cutiefan

Глава 4.
Монстры — естественные враги всех цивилизаций на Эквуусе. С момента объединения в первые общины все расы вели непрерывную войну за существование и процветание. Один дракон способен уничтожить среднее поселение, три — целый город. Древесные и каменные волки убивают одиноких путников, а взрослый циклоп в состоянии одолеть вооруженный караван. Разгоревшаяся несколько сотен лет назад "Параспрайтовая чума", распространившаяся за пару месяцев во многие регионы континента, в течение нескольких лет уничтожала посевы, а пришедший голод унес жизни десятков и сотен тысяч жителей. Список бед можно продолжать бесконечно. Впрочем, некоторых существ "цивилизованным" расам удалось приручить: Рух, птицы колоссальных размеров, часто использовались грифонами во время битв, а на востоке не редко можно было увидеть духов охранявших дома— дзиинов. Ходило так же поверье, что в легендарной Эквестрии пони научились приручать драконов и, якобы, их даже учили разговаривать. Однако это считалось не более чем сказками, ведь каждый знал, что дракон — синоним смерти, да и кто в здравом уме попробует заговорить с пятнадцатиметровым зверем, способным уничтожать целые армии.

Решение проблем, связанных с монстрами, всегда считалось делом локальным, и возлагалось на плечи жителей отдельных поселений, районов, и крайне редко государств. Конечно, на протяжении многих веков не раз появлялись смельчаки, "герои" в собственном понимании, и дураки по мнению остальных, кто решал посвятить себя служению добру. Подобные рыцари путешествовали по всему миру в поисках зла и иногда даже успешно боролись с ним, а в качестве платы просили лишь ночлег и добровольные пожертвования. Делились подобные благодетели на два вида: большинство — это возомнившие себя великими героями молодые искатели приключений, остальные — воины, прикрывавшиеся тем, что на закате жизни решили искупить грехи, а на деле же просто рассчитывавшие на щедрое вознаграждение. И те, и другие кончали одинаково. Чаще в пасти первой твари, реже — в постели, заколотые вором, позарившимся на полученное от селян добро. Гораздо позже, изредка стали появляться отряды наемников, готовые за определенную плату решить все проблемы с монстрами. Но и подобные объединения существовали не очень долго: те, кто выживал, обычно распадались либо от осознания риска, либо от жадности отдельных членов отряда.

Но около восьмисот лет назад, пройдя естественный отбор, три самых успешных, а потому единственных, группы охотников на монстров решили объединиться. Эти 17 пони, зебр и грифонов в последствии назвали себя именем, давно данным им обычными жителями, Братством Ловчих.

Главой нового ордена стал инициатор объединения, а заодно и его главная причина, единорог, чье имя давно забыто в веках. В редких же источниках по истории его называют просто Основатель. Неизвестно как, но он разработал систему, позволявшую применять магию даже не одаренным этим талантом существам. Основанная на применении рун, она имела серьезные недостатки: невозможность быстрого применения, огромная энергозатратность и небезопасность, новичок мог вполне убить себя. И это не говоря о практическом неудобстве и крайней сложности применяемых символов. Однако сама возможность применении магии не-единорогами, очень прельщала, а Основатель крайне умело преподнес эту возможность, как то, что поднимет плату за их услуги и сильно повысит шансы на выживание в схватках с монстрами, превосходящими обычных пони, зебр и грифонов.

Пятьдесят лет орден рос и развивался. Именно в эти годы, некто очень наблюдательный заметил, что на ингредиентах, добытых с монстров, можно заработать ничуть не меньше, а часто даже куда больше, чем на самом убийстве. Братство стало обладать реальной силой и властью. А выступать против воинов умело уничтожающих самых опасных тварей, которых только могла создать природа, было равносильно самоубийству.

И тогда же на континенте стали появляться новые виды существ. Вампиры, оборотни, упыри, чуди, даже феи. Их стали называть "мутантами". Впервые расы столкнулись не просто с опасными животными, но с монстрами происходящими от них самих. Такие чудовища действовали скрытно, в городах за высокими стенами, призванными защищать простых граждан, а выглядели они как обычные жители, что делало их обнаружение почти невозможным. Вскоре панический страх начал охватывать целые города. На войне открылся новый фронт, но орден не спешил реагировать, и только когда террор достиг масштабов целых стран, была открыта охота. Однако случилось то, что ловчие, в своей гордыне, никак не могли предположить: противник оказался куда умнее, и старые методы не действовали. В схватках братство теряло слишком много членов. Орден проигрывал.

Спустя какое-то время безуспешной борьбы, ловчие отступили. Несколько месяцев представители Братства не появлялись ни в одном городе. Наконец, снова развернув кампанию против мутантов, они стали неожиданно одерживать верх. Никто не знал, с чем был связан подобный перелом, но простые обыватели этим вопросом задавались недолго, их куда больше интересовал результат. На самом же деле, орден открыл еще одно эффективное средство убийства живых существ. Алхимия, ранее считавшаяся очень экзотическим инструментом, стала одним из самых смертоносных орудий охоты. Зелья, бомбы, яды, созданные для умерщвления множества видов тварей, теперь были неотъемлемой частью каждого ловчего. И война вновь потекла по-прежнему.

Но Основатель умер, и началась борьба за власть. На момент его смерти Братство насчитывало около двухсот членов. После резни, результатом которой стал полный раскол ордена на множество мелких групп, осталось чуть больше семидесяти. Вскоре распались и они. Так, не просуществовав и ста лет, орден исчез. Его бывшие члены продолжили охоту на монстров, но теперь не гнушались и заказными убийствами, воровством, запугиванием и прочими прелестями жизни наемника. Но в отличие от вольных воинов, ловчие, чаще всего, в силу постоянной охоты и, как многие считали, жестоких тренировок и трансфигураций, благодаря которым они и могли творить магию без рога, были крайне неуравновешенны. И если раньше на это закрывали глаза, так как никто не хотел внезапно умереть в собственном доме, то теперь нередко можно было услышать о зверствах, творимых Братством.

Так орден приобрел свой современный вид. И многие стали замечать, что те, кто должен был защищать мир от чудовищ, сами ими в итоге и стали.

Кап. Кап. Кап.

" Где я?.. Кто я?.. Хмм, неужели это всё? Вот так... Просто. Ха. Так вот каково оно. Тьма и одиночество, так, да? Мир, свернувшийся в одну точку, одно воспоминание... Тот момент... Почему сейчас я могу думать только о нем? То переломное событие, что разделяет жизнь на до и после. Интересно, а у других оно тоже есть? И кем бы я стал, если бы один раз не совершил ошибку?"

Кап. Кап. Кап.

"Сколько же прошло? Двадцать лет? Тридцать.
Дом в лесу, вдали от скоплений пони. Нужно соблюдать осторожность. Избегать "других". Если бы они узнали, чем он занимается... Братства нет уже шесть веков, но каждый ловчий сочтет своим долгом уничтожить всю его работу.
На столе стоит зажженная свеча. Над кроватью склонился старый пони.
Я не помню его лица. Оно просто размыто. А голос звучит неестественно, будто издалека.
— Папа, а почему ты не берешь меня в город?
— Ты еще слишком мал.
Маленький жеребенок, лежащий в маленькой, жесткой кроватке, замотал головой.
— Я уже взрослый, папа. Не бойся, я защищу тебя от всех злых пони.
Жеребенок не раз видел, как старик вздрагивает от малейшего шороха.
— Если бы все было так просто. Скажи, ты до сих пор не можешь изменить цвет шкуры или гривы?
Едва сдерживая слезы, маленький пони мотает головой.
— Не расстраивайся. Рано или поздно... А теперь спи. Завтра попробуем еще раз, сегодня у тебя уже почти удалось убрать шипы."
Кап. Кап. Кап.

" Маленький монстр, выращенный банке. Тогда я не понимал, думал он не знает. Но оборачиваясь назад, все чаще спрашиваю себя: а не играл ли он со мной?
На кровати лежит старик. Он часто кашляет и можно заметить тонкую струйку крови, стекающую на подушку. Рядом с ним стоит жеребенок. На вид ему не больше десяти лет. Ему приходится опираться на кровать копытами, чтобы видеть больного старика.
— У тебя все получается. Ты уже можешь держать маскировку достаточно долго, но...
— Тогда я иду в город, иначе никак, папа.
— Нет, это слишком...
— Тогда ты умрешь, и я останусь один. Папа, я не хочу, чтобы ты умирал.

Кап. Кап. Кап.

"Одна случайность. Маленькая болезнь, ставшая огромной проблемой. Мог ли он предположить? Или даже заранее знал, чем все кончится? Осознано ли он обрек меня на это или мне просто... не повезло?
Дверь резко распахивается, и в дом влетает нечто темное. Задыхаясь, оно начинает говорить, одновременно пытаясь разложить какие-то предметы на столе.
— Папа... Я... все достал. Но они... Видели меня. Меня настоящего. Я испугался, и маскировка... Она... Папа? Нет, папа... "

Кап. Кап. Кап.

"Что мог сделать жеребенок, потерявший единственного близкого пони, и у которого первое же знакомство с миром привело к катастрофе? Бежать. Как можно дальше, туда, где его не достанут, не найдут. Туда, где он сможет жить. Но где брать пищу? Где ночевать? Я был не самым глупым жеребенком, а потому бежал из города в город, нигде долго задерживаться было нельзя. Так прошло еще десять лет. "

Кап. Кап. Кап.

"А, значит вот как. Череда худших воспоминаний. Неужели все-таки Ад существует? Должно быть этот ловчий — его посланник. Лайт... Он говорил об убийствах. Моих убийствах. Но я никогда никого не убил. Конечно... Проще ведь охотиться не за жеребенком, а за настоящим монстром, убивающим пони и съедающим их. Это так на них похоже. А я лишь хотел спрятаться. Но потом встретил ее, она была единственной, кто принял меня. Понял меня. "

Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап.

"Но забрали и ее, тот погром... Она ведь была неопасна. Она не убивала, и не была виновата в том, кем родилась. Но их это не волнует.

Прошу прощение за мультипостинг, я совсем забыл об ограничении по символам. Здесь окончание 3 главы. Приятного прочтения.
Уже на подходе, он услышал громкую речь, наполненную такими метафорами и сравнениями, что даже у уже далеко не молодого жеребца, начали подгибаться ноги.
Наконец дойдя до источника ненормативной лексики, Айс увидел большую толпу пони. Оказалось, Трик времени зря не терял. За тот час, что единорог потратил на сон, он сумел организовать работы по расчистке завала. Правда точно было не ясно, что именно побуждало пони работать на пределе своих сил: угроза быть съеденным ужасным монстром, или, невероятные по своему звучанию, "речи" начальника поезда, перемешивающиеся с его приказами, не сильно отличающимися по содержанию.
Увидев единорога, Кард Трик сразу же направился в его в сторону. Жестом показав следовать за ним, пожилой жеребец отвел его достаточно далеко от основной массы пони. Так он мог быть уверен, что их не услышат. Два жеребца остановились у самого обрыва скалы.
— Когда уходите?
— Как только Лайт будет готов, — спокойно ответил пони.
— А ну конечно... , — земнопони посмотрел в сторону завала. — Лучше бы этот, как его... ловчий, поторопился. Будет очень плохо, если потеряем еще кого-нибудь.
Вздохнув, он уставился на скалы. Айс чувствовал, что тот хочет что-то сказать, а потому терпеливо ждал. Повисла неловкая пауза.
Помявшись с ноги на ногу, Трик наконец-то решился:
— А, в Тартар. Слушай, не знаю что там у вас с этим уродом, но я пони бывалый и всякую мразь вижу сразу. Этот Лайт принесет тебя в жертву собственным интересам, не задумываясь. Поверь мне, не стоит туда идти вдвоем с ним.
От удивления Айс поднял брови вверх.
— Я еще не закончил, — продолжил старый шулер, — Но, не смотря на мою к нему неприязнь, мне по-прежнему надо доставить всех тех пони в Кантерлот. А этот ублюдок единственный кто знает, как убить ту тварь. Короче будь осторожен.
Земной пони уже собирался уйти, но Сплинтер окликнул его:
— Постой. Зачем ты всё это мне рассказал?
Вздохнув тот ответил:
— Я и так уже стал сегодня причиной смерти четырех пони. Еще одна мне ни к чему.
Оставшись один, единорог задумался. Ничего нового начальник поезда ему не сказал, его уже посещала мысль о том, что сделает ловчий, если все пойдет наперекосяк. И однозначного ответа на этот вопрос он дать не мог.
Пока он решал этот не простую задачу, дождь, к счастью разбирающих завал пони, кончился, и, наконец, выглянуло солнце. Только сейчас Айс Сплинтер осознал, что день уже подходил к концу: светило, по верованию жителей Эквестрии, перемещаемое принцессой Селестией, окрасило небо во все возможные оттенки оранжевого и розового, и уже почти закатилось за горизонт. За обрывом открывался завораживающий вид на внутренние земли Эквестрии. Сейчас, в золотом сиянии уходящего солнца, они казались и вправду сказочными. Горящие огнем озера и поля, величественные леса и горы, отсюда казались абсолютно не обжитыми, дремучими. Но присмотревшись пони смог увидеть несколько деревень, и в дали на самом краю горизонта, большой город. Он не мог сказать, как он называется, да и сейчас это занимало его в последнюю очередь, мыслями он был далеко, в Великой Нефритовой империи, воспоминания о которой потоком хлынули в его сознание, потревоженные открывшейся картиной.
Погрузившись в них, единорог не заметил, как к нему подошел темно-синий жеребец.
— Готов? — хриплым, тяжелым голосом спросил Лайт.
От неожиданности Айс подпрыгнул на месте, но быстро оправившись от испуга, развернулся и уже в который раз за день его глаза округлились от удивления. На ловчем, по бокам были надеты седельные сумки, а к уже привычному плащу и жилету добавился нагрудный ремень. На передних ногах, чуть ниже колена, были одеты накопытники с кармашками, из которых выглядывали ампулы с зельями. Шляпу земнопони не снимал. Но внимание привлекало совсем другое.
— Э... Ты... дымишься.
Ловчий равнодушно осмотрел свои копыта, от которых исходил легкий дымок. Вокруг запахло паленой шерстью.
— И вправду, — устало сказал он, — должно быть реагенты испаряются. Неважно, нам пора вниз.
Мысленно, Сплинтер проклял земнопони, за все его странности. Но вслух сказать ничего не решился: было похоже, что наемник не в настроении, и подобные слова могут повлечь за собой смерть, а может даже и не одну. Вместо этого единорог спросил:
— Как мы вообще узнаем куда идти? Не думаю, что там всего один проход.
— Оставь это мне, — слегка улыбнувшись, ответил Лайт.
Пожав плечами, Айс пошел в сторону небольшой узкой пещеры, откуда недавно появился ящер.
Завидев двух пони, пассажиры поезда начали расступаться. Они молча провожали их взглядом. Слухи распространялись быстро, а предсмертные вопли ужаленного кочегара, служили явным примером того, что могло ждать их всех, если тварь нападет снова, и потому пони смотрели на двух жеребцов с надеждой в глазах.
Айс остановился перед входом в пещеру и посмотрел на Лайта. Тот просто прошел мимо, а затем, обернувшись, раздраженно спросил:
— Ты идешь?
И единорог медленно направился в темноту.
Спустя несколько минут, Сплинтер понял, что не может различить ничего дальше собственного носа. Его напарнику это, видимо не мешало. Остановившись, единорог применил базовое заклинание, которому учат всех магов с рождения, и на кончике его рога зажглась маленькая яркая точка. Света хватало ровно настолько, что бы не терять Лайта из виду. Ловчий обернулся и на его лице появилась ухмылка. Айс заметил, что с тех пор как они зашли в пещеру, наемник определенно повеселел.
Еще какое-то время пони шли молча. Единственное, что нарушало тишину это звук шагов единорога. Ловчий ступал бесшумно, но именно он и нарушил затянувшееся молчание.
— Так не расскажешь, почему ты все-таки здесь?
Красный жеребец начал закипать, но виду не подавал.
— Потому что ты сказал, что тебе нужна моя помощь. Но ты ведь не об этом. Конечно нет. Не могу понять, что тебе сдалась моя история? Неужели так сложно просто отстать?
— Видишь ли, я не глуп, — земнопони не оборачивался, но по его голосу было ясно, что он широко улыбается, — Скорость реакции — это дело ежедневных тренировок, доводящих до автоматизма твои действия. Но даже после многих лет обучения и охоты, я едва успел защититься от той атаки, а учитывая, что и я не совсем пони, тем более. Но ты... Ты не просто уклонился. Ты успел сконцентрироваться и произнести заклинание телепортации.
Ловчий немного ускорился, и единорогу пришлось увеличить сферу света, но даже после этого он мог едва видеть жеребца перед ним.
— Повезло. Я был дальше всех от монстра, — угрюмо ответил он, и осознав всё услышанное, ошеломленно спросил — Что значит не пони?
Сделав вид, что не услышал вопроса, Лайт продолжил:
— До этого же ты упоминал, что поехал в Эквестрию из-за ловчих. Да и то как ты о нас говорил... Я подумал, что приехал мстить или что- то вроде, но никак не мог понять, почему ведь здесь пока только один охотник, и могу точно сказать, что вижу тебя впервые в жизни. Но что, если это не так, задал я себе вопрос. Теперь наемника было вовсе не видно. Как не старался единорог, высветить охотника из темноты не получалось. И теперь Айс напрягся, в его памяти всплыли слова Кард Трика.
— Нет, с памятью у меня точно все в порядке, и то что я тебя не знаю факт, да если бы убил кого-то близкого тебе, мне кажется, вел бы ты себя со мной иначе, — единорогу показалось, что голос начал доноситься из-за его плеча, но резко развернувшись ничего не увидел,— И лишь когда я начал возиться с зельями, вспомнил одну старую историю, скорее уже легенду, что в Империи лет сорок назад произошел любопытный инцидент.
— Покажись!
— Один не очень благоразумный имперец, будучи гениальным алхимиком, решил провести эксперимент. Выяснить что будет если скрестить гены пони и допельгангера . Знаешь, это такой монстр, способный принимать облик обычных пони и имитировать речь. В отличии, скажем от чейнджлингов, своих далеких собратьев, эта тварь обладает лишь зачатками разума и питается не эмоциями, а плотью. Он куда сильнее и что, для нас главное, быстрее обычного пони и даже грифона.
Айсу ничего не оставалось, кроме как идти дальше по тоннелю в сопровождении голоса ловчего.
— На удивление эксперимент удался, и на свет появился гибрид. В отличие от всё тех же чейнджлингов, это был полноценный единорог, только лучше. Но от монстра ему передалась любовь к свежему мясу. И, спустя десять лет, когда ученый умер, дитятко, которое он растил, начало, в поисках пищи убивать. И лишь когда за ценным научным достижением гонялись уже все ловчие континента, цепочка из трупов оборвалась, и оно вдруг исчезло. Все решили, что тварь умерла. Но что-то мне подсказывает, что лучше спросить у непосредственного участника истории.
С этими словами, Айс остановился.
— Не думал, что кто-нибудь об этом помнит. Кто ты?
Прямо перед ним, в свете магического огня появились два красных глаза и улыбка, украшенная двумя длинными клыками.
— Вампир.
— И что дальше?
Улыбка стала еще шире, хотя это казалось невозможным.
— Теперь мы начинаем охоту.

Спасибо за внимание.

— Я все больше и больше удивляюсь вам, Айс Сплинтер, — раздался насмешливый голос из-за спины жеребца. Всё время, пока тот возился с кобылкой, Лайт наблюдал за развернувшейся перед ним сценой с легкой улыбкой, — Я бы даже поаплодировал. Всё как по учебнику: и зрительный контакт, и тон, а этот вопрос в конце... Браво.
— Лучше бы помог. Времени всё меньше. — устало посмотрев на него сказал единорог. Голос его хоть и был спокойным, в нем определенно присутствовало раздражение, — А тебе стоило бы подготовиться.
Но время Лайта не интересовало, ему куда больше был интересен его необычный попутчик.
— Времени у нас достаточно. Но ты прав. — заглянув в соседнее с купе начальника поезда, где сейчас находились раненные, сказал земнопони, — Мне нужно место... И это подойдет.
— Конечно-конечно. Еще что-то изволите?— саркастически процедил Айс.
— Вообще-то да. Но это потом, — задумчиво ответил Дэй и ушел в сторону хвоста состава.
В вагонах суетились проводники, пытавшиеся отыскать медика и успокоить пассажиров поезда. И, судя по всему, с первым проблем не было: два раза мимо охотника галопом проносились пони в сопровождении работников состава. Но внимание он на это не обращал. Единственное, что сейчас его беспокоило, это заветная фляжка, мирно покоившаяся в чемодане.
Наконец дойдя до своего места, Лайт захлопнул дверь купе и закрыл шторками окна. Достав бурдюк со странноватой жидкостью, что недавно разлилась по полу, он жадно присосался к ней. Закончив пить и явно повеселев, пони взял другой чемодан и отправился обратно.
— Я думал, ты там уснул, — все тем же раздраженным голосом встретил его Сплинтер. Выглядел он куда измотаннее, чем раньше. Кивнув в сторону закрытой двери, возле которой стоял, пони продолжил:
— Сэнди, тот которого задело жалом, умер. А начальник, Кард Трик, скоро оклемается. — тяжело вздохнув, он продолжил, —Скажи мне, что знаешь как убить эту тварь.
Ничего не ответив, а лишь показав оскал, ловчий жестом пригласил единорога в выбранное им купе.
Когда тот зашел и закрыл дверь, Лайт поставил чемодан на столик. Спустя несколько простых движений по корпусу, с точки зрения единорога абсолютно бессмысленных, верхняя часть кейса, раньше казавшаяся монолитной, засветилась сложными узорами и отвалилась.
От увиденной картины единорог открыл рот. Его взгляду предстали всевозможные реагенты и травы, святая святых Братства ловчих — алхимия.
— Я думал, что руны — это сказки. Зачем ты мне это показываешь?
— Я же сказал, что мне кое-что понадобиться, — с широкой улыбкой сказал наемник, — И это кое-что — ты.
Удивление быстро сменилось на гнев.
— А я сказал, что у тебя нет никакого права лезть в мою жизнь. Ты ведь для этого меня хочешь с собой взять, да? Так вот...
— Нет, — отрезал охотник, — Эта тварь очень сильна, а оружия при мне нет, и один я ее не убью. Я видел тебя там, когда ящер напал. Неважно где тебя научили так двигаться и реагировать, но ты хорошо натренирован, а это главное. К тому же ты единорог. В любом случае искать кандидатов получше времени нет. Так что, как там ты сказал: скажи, да или нет?
Подобные слова поставили единорога в ступор. С одной стороны логика в словах ловчего была, с другой, как уже понял Айс из недолгого знакомства, Лайт постоянно что-то недоговаривал. Наконец, после недолгого колебания, он решился:
— Хорошо, согласен. Так что это за монстр?
— Понятия не имею.
Вот уже который раз за время разговора единорог был шокирован.
— То есть как это не знаешь?! Ты же сказал, что уже с таким сталкивался, — начал кричать он.
— Не совсем. Это определенно драконид, иначе говоря ящерица-переросток, повадки и манера движения говорят об этом. Но с другой стороны у них не бывает ни четырнадцати лап, ни четырех глаз, и уж точно нет жала. К тому же эта особь крайне умна: не припоминаю случая, что бы подобные твари намеренно создавали завал.
— Порождение времен Дискорда?
На этот раз пришел черед удивляться Лайту.
— Хех, не думал, что кто-то еще кроме меня изучал, что здесь было до Принцесс. Еще одна странность в копилку.
— Кто бы говорил. Так, что нам делать? Ты мог и ошибиться насчет четырех часов.
— Как я уже сказал, эта тварь в основе своей ящер, а значит и повадки как у ящера.— раздраженно повторил охотник, — Придется спуститься в логово и там с ней покончить.
— В логово?! А не проще убить ее здесь? Чем на ее собственной территории ?
— Во-первых, нужно проверить кладки. Если есть яйца их надо уничтожить. Во-вторых, как раз здесь и есть ее охотничьи угодья. А вот в логове нападения она не ожидает, да и после трапезы будет медленнее.
У Айса появилось странное ощущение, что что-то в словах будущего напарника не сходится. Но он не был специалистом по уничтожению монстров, а потому решил промолчать.
Ловчий продолжил:
— Но нам нужно кое-что еще.
Единорог посмотрел на склянки, хранящиеся в чемодане.
— Именно, — проследив за взглядом ответил Лайт.
В купе постучались. Мгновенно среагировав, наемник убрал кейс.
— Входите, — пригласил он гостя.
Слегка покачиваясь, в купе зашел Кард Трик. Его лицо выражало явное недовольство.
— Я так понял, именно ты меня спас, — посмотрев в глаза, сказал начальник поезда, — Видимо я должен сказать спасибо, но знай что ты все равно тот еще урод. К тому же у нас тут новая проблема...
— Мы ее уже решаем, — прервал его Айс.
Трик вопросительно уставился на пассажиров.
— Я ловчий, иначе охотник на монстров. И не стоит меня благодарить, мы все всё еще в полушаге от могилы. — все с той же улыбкой, ответил Лайт.
— Даже так? И что скажешь, "ловчий" ? Нужно убрать завал, а там эта скотина гуляет.
— Скотина пока не будет нападать. Но к работе нужно приступать немедленно. Я и Айс, — ловчий кивком головы указал на красного пони, — спустимся к ней. И убьем.
— Вот как всё просто, — желтый жеребец покачал головой, — а что если она вас сожрет?
— Зачем задавать вопрос на который уже знаешь ответ? — оскалившись, ответил пони, — Тогда живым отсюда никто не уйдет.
Кивнув, жеребец развернулся и вышел.
Как только дверь закрылась, Лайт снова достал реагенты.
— Ты тоже должен выйти, — сказал он единорогу.
С недоумением посмотрев на него, Айс хотел было что-то сказать, но передумав, махнул копытом и пошел на выход, но остановился перед дверью и спросил:
— Сколько тебе нужно времени?
— Столько сколько надо, — огрызнулся в ответ земнопони, уже полностью погруженный в работу.
Покачав головой Сплинтер вышел. По пути до своего купе он не раз сталкивался со снующими по всему составу проводниками, перед которыми была поставлена нелегкая задача: заставить пассажиров работать. Вокруг разворачивался настоящий хаос.
Зайдя к себе, единорог, захлопнув дверь, присел на свое место и сразу же уснул, сказалось напряжение от сложившейся ситуации и измотанность от чрезмерного использования магии в тщетной попытке спасти жизнь отравленному кочегару.
Сон был беспокойным. Проснувшись в поту, пони не помнил, что ему снилось, но из-за оставшегося чувства беспокойства, заснуть еще раз не смог. Оставив попытки вновь погрузится в сон, пони решил проведать Лайта. В единороге теплилась жеребячья наивная мысль, что он проспал нужный час и ловчий ушел без него. Конечно, он понимал, что в этом случае шансы выбраться из ущелья живым сильно уменьшаются, но перспектива не увидеть своего назойливого попутчика радовала его ничуть не меньше, чем пугала перспектива умереть. Брошенная в него седельная сумка, непонятно откуда взявшаяся у ловчего едва он открыл дверь, развеяла его надежды.
Через десять минут бесцельного хождения по внезапно опустевшему составу, он решил узнать, куда подевались все пассажиры. И на выходе из поезда, прямо перед ним в вагон запрыгнули двое проводников и убежали куда-то в сторону хвоста. Выглядели они так, будто сами Принцессы застали их за чем-то непристойным. Заинтересовавшись, единорог пошел в сторону откуда они прибежали, а иначе говоря к завалу.

Спасибо за внимание.

Эквестрия. Таинственная и сказочная страна, в которой нет войн, голода и болезней. Страна в которой все счастливы. Там нет расовой вражды и все имеют равные права. Мудрые сестры, Принцесса Луна и Принцесса Селестия, правят там вот уже несколько тысяч лет, поднимая Солнце и Луну, тем самым даруя день и ночь не только своим подданным, но и всем на Эквуусе. А их любви и внимания хватает на каждого. Именно такое представление о стране имели жители государств, что граничили с Эквестрией. И этим же ограничивались их знания о ней. Это было результатом того, что принцессы, взойдя на престол, первым же делом с помощью магии закрыли страну от посторонних, и в течении около двух тысяч лет никаких новостей оттуда не поступало. Никто не знал, ни о восстании Луны, не о войне со Сталлионградом, ни о многих других событиях, о некоторых из которых, впрочем, не знали и сами граждане Эквестрии. Однако, это не означало, что и правящие сестры ничего не знали о внешнем мире. Во многих зарубежных странах у них были глаза и уши. Подобную деятельность сложно было назвать громким словом шпионаж. Агенты, будучи обычными гражданами, лишь собирали и переправляли общеизвестные новости и слухи через границу. В самой же Эквестрии эта информация обрабатывалась в строжайшей секретности от населения и поступала лично сестрам. Зачем, не знали даже те, кто этим занимался.
События, произошедшие в последний год: возвращение Найтмейр Мун и Дискорда, нападение на Кантерлот, неожиданное появление Кристальной империи, мало того, что наглядно показали, что вся безопасность страны держится, буквально, на шести пони, но и вызвали истощение магического барьера, отделявшего Эквестрию от внешнего мира. Монархи, осознав всю опасность ситуации, решили предпринять ряд мер, упреждающих последствия падения барьера. Был разработан многолетний план, готовивший Эквестрию явить себя миру. И одним из его пунктов было, не дожидаясь катастрофы, открыть границу, с целью налаживания дипломатических отношений. К тому же тысячелетия мира не пошли на пользу военным силам сказочной страны, а потому нужны были пони, которые исправили бы плачевное состояние армии. А войны за границей были делом обыденным, и потому это было прекрасное место для поиска таких кадров. Именно с этой целью и был создан Бордертаун — как, пока что, единственная точка соприкосновения Эквестрии и внешнего мира. Конечно, обычные граждане Эквестрии об истинном состоянии дел не знали.
Еще одним немаловажным результатом изоляции стала благоприятная среда для размножения различных диковинных тварей, коих за границей принято было считать жуткими монстрами. Не без оснований.
На заре государственности Эквестрии, в те далекие дни, когда Принцессы только победили Дискорда и взошли на престол, страна страдала от засилья чудовищ, к появлению которых в большей степени был причастен упомянутый уже дважды дух Хаоса. Меры были жесткими: в течение нескольких лет армия нещадно истребляла порождения Хаоса и любую другую живность, которая препятствовала счастью граждан. В итоге, монстры были загнаны в леса и горы. И лишь после этого, теряя там не позволительное количество воинов, сестры решили, что оно того не стоит и отозвали войска, объявив подобные места запретными. Но цивилизация не стоит на месте. Для городов нужно дерево. А в горах много ресурсов. А еще строятся железные дороги, которые проходят и через горы, и через леса.

— Что там творится, у этих пони?! — прорычал Лайт, пытаясь платком вытереть разлившуюся по полу жидкость. Сейчас в его голове проносились мысли о том, как объяснить перевозку крови в питьевых бурдюках. Но как это бывает, решение пришло само.
С презрением смотря на действия соседа, Айс стараясь сохранить спокойствие, процедил сквозь зубы:
— Вот уж не думал, что ваши драгоценные ингредиенты, перевозят в обычных флягах. И чья же это кровь? Неужели даже в Эквестрии находятся пони, готовые платить за эту дрянь?
— Экимма. О ты не поверишь, когда я скажу сколько стоит литр их крови, — с широкой улыбкой сказал охотник, про себя радуясь, удачно разрешившейся проблеме.
— Вампир.
Резко развернувшись от услышанного, Дэй Лайт уставился на своего соседа. От улыбки не осталось и следа.
Расценив подобное поведение по-своему, единорог ответил на повисший, как ему показалось, вопрос:
— Да, я знаю кто такие экиммы, а так же бруксы, альпы... Хмм, фельдеры, и прочие кровососущие.
Не успело подозрение, на лице ловчего смениться удивлением. Как Айс продолжил:
— Думаю, стоит узнать, что там произошло.
— Я тоже пройдусь.
— Сомнительное удовольствие: прогулка с ловчим.
— Кажется, у вас все равно нет выбора, — вновь улыбаясь, сказал земной пони.
Вагон люкс, как не странно, был прицеплен в самом конце поезда, так что путь до головного вагона занимал немало времени. И если первые полпути попутчики молчали, то спустя десять минут ловчий, которого раздирало любопытство, сдерживаться больше не мог.
— Мало кто знает, что вампиры разделяются на виды, а из них еще меньше знает, как они называются. На моей памяти еще не один не-ловчий, не упоминал при мне альпа.
Единорогу был либо не интересен этот разговор, либо он старательно делал вид, что не интересен.
— Более того. Честно говоря, даже среди нас не все знают об этом подвиде.
— продолжил Лайт, с явным намерением вытянуть ответ у своего недавнего знакомого. — И мне очень интересно, как вы об этом узнали.
— Просто узнал, — с явным раздражением, ответил красношкурый жеребец.
— Хех, насколько мне известно, подобную информацию можно получить из двух источников. — медленно, с ухмылкой на лице, продолжал наемник. — Либо прочитав в одной мало кому известной книге, которая теперь существует лишь в нескольких экземплярах, либо от таких, как я.
По мере монолога улыбка становилась все шире.
— А так как вы сказали, что здесь именно из-за...
— Хватит! Кто дал тебе право копаться в моей жизни?! — не выдержав, единорог прижал к стенке вагона, по-прежнему улыбающегося пони, и посмотрел ему прямо ему в глаза. Точнее попытался, не постижимым образом их прикрывали маленькие оранжевые пенсне. Но оглядевшись и осознав, что стал центром внимания пассажиров вагона, отпустил охотника.
— Больше ни слова.
Остаток пути соседи по купе прошли молча. Дэй Лайт был погружен в раздумья о том, кто же такой его новый знакомый. А житель Нефритовой империи всё пытался уловить мысль, которая с самого начала знакомства с наемником, не давала ему покоя. Однако и причина остановки его интересовала не меньше. Наконец дойдя до локомотива и узнав у перепуганной и заикающейся проводницы, где начальник поезда, двое жеребцов вышли из вагона. Стоит отметить, что испуг бедной кобылки был связан с экстренным торможением лишь косвенно. Основной его причинной был пронесшийся ураганом начальник, ругающийся с таким энтузиазмом и громкостью, что проводница всерьез думала, что потеряла слух, когда стихийное бедствие скрылось за дверьми вагона, и наступила тишина.
Выйдя в тамбур, в отличие от своего попутчика, Айс сразу же отправился на улицу. Заметив отсутствие Лайта, единорог нехотя вернулся к выходу из вагона. Увиденное его несколько удивило. Земной пони всматривался в пространство за дверью с таким вниманием, будто от этого зависела его жизнь.
Наконец, решив что-то для себя, ловчий сделал шаг к выходу и у самого края остановился. Прислушавшись к ощущениям, он наконец спрыгнул на землю.
На немой вопрос, он ответил своеобразно:
— Хорошая сегодня погода.
Айс с этим утверждением согласиться не мог: с того момента, как начался горный участок пути, их преследовал противный мелкий дождь, не прекращавшийся ни на минуту. Так и не поняв шутит его попутчик или нет, единорог, пожав плечами и состроив недовольную гримасу, развернулся и пошел к видневшемуся вдали скоплению пони. Дэй последовал за ним, прислушиваясь к каждому своему шагу.
Наконец, дойдя до кучки пони, в лице начальника поезда, уже известного Хай Глосса, которого не было видно с момента памятного разговора, и еще трех кочегаров, Лайт и Сплинтер осознали всю серьезность сложившейся ситуации. Свод горной арки, под которым проходила железная дорога, разрушился, и его остатки полностью завалили дальнейший путь.
— Я так понимаю, что дальше мы не проедем, — сказал Лайт с легкой усмешкой, за которой скрыл свою обеспокоенность.
Повернувшись на голос и изобразив, что морщится от запаха, начальник поезда ответил:
— А я всё думал, чем это так завоняло. А это оказывается аристократишка как-вас-там пожаловал. Да не просто пожаловал, а еще и выдал глубокую мысль, над стряпанием которой мы, убогие, бьемся уже двадцать минут.
— В таком случае, может вам стоит направить свои мыслительные способности на решение этой проблемы? А то, как я вижу, глубокие мысли -- определенно не ваш профиль, — язвительно сказал ловчий.
Стерпеть такого бывший мошенник не мог и, вскипая от ярости, направился в сторону иностранца.
— Ах, ты, мразь, подстилка для чейнджлинга. Да я тебя...
Сказать, что такого он сделает с наглецом, разъяренный начальник поезда не успел. Его прервал вой, перешедший в шипение. Перед повернувшимися на звук пони промелькнула тень. А затем был удар, разбросавший, готовых вцепиться друг другу в глотки жеребцов в разные стороны.
Несмотря на то, что движение было молниеносным, Лайт, за годы охоты выработавший безупречные рефлексы, успел среагировать. Почти. Удар прошелся по касательной, но даже этого хватило, чтобы пони сбило с ног и отбросило назад. Поднявшись, ловчий огляделся в поисках нападавшего. А отыскать его не составило большего труда. На груде камней, заваливших пути, сидела огромная ящерица. Но так казалось лишь на первый взгляд. В отличие от маленьких рептилий, эта имела семь пар лап, а хвост заканчивался жалом. Так же тварь обладала двумя парами глаз и выступающими из пасти клыками. Шея монстра была непропорционально длинной, а голову окружал перепончатый капюшон. Но увидевший издалека подобного зверя пони определенно подумал бы, что это ящерица. Вероятно это была бы последняя его мысль.
В пасти тварь держала бе

— Ваш билет, пожалуйста. — высокий, надменный голос вывел из задумчивости пассажира вип-купе, в котором тот находился с самого отбытия поезда из Бордертауна. Хай Глосс, а именно так звали земного пони, посмевшего потревожить путешественника, приходился правнучатым шестиюродным племянником одному знатному Кантерлотскому роду, впрочем, конкретные уточнения он обычно опускал при упоминании о своем столь благородном родстве. На деле же в самой высокородной семье о нем даже не подозревали. Да и на этой работе он оказался лишь по чистой случайности и бюрократической неразберихи в отделе трудоустройства. Впрочем, по иронии судьбы, его кьютимаркой были штамп и листок бумаги, которые, как он думал, сулили ему работу столичного чиновника, но в итоге привели его в проводники.
— Да, конечно-конечно... Где же он? — начал мямлить пони, судорожно осматривая карманы и багаж, состоящий из двух чемоданов. И если содержание одного из них было полностью вывернуто на пол купе, то ко второму рассеянный пассажир даже не притронулся.
Спустя какое-то время безуспешных поисков, Хай Глосс, потерявший уже всякое терпение, решил более не ждать и действовать по инструкции, которую ему вбили в голову на первой же неделе работы:
— Безбилетники должны будут сойти на следующей станции, сер, — последнее слово было произнесено с такой порцией плохо скрываемого яда, что, казалось, лишь его маленькая капля могла убить любого пассажира этого вагона, а возможно даже и не одного.
— Что?! Как?! Но... Ведь... У меня был билет... Постойте, постойте, просто подождите еще чуть-чуть... Нет, я не позволю так с собой обращаться. Зовите начальника поезда.
— Господа, какие-то проблемы? — раздался из коридора абсолютно лишенный каких-либо эмоций голос, — Мне кажется, я слышал, что кого-то хотят высадить?
Зайдя в купе, пони сразу расположился напротив безбилетника, и, достав билет, отвернулся к окну, в котором именно сейчас радостный и солнечный пейзаж сменился темнотой туннеля. Гость был немолодым единорогом с гривой зеленого цвета, заплетенной в косу и удивительно контрастирующей с его красной шкурой. Одет он был лишь в простой серый плащ, а из багажа имел при себе только небольшую сумку, которую не выпускал из копыт.
Очевидно, что вопрос пони задал не из любопытства, а просто из вежливости, и ответ ему был не интересен. Но Хай Глосс с детства не понимал намеков.
— Именно так, сэр. У джентлкольта напротив, в отличие от вас, не имеется билета, а значит по правилам я должен его высадить, сэр, — нарочито медленно произнес проводник.
— О, клянусь Ветрами, он у меня был. А потому, я требую вашего начальника! — возмущенно воскликнул темно-синий жеребец.
— Это ваше право, сэр, — все с тем же сарказмом, произнес работник поезда, и удалился в направлении головного вагона.
— Не думаю, что вам это поможет, — сказал недавно появившийся сосед.
— Хе, хе. Просто смотрите и наслаждайтесь, — хотя выражение лица пони и оставалось крайне глупым, его тон, прежде неуверенный, приобрел нотки стали. Воспользовавшись отсутствием проводника, пони быстро собрал раскиданные вещи в чемодан и убрал тот на полку.
Спустя некоторое время, возвратился и проводник, а вместе с ним пришел и не довольный тем, что его оторвали от столь важного дела, как обыгрывание в карты своих коллег, начальник состава. Им был пожилой желтый земнопони с пышной гривой и такими же усами, почерневшими от долгой работы с углем, так что истинный ее цвет вряд ли вспомнил бы и сам хозяин. К слову картежником, он был неплохим, и задолго до того как пошел работать на железную дорогу, промышлял картами в Мэйнхеттене, но как-то раз перешел дорогу не тем пони, и с тех пор он и стал обладателем необычной шевелюры и усов. Но это было не всем, чем наградила его старая работа. Помимо прочего, годы мошенничества научили его прекрасно разбираться в других пони.
— Зачем вы меня звали, уважаемый? Если у вас нет билета, то правила...
— Простите, что? — жеребец встал, от былой рассеянности не осталось и следа. Пони, разговаривающий с начальником поезда, был абсолютно уверен в себе, говорил спокойным размеренным тоном, а с его лица не сходила широкая улыбка, — Не знаю, что вам рассказал этот... хам, но он мало того, что он не проявлял ни малейшего уважения при разговоре со мной, еще и отказался принимать мой билет. Прошу.
Протянув билет старому жеребцу, пони сел на место. Прочитав бумагу, бывший мошенник посмотрел на проводника, на лице которого не осталось и следа былой надменности:
— Это правда?
— Что? Нет! Нет! Конечно, нет! Сэр, я проработал с вами уже год, неужели вы поверите...
— Именно поэтому и поверю. Пошел вон, с тобой я разберусь наедине, — ни разу не повысив голоса сказал начальник поезда, и, развернувшись, обратился к недавнему безбилетнику:
— А вы, сэр... Как вас, кстати зовут?
— Дэй Лайт, но какое...
— Слушай меня, Дэй Лайт, жеребенок этот, конечно говнюк, но трогать своих подчиненных я не позволю никому, а уж тем более вшивому иностранцу-аристократу. Я вашу породу знаю, а потому запомни: если еще раз я о тебе услышу, вылетишь с поезда, — все тем же ровным голосом сказал пони. Закончив свою речь, он развернулся и вышел. Лишь после он заметил, что никак не мог рассмотреть глаза пассажира за оранжевыми пенсне.
На протяжении всей тирады с лица Лайта, не сходила улыбка, но теперь она превратилась в хищническую ухмылку. Сев на место, он, последовав примеру своего соседа, отвернулся к окну и задумался. Но ненадолго.
— Я сомневаюсь, что выработаете шутом. Так зачем был весь этот спектакль? — подал голос, не обративший, казалось, ни малейшего внимания на развернувшуюся сцену, красный жеребец, — Не думаю, что вы ожидали именно такого конца.
— Вы правы: не ожидал, — сквозь зубы проговорил Лайт, все его мысли занимали фантазии о страшных муках, которые он доставит начальнику поезда. Вдруг опомнившись, сведущий в разнообразных пытках жеребец, принял расслабленную позу и непринужденно, с веселой улыбкой продолжил, — Просто люблю смотреть, как с лица этих маленьких "божков" сходит самодовольство.
— Но в этот раз она, кажется, сошла с вашего, — продолжая смотреть в окно холодно заметил сосед.
После этой фразы, в купе вновь воцарилось молчание. Любой случайный пони, заглянувший в этот момент в купе, определенно захотел бы немедленно его покинуть, чтобы не быть раздавленным царившим здесь напряжением. Картину дополнял пейзаж: сейчас поезд проезжал по горному участку дороги, и за окном были лишь серые камни. Более того погода, всего каких-то полчаса назад, как бы заявлявшая о радостях жизни в Эквестрии, ныне как будто вторила настроению двух жеребцов: за окном стояла сплошная стена дождя. Вероятно, заглянувший бы сейчас в купе, не просто захотел бы убраться в другой конец вагона, скорее всего он прямо здесь сплел бы веревку и повесился.
— Ваше имя я уже слышал, так что не вежливо было бы не представиться.
Наконец повернувшись к собеседнику, зеленогривый пони протянул копыто:
— Айс Сплинтер.
Пожав копыто, Дэй улыбнулся:
— Ты ведь не местный, да?
— Вы, — холодно поправил его новый знакомый. — Как вы догадались?
— Никак. Зато теперь точно знаю, — усмехнулся жеребец, — Откуда приехали, Нефритовая империя?
— Империя, — подтвердил догадку пони. Впервые в речи молчаливого единорога появились теплые нотки, но тут же исчезли:
— А вы из Королевства грифонов? Очень характерное ругательство, тем более для земного пони, вы использовали.
— Сложно назвать королевством семь кланов постоянно враждующих между собой.
Повисла пауза, прерывать которую никто не хотел. Оба пони погрузились в воспоминания. У недавнего убийцы перед глазами проносились, величественные виды Семи Ветров, огромной горной композиции, состоящей из семи практически полностью вертикальных скал, поверхности которых были испещрены различного рода порталами. Часть этих своеобразных построек была входом в гнезда знатных родов, другая вела внутрь горы, где располагалось сердце клана — сокрытый от посторонних глаз город. Каждая скала была домом для одного из великих кланов, каждый из которых яростно ненавидел другие. Впрочем стоить отметить, что на протяжении своей многовековой истории, грифоны не раз объединялись и выходили бок о бок против общего врага. Обычно это сулило гибель неприятелю и неделю дипломатического молчания. Обычно оно списывалось на траур по погибшим воинам, но правда несколько отличалась и была связана с традицией устраивать пир в честь победы. Улыбнувшись своим мыслям, земнопони нарушил затянувшееся молчание
— Хех, видно у каждого из нас остались теплые воспоминания о доме. Что же, привело вас в эти сказочные земли?
— Семья.
— И?
— И всё, — не намеренный больше продолжать разговор, единорог вновь отвернулся к окну.
— Простите, если задел...
— Не извиняйтесь, вам же это нравится.
— Тут вы правы, в любой другой ситуации я бы получил удовольствие. Но семья — это святое, — неожиданно серьезным тоном сказал Лайт.
Вновь проявивший интерес к собеседнику Айс повернулся к нему и спросил:
— Вас тоже?
— Нет. Работа. Эквестрия — это небывалая возможность... расширить сферу влияния.
— Так вы торговец? По вам не скажешь, — осмотрев собеседника, и задерживая внимание на каждом предмете одежды, сказал единорог. Он уже давно перестал удивляться вкусам других пони: как-то раз он встретил пони, одетую в удивительно натуралистичный костюм дерева. Но даже по его меркам земнопони был одет как минимум странно. Теперь он смотрел точно на оранжевые очки, и неуловимая мысль стучалась ему в голову.
— Хаха, можно это и так назвать, — рассмеялся Лайт.
Айс вопросительно посмотрел на земного пони.
— Ловчий, — ответил темно-синий жеребец.
Прищурившись, единорог презрительно прошипел:
— Торговец смертью.
— Скорей уж торговец мертвыми, — не обратив внимания на злобу в голосе собеседника, вздохнув, ответил Лайт. — Мы ведь делаем благородное дело: очищаем мир от монстров. Так что плохого в том, что бы на этом заработать?
— Плохого? О, совершенно ничего, — с гневом сказал Айс. Второй раз за все время недолгого знакомс

Проба пера. Это произведение -- фанфик к "My roommate is a vampire". Критика приветствуется.

Приграничный город Эквестрии, в силу своего географического положения носивший название Бордертаун, никогда не мог похвастаться ни известностью, ни богатством. Расположенный на самом краю владений монархического дуэта, он редко получал внимание правивших сестер, и еще реже правительственного финансирования. Но, как и любой другой город в сказочной стране Эквестрии, рос и процветал. По крайней мере так было указано в многочисленных отчетах городской администрации в администрацию столичную. И мэрию упрекнуть было не в чем: город и правда увеличивался. Медленно. Настолько медленно, что небольшая лачуга новоприбывшей горожанки была первым новым зданием за последние несколько лет. Хотя вряд ли столичные снобы назвали бы зданием небольшой сарай, все свободное место в котором занимала протертая лежанка, да стол, одного взгляда на который хватило бы, чтобы в голове возникла шальная мысль о чрезмерном употреблении горячительных напитков на мебельном производстве. Город можно было бы назвать и процветающим, но тогда пришлось бы поменять само значение этого слова, и приписать его как синоним к слову застой.
Впрочем, в последние месяцы ситуация начала кардинально меняться. Только начавший забываться слух, что Принцессы готовятся открыть границы, всему остальному миру, был подкреплен указом о создании на основе Бордертауна таможни и пропускного пункта для заграничных туристов. Для городской администрации, привыкшей к установившемуся порядку, это означало конец мирной жизни. А потому вместо отчетов о прекрасном положении дел, в столицу стали приходить описания о нелегком существовании маленькой захолустной деревеньки. К несчастью для провинциальных чиновников, эти бумаги прочитала Принцесса Луна, и решила сделать из пограничного городка наглядный пример, что она может управляться с делами не хуже чем ее сестра, даже после тысячелетнего отсутствия. За два месяца из захолустной деревеньки, Бордертаун превратился в передовой городок, готовый открыть Эквестрию всему остальному миру. Были построены больницы, кафе, таможня и железнодорожная станция. Отбоя от переселенцев, пожелавших переехать в новый центр, не было. Так начиналась новая страница в истории города, а вместе с ним и всей Эквестрии.
Но новая глава для страны, не всегда новая для ее граждан. Для Минти Свит, той самой новой горожанки, благодаря которой ложь мэрии города ложью так и не стала, изменилось лишь то, что теперь она могла гордиться своей принадлежностью к столь важному для страны городу. Могла, но не гордилась. Она была студенткой престижного Кантерлотского университета и выходцем из одного из обедневших благородных родов. Ныне вынуждена была влачить свое существование в этом городке. И лишь потому, что она завела роман с такой же как она сама кобылкой. Но для отца, жеребца старой закалки, честь семьи была выше счастья дочери.
"Это научит тебя, что позорить нашу семью недопустимо,"— хладнокровно сказал ее отец, когда правда открылась, и выставил свою дочь вон. Несмотря на то, что у семьи уже давно не было никаких богатств, ее отец был уважаем, и его отречение от дочери означало, что найти работу она смогла бы лишь самой далекой дыре. Так она и оказалась в Бордертауне.

— О Селестия, ну почему мне так не везет?! — начала причитать Минти после столкновения с незнакомцем, результатом которого стало падение дешевой, но драгоценной для неё только что купленной посуды. Кобылка уже давно собиралась заменить свою старую утварь, которую использовала для приготовления выпечки, за счет продажи которой и жила. Как раз её она и несла домой.
— А ты, что, не видел куда прешь?!
Но, наконец увидев незнакомца, вмиг забыла все слова, что ей так и хотелось высказать из-за злобы не конкретно на этого незнакомого жеребца, но, заодно и на весь мир.
Незнакомец выглядел как типичный иностранец, коих теперь можно было встретить на каждом углу уже среднего по размерам городам. Рассеянный взгляд, непонятная одежда и столь же непонятное выражение лица, которое можно
было расценить в диапазоне от "Ты труп" до "О, как я посмел?". Незнакомец, будучи как и она сама, земным пони, был одет в легкую накидку темно-бордового цвета, из-под которой выглядывал жилет того же окраса. На голове жеребец носил необычную, вытянутую к верху конусом, у которого срезали острый кончик, широкополую шляпу с пряжкой, все того же цвета. Завершали образ маленькие оранжевые пенсне, которые невероятным образом умудрялись скрывать глаза незнакомца. Но для Минти странной была не сколько сама одежда, сколько ее наличие. Но даже при этом она не могла не отметить ее необычность. Цвет шкуры был темно-синим, в тон гриве черного цвета.
— Ой-ёй, простите, мистер, мне проблемы не нужны... Может я просто пойду по своим делам, а вы...
— По своим? О, всенепременно! Но сначала... — ухмылка, появившаяся на лице пони, как сразу же подумала кобылка, не предвещало ничего хорошего, — Позвольте вам помочь.
Не привыкшая получать помощи Минти опешила, но, опомнившись, кивнула. Жеребец, не обратив на этого внимание, уже был занят поиском упавшей посуды.
На протяжении всего пути до дома-лавки-пекарни, кобылку не покидало ощущение, что иностранец все время на нее смотрит, а то, что она не могла рассмотреть его глаз, лишь усугубляло ее паранойю. Наконец, добравшись до лачуги, незнакомец, не меняя задумчивого выражения лица и не попрощавшись, побрел прочь, а Минти смогла заняться своими делами.
--Ах, да! — от этих слов сердце пекаря-самоучки едва не выпрыгнуло из груди, а только расставленная посуда, задетая хвостом, оказалось на полу. — Ох, простите, но я совершенно забыл о манерах, — продолжал пони, не обратив и капельки внимания на случившийся погром, — Дэй Лайт. Я только что прибыл из королевства грифонов, всегда мечтал посетить таинственную Эквестрию. А вас как зовут?
— М-м-минти, — не оправившись еще от шока промямлила кобылка, — М-минти Свит. М-мне надо р-работать, так что я бы попросила вас...
— Очень приятно, Минти! Ну, всего доброго. Вы очень хорошо пахнете, скажу я вам, хех.— попрощался, новый знакомый и через секунду скрылся в переплетении новостроек.
Не ожидавшая подобного странного комплимента пекарь вновь опешила, и, решив, что на один день уже хватит странностей, принялась за работу.

" Как же так? Почему именно я? Ну почему всегда я?!" — думала бывшая студентка престижного университета, а ныне живущая в нищете пекарь-самоучка, смотря в глаза своему недавнему знакомцу. От страха она не могла ни пошевелиться, не выдавить ни слова. Крик застрял у нее в горле. Она могла лишь смотреть в эти глаза. Также как и темно-синий земнопони смотрел в ее, из которых быстро уходила жизнь.
" И вправду, не везет вам, Минти. " — закончив с ней, все с той же ухмылкой, сказал он.
" Прекрасная ночь! Как думаете горожане будут не против, если завтра не увидят вас на рабочем месте ?" — надев пенсне и улыбаясь, спросил он, у уже бездыханного тела бывшей наследницы благородного рода.
" Так я и думал. Ну что ж, до Кантерлота думаю дотяну, а там... Хмм, что это?"— на, вероятно самом странном столике в Эквестрии, он заметил газету, на первой полосе которой сообщалось о предотвращении экотерракта с отравлением воды серебром.
"Совпадение ?" — задумчиво сказал он и рассмеявшись продолжил, — "Ха, пока что Эквестрия меня только радует."

Спасибо за внимание