пост книжной любви
Шуре славно уже за двадцать, жизнь проторена и понятна - днем по клавишам клацать-клацать, чаем ставить на юбке пятна. офис глыбой навис, не сдвинуть, парень первый-второй-не помню, сумку крепче держать и спину, никогда ни за кем погоню не вершить - все само прибьется. Шура свод начертила правил. но когда замирает солнце, где-то там за границей ставен, Шура знает чего ей надо - у кровати стоят горою, словно главной за все наградой, что дарована ей судьбою, книги. много больших. красивых. пахнут деревом и свободой. коль прожить ей хватило силы этот день с его непогодой, с его пробками и делами, шумом, гамом, звонками, сажей, значит время под парусами, мимо строя многоэтажек, улизнуть от привычных буден, в мир, где все по другому сшито. там где путь небывал и труден, там где счастье кругом разлито.
там где Ехо мерцает сладко, всех Магистров влюбив и прочих, где цветастой своей брусчаткой манит ласково среди ночи, у Хурона дышать всей грудью, центром мира прослыть и стержнем. Шура в Ехо своею сутью проросла и тут без надежды позабыть, не читать с начала. вот сэр Макс попивает камру, и ей кажется, что звучало приглашение, может правда? ей зайти бы в Мохнатый Домик, пса погладить, забраться в кресло...
Шура гладит ладонью томик. закрывает. кладет на место.
устремляется в новый омут, серебрит он воспоминания. вот слетаются к дому... к Дому, как на мессу, как на заклание, те, поломанные, другие, на Изнанку в окно не глядя. жить по правилам им отныне, все во имя Игры и ради. Шура тихнет, робеет даже, Ночью Сказок в углу присела, тот, кто видел, тот все расскажет - вот Слепой не лежал без дела, Лес почуял его и принял, запах хвои, тоски и были. ты забудь поскорее имя, ты забудь поскорей кем были. мы теперь его стая, где-то песню тянет во тьме Табаки. пусть закончится все с рассветом, эти шорохи все и знаки, сердце пусть поведет истомой и обрушится вниз чуть слышно,
Шура Дом тот считает домом, у нее это сразу вышло.
дальний путь ее тянет следом, прямо в город семью холмами, там в метро, под кровавым бредом, помня смутно, что стало с нами, младший служащий из Дозора, Светлый слабый - зовут Антон, в эпицентре всего раздора, вечный битвы, зашел в вагон, чтобы встретить судьбу там. будет много битв еще впереди. заплетаются чьи-то судьбы, как в воронку одной судьбы, чтобы Высшею дочка стала, в ней надежда - Надюша, да...
Шура тянется к одеялу - скоро осень и холода.
гладит буковки на страницах, и, листая, плетется вязь. у героев живые лица, можно, плача тут и смеясь, проживать с ними год за годом, мир чудес сотворя легко. пусть лютует там непогода, за окном - это далеко. за окном, там где город стынет, город глупый такой, простой, покрывает листочки иней, но не книжные. за чертой из обычных проблем и пробок, Шура чует волшебный мир, где нет станций и остановок, улиц сереньких и квартир. там, где сказка широким взмахом все окрасила в цвет чудес, где нет места для лжи и страха, но для Шуры там место есть.
ночью сменится Шурин вечер, книгу выронила рука,
книжный Бог ей укроет плечи,
свет погасит у ночника.
там где Ехо мерцает сладко, всех Магистров влюбив и прочих, где цветастой своей брусчаткой манит ласково среди ночи, у Хурона дышать всей грудью, центром мира прослыть и стержнем. Шура в Ехо своею сутью проросла и тут без надежды позабыть, не читать с начала. вот сэр Макс попивает камру, и ей кажется, что звучало приглашение, может правда? ей зайти бы в Мохнатый Домик, пса погладить, забраться в кресло...
Шура гладит ладонью томик. закрывает. кладет на место.
устремляется в новый омут, серебрит он воспоминания. вот слетаются к дому... к Дому, как на мессу, как на заклание, те, поломанные, другие, на Изнанку в окно не глядя. жить по правилам им отныне, все во имя Игры и ради. Шура тихнет, робеет даже, Ночью Сказок в углу присела, тот, кто видел, тот все расскажет - вот Слепой не лежал без дела, Лес почуял его и принял, запах хвои, тоски и были. ты забудь поскорее имя, ты забудь поскорей кем были. мы теперь его стая, где-то песню тянет во тьме Табаки. пусть закончится все с рассветом, эти шорохи все и знаки, сердце пусть поведет истомой и обрушится вниз чуть слышно,
Шура Дом тот считает домом, у нее это сразу вышло.
дальний путь ее тянет следом, прямо в город семью холмами, там в метро, под кровавым бредом, помня смутно, что стало с нами, младший служащий из Дозора, Светлый слабый - зовут Антон, в эпицентре всего раздора, вечный битвы, зашел в вагон, чтобы встретить судьбу там. будет много битв еще впереди. заплетаются чьи-то судьбы, как в воронку одной судьбы, чтобы Высшею дочка стала, в ней надежда - Надюша, да...
Шура тянется к одеялу - скоро осень и холода.
гладит буковки на страницах, и, листая, плетется вязь. у героев живые лица, можно, плача тут и смеясь, проживать с ними год за годом, мир чудес сотворя легко. пусть лютует там непогода, за окном - это далеко. за окном, там где город стынет, город глупый такой, простой, покрывает листочки иней, но не книжные. за чертой из обычных проблем и пробок, Шура чует волшебный мир, где нет станций и остановок, улиц сереньких и квартир. там, где сказка широким взмахом все окрасила в цвет чудес, где нет места для лжи и страха, но для Шуры там место есть.
ночью сменится Шурин вечер, книгу выронила рука,
книжный Бог ей укроет плечи,
свет погасит у ночника.