pryasha

Ева встает под утро, дышит цветастый сад крылышком перламутра, Бог его красил так. Ева свежа, красива, словно лоза стройна. все так и есть, как было, будет так навсегда в этом саду, в согласье, дом где просторный, хлев. рядом Адам и счастье разделено на всех высшей рукою щедро, Бог с ними говорит.

только в какие недра Он ниспослал Лилит?

Еве вчера об этом Змий рассказал в саду, вечное пело лето, томное на беду. он ей шептал, что первой милый, родной Адам счастье вкусил не с верной Евой, а знать предал, знать он любил другую, сладкую будто мед. - чуешь? - шептал ей. - чую... - вторила в свой черед Ева, внутри лаская пламенем чуждым боль. и безграничность рая, божьей руки юдоль стала ей тесной, гадкой. первая ревность так, шепотом да украдкой, заполонила сад, каждый укромный кустик, дом их просторный, хлев...

змей ей шептал - упустишь милого, проглядев, как он к тебе остужен. Бог его любит, он новых создаст для мужа женщин хоть миллион - свежих, горячих, юных, знающих в пересчет, как разыграть на струнах страсть, где она течет, будто река по скалам, жаль что не знаешь ты тайные сны Адама, тела его мечты.

Ева тогда взмолилась, Евы раздался вой - Змий, не поможет милость Господа, но с тобой нам бы найти спасенье, мой чтобы стал Адам, видишь мое смиренье, все я тебе отдам, только спаси! без мужа жизни мне нет, о, нет!

если тебе он нужен- шепчет ей змий - совет только один - в саду ли дерево то растет, неги средь и лазури прочее -прочь! не в счет. только оно запретно, знаний добра и зла... тихонько, незаметно, ты бы пошла туда. маленький лишь кусочек и разузнаешь все. этой же сладкой ночью станет твоим твое. муж твой навеки будет нежен и так влюблен. Бог тебя не осудит. ну же, дитя, пойдем!

но от таких советов Ева вся обмерла. вечное пело лето, томное как всегда, ужас сковал истомой, Ева бежала прочь. тихо, как прежде, дома вместе с Адамом ночь выпала. ей тоскливо небо мерцало над, только вчера счастливым рай был и, надо ж, ад в ней зародился словом... к Господу что ль пойти?

вдруг Он решит - готова, новую надо бы? вдруг, как Лилит, Он в недра свергнет меня за раз? сменит вдруг незаметно, мимо Адама глаз. может нас было много, женщин? - а муж не знал, он очарован Богом, полон им будто зал. может тот змей был правым? мало что знаю я, если недоставало только одной меня мужу, так я кусочек яблока надкушу....

и под покровом ночи, слушая тишину, Ева целует спину мужа - во имя нас!

через траву и глину, в утренний ранний час, Ева идет по саду, сладко щемит в груди, утро несет прохладу, дерево впереди. плод его сочный, алый, тоненький черенок, пахнут так пьяно травы... Бог? да и что тот Бог! Ева забыв про мужа, змея, огонь и лед, чует восторг и ужас, знает все наперед.

падая на колени, видит исход людей,
смерти всех поколений...

где-то хохочет змей.

это как в сказках, только наоборот,
были прекрасны принцы, и надо ж вот,
время промчалось - адский водоворот,
нечего тут поделать.

внученька, слушай, как я была свежа!
острая, словно грань твоего ножа,
локонов медь для пущего куража,
все чего я хотела

петь да плясать стрекозушкой по весне.
дед твой, стервец, был рыцарем на коне,
ну вот не меньше, веришь же, веришь мне?
латы его и сбруя.

мы с ним зажили весело, горячо -
ночью царапать когтем его плечо,
днем согреваться взгляда его лучом
и замирать почуя

шаг его крепкий мили за две, не вру,
как уходил на службу он по утру,
так я была уверена, что помру,
время тягучи воды.

дочь родилась зимой на седьмой годок.
дед твой не верил в Бога, так образок
где-то достал, все шептал ему на восток,
пока принимали роды.

мама твоя красавица, вся в отца,
он в ней души не чаял, чтоб от крыльца
ей отойти одной? да не в жизнь! Творца
славил потом до гроба.

помню, как парня первого привела,
он его выставил сходу, и до утра
криком стояла пыль у всего двора.
вот же бараны оба!

ну а отец твой как-то прижился ведь,
дед его строил, ясно, но не на смерть,
видно почуял в парне лихую твердь
или тебя почуял...

свадьбу сыграли им во дворе, вот тут.
дед твой рыдал ребенком, стучал об грудь,
все прижимал к себе их, аж не вдохнуть,
жаркий был день июля.

ну а потом появилась у дочки ты -
деда принцесса, свет в океане тьмы.
он тогда плох был, радостной суеты
видно ему хватило,

чтобы еще годочек-другой скрипеть...
пять протянул, но смерть она, знаешь, смерть,
можно бояться, а можно ее уметь.
в нем-то хватило силы

тихо уйти. чудовищем? - королем!
мало от рыцаря было конечно в нем,
латы потухли, если и шел конем,
в шахматах только если...

ну да и я пообтерлась за годы с ним,
локонов стог давно уже стал седым,
я и не помню, что это молодым,
яркими быть, словно в детстве.

как я скучаю, внученька, по нему!
день провожаю следом к другому дню,
жду от чего-то, глупо, но все же жду
шаг его за порогом.

он был стервец, конечно, но мишура
это все было, внученька, так - игра...
видно и мне пришла наконец пора
следом за ним в дорогу...

нет, ты послушай старую, не реви,
ты - плод любви от плода большой любви,
сказку мою дослушай да сбереги,
славная в ней развязка -

были мы с ним так молоды, хороши,
пусть и старели телом в своей глуши,
но не бывает старости для души,
если вся жизнь, как сказка.