Камень.
Поздним сентябрем уже не жарко сидеть около реки в середине дня. Мягкий осенний ветер обдувает лицо, шелестят за спиной пожухлые желтые деревья, под скамейкой пробегают несобранные высушенные листья. И одному здесь непривычно спокойно, как душным летом никогда не было.
И не за чем и некуда идти, ничто и никто не тянет отсюда в пульсирующий хаос жизни, не вырывает из убаюкивающей точки невозврата, точки тишины, точки без времени.
Андрей тянет руки к камням и бросает их в воду, один за другим, не останавливаясь. Они исчезают за туго натянутым покрывалом воды и тонут.
Один за другим, не останавливаясь.
- Ты не пробовал кидать камни побольше и на мелкую глубину? Тогда бы они не тонули, - к Андрею подсел высокий толстый мужчина в порванных у голеней джинсах и черной легкой рубашке, застегнутой до груди. - Я тоже кидал маленькие, но ведь это тоскливо.
Андрей посмотрел на странного дядю и одним взглядом спросил, что тот имеет ввиду.
- Вся твоя жизнь - это бросание камней. Жизнь вокруг тебя - вот эта река. Смысл жить так, что жизнь вокруг тебя только пожирает?
Андрей внимательно посмотрел на мужчину и за морщинами, исполосовавшими щеки капилярами и дряблым вторым подбородком заметил карие детские глаза, а за странным поведением пьяную детскую радость от возможности поговорить с кем-то.
Андрей пожалел мужика и пошел ему навстречу, ответил:
- Но ведь когда-нибудь мои камни покажутся из-под толщи воды. Не океан же.
- Если только не твои. Ты не доживешь. Да и помни: от твоих камней воды не убавиться, ее станет только больше, - мужчина поднял руку и пальцем указал на реку. - Видишь вон тот камень, недалеко от берега, его верхушка еще виднеется? Я притащил его сюда девятнадцать лет назад. Еще камней таскал, но их водой унесло. Этот пока единственное, что после меня останется. Лет через тридцать-сорок его тоже смоет. Меня тогда уже не будет.
- Стойте, а где вы на этом берегу такой большой камень нашли?
- Принес с соседней стройки.
- Я не притащу такой большой. Да и смысл. Это просто камни. Кидаю один за другим, воду беспокою.
Мужчина поднялся, посмотрел на реку и задумчиво проговорил:
- Вот тебе лет восемнадцать, а мне пятьдесят три. И сейчас я понимаю, как хорошо, что я хоть что-то оставил в этой реке.