Жду новый пост

Серия «Байки у костра »

Прошло довольно много времени, прежде чем наши охотники начали по-настоящему ценить то, что у них было. Ружья, которые раньше считали нечто обычным и банальным, вроде оружейного ширпотреба, вдруг «раскрылись» и показали, что в СССР была довольно интересная и сильная оружейная школа проектирования оружия для охотников. Возможно, конечно, что старая школа резко поднялась в глазах охотников по сравнению с новой школой, но это уже совсем другая история.

В заключении заметим, что ружье ИЖ-26 выпускалось всего шесть лет с 1970 по 1975 год, и самому позднему ружью сегодня стукнуло уже 45 лет, но и в этом довольно солидном возрасте данное ружье интересно и актуально не только для коллекционеров, но и для простых охотников.

Мой комментарий

Отец купил такое же ИЖ-26 в 1972 году, когда наша семья из Москвы поехала «покорять Сибирь» на строительство газопроводов в поселок Светлый Березовского района Тюменской области.

Кругом затерянного в тайге поселка газовиков реки, озера, болота, нередко кедрачи по берегам рек, но и береза и другие лиственные породы деревьев и кустарников обычны.

Я не так давно наткнулся в интернете на фильм «Улица надежд» - там про историю создания именно этого поселка и, соответственно, про историю освоения Западной Сибири, до этого людей там практически не было – абсолютно девственные места в те времена, куда тогда даже не самолетом, а только вертолетом и можно было долететь. Желающие могут без труда отыскать и просмотреть этот фильм, а заодно и понять каким трудом осваивались эти места. И какими замечательными людьми.

Дичи там было много и самой разной. Особенно весной и осенью на пролете.

Например, черные турпаны - здоровенные такие утки, почти гуси, с бронированным по осени пером.

Один наш знакомый стрелял этих турпанов на пролете из своего пятизарядного браунинга, очень редкого в то время ружья в СССР, стоящего по тем временам около 500 советских рублей, и поэтому доступного далеко не каждому.

Тоже классное конечно оружие, но когда он сбивал турпанов и они падали на воду, то их обязательно надо было из мелкашки сразу же достреливать, так как дробь только синяки оставляла, ну, если конечно не в голову или шею попадала. А нет – так турпаны быстренько выходили из своего полуобморочного состояния, ныряли и были таковы, а некоторые и вообще улетали с недовольным карканьем – наверняка предназначенным этому избившим их охотнику - мол, ну нельзя же так, с живыми то утками!

Поэтому батя заливал патроны с крупной дробью - от тройки до единицы - хорошо разогретым парафином, дробь насквозь проливал, не только сверху – после чего никого достреливать было уже не нужно - метров на 60 запросто бились бронированные турпаны  такими патронами, не говоря уж об остальных утках.

Я потом в более широких относительно своего калибра тозовских стволах переданной мне отцом курковой тулки 16 калибра, моего первого ружья, пробовал такой способ - не работает, хоть ты тресни - пулей идет. А вот в узких ижевских - на ура, первые метров 30 залитая парафином дробь летит почти пулей, а потом дробь расходиться начинает, и резкость имеет о-го-го - шьет утку навылет.

Скорее всего, это от того, что парафин расплавляется от повышенного трения снаряда о стенки сравнительно узких ижевских стволов и в результате из них  вылетает своеобразная «жидкая пуля», гильзы отец применял папковые, при таком способе зарядки конечно одноразовые.

Отец вообще стрелял изумительно и любил этим покрасоваться и малость похулиганить и пощекотать своим друзьям-охотникам нервишки и самолюбие, не раскрывая, конечно, секрета патрона, так незаслуженно зачмыренного во всей нашей охотлитературе, на ганзе, и вообще везде, где только можно всякими «знатоками» и «экспертами».

А стрелять влет почти без промаха отец в армии насобачился, как он сам про себя и выражался  – когда в их части ППШ вагонами пристреливали, их тогда заменяли на АКМ, снимали с вооружения и из СССР в Китай передавали. Солдаты его части тогда от скуки и из озорства, да и от того, что патронов на пристрелку выделили без счета, и по мишеням, и по всему чему попало палили.

Охотиться отец начал еще до армии, тогда еще было дичи достаточно и в ближайшем Подмосковье, ездил сравнительно недалеко на электричке, например, на станцию Апрелевка, на Десну, иногда в Бекасово, изредка и подальше – на Московское море, в Завидово – там тогда еще не было правительственного охотхозяйства для Брежнева.

И отпуска свои, хотя бы частично, подгадывал к охотничьему сезону, то есть охота в его жизни занимала далеко не последнее место.

Эти отпуска, ежегодно и традиционно проводящиеся в походах на байдарках с сослуживцами и их семьями, для нас, ребятишек, были самыми лучшими воспоминаниями нашего детства без всякого преувеличения. Еще бы – полная свобода – купайся до посинения, собирай ягоды – грибы, лови рыбу, загорай, а всяческие конкурсы и соревнования, которые нам устраивали наши родители, а компания – ведь временами нас набиралось до десятка ребятишек самого разного возраста, меня, например, взяли в свой первый поход в четыре годика!

А костры, а песни под гитару, всяческие рассказы по вечерам, а каша и уха с дымком, картошка с жареными грибами, которые ты только что насобирал сам! И рыбы наловил тоже сам! И дров насобирал, и посуду помыл – все сам!

В этих походах мы получали закалку, и физическую и моральную – ты должен все делать сам, и не только для себя, но и для других, в нас воспитывали и веру в свои силы, и любовь к родной стране, и к людям, и уважение к себе самому тоже. Никаких скидок на возраст не делалось, взрослые вели себя с нами как с равными, не подпускали ребятню только к оружию - подводным ружьям и охотничьим, ну, и к топорам – чтобы конечности остались в целости и сохранности.

Так мы в разные годы побывали на Рузском водохранилище, на Валдае на озере Велье, на Битюге, на Молдинском озере и реке Волчина, на Угре, и везде наши мужчины охотились, и успешно, так что кроме грибов, рыбы и раков на обед и на ужин время от времени была и дичь, в основном весной, когда выезжали на майские праздники, либо во второй половине августа.

Вот одно утро на Угре, когда я запечатлен с очередной добычей отца:

В общем, к моменту нашего переезда на Север отец был уже опытным охотником, а я к тому времени уже подрос и был не рафинированным городским домашним мальчиком, а вполне квалифицированным рыбаком и туристом.

Осталось мне совсем немного чтобы приобщиться к охоте, что в ближайшую осень и произошло в прямо таки идеальном варианте – кругом тайга, пролет водоплавающей птицы, изобилие всевозможной дичи, избушка в тайге и никого на многие десятки километров, кроме нашей охотничьей компании!

О лучшем и мечтать невозможно!

Отцовская компания товарищей по охотничьей страсти весь год традиционно копила отгулы, крутила патроны, запасалась всеми необходимыми и не очень видами довольствия и в охотничий сезон весной и осенью на ГТТ отправлялась в избушку на Черные озера – мелководные кормовые разливы целой системы ручьев и речушек, расположенные километрах в 30 от поселка. Кто на десять, а кто и на все 15 дней – в зависимости от сезона и количества отгулов.

Отведя душу в первые охотничьи дни и, наловив рыбки, мужики уже, что называется, начинали «перебирать харчами»  - сегодня, например, стреляем только чирков – договаривались они, меряясь друг с другом сами знаете чем – охотничьей удалью конечно, знанием дичи! А Вы о чем собственно, подумали?

Завтра – крякву, чуть позже – шилохвость, потом – чернядь!

И штрафы у них были, для большего азарта  – кто меньше всех добыл, или вообще «попом» пришел – тому драить посуду. Второй сзади – на дрова! Следующий – уток щипать, или на картошку! И так далее.

Вот так вот охотничий азарт и подогревался! И никому не обидно и не скучно было. И справедливо, и нервы щекочет! И еще было одно у них условие – промазал по оговоренной дичине, или не ту дичь по ошибке сшиб – минус 50 грамм вечером в пользу остальных!

Но отцу и этого, в конце концов, показалось мало, и он решил внести разнообразие в эту развеселую жизнь, подбавить перчику! 

Отец терпеливо дожидался, когда смолкнут все выстрелы своих товарищей и очередь единственной в компании пятизарядки по налетевшей или поднятой собакой стайке дичи и уцелевшие утки, казалось бы, для всех - уже тю-тю на Воркутю - улетели за пределы разумной дистанции, успевал при этом еще громко сказать свою коронную фразу – «специально для негров»» - и хотя бы одну утку из стайки, да сбивал, а бывало и двух, к всеобщему изумлению и даже негодованию таким вот изощренным издевательством над уязвленной охотничьей  репутацией своих товарищей.

Мужики, не первый и не второй год охотящиеся на Северах и, надо сказать,  неплохо  стреляющие на нормальных дистанциях - метров до 40, довольно долго не могли смириться с такими вот ежедневными издевательствами  и даже сами пытались палить на запредельные дистанции в целях восстановления своего душевного спокойствия, несмотря на всю угрозу штрафных санкций,  тут же заслужив от отца обидные прозвища мазил и салютунов - салютующих «в белый свет как в копеечку».

Но куда там – патроны то у них были стандартные, не залитые. Позже они даже, в полном уж отчаянии, втихаря договорились между собой палить одновременно по крайней левой утке улетающей стаи по единой команде, не буду уж говорить какой именно, но емкой, краткой и с очень эмоционально-непечатным смыслом!

В ту осень отец, наплевав на мою школу и горестные причитания мамы о моей загубленной молодой жизни и образовании,  взял меня, 12-летнего пацана, с собой и я все это наблюдал, чуть не лопаясь от азарта и хохота.

Картина всеобщего фиаско отцовских соперников потрясла бы воображение любого стороннего наблюдателя, наверняка бы решившего, что он попал на эксклюзивное цирковое представление, проводящееся посреди тайги группой небритых, увешанных до зубов  ружьями, патронташами, рюкзаками, топорами и ножами угрюмых мужиков и одной, весьма оригинально дрессированной рыжей собаки - представления для одного, тоже вооруженного, пацана.

Ну, или, на худой конец, этот наблюдатель мог подумать, что нарвался на тренировку какого-то дикого партизанского спецназа, по всему видать, свихнувшегося в процессе этой самой тренировки. И было от чего.

Еще бы! Картина выглядела следующим образом – по берегу озера цепью шла эдакая опергруппа, увешанная оружием с головы до пят, явно с целью запастись провиантом перед долгой зимой, вытаптывая и нагоняя дичь на сделавших крюк и затаившихся впереди охотников.

Впереди шнырил рыжий пес, вспугивая и куропаток, и тетеревов с клюквенных и брусничных прибрежных «палестин», а в основном уток, но вблизи, «держа фасон», никто из этих загонщиков не стрелял, кроме меня, находящегося вне всеобщей игры, «ввиду общего на до мной превосходства в стрельбе»,.

В целях всеобщей безопасности меня пускали исключительно впереди всех, оно и понятно – какая птица и где взлетит, было непредсказуемо, как было непонятно и то, в какую сторону я буду стрелять. Стрелять вперед, в сторону берега и назад мне категорически воспрещалось – даже если выйдет слон – под страхом лишения ружья на целый день. После своего выстрела в сторону воды мне было предписано мгновенно присесть, а лучше упасть, вот я так и охотился, совсем как заправская легавая, но не только я!

После моего, как правило «пуделя» (но все же не всегда), утки, наподдав жару, стремительно удалялись в самых невообразимых направлениях, отец орал мне «ложись», я падал, а остальные «негры» - так как все они, как и я, уже изнемогли на хозработах, потому и негры, по общей, сокращенной для скорости исполнения команде  «крайнюю еее…шь!», производили залп по перепуганным уткам, и иногда небезуспешный! Потом следовала тоже сокращенная команда отца «негры, ложись!», и следовал дуплет отца, очень редко безрезультатный! И сразу после этого – мой заливистый, в клочья рвущий «негритянские души», оскорбительный хохот! 

Негодование и тут уже без всякого изумления, этих бессобачных охотничков, самотоптунов, салютунов и самоплавунов, как их в шутку дразнил отец, всячески подогревалось еще и прямо таки вызывающе  пренебрежительным, возмутительным и оскорбительным с их точки зрения, поведением нашего пса Рыжика – годовалого кобеля западно-сибирской лайки, пренебрежительного отношения  ко всем, кроме хозяина и меня.

«Энтот Младший Рыжий Сукин Сын», а пса они мстительно звали только так, а не Рыжиком - на индейский манер, как какого-нибудь Виннету Большой Змей,  исправно доставал из воды только уток, сбитых отцом или мной. А всех иных уток, сбитых другими охотничками, пусть даже и одновременно с отцом из одной и той же стаи, полностью игнорировал - как будто их тут и в помине не было - ни уток, ни охотников!

Сам-то охотник уже в момент выстрела почти безошибочно понимает, попал или нет, но вот как это безошибочно определял Рыжик – пес его знает, мне это непонятно до сих пор.

Пес по дуге обплывал чужих, лежащих на воде утей, а иногда и вообще демонстративно отталкивал  в сторону чужую добычу  со своего пути, когда плавал за утками, сбитыми отцом, и всеее-ооо!!!! (как нараспев говорят современные блондинки).

А дальше начинался концерт - дальше пес отряхивался и откровенно зевал, глядя на все команды и упрашивания бессобачников. А иногда он еще и чесал задней лапой за своим ухом в ответ на обещания всяческих вкусностей за принесенную утку, как бы говоря – лапшу то мне на уши не вешай, тебе надо – ты и плыви!

А иногда он вообще, не иначе как из чисто хулиганских, на грани фола, побуждений, опрыскивал близлежащие окрестности или присаживался по крупному. На фоне упрашиваний это вообще выглядело хамски - так, как будто пес всем им говорил – да …. я на вас на всех с высокой колокольни! 

Исключение составляли только подранки – тех он выуживал из любых крепей и даже из-под воды, кто бы их не сбил, и аккуратно додавливал. Но, если этот подранок был сбит не отцом,  то издевательство над «щастливчиком» продолжалось в особо извращенной форме - пес сразу же выплевывал его из пасти, как только добирался до ближайшей сухой кочки, находившейся пусть даже и посередке лужи, озерка или болотины.

Все это вызывало дружеские подначки других, в этот раз опоздавших и не стрелявших, либо промазавших охотников, над счастливчиком, сбившим-таки дичину, и теперь чесавшего затылок, как же теперь исхитриться и загнать пса в воду и за своей уткой. Иначе не засчитают и придется вечером опять драить таки посуду!

И обрадовавшийся было, особенно попавшийся в первый раз в компанию, неискушенный охотник, враз становился предметом насмешек и подначек уже наученных горьким опытом товарищей, мстительно затаивших дыхание в ожидании продолжения этого «пармезонского балета».

- Возьми пса подмышку и плыви с ним за уткой - тут все так делают – орали одни!

- Зачем под мышку?

– А как еще? Ты сам искать утку в этих кущерях собрался что ли, а у пса нюх есть!

- Ща, «щастливчик», держи карман шире, пока стакан не нальешь, он не поплывет, проверено, – кричали другие!

- К… к… кому стакан? – заикаясь, уточнял ошарашенный общим напором охотник.

- Чудак-человек. Нам по стакану, ну, не собаке же, – отвечали с хохотом завсегдатаи окончательно сбитому с панталыку новичку.

- А ей закуску подавай, мы и без закуси этой собакой уже приученные!

- Если не плывет «Энтот Младший Рыжий Сукин Сын», то вон стоит «Старший Рыжий Сын», попроси, может он вместо младшего сплавает! – веселье нарастало. Это они про меня (я в детстве был огненно рыжим, прямо как солнышко, и меня мама и бабушка, когда я не хулиганил, так и называли).

И еще много-много всяких других советов выдавали эти обиженные Рыжиком охотники, все-таки грубоватые они бывают, эти бессобачные охотники!

Но вот все эти собачьи фокусы никак не касались куропаток и тетеревов – их Рыжик всегда упрямо подавал в руки отцу, кто бы их не сшиб, иногда даже порыкивая в ответ на попытки кого-либо иного получить у пса свою законную добычу.

А вот уток псу было не жалко, недолюбливают все-таки лайки уток, прямо таки как старорежимные аристократы-охотники. Ко всему прочему он уток еще и не ел, ни под каким соусом.

А вот куропаток и тетеревов лопал, лопал, лопал! Как и глухарей, рябчиков, белок, ондатр, зайцев, ну и всех остальных, но только приготовленных. Битую дичь додавливал, но не рвал, и тем более не утаскивал и не жрал.

Отвлекусь немного – я тут молодым охотникам, у которых вся жизнь впереди, один умный жизненный «хохотничий» совет скажу, вот только пусть никто не обижается, а в особенности, боже упаси, моя половина!

А то вдруг, не дай Бог, она тоже этот совет прочитает – ничего ведь в жизни исключать нельзя, а береженого и бог бережет!

Так вот, дальше я выделил курсивом мои мантры, на всякий случай написанные мной исключительно для жены - на всякий пожарный случай – я совсем не со зла, и не в издевательских целях, и не из хулиганских побуждений - а чисто в благих целях гарантированного созидания и сохранения самых искренних, нежных и крепких семейных отношений и поддержки этих (исключительно мной созданных, тут надо прямо это сказать, без ложной  скромности) нежных семейных отношений  в течение всей совместной жизни - ТУТ ВНИМАНИЕ! -  так вот, я всегда обращаюсь к своей горячо любимой и обожаемой супруге исключительно со словом «СОЛНЫШКО»!

Это с одной стороны.

А с другой стороны - для  формирования в самом себе абсолютной,  наглой прямо таки, уверенности в успехе всех своих начинаний, а главное – для гарантированного получения  мной, горячо любимым, всего чего бы я ни захотел и по первому же щелчку пальцев, причем исключительно ненасильственными методами, и совершенно необходимого после всего этого самоуспокоения своей совести - только поэтому она, как ни странно это может моей жене после этого вот совета показаться, у меня все таки есть, хоть и в глубине моей души, но есть, а также для сохранения наперекор всему своего душевного равновесия я всегда обращаюсь к своей горячо любимой и обожаемой супруге исключительно со словом «СОЛНЫШКО»!

Но это исключительно для нее самой она, ЕДИНСТВЕННАЯ МОЯ И НЕНАГЛЯДНАЯ (опять мантры, но уже не совсем и мантры) – является СОЛНЫШКОМ, но я-то ведь знаю, кто из нас двоих Солнышко - мне еще моя мама и бабушка об этом говорили!

Вот так вот я всегда прямо и нахально жене и говорю – «Галочка, как ты думаешь, а не хочет ли Солнышко чего-нибудь вкусненького, а еще - не хочет ли оно, ясное, и коньячку рюмочку-другую, да с лимончиком? А еще - не хочет ли Солнышко после этого и отдохнуть, поваляться на мягком диванчике?»

И вы знаете, всегда и во всем мои призывы, выраженные вот в такой вот охотничьей форме, находили у моей супруги самый благожелательный отклик! Всегда! И во всем!

И ведь это все охота научила – сначала надо хорошенько изучить повадки дичи, выследить ее, обхитрить, и незаметно, неожиданно для дичи, считающей себя в полной безопасности, и завалить!

А попросту по пустым местам шляться – это без толку! Только свои ноги убьешь, да и разной дряни нахватаешься, клещей там всяких, или еще чего похуже, ну, и разочарования получишь в этой вот охоте!

Так что биоценозы ценной дичи знать надо, там и ходить! И это не пивнухи и не кабаки, и не разные танцполы. У настоящей, красной дичи – совсем другие места обитания. Жизнь вам и ваша голова  сама подскажет, какие именно. 

Так что, мотайте на ус, хлопцы, и все у вас будет в ажуре! И на охоту отпускать будут, и на рыбалку, и даже пить пиво с друзьями!

И обязательно заводите собак! Тогда вам и в воду не надо будет лазить, и общую посуду драить! Да и тут вам ваш верный пес сможет оказать посильную помощь – проверено!

Под конец рассказа вернемся все-таки к Иж-26. Согласен с журналом «Калибр».

Великолепное ружье – мощное, стволы толстостенные, при этом сравнительно нетяжелое - применены очень качественные материалы, отличная, очень стойкая хромировка стволов, абсолютно безотказное и, наконец, сравнительно недорогое – ну это, как я понимаю, «заслуга» торгашей, пытающихся любыми путями впарить дорогущие иномарки, а для этого пытающиеся всячески низвести отечественное оружие «ниже плинтуса».

Пора, давно пора, наконец, очнуться – вот вам яркий пример – ружью 50 лет, эксплуатировалось в тайге, на болотах и озерах, перевозилось в вездеходе, на моторной лодке, просто на своих двоих, не всегда на охоте сразу чистилось – хромированы каналы стволов, стреляло и пулями, и картечью, и дробью, залитой парафином, причем на постоянной основе.

А ружью, вопреки утверждениям «экспертов» - хоть бы хны! Никаких раковин, никакого шата, никаких трещин на прикладе. Только лак на прикладе пооблупился и воронение местами посветлело от интенсивной эксплуатации.

И ни разу не отказало.

Может мне хоть кто-нибудь показать подобное современное иностранное оружие, особенно модное нынче самозарядное? Абсолютно безотказное, долговечное, универсальное, стреляющее и заводскими патронами, и патронами, снаряженными самостоятельно, бесшумно перезаряжающееся при необходимости, и при этом недорогое?

Пока, я думаю, не дорогое!

Сейчас это ружье у моего сына, и я уверен, что он его еще и своему сыну передаст, когда тот родится и подрастет, а тот - своему внуку.

А то в последние двадцать лет торгаши, не охотники, все пиарят Пердэ да Голланд-Голланд, Винчестер да Ремингтон, Зауэр да Меркель и так далее, с которыми из-за их цены и на охоту то ходить страшно - отымут.

Это как на работу ходить в носках от Пьера Кардена. Свое у нас есть оружие и ничуть не хуже чем у других.

Что такое охота с легавой? Охотник должен обладать железным здоровьем - чтобы наматывать многие версты по полям, кустам и болотам. Охотник должен уметь метко стрелять, желательно навскидку, ведь стрельба ведется исключительно влет - в дичь, вылетающую с самых разных ракурсов, с самой разной скоростью и в самых разных направлениях, да еще и зачастую выписывающую в воздухе разнообразные пируэты и в мгновение ока ныряющую за кусты и деревья.

Кроме этого легашатник не должен излишне поддаваться эмоциям, что на охоте весьма непросто и иметь железные нервы, все время внимательно следить за своей собакой, чтобы сразу же и в корне пресекать ее нежелательные действия, иногда и суровыми методами.

Именно такой охотницей и была Варвара, назовем ее так, а что касается казачьих кровей – так на Вологодчине, как, впрочем, и по всей России, полным полно потомков казаков. И удивляться этому нечего.

Во времена Ивана Грозного, когда он хотел перенести столицу из Москвы в Вологду, фактическая граница освоенных Россией земель проходила по Сухоне. Далее по Северной Двине, а с юга – по Волге.

Времена были неспокойные – велись бесконечные войны то с Речью Посполитой, то со шведами, вот царь и укрепил эту границу донскими казаками, которые потом там и осели и их потомки живут в тех краях и по сию пору. И фамилии что на Дону, что на Сухоне – одинаковые – Гладковы, да Кряжевы, да Черепановы, да Белобородовы, Бредниковы и так далее – полно совпадений до сих пор. В общем-то, как и по всей России-матушке.

На Дону казаки тогда не пахали и не сеяли – жили за счет царского жалованья да за счет набегов на Турцию, да на Персию, так что крестьянствовать они не умели, тем более в суровых условиях русского Севера. Да и не очень то и хотели – боялись, что закрепостят их как простых крестьян, если они, казаки, обрастут хозяйством и будет что взять с них царю-батюшке.

Власти казакам жалованье платили в основном хлебом, но особо не баловали – чтобы казаки были управляемыми, с одного то разбоя не проживешь, в набеги они ходили скорее от безысходности – кушать то хочется. А в набеге – кто кого сгреб, тот того и… Десять раз подумаешь.

Отголоски этого до сих пор остались в вологодских говорах – казак в понимании вологжан – это человек, у которого нет ни кола, ни двора, наемный рабочий, батрак, но не недотепа – горе тому, кто его обидит – от казака чего угодно ожидать можно в этом случае, мало никому не покажется.

А если с казаком миром да ладом, так он и от лихих людей защитит – ему за это жалованье и платят, для этого его сюда и поселил царь-батюшка, вот так в те времена и жили.

Вообще-то, если поскрести любого из нас поглубже, то в предках каждого и казаки, и ушкуйники, и варяги, и степняки, и горцы обнаружатся, и все они жили разбоем да грабежами в определенный период развития.

А уж в донских казаках каких только кровей не намешано, в общем, там бандит на бандите бандитом погоняет. Отсюда у них и повадки волчьи, разбойничьи, и кровь как крутой кипяток горячая. В критических, конечно, ситуациях.

Перейдем от исторического экскурса к Вариному рассказу:

Зимой, в вынужденные перерывы охоты с легавыми, друзья изредка приглашали Варю на зимние охоты, в том числе и загонные.

На любой охоте, в том числе и зимней, Варя не терпела никаких скидок, никакого снисходительного, а тем более пренебрежительного к себе, как к женщине, отношения. Но, как и каждая женщина, полагала, что имеет неотъемлемое право на всеобщее внимание, уважение и предупредительное к себе отношение всего мужского охотничьего коллектива.

Охотились мы как-то на копытных чуть севернее Тотьмы – начала свой рассказ Варя. Охота эта затянулась, третий день были сплошь пустые загоны.

Вот и в этот короткий декабрьский денек проводили уже третий, вынужденно поспешный загон «на авось», так как завтра нам надо было уезжать.

Мужики ворчали уже в открытую – непрофессионально подготовлена охота, а если подготовлена профессионально, то значит нас по пустым местам очень профессионально за нос водят, а после нашего отъезда глядишь пару лосиков для себя и завалят, в общем, обстановка не на шутку накалялась.

Желая сбить страсти, распорядитель охоты клялся и божился, что, дескать, время такое - погода в декабре неустойчивая, с вечера обложишь зверя, а утром ветер поменялся и его в том окладе никак не взять, или спугнул лосей кто ночью, или сами они откочевали, вот и не везет. И что вообще, надежда умирает последней.

А в этом, последнем участке мол, зверь держится всегда, этот участок специально для таких вот случаев и берегут, и он практически стопроцентно гарантирует, что этот последний загон запомнится всем надолго.

И уговорил. Конечно, мало кто из нас всерьез поверил в его клятвенные заверения, но… надежда умирает последней!

Егеря расставили номера, а меня поставили с ИЖ43Е на внутренний угол лесного массива. Сзади поле, я на дороге, которая отделена от леса только мелиоративной канавой и чахлыми кустиками, ближайший номер за углом леса в полукилометре.

Загон начался, а я мерзла на колючем ветерке и размышляла – а зачем они меня сюда поставили? В чистом поле, в полукилометре от стрелковой линии, в углу леса, где меня не слышно и не видно? С гладкостволкой. Зачем?

Они что, всерьез надеялись, что я из горизонталки перекрою все поле? Конечно метров 80, ну 100 перекрою, это если считать в обе стороны от номера, да и то если с разбегу! Но не все же поле. Тогда зачем? Чтобы использовать меня этаким «молчуном» для отпугивания прорвавшихся в поле лосей? Очень на это похоже - долго стоять совершенно неподвижно невозможно, спрятаться не за что, кругом только жидкие прозрачные кустики.

И я констатировала неутешительный для себя факт – не уважают меня егеря, ох не уважают - за дуру посчитали! Ну, егеря, погодите, я вам покажу, кто из нас шибко умный, особенно если этот загон опять пустым окажется, погодите!

Пока я так горестно размышляла загон, судя по времени, подходил к концу, уже даже сумерки начали намечаться, и вот тут-то в наушнике и прозвучало сакраментальное: «Мужики! Полундра! В окладе шатун!».

Мамочки! Вот только этого мне и не хватало! А вдруг шатун на меня вывалит? Что делать то? Ведь у меня рядом ни дерева, ни кустика, и не то, что залезть не на что, а даже и спрятаться не за чем!

Еще и полундрой обозвали! А к кому же еще так обратились - мне даже в голову не пришло, что про меня все мужики просто забыли!

Пришлось отбросить все мелочные обиды и взять себя в руки – помоги себе сам, то есть сама, другого выхода нет. Я мгновенно скинула рукавицы, вцепилась в свою ружбайку и приготовилась к бою, стало уже не до охоты – деваться то мне все равно было некуда, не в лес же бежать, прямо к шатуну в лапы, и помощи ждать тоже было не от кого – все далеко, за лесом, случись чего – добежать просто не успеют!

Врешь, не возьмешь – пуля двенадцатого калибра – это тебе не фунт изюма, успокаивала я себя, спокойствие, Варя, только спокойствие! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, точнее не придумаешь…

А в наушниках раздавались целые залпы восклицаний, междометий и короткие словесные очереди наших охотничков, облегчающих на разные лады души и оценивающих неожиданную для них обстановку. Приводить их нет смысла – все равно не напечатают. А вот егеря дисциплинированно молчали. Странно, но про меня никто даже не вспомнил, по крайней мере, упоминаний о себе я не услышала.

Выждав паузу, сразу после этих облегчений душ охотников, распорядитель по рации взял бразды правления в свои железные руки: «Мужики! Без паники! Здесь паника смерти подобна – не от шатуна, так друг от друга! Слушай мою команду: зверя не стрелять - во первых - лицензии нет! Во вторых – если откроете огонь – запросто в горячке егерей ухлопаете! Егерям – лежать, лежать и ждать дальнейших моих команд – звучал стальными нотками его бас.

Охотникам – всем оставаться на своих номерах, будете бегать – перестреляете друг друга! Стрелять зверя можно только в упор в целях необходимой самообороны и не далее чем с пяти метров, и то, если он прямо на вас из загона идет! Прокурор – он ничем не лучше медведя будет! Помните – в загоне люди! Вдоль стрелковой линии тоже люди, огонь по линии с фланга может зацепить многих!

По возможности пропускайте зверя за стрелковую линию – пусть идет с богом! Не наша эта добыча сегодня!

Его стальной бас невольно вселял во всех, и даже в меня железную уверенность, что все окончится хорошо, если не паниковать. Я вновь обрела способность думать и даже успела восхититься его профессионализмом и стальной выдержкой. А заодно отметила, что эту самую полундру он уже не упоминал, значит - это все же не меня он так нарек, не меня. Но осадок остался, одновременно пришло понимание того, что про меня, похоже, и вправду забыли!

А распорядитель продолжал командовать - «Егеря! Поочередно, начиная с правого фланга, строго по одному, выходите по прямой на стрелковую линию с голосом, орите не прекращая, если жить хотите! Сразу по выходу докладывайте по рации! Остальные егеря – таким же порядком за первым, сразу после его доклада, всем все понятно? Тогда с богом! Первый, пошел!».

В лесу послышались приглушенные расстоянием крики – не стреляйте, я свой, не стреляйте, я свой …если бы я ничего не слыхала по рации, то не знаю, что бы я подумала, а так все ясно – все идет по плану, все идет как по маслу, слава тебе, Господи!

Вот уже и второй егерь вышел, и третий, осталось еще двое, и вправду – все идет как по заранее отрепетированному сценарию – уж больно все гладко происходит, наводит на некие мысли, наводит…

У них что, не первый раз в окладе шатун? Не похоже на это – вон как память у всех отшибло, даже про меня забыли…

Все! Вышел и пятый, последний загонщик, и на вопрос командира - «Ну что, мужики, все живы?» - все опять загомонили уже без всяких стеснений, кроме одного нашего охотничка – этот подозрительный оказался и задал вопрос, давно уже терзавший и меня – «Слышь, командир! А где же шатун? А ну-ка, покажи нам его следы! Ничего, ничего, что темнеет – у нас фонарики есть! Давай, показывай!». И опять про меня ни полслова, ни гу-гу.

Вот оно что! Эти егеря обещали нам запоминающуюся охоту? Вот оказывается, как они такие запоминающиеся охоты устраивают! Возмущению моему просто не было предела! Натерпелась я страху из-за них, да и казачьи крови взыграли.

Только сейчас у меня все в голове сложилось в логическую цепочку, только сейчас!

Выходит, что егеря меня выставили в чисто поле, подальше от леса и вообще от места охоты специально, обдуманно, хладнокровно, цинично и даже оскорбительно в конце то концов - чтобы я при их объявлении о фальшивом шатуне в панику не впала! Чтобы не начала метаться по лесу или лазать по деревьям как обезьяна! Чтобы меня свои же товарищи по ошибке не пристрелили!

Это они так обеспечивали технику безопасности загонной охоты! Какие заботливые и предусмотрительные у нас егеря, оказывается! Ну, егеря, ну, егеря, держитесь! Я вам сейчас такую полундру устрою! От всей души!! Вы меня век не забудете!

И наши охотнички - тоже хороши гуси! Тоже заботливые, но только о себе и о своем самолюбии заботливые – вон уже разборки с егерями устраивают! Подавай им шатуна, понимаешь!

И ведь ни одна, ни одна сволочь из них обо мне так и не вспомнила! Ни один мужик – ни егеря, ни охотники!

Ну, ничего, мужики, ничего - я сейчас вам всем воздам по заслугам! Всем! Вы все у меня эту охоту до гробовой доски запомните!

И как о женщинах забывать запомните! И об истеричности моей тоже запомните! И о моем самообладании запомните! И уж точно меня все, все за ровню примете, еще как примете, куда вы денетесь! И о том, что с женщиной надо быть особо внимательными и предупредительными запомните! А уж тем более с казачками!

И я истошным голосом заорала в микрофон:

«Мужики! Шатун вышел на меня! На помощь!».

Что тут началось в эфире! Орали все, даже дисциплинированные егеря… Все равно не напечатают, никогда не напечатают!

Почти сразу все перекрыл знакомый бас – «Варвара! Стреляй шатуна! Стреляй! Я все беру на себя! Мужики! Мы ведь до гробовой доски себе не простим, если с ней что случится! Слушай мою команду! Беспрекословно! Все ко мне!».

И заорал в рацию мне, но уже жалобным басом: «Варенька, родненькая! Что там у тебя? Почему не стреляешь? Ответь, Христом богом заклинаю, ответь – жива ли ты?».

Мне даже немого жалко их стало, но, вспомнив все свои переживания и огорчения, да еще и его полундру, я продолжила воспитательный процесс – «Жива я, жива! Не стреляю потому как не могу – шатун кругами вокруг ходит, то покажется из кустов, то мигом сдаст назад и уже из за другого куста выглядывает и утробно ревет, но не уходит, зараза! Срикошетить может пуля от веток! Боюсь его заранить, а то только хуже будет! Решила его только в упор стрелять! В самом крайнем случае! Шатун пока неуверенно атакует, его как то отпугнуть надо, помогайте мужики, помогайте, я ведь не железная!».

«Полундра! За мной!» - заревел в наушнике знакомый бас, «Варя! Держись! Все приказы на бегу! Выбегаем на поле и все сразу в цепь! Пусть шатун видит, что нас много! Орем все во всю глотку, не переставая, и в воздух, в воздух стреляем, вертикально вверх! Перезаряжаться на бегу! За мной! В атаку! Я знаю, где ее номер!». Тут я с некоторым облегчением поняла, что эта полундра все же ко мне не относится.

Этой вот психической атаки я как то не предусмотрела – дело приобретало нешуточный оборот, со стрельбой и беготней по пересеченной местности! Может это перебор? Повоспитывала и хватит? Или пусть побегают, до конца все прочувствуют? Тем более, что мне позарез необходимо время, чтобы сообразить, что же дальше делать! Пусть побегают!

Вдали и вправду началась канонада, береженую и бог бережет, не дай бог кто споткнется, так и шальную пулю схлопотать можно запросто, и я как заяц сиганула в канаву от греха подальше, используя ее как окоп. Даже следов на бруствере не осталось. Но не выдержала и, выкопав в снегу бруствера ямку, осторожно выглянула в поле.

И залюбовалась! По полю галопом неслась цепь из пятнадцати мужиков, только снежная пыль взвивалась за каждым из них, сверкая в лучах заходящего солнца. Все как один – все пятнадцать мчались ко мне на помощь, на встречу к смертельно опасному зверю! Грозное «АААААА!» гремело над всей округой, и грохотала канонада, непрекращающаяся канонада!

Меня даже гордость обуяла! И за себя, и за мужиков! Былинные богатыри! Настоящие герои! Во, у нас в России мужики какие!

Однако их пора как то останавливать, а то и пристрелить могут, хорошо, если перепутают с шатуном, а то от обиды сгоряча могут и вместо медведя пришибить ненароком. Сердце затрепыхалось и на душе стало по настоящему не по себе – куда там любому шатуну! А как остановить? Думай, Варя, думай!

А вот как – огорошить их надо, потом дать выплеснуться всем их эмоциям до самого донышка, дать им охолонуть маленько, а там уж и разберемся кто чего когда и как, и, главное - за что!

Ведь пятнадцать разъяренных вооруженных мужиков – это тебе не какой -то плюгавый шатун, это необузданная стихия! Они ведь сейчас сами собой не владеют! Вот то-то и оно! Думай, Варя, думай!

Ништоооо! Я ж казачка! Обуздаю любого! И весь этот косяк взмыленных жеребцов обуздаю, так даже удобней – разделю их на егерей и охотников, противопоставлю и обуздаю, вот увидите!

А мужики несутся уже метрах в двадцати от моего окопа, ждать дальше – смерти подобно!

И я отдуплетилась по ближайшим кустам! Бабах! Бабах! И сразу заорала в рацию: «Ложись! Всем лежать!». И еще раз отдуплетилась! И еще раз!

На мгновение, выглянув из своего окопа, я с удовлетворением убедилась, что вся цепь лежала, уткнувшись в снег носом. Тааак, охолоните, мужики, охолоните, все идет по плану!

И опять заорала в рацию: «Всем отбой! Кончился шатун! Нет больше никакого шатуна! Всем отбой!».

АААА! Торжествующий мужской рев несся уже без всякой рации. Живая! Вот это женщина! Диана! Богиня охоты! Завалила-таки шатуна! Где же ты, родненькая?! Выходи! Дай тебя обнять! Расцеловать! Преклонить колени!

Я дала выплеснуться их восторгу и твердым непреклонным голосом опять заорала в рацию:

«Всем оружие на землю! Уж больно вы разгорячились, боюсь как бы кто вгорячах с оружием ….». Я не успела договорить, как командир рявкнул басом не хуже медведя - «Оглохли?! Или ошалели от радости?! Оружие на землю!».

Все! Докладываю! Команда выполнена! Выходи – раздался знакомый бас, а потом общее скандирование – вы-хо-ди! Вы-хо-ди! Вы-хо-ди! Не томи душу!

Пока они там орали, я, давая им остынуть от психической атаки, в канаве стянула с себя маскхалат, по быстренькому напудрила нос, подвела брови и явилась к ним во всей красе – в небольшой ладной папахе, в приталенной мерлушковой бекеше, надетой на комбинезон - в ней было удобнее по лесам лазить. Только казачьих шароваров на мне с лампасами и не хватало, ну, и шашки на боку недоставало, да еще и унты были на ногах вместо сапог.

Но все эти недостатки казачьего костюма я вполне компенсировала своим бравым независимым внешним видом – носик вверх, подбородок вперед, головка чуть откинута, левое плечо чуть вверх и вперед, образ завершали скрещенные на груди руки и взгляд свысока. Я еще и ногу, на пенек поставила, ну только фото делай и все тут, жалко, что шатуна никакого не было, а то если бы вместо пенька шатун был – волей-неволей залюбуешься!

Меня никогда еще в жизни так не целовали, во что ни попадя, и не тискали в объятьях сразу все 15 мужиков. Хуже всяких медведей! Всю исцарапали своей трехдневной щетиной, измяли до хруста костей, а потом еще и принялись качать меня на руках и подкидывать в воздух. Я даже прослезилась от умиления – так искренне они радовались моему чудесному спасению!

Я мужественно терпела все это, давая выход их энергии и адреналину, пока с меня эти тяжеленные унты не слетели. Вот тут я взмолилась! Что вы себе позволяете! Сейчас же поставьте меня на место! Вы сейчас из меня всю душу вытряхнете!! Команду не слышали?!

Мужики враз успокоились, поставили меня на землю, и, закурив, окружили меня плотным кольцом с одним единственным вопросом – показывай шатуна, где шатун? Ну! Не томи душу!

Вот он, решающий момент! Вот он! Тут уж или грудь в крестах, или голова в кустах! Очень ответственный момент, теперь все зависит только от меня! Эх, была - не была! Гулять, так гулять, стрелять, так стрелять, воспитывать, так воспитывать!

Выдержав паузу и внимательно поглядев каждому в глаза, заглянув в душу каждому, я уперла указательный палец в грудь распорядителя и медленно, глядя на него в упор, заявила – а это у него надо спросить – где его фальшивый шатун? Или хотя бы его следы! Не у меня – у него! А у меня никакого шатуна не было!

У всех мужиков наступило шоковое состояние, у всех просто отвалились челюсти! Вот это поворот!

А распорядитель только и смог произнести – ап… ап… ап.., глотая воздух, как вынутая из воды рыба, но никакого баса и даже писка из его груди не вылетало. Тааак, этих я нейтрализовала …

Молчи уж, начальник, молча молчи - снисходительно похлопала я его по груди. Я сама все и всем сейчас разъясню и, никому не давая опомниться, резко обернулась к нашим охотникам – чего вам тут непонятно-то - егеря ведь нас с вами объегорить попытались, устроить нам запоминающуюся охоту, плеснуть нам адреналинчику, нервишки пощекотать напоследок!

Чтобы даже неудачную охоту превратить в выдающуюся – все ведь остались живы и здоровы, эмоций через край - чтобы и самим нам было что вспомнить и друзьям рассказать. Психологи! Шутники! Юмористы!

Не исключаю, что из лучших побуждений, предупредительно зыркнув на егерей, закончила я это сногсшибательное сообщение, не исключаю. Или я ошибаюсь? Да нет, что ты, что ты – протестующее замахали руками словленные на горячем егеря.

Вот они фальшивого шатуна и придумали! И видать по всему, что мы у них не первые! Все как по нотам разыграли, без осечек! Как по маслу!

А меня вот они, и я шесть раз ткнула пальцем в притихших егерей, меня они еще и за истеричную дуру посчитали и заблаговременно поставили в чистом поле, подальше от гущи событий – чтобы не запаниковала я и не начала по лесу метаться, где вы меня могли запросто подстрелить вместо медведя! Тут уж точно из лучших побуждений. Спасибо и на этом – картинно раскланялась я в сторону егерей.

Предусмотрительные попались нам егеря, предусмотрительные, но не до конца – не учли они женскую логику! И оскорбленное чувство достоинства! Так себе из них психологи!

Вот я и решила отплатить им той же монетой – тоже адреналинчику им под хвост плеснула от всей души, а душа у меня широкая и даже щедрая бывает безмерно в таких вот случаях.

Вон как они по полю неслись, как с головы до пят наскипидаренные! Можно было подумать, что за ними прокурор гонится – не удержалась я от колкости в адрес «шибко умных» егерей.

Ну, что скажете, охотнички, неужто неправильно я сделала? Ведь мы теперь квиты с егерями, сполна квиты! С лихвой!

Так правильно я все сделала или как? Напирала я на наших охотников.

Да, конечно, правильно! Да еще как правильно! Да лучше не придумаешь! – торжествующе загомонили мои мужики, как она вас профессионально проучила! Шедеврально прямо-таки! Показательно! Всю жизнь помнить будете, как жульничать! Знай наших!

Да она всех проучила, и нас, и вас – егеря не оставались в долгу у нашей команды. Вас то, охотников, за что? Вы не хуже нашего неслись, так что получается, что все мы одним скипидаром мазаны!

Да, Варвара, а нас-то, нас-то за что? За что мы-то под эту раздачу попали!? О нас-то ты подумала?! Мы ведь тоже теперь все сверху донизу наскипидаренные! И снаружи и изнутри! Нас-то за чтооо?

Бей своих, чтоб чужие боялись – так что ли? Методы у тебя просто варварские! Ты посмотри, какое имечко у нее подходящее - Варвара!

Похоже, что охотнички мои начали оскорбленно хвосты поднимать, белые и пушистые. Ничего, мужики, я вам всем сейчас ваши белые хвосты поприжму…

Вас-то за что? Подумала ли я о вас? Я там много чего обо всех вас, о мужиках, подумала! Хоть бы один из вас, и егерей это тоже касается - я опять как шашкой полоснула взглядом егерей, оживившихся было во время моих разборок с охотниками - хоть бы один из всех из вас вспомнил обо мне? Единственной среди вас женщине? Слабой и беззащитной, как егеря обо мне думали! Теперь-то все поняли, кто из нас беззащитный?

Ты смотри, имечко им мое не нравится! А мне вот очень нравится! Кому Варя я, кому Варенька, а кому – и Варвара Викторовна! А как с вами после всего этого быть прикажете?

Подумали ли вы о том, каково мне было в чистом поле, где даже на дерево не залезть, каково мне там было одной одинешеньке? Брошенной шатуну на растерзание!

Вот я вам всем о себе и напомнила! И заодно научила всех вас уму-разуму! И поквиталась заодно уж, и за вас, и за себя поквиталась! И за всех беззащитных женщин типа меня!

И как о женщинах забывать теперь уж точно запомните! И об истеричности моей тоже запомните! И о моем самообладании наверняка запомните! И уж точно меня все за ровню примете, еще как примете, куда вы денетесь!

И о том, что с женщиной надо быть особо внимательными и предупредительными на всю жизнь запомните! А уж тем более с казачками! Я в долгу ни перед кем оставаться не привыкла, так уж воспитана!

Все! Полная моя виктория! И безоговорочная мужская капитуляция! Тут уж я осмелела до невозможности.

Заслужили – получите и распишитесь! Сдачи не надо!

Ну, что именно я неправильно сделала? Ну? Смелее! Чего вы все молчите-то? Может, кто из вас чего не понял? Есть такие? Али нетути?

Не стесняйтесь, я сейчас быстро объясню особо непонятливым, в индивидуальном так сказать порядке!

Варя! Варенька! Не надо, не надо, мы все, мы все и все поняли! – практически хором взмолились и охотники и егеря, прости ты нас, очень правильно ты нас всех поучила! Правильно! Очень даже гуманно и цивилизованно – совсем не по-варварски, опасливо перебивали они друг друга.

Только ради бога, ради всего святого – никому ничего не рассказывай! Никому и никогда!

А вот этого, мужики, я вам обещать не могу! Шила в мешке все одно не утаишь, где-нибудь, да вылезет. Сами вы где-нибудь когда-нибудь кому-нибудь, да проболтаетесь. Давно ведь известно, что знают трое, то знает весь мир, так что увольте меня от напрасных обещаний!

Тааак, посадила я их всех на крепкий крючок, не сорвутся теперь – иначе ведь при огласке этой истории позора не оберутся мужики! Будут они, будут теперь как шелковые!

Но ведь и похвалить их надо, заслужили ведь они мою похвалу, честно заслужили, было бы черной неблагодарностью с моей стороны не отметить этого!

Постойте, я вам еще самого для меня главного не сказала!

Хочу вот и я попросить у вас у всех прощения, слишком уж суровая получилась учеба, извините меня, само собой именно так все получилось, как получилось, не со зла я! Просто кровь от пережитого страха и от обиды вскипела! А там все само собой пошло – поехало! Совершенно не управляемо!

А про себя подумала – есть у женщин, есть свои секреты, куда же нам без этого.

И продолжила дальше, теперь уж совершенно серьезно, ведь о действительно важных вещах надо говорить только серьезно.

Вот когда я увидела, как вы все как один на выручку ко мне помчались в атаку на шатуна, с реальным риском для своей жизни, вот тогда я и поняла, что все вы настоящие герои! Без всякого преувеличения! И без всяких исключений!

Низкий вам от меня поклон за это, мужики, и искренние извинения! Искренние! От всей души Спасибо вам за это! За вашу самоотверженность!

А также за то, что вы правильно восприняли уроки этой охоты – за это отдельное спасибо!

Виват! Виват Вареньке! Как она нас всех красиво воспитала! А как она нас всех героями сделала! Виват!

И опять меня качали и подбрасывали в воздух, было полное всеобщее ликование, все и все друг другу давно простили, напряжение схлынуло, я даже неожиданно для самой себя расплакалась и уже никак не скрывала слез, а душа пела, душа ликовала вместе со всеми!

Вот так вот одним махом, как у нас на Вологодчине говорят - на раз я целых 15 мужиков на место и поставила на этой незабываемой охоте! И одновременно их всех героями сделала!

Вот если бы кто-нибудь рассказал бы мне такое – никогда бы не поверила! Ни за что! Сама себе удивляюсь!

Очень внимательно и предупредительно они теперь будут к женщинам и на охоте относиться, и не на охоте тоже, очень! Настоящие они теперь мужчины в моих глазах, настоящие – без страха и упрека!

Оправившись от хохота и мгновенно посерьезнев после ее последних фраз, я не мог не поинтересоваться у нее – а как сейчас, после всего этого, приглашают они ее на свои охоты или не рискуют?

Конечно, приглашают, причем на все свои охоты, я теперь в этой компании своеобразным приносящим удачу талисманом стала.

Не веришь? Дело в том, что мои мужчины во всех новых охотхозяйствах сами рассказывают эту историю про шатуна в загоне, сами!

В профилактических целях, в профилактических…

И ты знаешь, количество пустых загонов у нас резко сократилось, вот так, вот такой вот побочный эффект. И все мужчины стали ужасно вежливы со мной, внимательны и предупредительны, подчеркнуто учтивы, а егеря – так те вообще в первую очередь!

И ставят меня теперь только на самые козырные номера, а наши охотники обязательно встают и справа и слева, и не далее как в двадцати метрах от меня – берегут свою единственную даму, берегут, и, я думаю, заодно и присматривают за мной – как бы еще чего не вышло. На всякий пожарный случай присматривают.

Тут я тоже очень внимательно посмотрел на нее и уже без всякого смеха осторожно задал ей вопрос: Варя, скажи, а зачем ты мне все это рассказала? Что, тоже в профилактических целях?

А про себя подумал – да ты всех мужиков во всем мире привела в чувство, всем мозги вправила, всем без исключения! Настоящим мужикам разумеется.

И уже в самом конце разговора я не мог ее не спросить – неужели тебе самой не страшно было таким вот образом вправлять мужикам мозги? А если бы они повели себя неадекватно, если бы что-нибудь пошло не так?

Конечно страшно, еще как страшно – с лукавой улыбкой ответила она, но только до того момента, как я запасной, чисто женский вариант не придумала.

Да если бы что-то пошло не так – я бы в любой момент заявила бы им, что я со страху заорала о шатуне, со страху – в канаву спряталась и заорала, зажмурив глаза от ужаса. Сама не помню как именно и что заорала. Так что не виноватая я… что шатун не пришел, не виноватая.

Вот и все. Ну и что бы им оставалось делать в таком случае – да только плюнуть с досады, рукой махнуть и пожалеть меня и оставалось. Что возьмешь со слабой женщины?

Так что нет у вас, мужиков, методов на нас – нет, и не будет. Кроме одного метода – любви и уважения.

В общем – берегите женщин, женщин берегитесь …