких, кто уже продемонстрировал умение делать неожиданные ходы.

Именно поэтому дозоры лишь увеличились, а передвижение – замедлилось.

До Айшшира оставалось не больше трех переходов, а значит, сейчас самое подходящее время для того, чтобы дать по зубам обнаглевшим имперцам. Ну, по крайней мере, с точки зрения пустынных воинов.

Именно поэтому Китарион последние дни не находил себе места. Он ерзал в седле, точно был посажен на горох, то и дело проверял, хорошо ли меч выходит из ножен, и поминутно дергал магов, управляющих мертвыми воронами, уточняя, не нашли ли те что-нибудь подозрительное.

Наконец, не выдержал даже Кштиритион.

- Генерал, прошу, успокойся уже, - мрачно попросил он. – Мне тоже не по себе, но это не повод изводить собственных людей, знаешь ли.

- Прошу прощения, - вздохнул Китарион, в очередной раз положив ладонь на рукоять меча. – Просто что-то не так. Моя интуиция прямо воет об этом, а понять причину не могу.

- Это не повод приставать к магам.

Китарион горестно вздохнул и обратился к шаману.

- Уважаемый Инуче, нет ли каких-нибудь новостей от твоих гоблинов?

Вместе со старым колдуном к армии Китариона присоединился отряд почти в тысячу гоблинов, большая часть которого сразу же испарилась – Инуче отправил своих подчиненных в дальнюю разведку.

- Нет, о осторожнейший из осторожных, - горестно выдохнул шаман, дергая ушами. – Все тихо и спокойно.

- Нет, не все, - покачал головой Китарион, чье волнение достигло предела. – Что-то надвигается, я чувствую это.

И, точно только этого и ждали, один из магов вдруг закричал:

- Враги!

- Где? – Китарион, точно охотничья собака, взял стойку.

- Почти полторы сотни всадников в полумиле к востоку от нас.

- Немного, - задумчиво отметил Кштиритион.

- Думаю, хотят просто прощупать нас, и все же, все же…

Китарион задумался.

Как поступить? Продолжить движение или остановить армию и начать подтягивать растянувшиеся сотни? С одной стороны, маленький отряд лиоссцев не должен стать серьезной проблемой, но, с другой… А что, если это все – хитрая ловушка?

«Нет, я становлюсь параноиком», - решительно оборвал себя Генерал. – «Даже если это – ловушка, то можно попробовать ответить врагу его же монетой».

- Скорость движения не снижать, магов разделить на два круга: атакующий и оборонительный, подготовить три сотни рыцарей смерти для быстрых фланговых маневров. При этом – не спугните врага. Исполнять! – начало он отдавать приказы, ощущая, как волнение покидает тело, как остается лишь холодная уверенность и решимость идти до самого конца. – И вот еще что, подготовьте дополнительные факелы, но не зажигайте их, ждите команды.

Его приказы исполнялись четко, быстро, и без лишних вопросов.

И десяти минут не прошло, как все было готово, и теперь оставалось лишь ждать: будет ли это всего лишь небольшая разведка боем, хитрая засада, которая выльется в крупное сражение с атакующим вражеским отрядом, или, не произойдет ничего.

Некоторое время они двигались молча, наконец, Кштиритион, не выдержав, лично взял контроль над парой птиц, и принялся оглядывать окрестности.

- Что-то здесь не так, - мрачно проворчал он, будто пародируя Китариона, сказавшего то же самое совсем недавно.

- Что именно?

- Не знаю, если честно, может, твоя паранойя заразна.

- Ну спасибо.

- Всегда пожалуйста.

- Видишь места, подходящие для засады?

- Вообще ни единого. Голая пустыня по обе стороны дороги и этот отряд, маячащий поблизости.

Сейчас Китариону очень не хватало какого-нибудь магического ночного зрения, а еще лучше, умения контролировать мертвых птиц, за последние пять лет прочно ставших глазами и ушами легионов переродившейся Империи.

- Знаешь… - продолжал некромант. – Я, кажется, понял, что именно мне не нравится.

- Да?

- Очень уж они демонстративно крутятся около нас, будто отвлекают от чего-то важного…

- Отвлекают, говоришь… - задумчиво протянул Китарион, а затем его лицо вытянулось, и кольценосец не своим голосом заорал, - усилить охрану обоза, немедленно!

И, подавая пример, помчался назад, соскочив с дороги, и, бросив коня в песок, направил его туда, где находился обоз.

Они почти опоздали. Почти.

Когда генерал, окруженный телохранителями, подлетел к повозкам, благо, находился он недалеко от них, там уже разгорелся бой. Несколько сотен закутанных в толстые меховые одежды лиоссцев яростно рубились с охраной, а еще несколько жителей пустыни, подбирались к телегам, держа в руках небольшие стеклянные флаконы.

Китарион сразу понял, что именно они собираются сделать, и, взревев, обрушил меч на ближайшего врага, разрубая того едва ли не до пояса.

Второго противника затоптал его конь, а третьему генерал снес голову с плеч, и только после этого в бой вступили телохранители, а затем – резервные сотни рыцарей смерти, подготовленные для отражения внезапных атак.

Еще один лиоссец, обливаясь кровью упал на землю, но его товарищ метнул в сторону Китариона свой флакон. Увернуться генерал уже не успевал, а потому инстинктивно поднял щит, прикрывая лицо.

«Проклятье, надеюсь, обойдусь потерей одной лишь руки», - подумал он, но секунды сменяли одна другую, а ничего не происходило: ни звона стекла, ни рева высвобождаемого жидкого пламени, ни кошмарной боли.

Открыв глаза он с удивлением уставился на фиал, замерший в воздухе. Затем, обернувшись, с облегчением увидел Инуче.

Шаман гоблинов спокойно подъехал к генералу на своем небольшом пони и небрежным движением руки заставил стеклянную колбу приземлиться к себе на ладонь.

- Не стоит так безоглядно рисковать, - без тени заискивания или веселья в голосе проговорил он. – Я мог бы опоздать.

- Спасибо, Инуче, я твой должник.

- Сочтемся при случае, - гоблин подбросил склянку в руке и указал вперед. – Все-таки эта дрянь очень опасна.

Китарион повернулся в указанном направлении и выругался – целых три повозки пылали, вздымая к небесам языки пламени. Обслуга пыталась потушить их, но без особого успеха.

- Песок, болваны! – неожиданно заорал Инуче. – Вода не поможет! Песок, впрочем, тоже, - прошептал он куда тише, едва ли не себе под нос. – От змеиного огня мало что способно защитить.

Несмотря на некоторую критичность этого замечания, когда горящие повозки начали засыпать песком, ситуация хоть немного, но улучшилась. По крайней мере, пламя стало медленно затухать.

Китарион огляделся. Схватка вышла яростной, но скоротечной – враги, потеряв почти четыре десятка бойцов, спешно отступили, преследуемые рыцарями смерти. Скорее всего, те прикончат еще с десяток, но…

- Отзовите кавалерию, - распорядился генерал. – Не хочу напороться на еще одну ловушку. – Полчаса на то, чтобы затушить пламя, убрать телеги с тракта, и привести здесь все в надлежащий вид, после чего, выдвигаемся.

Он взглядом отыскал адъютанта, поманив пальцем, указал на тело одного из замерших, которому попросту раскроили череп чем-то очень тяжелым вроде боевого молота.

- Подготовь отчет о потерях.

- Слушаюсь! – отсалютовал воин. – Сейчас же исполню.

- Вот и славно, - Китарион спрыгнул с седла, при этом его ноги по щиколотки погрузились в песок. – Кто-нибудь может объяснить мне, откуда взялись ящерицы и каким это образом наши доблестные разведчики и маги их проглядели?

- Думаю, я смогу, - к ним подъехал настороженный Кштиритион. – Пока ты проявлял чудеса героизма, я внимательно отслеживал ситуацию в колонне.

- И что?

- Нас атаковали в двух местах. Тут и…

- В арьергарде? – без удивления уточнил Китарион.

Некромант приподнял брови.

- Как ты догадался?

- А что тут догадываться? Я бы поступил точно также, - пожал плечами кольценосец. – Примитивная, но очень эффективная тактика. Колонна растянута, мы не сможем быть везде одновременно, а значит, атаковать следует либо самые ее уязвимые места, либо – самые важные.

- То есть бить по голове и хвосту, либо по обозу и командирам?

- Да. Но можно и смешать эти две цели, почему нет, - отмахнулся Китарион. – На войне воображение имеет первостепенное значение, а у нашего врага оно, определенно имеется. Так что ты видел?

Вместо ответа Кштиритион подошел к ничем непримечательной кучке песка и пнул ее. Вместо того, чтобы погрузиться в сыпучую субстанцию, нога с глухим звуком ударила по чему-то легкому. Подойдя поближе, Китарион присел и коснулся рукой места удара.

Под пальцами ощущалась теплая гладкая поверхность.

Хмыкнув, генерал засунул руки в песок, нащупал кромку странной конструкции и, потянув вверх, перевернул ее. Это оказался легкий купол, прикрывающий небольшую, весьма неприятно пахнущую яму.

Китарион прикинул, что, будучи засыпанным песком, он практически незаметен даже с очень близкого расстояния, а потому, спрятавшись в таком укрытии, и подождав денек-другой, можно с легкостью устроить врагу неприятный сюрприз.

«Правда, какой же силой воли нужно обладать для того, чтобы часами сидеть почти без движения, еды, воды и возможности сходить в туалет, обняв оружие и подложив под спину теплые вещи, которые обязательно понадобятся ночью»? – подумал он. – «Да, наши враги – серьезные противники».

- Стало быть, они подождали, пока мы пройдем мимо, затем аккуратно выбрались и атаковали колонну? – задал очевидный вопрос Китарион. – А почему никто не заметил их? Ладно – глазами, но неужели даже магия не помогла?

Кштиритион недовольно зыркнул на него.

- Не помогла, - огрызнулся чародей. – Птицы не могут смотреть сквозь песок.

- Что ж, вот ты и нашел себе занятие на ближайшие дни, - улыбнулся другу Китарион. – Будешь придумывать магические контрмеры.

- Счастлив так, что словами не передать.

- А ты попробуй.

Некромант что-то пробурчал, и отошел от кольценосца, на ходу раздавая приказы подчиненным. Тотчас же несколько живых мертвецов подхватили то, что осталось от нападавших, и потащили тела к повозкам повелителей смерти.

«Ладно, с этим, думаю, Кштиритион справится сам, теперь вопрос, как поступить дальше»?

Идеальным вариантом, конечно же, было остановиться и подождать день-другой, пока некроманты не подготовят какой-нибудь ответ врагам, но такой роскоши он был лишен.

«Наши враги тянут время. Скорее всего, они уже начали штурм, а значит, мы должны спешить. Но эта засада» …

Способ организации атаки, говорил об одном: пустынные жители прекрасно знали о том, как работает разведка в армиях Империи, и подготовили контрмеры и против людей, и против оживленных ворон, и против тех, кто вернул этим самым птицам уродливое подобие жизни.

Разузнать все самостоятельно лиоссцы, определенно, не могли, а потому, напрашивался неприятный вывод: нашлись добрые люди, которые все объяснили детям пустыни. Из этого очевидного умозаключения, следовало иное, не менее очевидное: враги перешли к активным действиям.

Да, у них сейчас нет возможности ударить по Империи Тьмы со всей силы. Разгромленная Лига Света еще не скоро станет напоминать хоть что-то, способное защищать свои интересы. Но это не значит, что наступили тихие и спокойные времена. Нет, война лишь приобрела другой характер.

«А ладно, пусть об этом у владыки голова болит. Моя задача проста – помочь союзнику, разбить противника. Ни больше, ни меньше, а потому… Где носит этого бездельника»?

Он был несправедлив к помощнику, потому как выделенное тому время и не думало заканчиваться, но все-таки кипучая натура Китариона жаждала действий.

Впрочем, адъютант справился блестяще – армия еще не успела тронуться в путь, как он, верхом на взмыленной лошади, прискакал к своему командиру.

- Докладывай.

- Убито пятьдесят два замерших. Три рыцаря смерти. Пятнадцать живых легионеров. Сгорели четыре телеги с продовольствием и водой и одна – со стрелами. Серьезного ущерба не нанесено.

- Благодарю, - кивнул ему Китарион. – Передай мой приказ тысяче Ниришиона - с этого момента пять сотен рыцарей смерти должны проверять подступы к колонне на триста шагов с каждой стороны от дороги. Пусть ищут замаскированные укрытия. Оставшиеся пять сотен усилят авангард.

- Слушаюсь, - отсалютовал адъютант и ускакал выполнять приказ.

- Думаешь, они повторят этот трюк? – хмуро поинтересовался Кштиритион.

- Я бы попытал счастья еще разок, - не задумываясь, ответил генерал. – Хотя, конечно, чередование – эффективней.

Некромант пожевал кончики губ.

- Стало быть, нам готовиться к какому-нибудь еще сюрпризу.

- Тебе – разбираться, как обнаружить спрятавшихся в песке ящеров, причем – немедленно.

Кштиритион вздохнул.

- Иду, иду, нечего так волноваться.

- Перестану, когда ты выполнишь поставленную задачу.

Возведя очи горе, чародей покинул генерала, оставив того наедине с гоблином, чем старый шаман тотчас же и воспользовался.

- Полагаешь, о великий из великих, что подлые лиоссцы продолжат беспокоить могучую и несокрушимую армию?

- Должны, - кивнул кольценосец. – Выбор у них небогат: либо снимать осаду и отходить, либо задержать нас, обескровив настолько, насколько получится, и организовать решительный штурм города. Я бы выбрал второй вариант и убежден, что Бич Пустыни также предпочтет рискнуть.

- Чутье воина, о дальновидный? – вкрадчиво поинтересовался гоблин, забавно хлопнув ушами.

- Можно сказать и так… Проблема в том, что я не знаю полководца, с которым нам предстоит сразиться. Все эти дни изучал ответы об армии лиоссцев, а вот о Биче Пустыни в них не нашлось почти ничего, - он с надеждой посмотрел на Инуче. – Быть может, верховный, тебе что-нибудь удалось выяснить?

Гоблин довольно осклабился.

- Я ждал, когда же мудрейший из мудрых задаст этот вопрос жалкому и ничтожному Инуче, да, да.

Китарион терпеливо молчал, позволяя старому шаману выговориться – тому, определенно, это было необходимо.

- Гайшшар сын Ишшаррисса, именуемый также Бичом Пустыни, мало известен за пределами Лиосского халифата, о мудрый из мудрых.

- И даже твои вездесущие подданные не смогли ничего разнюхать?

Довольный гоблин осклабился.

- Кое-что смогли, о несравненнейший.

- И что же?

Гоблин вновь дернул ушами и выдал тираду, суть которой сводилась к тому, что лишь столь невыносимо мудрый генерал, как Китарион, в невыносимой своей мудрости невыносимо мудро обратившийся к невыносимому шаману, способен правильно использовать даже те обрывки сведений, что удалось добыть.

После этого он, видимо, истощив на какое-то время свое красноречие, приступил к пояснениям.

Из рассказа гоблина выходило, что претендент на титул халифа всей Лиоссии, начинал как сын вождя небольшого племени, которые здесь водились просто в товарных количествах. Так бы он жил, пас стада, управлял горсткой подчиненных, если бы не произошел какой-то инцидент. Какой именно – установить не удалось. Кто-то считал, что эти самые стада были украдены злым наместником. Кто-то полагал, что злой наместник похитил его жену. Кто-то утверждал, что злой наместник погубил первенца Гайшшара.

Так или иначе, все замыкалось на некоем «злом наместнике». Существовал ли он в реальности, был ли действительно настолько злым – история умалчивала.

Однако - это гоблину удалось выяснить наверняка - свои подвиги Гайшшар начал именно с убийства наместника провинции, в которой кочевало его племя. Так что, возможно, слухи, действительно имели под собой какое-то основание.

Когда местный правитель, не подчиняющийся, естественно, никому, кроме себя, отправил против бунтовщика небольшой отряд, произошло странное – солдаты перешли на сторону восставших, едва ли не утроив численность армии молодого лиоссца.

Затем, последовала серия дерзких, но очень удачных нападений на владения правителя, которые принесли Гайшшару не только славу, но и богатство.

После этого к молодому, амбициозному и очень, очень везучему вождю рекой начали стекаться недовольные, алчные, и просто любящие хорошую драку воины, а его сила принялась расти, точно снежный ком.

Один удачный набег за другим, одна победа, а следом за ней – другая. Гайшшар продвигался от триумфа к триумфу, быстрый, дерзкий, неуловимый.

За каких-то десять лет он превратился из всего лишь очередного вождя очередного мизерного племени во владыку целой провинции и включился в большую игру, ведущуюся на землях халифата вот уже несколько сотен лет – в борьбу за титул халифа всей Лиоссии.

Говоря начистоту, никто поначалу не принял его всерьез – таких выскочек за долгую историю внутренней смуты Лиоссии хватало. Но шло время, и презрение начало сменяться уважением, которому наследовал страх, незамутненный и неприкрытый.

И вот, настал час, когда против Бича Пустыни, как к тому времени успели прозвать Гайшшара, объединились все соседи. И они пали!

Мастерски разбив рыхлый альянс посулами и союзами, он уничтожил оставшихся врагов на поле боя, заполучив в свое распоряжение почти четверть халифата и став, пожалуй, самым серьезным претендентом на объединение страны за последние сотни лет.

Произошло это примерно тогда же, когда Черный Властелин Шахрион сотворил чудо, разгромив Лигу и восстановив практически уничтоженную Империю.

Покойный халиф, чьи владения слегка уступали землям наглеца, конечно же, прибегнул к старой тактике, вот уже множество лет не позволявшей никому – даже ему самому и его предкам – восстановить страну. Он собрал коалицию.

И все те годы, что Империя бурно восстанавливалась, все эти четыре года, знаменовавшие собой Реставрацию, на востоке полыхало пламя непрерывной войны, даже более ожесточенной, чем ранее.

Удельные владыки, усмотревшие в талантливом выскочке угрозу независимости, халиф, трясущийся за свою шкуру – ведь Гайшшар назвал его личным врагом и пообещал насадить голову на пику, - мелкие рыцари, продающие мечи тем, кто готов заплатить…

Никто не желал мира и объединения халифата под единым правлением. Всем было хорошо и так.

Ну, кроме народа, разумеется. Но кого волновали крестьяне и пастухи?

А потом произошло это…

Ночной бросок и разгром главных сил халифа, а затем – осада его столицы.

- Он очень талантлив, - заключил, наконец, Китарион, дослушав до конца гоблина. – А значит, обязательно заготовит нам не один и не два сюрприза на пути к столице. Скажи, верховный, есть ли у тебя какие-нибудь идеи, как можно избежать проблем с засадами?

Гоблин тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя глубину скорби от того, что не в состоянии помочь товарищу, и запричитал:

- О горе, мне, горе! Старый и жалкий Инуче не может ничем помочь великодушнейшему из великодушных, понимающему из понимающих, добрейшему из добрых. Инуче слишком жалок и ничтожен, он стар, он так стар!

- Верховный, - Китарион аккуратно прервал этот поток самоуничижения, - а может, у тебя есть какие-нибудь идеи о том, что мы можем предпринять, пока движемся по тракту?

Губы гоблина тотчас же разошлись в его до боли знакомой Китариону усмешке, говорящий о наличии у шамана пары предложений, к которым следует прислушаться.

- Если мудрейший из мудрых желает, старому и ничтожному Инуче есть что сказать.

***

Двадцатый день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, ночь.

Колонна двигалась, точно гигантская уродливая многоножка вроде тех, что водятся на севере пустыни Тиршшин, где Гайшшар с горсткой верных бойцов одно время скрывался от преследовавших его солдат Ашширисса Веселого.

Как давно это было!

Бич Пустыни прикрыл глаза, стараясь отогнать воспоминания юности. Ту глупую пьяную выходку, стоившую жизни мытарю, попытку выплатить компенсацию за убитого, казнь человека, который вырастил Гайшшара и рассказал все, что положено знать мужчине.

С тех времен Гайшшар на притрагивался ни к какому зелью, затуманивающему разум и запрещал это делать своим последователям.

Мужчина должен трезво смотреть на мир, а не пребывать в плену иллюзий, не отдавая себе отчет в том, что творит, и нарушая законы как живых, так и тех, кого больше нет.

Впрочем, иногда, в минуты слабости, Бичу Пустыни казалось, что смерть отца была всего лишь предлогом, которого ему как раз и не хватало для того, чтобы начать движение наверх, но он каждый раз яростно гнал прочь эти гнусные мыслишки.

Разве планировал Гайшшар, напившись, повздорить с тем сборщиком налогов, имени которого даже не запомнил? Да, он с парой верных друзей следил за ним, но уж точно не для того, чтобы убить!

«А для чего тогда»? – подумал воин и тотчас же обругал себя. – «Не время отвлекаться на ерунду. Это сейчас не имеет значения».

О да! Единственное, что было важно – враги. Армия, неуклонно и неумолимо двигавшаяся по направлению к осажденной столице халифата.

«Мне нужна неделя, семь жалких дней, разве это так много»? – подумал он, с ненавистью сжимая поводья так, что когти, прорвав кожаные перчатки, впились в ладони. – «Проклятье, ну почему сейчас, кода момент триумфа так близок? Великие Древние, зачем вы испытываете меня столь жестоко»?

Его люди уже успели взять внешние укрепления, когда пришло кошмарное сообщение – Империя Тьмы сделала свой ход.

Он приказал удвоить усилия, а сам во главе избранных пяти тысяч – больше выделить не получалось при всем желании – двинулся навстречу врагу. Сражаться с труповодами Гайшшар не планировал, но и позволять тем беспрепятственно снять осаду с Айшшира не желал.

А потому сегодня ночью добровольцы подготовили сюрприз солдатам императора Шахриона.

Он был нужен для того, чтобы проверить возможности легионов возрожденной Империи Таараш, и эта проверка произвела на Гайшшара гнетущее впечатление.

Легионеры действовали, точно механизм новомодных часов, которые однажды довелось видеть Бичу Пустыни. Да, среди них имелось много живых мертвецов, но и люди не отставали от покойников ни в упорстве, ни в дисциплине.

Десять лет назад таким нехитрым трюком удалось разгромить втрое большую армию практически без потерь, однако, попытайся он закопать все пять тысяч и ударить по колонне сейчас, результат был бы предсказуем. В этом сомнений не оставалось.

Гайшшар обернулся к сморщенному сухому старику и повелительно спросил:

- Ну что?

Тот покачал головой.

- Слишком сильны, о Избранный, - с горечью ответил тот. – Если бы в армии людей были одни только некроманты, я бы еще попытался, но….

- Но?

- С ними шаман гоблинов. Неимоверно могучий! Таких чудовищ я никогда еще не видывал.

Гайшшар выругался.

Как ни крути, а ситуация становилась все хуже и хуже. Имперцы, и правда, были на совершенно другом уровне, нежели жалкие тысячи халифа и удельных владык.

«Но это ничего не меняет».

- Хорошо. Думайте, что можно сделать, время у нас еще есть.

«Слишком мало, но есть».

Старик вновь поклонился и оставил Бича Пустыни одного.

- Что ж, слуга Черного Властелина, - задумчиво проговорил тот, – поиграем.