Русалка Асфальта. 29-32⁠⁠

Начало здесь: 1-4, 5-6, 7-8, 9-10, 11-13, 14-17, 18-19, 20-24, 25-28

29.

– С какой радости мне тебя угощать? – нахмурившись, спросила я.

Вчера я вычеркнула Нику из списка Двуногих, достойных моей доброты. Я вступилась за нее, а она врезала мне кулаком в нос.

Мне – дочери русалки!

Блондинка в прикиде байкерши непонимающе заморгала.

– Ладиса, я…

– Ты мне чуть нос не сломала! – перебила я, забыв об остывающем ужине. – Или на подлодке вам кого-то ударить, все равно что здрасте сказать?

– Стрекач поощряет жестокость… – неуверенно протянула девушка, не сводя взгляда с присыпанной зеленью сельди.

Интересно, как она меня выследила в лабиринте коридоров подлодки? Неужели по вкусу, пропущенной сквозь жабры воды?

– Он хоть раз с тобой на связь выходил? – я сощурилась.

– Кто?

– Стрекач этот ваш.

Двуногая забегала глазками. Промямлила:

– Ну да, снился пару раз…

Я спросила в лоб:

– Это тебя Хром так плохо врать научил?

Пауза. Всхлип. Кивок.

Кто бы сомневался. Ника тоже не нужна Стрекачу. Как и я. Интересно, почему? Что в нас такого? Слишком слабы? Недостаточно кровожадны?

– Ладиса, я не хотела причинять тебе боль, – прохныкала она. – Пойми, Хром мой единственный защитник, без него я пропаду. Мы с самого начала вместе, в автокрушение вдвоем попали. Как я могла поступить иначе, когда твой Кир на него кинулся?

Я едва не лишилась дара речи от такой наглости. Мой Кир?

– Действительно, – сказала я с иронией в голосе. – Тебя ведь Кир избивает. Вытирает о тебя ноги, попрекает тем, что ты все еще человек. Кир, а не Хром, да?

– Ладиса, ты не понимаешь…

– А что здесь понимать, Ника? – взвилась я. – Знаешь, почему ты никогда не станешь русалкой? Русалка никогда бы не позволила так с собой обращаться!

– Да? – в голоске блондинки проклюнулась злость. – Почему же ты позволила Сирене оторвать тебе голову, раз такая умная?

Я скрипнула зубами.

– Сирена сильнее, – сказала я правду.

– И Хром сильнее, – усмехнувшись, сказала Ника. – Поэтому я и вынуждена терпеть. Мы здесь самые слабые, Ладиса, и будем такими, пока не переродимся. Тебе везет, что Кир добр к тебе, но скоро голод в нем возьмет верх и тогда, подруга, берегись…

Подруга, значит.

Я покачала головой. Вовсе не так я представляла себе дружбу. Мама говорила, что у русалок подруга – почти сестра. А из этой трусихи какая подруга?

Впрочем, иначе я видела и свое возвращение в русалочье царство. Судьба будто решила надо мной поглумиться, закинув меня в Аварийный мир! Неужели и Кир может осмелиться поднять на меня руку? И я ему позволю?

Ну уж нет!

Воспользовавшись моим замешательством, блондинка сцапала кусок жареной рыбы со стального листа, служившего мне тарелкой. И, закинув в рот, воскликнула:

– Ой!

– Что? – я привстала, обеспокоившись здоровьем своей новой подружайки.

Почему она машет руками? Что с ее лицом?..

– Как вкусно, Ладиса! – вымолвила Ника, совладав с эмоциями. – Невероятно!

– Ты не знала, что сельдь можно есть? – недоверчиво спросила я.

– Нет. Я пробовала лишь сырых осьминогов. Редкостная дрянь. А это еда. Настоящая человеческая еда. Как тебе удалось?

Я продемонстрировала ей факел. В своей идее я не видела ничего необычного. Отсутствие на подлодке организованного рыболовства с самого начала показалось мне странным.

– Где ты его взяла? – спросила Ника.

– В арсенале.

– И тебе позволили его вынести?

– Я не спрашивала.

– Молодец, – похвалила она. И добавила с грустью: – Русалкам на нас плевать. Они считают, что нас не нужно кормить. Мол раз им самим хватает растворенной в воде энергии, вот и «жабы» обойдутся. Слыхала как они нас обзывают?

– Русалки не должны быть такими, – внезапно озвучила я мысль, терзавшую меня со дня первого знакомства с аварийщиками.

– А какими должны?

– Едиными. Разумными. И у них должна быть цель.

– Цель русалок лакать чернила и наполнять энергией Стрекача. Они живут от охоты к охоте, остальное время проводя в безделье и дрязгах.

– Это не цель.

– Жаль, но ты еще не русалка, чтобы выбирать цели, – вздохнула Ника, подбираясь к предпоследнему куску чудесной сельди.

Ох, моя доброта меня лично до добра точно не доведет…

Пришлось ловить себе новую порцию, затем снова поить факел кровью. Вживленный в стальной прут электроугорь поделился теплом, вторая сельдь вышла не хуже первой. Набив живот рыбой, я почувствовала себя лучше. Ника тоже повеселела. Предложила сбегать за Тиной, которая, наверняка, тоже страдала от голода.

Я не возражала. Почему бы и нет?

Тина пришла в восторг, узнав про внеплановый ужин. Она накинулась на еду с такой жадностью, что заляпала жиром и лицо, и рубашку.

– Вы как хотите, а я больше голодать не собираюсь, – заявила я.

– Что ты предлагаешь? – заинтересовалась Ника.

– На Нижней палубе полно пустых кают. Вот эта, например, чем плоха? Уберем мусор, притащим стулья, найдем стол где-нибудь. Будем ловить рыбу и есть хотя бы раз в день. Перед сном, например. Что скажете? – я посмотрела на Нику и Тину.

– Отличная идея, – поддержала блондинка.

– Думаете, нам позволят? – засомневалась Тина.

Горячая пища пошла ей на пользу. Впалые щеки порозовели, в глазах появился блеск, однако скептическое отношение к жизни никуда не делось.

– К чему ты клонишь? – не поняла я.

– Стрекач привык к человеческим жертвам. Если русалки изменят свои пищевые пристрастия, то перестанут охотиться. Сейчас они убивают ради энергии, которую получает и распределяет Стрекач. Что произойдет, если вместо того, чтобы готовиться к новом охоте, Хвостатые займутся рыболовством? – Тина замолчала, выжидающе глядя на нас.

– Не все равно ли ему, чем набивать брюхо? – задалась вопросом Ника.

– Он демон. Вряд ли его обрадует средиземноморская диета. Большинство русалок брезгует осьминогами, считая безумством их потребление, но жареная на факеле сельдь многим придется по вкусу. Теперь понимаешь о чем я?

Масштабно мыслит, подумала я с уважением. Правда, ее выводы меня совсем не обрадовали. Получилось, что вроде как мы совершили нечто запретное.

Нечто, за что можем понести наказание.

– Никому ни слова, – велела я им.

Девушки кивнули, признавая мое право рулить.

Эх, авось, куда и вырулим…

30.

Потянулись дни.

Каждое утро начиналось с тренировки. Киру пришлась по душе роль наставника, и он охотно передавал мне свой опыт.

Я научилась плавать, не расставаясь с гарпуном и кинжалом. Я преуспела в обращении с факелом и пережила атаку двух десятка пираний – пусть и маленьких, но способных, если не убить, то серьезно меня искромсать.

Заниматься мне нравилось. Хотя многое из того, о чем говорил сомоусый парень, я, оказывается, знала и раньше. Сравнивая лекции Кира с рассказами моей мамы, я находила в них много схожих деталей. С той лишь разницей, что в ее историях речь шла о морских глубинах, а не о скрытом под шоссе подпространстве.

Успехи на тренировках подкрепляли мою уверенность в собственном будущем. Правда, демон подлодки продолжал упрямо меня игнорировать. Никаких знаков, ценных указаний и прочего. Ничего кроме океана: один и тот же сон. Может я и впрямь ему не нужна?

Где-то наверху гремели дорожные сражения, жила своей жизнью Обочина, шумел недоступный обитателям Аварийки лес. Я знала, что вскоре мне предстояло покинуть аварийных русалок и отправиться в путешествие, поэтому изводила Кира вопросами о флоре и фауне Обочины и происходящих там Столкновениях. Время в Аварийке тикало немного иначе, чем в реальном мире, именуемым здесь Медляком, и некоторые аварийные поединки могли длиться неделями, если не месяцами. Такое не укладывалось в голове, но приходилось верить на слово. Жадно потребляя теорию, я готовилась к практике выживания в неприветливом мире бесконечных дорожных баталий.

В поисках мебели для обустройства камбуза я облазила всю подлодку. Хлам с Нижней палубы никого не интересовал, но основная масса представляющих интерес предметов хранилась в Жилом отсеке, где чересчур активные изыскания могли привлечь ненужное внимание. К счастью, помогла Ника. Она разнесла весть о том, что я вздумала заняться обустройством собственной каюты, поэтому вопросов ко мне не возникло.

Заброшенная каюта, в которой мы условились готовить и ужинать, превратилась в смесь камбуза и кафе. Пусть и с одним столиком, но зато с барной стойкой, на которой вместо напитков Тина расставила цветочные горшки с водорослями. Возможность творить уют стала для девушек настоящей отдушиной. После тяжелого дня, наполненного насмешками, уборкой и прочими бытовыми заданиями, они приходили на камбуз, чтобы поесть и расслабиться.

С каждым днем, прошедшим с момента последней охоты, русалки все больше зверели. Нас привлекали к сбору каракатиц для нужд Сирены и Чернильного отсека, в котором заправлял серпохвостый парень по кличке Малёк, к прополке палуб от растительности, к латанию пробоин на Нижней палубе. И, если в труде ради общего благополучия, я не видела ничего плохого, то оскорбления и грубость со стороны аварийщиков нередко выводили меня из себя. Я искренне не понимала зачем они изводят тех, кто слабее. Сказывалось воспитание, ведь мать с детства внушала мне, что подобные отношения куда чаще встречаются среди Двуногих, чем в среде, наполненной шелестом плавников.

Впрочем, все было не так уж и плохо. Сирена мне больше не досаждала, видимо, убедившись в том, что я признаю ее власть. Пока в конкуренции с ней я смысла не видела. Не в моем положении думать о подобных глупостях. Смешно надеяться, что кто-то из русалок станет слушать Двуногую, которой в любой момент смеха ради можно оторвать голову. Любую мою самую грамотную инициативу воспримут в штыки. Для них я всего лишь служанка, пригодная лишь к сбору осьминогов и каракатиц на Нижней палубе.

В одной из покинутых кают я отыскала потрепанную кожаную куртку, в которую с наслаждением облачилась. Старая, порыжевшая от влаги, на три размера больше необходимого, она разнообразила мой гардероб. Теперь во время плавания я походила на ската, когда полы обновки раздувались у меня за спиной. Массивные часы довершали образ: заблудшие пираньи удирали прочь, едва завидев меня.

Новый день не предвещал ничего необычного.

Проснувшись, я отправилась на тренировку и, не обнаружив в арсенале сомоусого наставника, принялась метать гарпун в воображаемых акул.

Он напал на меня со спины. Видимо прятался среди потолочных балок. Налетел, сбил с ног, закружил, скаля зубы.

– Ты чего, Кир? – прохрипела я, покраснев от возмущения.

Сомоусый вновь спикировал на меня. Только сейчас я заметила, что в его глазах играет пламя. Оранжевый свет, уже виденный мною однажды.

Тогда. В автобусе.

– Пусти! – вскрикнув, я отшатнулась от него.

В воде таяла кровь. Рану на моем плече окаймляли отпечатки клыков.

Он меня укусил!

Кир застыл, плавники по бокам русалочьего хвоста едва шевелились. Ничего хорошего произошедшее не предвещало.

Я глянула на дверь. Гарпун против аварийщика казался бесполезной палкой. Он поймает его на лету. Мне не хватит сил, чтобы его одолеть.

Никаких шансов.

– У тебя кровь, – вдруг сказал Сомоусый.

Я опустила оружие. Его взор медленно приходил в норму. Вспышка безумия угасла. Кир непонимающе хмурил брови.

– Ты напал на меня, – только и смогла вымолвить я.

– Да? – он не поверил.

– Только что. Укусил.

– Ерунда, – сказал парень, оценив повреждения.

– Ерунда?! – вскипела я. – Ты меня чуть не сожрал!

– Тебе показалось.

Я аж зарычала. В мои планы не входили тренировки с голодным самцом акулы!

Надо что-то делать. Посмотрела на часы. До ужина еще нескоро. За рыболова сегодня Тина, а за повара – Ника.

– Сегодня вечером ужинаем вместе, – объявила наставнику я, и, предвидя вопросы, заявила, что его ждет сюрприз.

31.

– Зачем ты его привела? – зло спросила Тина, когда мы с Киром заплыли в наш самодельный камбуз на Нижней палубе.

– Он голоден, – ответила я, поприветствовав подруг.

Ника хорошо потрудилась. На гнутом листе железа ожидали две жареных рыбехи. Третья еще готовилась. Не отрывая глаз от электроугря, так и норовящего вцепиться в селедочную тушку, блондинка заявила:

– Это несправедливо, Ладиса. Я тоже могла бы позвать сюда Хрома.

Тина всплеснула руками.

– Вы совсем идиотки?

– Спокойно, – прервал наши разногласия сомоусый парень. – Может поясните, что здесь происходит?

– А ты не видишь? – огрызнулась Ника. – Кухня у нас тут. Нормальная, человеческая. И пища горячая. Между прочим, я сама готовила, – зачем-то ввернула она, застенчиво захлопав ресницами.

Хм, напомнить бы ей, что для подобных взглядов у нее есть собственный наставник...

Кир, невозмутимый как точильный камень, сожрал две селедки, прежде чем согласился, что рыба вкусна и съедобна.

– И вправду насыщает, – подтвердил он. – Главное, не знать из чего она сделана...

– Кто сделан? – я нахмурилась.

– Вся живность, что водится под асфальтом, зарождается из предметов, занесенных из Медляка. Мусор, старые покрышки...

– Гад, – вдруг сказала Ника, вскакивая. – Скажи, что ты врешь!

– Вру, – улыбнулся сомоусый шутник, откидываясь на стену. – Или нет. – И насмешливо посмотрел на меня. – Неужели, моя бестолковая ученица, ты и впрямь думаешь, что русалочий голод можно утолить обычной едой?..

В общем, на десерт у нас была лекция. О физиологии аварийных русалок и энергии, их питающей. По его – выходило, что для насыщения Стрекачу в день необходимо больше тонны жареной сельди. Причем ее ловля потребовала бы выполнения особых ритуалов. Например, селедка должна была бы активно бороться за свою жизнь. Ведь чем сильнее ее жажда жизни, тем больше в ней будет энергии. Под конец ликбеза я сама ощутила себя селедкой. Наивно было ожидать, что я сумею что-то изменить. Я не первая, кто пытался. Им нужно слишком много энергии, чтобы поддерживать подлодку на плаву. Эх, если бы все было так просто…

За разговорами мы пропустили момент, когда в коридоре раздался шелест плавников. Я вжалась в кресло, когда дверь в камбуз распахнулась, и к нам ворвались русалки.

Шестеро визитеров. В каюте сразу сделалось тесно. Узнала Сирену, Зебру и Хрома, с остальными познакомиться еще не успела. Заметив Нику, Хром насупился. Ему явно не понравилось нахождение подруги в нашей компании.

Никто из нас не понял в чем дело.

Никто – кроме Тины. Она побелела и съежилась.

– Пожалуйста… – пролепетала.

Сомоусый притянул меня к себе. Я ойкнула, когда он задел мою рану: уже почти заросшую; регенерация на подлодке била рекорды даже в дефиците энергии.

Я все еще не понимала, что происходит.

Спросила. И получила ответ:

– Ее срок истек.

Русалки налетели на Тину, скрутили. Кто-то опрокинул с барной стойки цветочный горшок.

– Молчи, – шепнул Кир.

– Отпустите ее! – взвизгнула я.

Тина взвыла. Сверкнула искра: электроугорь ужалил чей-то плавник. Грязно выругалась Зебра, отбрасывая факел к стене. Кто же ее огрел? Неужели Ника?

– Уведите ее, – распорядилась Сирена, не сводя глаз с меня и Кира. – А вы, двое, плывите за мной и не дай вам Стрекач потеряться или отстать!

32.

В зале собраний полумрак.

Неделю назад он меня удивил. Сейчас я не замечала ни высокого потолка, ни иллюминатора во всю стену.

Я смотрела на Тину.

Девушку поставили в центре. Хром и Зебра встали справа и слева. Взяли ее за плечи, развернув к столу, за которым сидел один Реф, бледный и отвратительный, как щука из морозилки. Вожак спросил:

– Все здесь?

Сирена подтвердила. Кир скользнул к собравшимся, я двинулась следом. Что мне еще оставалось?

– Закройте двери, – велел Реф.

Лязг, раздирающий душу. Сирена наслаждалась ролью распорядителя казни. Срок Тины истек, и теперь ее ждала смерть.

Я не понимала. Ну почему? Почему она не сбежала? Почему не сказала нам, что за ней вот-вот приплывут? Забыла? Или пожелала забыть?..

Взглянула на Кира. Тот хранил молчание. Я ощутила горечь. Неужели сейчас эту несчастную полуголодную девушку просто убьют? Но зачем? Разве она не выполняла все их задания, не прислуживала им, не ловила для них осьминогов?

Реф поднялся.

– Повод, собравший нас здесь, не самый веселый, – обратился он к нам. – Та, которую мы по недомыслию предложили нашему дому, транспорту, ужасу и повелителю, была им отвергнута. – Вожак повернулся к Тине. – Двуногая, полгода прошло, твой срок истек, но ты так и не стала русалкой. Знаешь почему?

– Знаю, – выдавила Тина, повиснув на руках у пленителей. – Стая безмозглых миног! – выкрикнула она. – Я совершила глупость, связавшись с вами! Теперь я это понимаю! – Она вдруг посмотрела на меня, затем на стоявшую невдалеке блондинку. Начала: – Ладиса, Ника…

Хром заехал ей локтем, обрывая дерзкое выступление. Вряд ли оно смогло бы хоть кого-то растрогать. Я подозревала, что стены зала помнили множество подобных речей. Перед гибелью и в самых робких сердцах нередко пробуждается смелость.

– Ну, зачем, Хром? – скорчил рожу вожак. – Ее последний совет пригодился бы двум нашим оставшимся Двуногим. Тина, что ты хотела сказать?

– К черту идите! – девушка плюнула в воду.

Реф скривился. Сирена вытащила из ножен клинок. Твари зашумели, охваченные предчувствием зрелища.

– Вырежи сердце этой никчемной, – приказал вожак.

Краснокосая скользнула к жертве.

– Нет! – вдруг передумал Реф.

Я вздрогнула. Сирена замерла с занесенным кинжалом. Обернулась с лицом обиженным, вопрошающим. Кир сжал мою ладонь: все будет хорошо.

Не будет.

Как может быть хорошо там, где творится такое?

– Пусть ее сердце извлечет новенькая, – произнес вожак.

У меня пересохло во рту. Что? Что он сейчас сказал?

– У тебя есть кинжал, Ладиса? – Вода ждал.

Аварийщики смотрели на меня. Я – на Тину. Ее держали Хром и Зебра. Пленница дрожала и порез на ее рубашке дрожал, клинок краснокосой русалки все-таки рассек ткань.

Некстати вспомнилась мамина сказка: одна из тысячи. Про испытания, которые проходили телохранители морского царя, чтобы доказать свою верность. Первая жертва. Проверка кровью. Провалившимся – позор, изгнание, смерть.

Но… но я ведь не обязана, правда?

– Достань кинжал, Ладиса, – приказал вожак.

Пальцы стиснула боль – с такой силой Кир сдавил мою руку. Что он хотел от меня? Вода в зале закипала от напряжения. Пауза стала невыносимой, когда Тина вдруг завыла: тихонько, словно щенок…

– Нет, – прошептала я.

Вырвала ладонь из хватки наставника. И повторила:

– Нет!

Вскипело гулом. Возмущение. О чем-то умолял Кир. То ли меня, то ли Рефа. Я стояла, улыбаясь собственной глупости. Тина плакала. Сирена…

Сирена сияла.

Она знала, что я не смогу. Но знал ли Кир?

– Ты не справился, – произнес Реф, усмехаясь моему наставнику. – Ты из рук вон плохо подготовил свою подопечную. – Оживший утопленник в тот момент и то был бы симпатичней бледного предводителя аварийщиков.

Реф опустил кулак на стол, призвав к тишине.

И сказал в зал:

– Принесите мне сердце любой из этих трех девок!

Продолжение следует...