cutiefan

В самом сердце Кантерлота, недалеко от дворца принцесс, стояло небольшое четырехэтажное здание. И будь оно расположено не в столице, проходивший мимо пони вряд ли обратил бы на него хоть толику своего внимания, но один из древнейших городов-государств был сосредоточением тайн, корни которых тянулись на тысячелетие в прошлое. Одной из них был отель "Эклипс".

Серый и неприметный снаружи, он крайне выделялся бы на фоне помпезных, величественных домов, коими был застроен весь центр столицы, но возведенный в глубине улочек, вдали от оживленных площадей, отель прекрасно скрывался от посторонних глаз. Знали об этом месте немногие, а из тех, кто знал, еще меньше могли позволить себе остановится здесь. Подобно магическому барьеру на границе Эквестрии, напускная невзрачность выполняла ту же функцию, только защищала не от других государств, а от всего внешнего мира, разделяя его на две части.

Холл отеля был огромен по сравнению с остальной частью здания и являл собой истинное произведение искусства. Резные полуколонны и барельефы рассказывали истории сражений времен восстания принцессы Луны. Пол был сделан из редчайших пород дерева, и в самом его центре был изображен герб Найтмейр Мун: черное солнце, окруженное полумесяцем, символизирующее вечную ночь. Потолок же был украшен мозаикой, показывающей историю рождения кошмарного воплощения принцессы. Картины, развешанные по стенам, были написаны в разные эпохи различными мастерами, но на всех была изображена одна и та же пони.

Имя владельца отеля было загадкой ничуть не меньшей, чем само существование этого места. Персонал никогда не встречался со своим работодателем: в один день им просто приходило письмо с предложением должности и требованиями, которые к ним предъявлялись. Неизвестны были даже время и цель постройки этого места. В кругах романтических бытовала легенда, что отель был возведен тысячу лет назад влюбленным в принцессу ночи аристократом, едва не сошедшем сума от горя после её изгнания, и завещавшем хранить его своим потомкам. В кругах же более разумных считали, что в свое время его построили просто как место встречи высокопоставленных пони, а подобный интерьер служил просто для отвода глаз. Но и те, и другие сходились во мнении, что попытки выяснить имя настоящего владельца как минимум безрассудны: тот, кто владел этим местом, очевидно, имел огромные ресурсы и влияние, и крайне заботился о своей анонимности. Эта же черта и передалась отелю: остановившись здесь, вы могли быть абсолютно уверены, что о вашем пребывании в нем точно никто не узнает.

Темно-синий жеребец, одетый в бордовый жилет и плащ, уже час ходил по холлу отеля, подолгу останавливаясь и рассматривая образцы высшего мастерства живописи и скульптуры. Немногочисленные пони, собравшиеся здесь в столь позднее время для обсуждения, вероятно, наиважнейших вопросов, определяющих дальнейшую судьбу Эквестрии, а попросту говоря для распространения слухов и поддержания уверенности, что они являются незаменимой деталью государственного аппарата, то и дело бросали на иностранца взгляды, полные высокомерия и презрения. В высших кругах Кантерлота, это уже давно стало частью этикета: подобные взгляды должны были сопровождаться возвышенными речами, полными тонкого сарказма, принижающими непрошеного гостя, и уязвленный бедняга немедленно удалялся восвояси. Но сейчас едких речей никто произносить не решался: необъяснимое чувство тревоги повисло в воздухе с появлением жеребца. А всё презрение, выказываемое аристократами, оставалось без ответа, что еще больше раздражало, и, в то же время, пугало влиятельнейших пони страны.

Лайт этим наслаждался. Он множество раз присутствовал на различных приемах и балах, и ему нравилось играть в подобные игры, а еще больше нравилось нарушать их правила. Ловчий всегда испытывал садистское удовольствие от безмолвной злости этих бесполезных выскочек, чье нынешней положение определялось лишь эхом былого уважения к их предкам. Но не стоило злить их слишком сильно: любому терпению приходит конец, а охотнику хотелось пожить еще чуть-чуть.
И вот наконец, когда в зале осталось лишь два пони, регистратор, все время наблюдавшая за бесцельно шатающемся жеребцом, решилась подойди к нему.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила единорог, с трудом подавляя дрожь в голосе, — Если вы не собираетесь здесь останавливаться, я буду вынуждена...
Что ей придется сделать, кобылка забыла, как только незнакомец посмотрел на нее. Едва не вскрикнув, кобылка отступила назад: лицо жеребца выражало полную готовность разорвать ее на части. Однако тут же черты лица пони разгладились, поправив пенсне и сменив улыбку с хищнического оскала, на куда более доброжелательную, он сказал:
— Конечно, можете! Например, мне очень хотелось бы узнать, кто написал эту картину?
Еще не оправившаяся от шока единорог широко открытыми от страха глазами посмотрела на картину, которую странный пони рассматривал уже долгое время. На полотне была изображена Найтмэйр Мун, стоящая во весь рост и улыбающаяся. Улыбке удавалось выглядеть одновременно и привлекательной, и пугающей, в чем не последнюю роль играли выступающие изо рта клыки.
— Картина "Принцесса Вечной ночи", кисти личного художника Найтмэйр Мун, Веритаса. Это одно из древнейших полотен в коллекции, и оно считается самым достоверным изображением Королевы Кошмаров, — выпалила заученные слова кобыла. При приеме на работу сотрудники отеля были обязаны выучить всю информацию о хранящихся здесь произведениях искусства. И вот, в первый раз за несколько сотен лет, это пригодилось.

В вестибюле раздался громкий смех:
— Браво! Замечательно! Вы даже не представляете, как мне помогли, но стоит заняться делами, — пони направился к стойке регистрации. Опомнившаяся регистратор, поспешила за ним.
— У нас есть свободные комнаты, но вы уверены, что способны за них заплатить?
Ловчий положил на стол исписанную бумагу:
— Банк "Альмод и сыновья" берет мои расходы на себя.

Дверь в номер захлопнулась и Лайт, не обратив и малейшего внимания на роскошное убранство номера, начал немедленно копаться в багаже. Наконец, достав заветную фляжку, он жадно присосался к ней, но тут же закашлявшись, отбросил. Отдышавшись и сдержав рвотный позыв, охотник прислонился к двери и медленно сполз на пол.
"Дьявол, испортилась" — подумал он про себя.

В силу своей профессии, ловчим, часто было необходимо сохранять свойства крови и некоторых других жидкостей убитых монстров. Однако сделать это в полевых условиях обычно не представлялось возможным: подобное требовало особых хранилищ.
Тогда охотники шли на хитрость. На обычные бурдюки для воды накладывались руны, и магия, заключенная в них, не давала сворачиваться и насыщала кровь кислородом, что позволяло транспортировать ценные жидкости от трупа к месту хранения. Но этот способ не был панацеей и имел серьезные ограничения: магия выдыхалась уже на вторые сутки, а открытие фляги влекло за собой мгновенное истощение чар.

Лайт медленно подошел к окну, за которым уже давно вступила в свои права ночь. Обведя немигающим взглядом темные провалы окон соседних домов, едва освещенные улочки — редкие островки света от фонарей, смотревшиеся ужасно жалко перед всепоглощающей тьмой ночи, ловчий задумался, и пробормотал:
— Новолуние... Сейчас?
В жеребце боролись чувство голода и осторожность. Нельзя было допустить своего обнаружения. По крайней мере, пока.
Ловчий посмотрел на следы крови на полу, он не мог оторвать взгляда от маленьких алых капель, постепенно заполнявших всё его сознание. Охотник знал это чувство очень хорошо. За многие годы тренировок он научился балансировать на краю пропасти своего второго "я". Но изредка вампир позволял своей темной сущности взять верх, он давал ей свободу, выполняя своеобразный контракт, от которого не мог отказаться.

Подобные танцы на лезвии бритвы, позволяли сохранить рассудок, а значит и жизнь, и позволяли пользоваться всеми преимуществами бытия вампира, но вместе с тем всегда был шанс не вернуться из бездны, быть проглоченным бесконечной пустотой, убивающей разум и оставляющей лишь животные инстинкты. Однако сейчас вампир уже сделал выбор, бросившись в объятья тьмы. Дверь захлопнулась. На прикроватной тумбочке остались лежать оранжевые пенсне.

@@@

Все чувства напряжены до предела, каждый запах и звук, все складывается в идеальную карту. Залезть в дом было бы слишком просто. Нет, где же здесь удовольствие? Напугать, загнать жертву. Посмотреть ей в глаза, что бы увидеть страх, питаться им.
"Нашел!" — пронеслась мысль в голове мчащейся по темным улицам тени.
"Слишком медленно! Ах, как же медленно! Может убить и стражу? Нет, нет. Нельзя выдавать себя. Слишком медленно".

@@@

Из маленького бара, в одном небогатом квартале Кантерлота, вышла пара земнопони. Жеребец и кобыла, оба студенты престижного Кантерлотского университета, отмечали годовщину своего знакомства. Именно сегодня ночью он должен был сделать ей предложение, ради чего на деньги, заработанные с трудом, купил маленький подарок.

И, вероятно, они стали бы крепкой семьей, если бы не решили в эту ночь прогуляться под звездами, что ярко сияли на небосводе, безразличные к обычным пони.

@@@

— Какой чудный вечер, вы согласны? — из темноты вышла фигура в красном плаще и встала прямо в центре небольшого пятна света, исходившего от фонаря.
Половину лица скрывала тень от шляпы, но можно было отчетливо увидеть легкую ухмылку на лице незнакомца.
Жеребец рефлекторно вышел вперед, прикрывая собой спутницу. В голове он уже успел прокрутить дальнейший ход событий.
— Действительно, — отметил он, еле двигая сухим от страха языком. — У нас ничего нет. Мы просто...
— О, тут ты не прав, — оскалился охотник, и пони смогли во всей красе рассмотреть торчащие изо рта клыки. — У вас есть даже больше, чем мне надо.
Кобылка попытался закричать, но из горла вырвался только непонятный хрип. Она хотела бежать, но ноги не слушались, и если бы не ее любимый, первым опомнившийся от шока и подтолкнувший ее вперед, она