ZavrinDaniil

Воспоминания Кирпы. Кошмары

Проснувшись, Кирпа вытер пот. Он снова их видел. Эти детские лица, эти женские лица. И просто лица. Они опять просили не убивать их. Умоляли, трогали его за руки, пытаясь удержать, не дать завершить начатое. Но он был неумолим. Он во всех лицах тех убийц, которых поймал. В чьи воспоминания влез.

Сны бесконтрольны. День это можно выдержать. С этим можно справиться. Но ночь. Она все время диктует свои правила. Всегда решает все за тебя. А тем более сейчас. Когда он только начал изучение этой чертовой телепатии, столь сумбурно проснувшейся в его генах. Он как Кюри, идет путём своих проб и ошибок и, возможно, уже нашел свой смертельный радиоактивный элемент. То, что его убивает.

Кирпа взял стакан с полки и выпил воды. Стало немного полегче. Сердце бешено колотилось, но уже не так сильно. Он был дома. Среди своих. В соседних комнатах спали Ксения и Нина, чуть дальше – Федор. Они все были здесь. Он чувствовал их ауру. Они спали спокойно.

Завернувшись в халат, Иван открыл двери и пошел по дому. За окном было полнолуние, а значит, больше уснуть ему не удастся. В такие ночи было особенно тяжело, но принимать таблетки было против его характера. Он справится сам. Должен во всяком случае.

Приятная тишина полутемной кухни успокаивала. Здесь они в безопасности. Никто не пройдет за кордон незамеченным. И это не потому, что автоматчики никогда не спят. Просто и Нина, и Ксения уже могут постоять за себя, не говоря о Федоре, способности которого успели увеличиться вдвое.

Он открыл холодильник. Затем спиной почувствовал движение. Скользкое, быстрое, неуловимое. Кирпа резко развернулся, но ничего кроме пустой кухни не увидел. Лишь мрак. Полумрак.

Он прикрыл глаза. Аура. Психологическая ура выдает любого. Даже не нужны разумные мысли, вполне хватит и инстинктов. Но ничего. Абсолютно ничего. Он открыл глаза и увидел ее. Маленькую девочку, стоявшую перед ним, на шее которой красовались следы от мужских рук. Наташа. Кажется, ее звали Наташа. Это было сравнительно недавно. Очень сильное впечатление.

Она смотрела на него. Ее грудная клетка вздымалась – галлюцинация была очень реалистичной. Кирпа опустил взгляд к ее ногам. Она была босая. Странно: когда он впервые увидел ее, на ней были башмачки. Черные такие. Из кожзаменителя.

Кирпа закрыл глаза. Это всегда помогает. Вот так взять и закрыть глаза. Все должно пройти – это как перезагрузить компьютер. Убрать воспоминание. Секунда, две и все – все будет хорошо. Но она не пропала. Она все также стояла перед ним. Наблюдая, изучая, может даже думая – он не знал.

Уходи, уходи, прошу тебя. Уходи – мысленно повторял он. Но увы. Она лишь улыбнулась. А потом сама сделала шаг навстречу, протягивая к нему обрубленные кисти. Кирпа попятился, снова закрыл глаза. Чтобы это ни было, но оно, кажется, прогрессировало, переходя из просто картинок в нечто более осмысленное. Что дальше? Она его измажет кровью?

Он снова открыл глаза. Девочки не было. Она ушла. Кирпа выдохнул: все же пока было хорошо, что лишь он проникал в сознание убийц, проверяя на себе всю практику телекинеза. Они ведь в самом начале пути. И все ошибки рано или поздно, но приведут его к смерти.

– Все хорошо? – раздался знакомый голос.

Нина. Несчастная маленькая Нина. Кирпа улыбнулся. Она нравилась ему больше всех. В ней было слишком много огня для такого стройного тела, а потому он постоянно просачивался сквозь глаза. Из всех, с кем он работал, Нина была наименее одаренной. Она больше полагалась на силу и ловкость, нежели на свои телепатические способности. Грубо говоря, она их и развивать особо не хотела. Все делала ради того, чтобы угодить ему. Грузинская горячая кровь.

– Все хорошо. Ты почему не спишь?

– Я услышала шум. Решила выяснить, что случилось.

– Не обманывай. Я двигаюсь тихо.

– А еще читаешь мысли.

– К сожалению, – Кирпа облокотился на край мраморного стола. – Я слышал ты снова сломала руку тренеру. Ты ведь знаешь, что так поступать нельзя? Это уже третий.

– Я понимаю. Но. Ничего не могу поделать. В определенный момент все снова становится красным.

– Я же выписал тебе психолога. Он хороший человек. Поговори с ним. Пойми, есть вещи, с которыми ты должна бороться сама. Это твои демоны и только твои. Я не смогу тут помочь.

– Либо ты просто не хочешь лезть ко мне в голову, – она сделала шаг вперед. – Ты ведь стал отдаляться от меня.

Кирпа заметил, как она по привычке держится темной стороны комнаты, позволяя луне показывать лишь одну сторону своего лица. Ту, что необычайно прекрасна и не обезображена огнем. Он вздохнул: вот уже три года как она здесь, а эта ее привычка, похоже, никогда не уйдет.

– Ты снова прячешь лицо, – вздохнул он.

– Прости, я нечаянно. Это просто от волнения.

– Нет. Ты сделала это осознанно, – он оттолкнулся от стола, – пора спать. Завтра будет много пустых разговоров с начальством, а это сильно выматывает.

– Подожди. Не уходи.

– Нина, послушай, это все было неправильным. Нам надо быть аккуратнее. Мы псионики, и связь может быть очень сильной.

– Не надо, не отталкивай меня. Ты думаешь, я не вижу, что происходит. Как ты разговариваешь сам с собой? Я все понимаю. Считай кем угодно только не дурочкой. Иван, не надо так.

Она подошла к нему и провела рукой по щеке. Теперь луна перерастала скрывать ее лицо, и обезображенный огнем глаз смотрел прямо на него. Ни ресниц, ни бровей – лишь выжженная кожа и омертвевшие ткани. Но губы. Губы были живыми. Как и воспоминания.

Отец, тяжелый человек с криминальным прошлым, никогда не упускал случая поиздеваться над своей дочерью, избивая порой до полусмерти. По любому поводу, иногда ради забавы нанося тяжелые побои. Нина ни разу не обратилась ни в полицию, ни за помощью к родственникам. Возможно, потому что знала, помощи оттуда не будет. Полиция подкуплена и особо не интересуется ее семейными проблемами, а после того как умерла мать, родственники полагают, что воспитанием должен заниматься только отец. И вот он закономерный итог – она собственноручно убивает его. Вонзив кухонный нож в сердце.

Кирпа отстранился. Слишком яркая картина. Она совсем не блокирует прошлое, разделяя его на двоих. Слишком ярко. Пытаясь уйти от воспоминаний, он открывает свои. Но Нина лишь сильнее впивается ему в губы, не обращая внимания на его кровавые душевные раны. На истерзанные тела жены и ребенка.

– Нет, стой, подожди, – отстранил он ее, – хватит, не надо. Дай мне отдышаться. Я так не могу.

– Это прошлое, нам не уйти от него. Ты сам так говорил, – пожала она плечами.

– Да. Но не сейчас. Я не хочу этого.

– Ты же не можешь всегда бежать от этого.

– Я не бегу. Я просто остановился.

Он посмотрел на нее. На ее полуразрушенное лицо. Казалось бы, две его половины такие разные, но все же схожесть в них была. Глаза – они светились одинаково ярко. И даже после того, что она увидела в нем, этот огонь не погас.

– Не надо меня оберегать. Я сильная девочка. Если ты все время будешь один, то мы потеряем тебя, – мягко сказала она, положив руку ему на плечо.

– Я не один. Вы моя семья, – улыбнулся Кирпа, положив свою ладонь на ее. – Только я тебя очень прошу: навести ты этого психолога.

– Обязательно, – она нагнулась и снова поцеловала его.

Разные взгляды

– Тебе не кажется все это странным? – спросила Аня, едва стихли звуки шагов.

– Странным? Что именно? Ведь сегодня все утро странное, – заметила Ася, подходя к своей сумке, заботливо поставленной на стол Виолеттой. – Где-то здесь была расческа.

– Да вообще все. Взять хотя бы этих горничных с их пудингом, этот дом.

– А что? Ты хотела бы жить в бараке или в обычной квартире с офисными стульями?

– Нет. Но это странно.

– Почему? Что бархатные диваны, деревянные красивые столы и кровати как в сказке уже не в моде у современных красавиц? – ухмыльнулась Ася, продолжая искать расческу. – Что касается моей жизни, то я таких вещей вообще не видела. И не считаю это странным или плохим. Знаешь, кажется, я ее забыла.

– Кого?

– Расческу.

– Да бог с ней. Черт! На вот мою, – сказала Аня, протягивая черный гребешок. – Ась, Послушай. Тут явно творится что-то странное.

– С этим я согласна. Но мне об этом уже сказали. Более того, я читала про этот дом. И про Кирпу. В отличие от тебя, я сделала осознанное решение. А не пошла за теми, кто пригласил. Это мой выбор. И я от него никогда не откажусь.

– Что? Я пошла за теми, кто пригласил? Это ты сейчас к чему?

– К тому, что ты полдороги проревела.

– И что?

– Да так. Ничего, – ответила Ася, возвращая ей расческу.

– А что мне было еще делать? Если бы я осталась, мне бы потом все тыкали, что уродка. И это в лучшем случае. Зависть ведь еще никто не отменял. Говорили бы, что я ступила. Потом просто бы задавили.

– Неприятно да? А у меня вся жизнь такая. Была во всяком случае, – вздохнула Ася. – Но теперь все иначе. Верно?

– Типа я на твоем месте?

Ася внимательно на нее посмотрела, потом потупила глаза.

– Извини. Я что-то не то говорю, Ань. Прости меня, – она подошла к ней, – ты всегда поддерживала меня. Наверное, единственная из всех. Я неправа. Просто всего так много. И я пока не понимаю, за что мне так повезло. Но ты – у тебя все было ведь хорошо. Прости, я правда немного не в себе.

Аня вдруг почувствовала, что слезы снова подымаются наверх, как ком, как лавина – уже третья по счету. Только теперь они были и к месту, и ко времени, так как никого кроме них в этой комнате не было. Да, настало время разреветься в третий раз.

– И ты меня прости, – сказала Аня, обняв Асю.

Слезы, слезы, слезы. Плакали обе. Только одна от счастья, вторая от тоски, не отпускавшей ее уже несколько часов. Мама, дом – все осталось позади. Аня крепко обняла Асю – теперь это единственный близкий для нее человек. В этом уродском доме, с уродскими тетками.

– Все хорошо. Это пройдет, – тихо сказала Ася, за эти два часа успевшая порядком измениться, – главное не думать о плохом. Я всегда так делала. Пять лет – это не много.

– Да ладно? А если мама заболеет?

– Это форс-мажор. Я уверена – отпустят. У Ксении умер отец, и ее отпустили, – убедительно сказала Ася.

– Откуда ты знаешь?

– Я ж говорю, я подготовлена к этой встрече. Я много читала о них.

– Много?

– Почти все, что удалось найти в интернете.

– А насчет этого дома?

– Это личный каприз Кирпы. Но он вообще со странностями. Дом, прислуга, сад. Все это он лично выпрашивал. Еще небольшой скандал был, но его быстро замяли. Слишком уж потратиться пришлось.

– Значит, все же он новый.

– Да. Во всем. Просто сделан качественно. И, если честно, я даже немного засомневалась. Умеют же под старину делать. Просто космос какой-то! – восхищенно покружила руками Ася. – Я до сих пор не отошла еще. Как же круто тут!

– Но горничные, пудинги. Это же бредово!

– А телепатия? Это норма?

– Хорошо. Допустим. Ненормальный отстроил ненормальный дом.

– Иностранный, точнее. Английский. Нельзя же англичан ненормальными называть. Это определенный стиль. У него ведь вся семья умерла. Что с него взять? Да и ведь красиво же, согласись?

– Соглашусь.

– Наконец-то! Давай лучше посмотрим, что нам оставили. Уверена, они все просчитали.

– Ты о чем?

– Об одежде, естественно.

– Кстати, нас же полностью отключили от интернета, от связи.

– И? Это как бы закрытый объект. Ты не заметила охраны? Там, между прочим, автоматчики.

– Ага, только почему-то в полицейской форме.

– Кирпа не военный, он отказался с ними работать. Если ты об этом.

– Да какая разница, от чего он отказался?

– Прямая. Расследовать преступления важнее, чем читать различные шифры или шпионить. Это лично мое мнение.

– Послушай, к черту шпионов. У нас нет интернета. Нет сети. Нет общения.

– Да у меня его и не было никогда. Ты не в счет. Ты просто защищала меня, а по сути, мы почти и не общались.

– Черт.

Аня устало опустилась на подоконник. Ее доводы начинали заканчиваться, а Ася только набирала обороты в своей защите новоиспеченного мира. Может, надо было просто подождать? Ведь прошло-то от силы часа три, после того как их забрали из школы. Нужно время, чтобы найти новые несостыковки с нормальностью.

– Ничего себе, – присвистнула Ася, открыв шкаф. – Иди сюда. Тебе это точно понравится.

Аня с ленцой поднялась с подушек. Очень уж они были мягкие! Затем подошла к шкафу и, о боже! Там увидела эти платья. Серые, никчемные, с неприятнейшим странным черным узором. А еще эти кружева. Что за бред?

– Я это не надену.

– Да вроде нормально. Это такая форма, наверное, – задумчиво сказала Ася, доставая платье из шкафа. – Да, интересный у них видочек.

– Хорошо, хоть коротких юбок нет.

– Ой, да перестань. Был бы жесткий дресс-код, Ксения не одевалась бы так стильно. Уверена, это вроде стандартной одежды. Ты же видела, в чем она приехала? В джинсах!

– Так я тоже в них приехала. А теперь вот это надевать надо…

– Пока никто не сказал, что надо, – Ася развернула платье и прикинула на себя. – А ведь размер и вправду подходящий. Не возражаешь, я примерю это?

– Делай что хочешь, – бросила Аня и пошла к окну. – Все-таки это очень странно.

– Да, может так оно и есть. Но я к заблеванному полу не вернусь. Ни за что. Никогда… – тихо сказала Ася. – Мой дом теперь здесь, и я, наверное, впервые за все время счастлива.

– Ты пробыла здесь всего полчаса. Или даже меньше.

– А дома я прожила семнадцать лет или даже больше.

– Я не буду с тобой спорить. У нас разные взгляды.

– Ты просто скучаешь по маме, – тихо сказала Ася, подсаживаясь к ней, – знаешь, когда умерла моя, я тоже многое что не принимала, но это особо никого не интересовало.

Аня шмыгнула носом. Нет. Четвертой слезливой волны она точно не допустит. Надо просто думать о платье, об этом чертовом платье.

Английское окно

Место, куда их привезли, было красивым. Причем начиная от чугунной ограды, нисколько не скрывавшей большой сад, с широкими серыми дорожками, уходившими царственных высоких деревьев.

У входа в дом к ним вышли две женщины, одетые на манер горничных. Серые платья, нарядные белые фартуки. Смотрелось это, конечно, карикатурно, особенно если учитывать, что сейчас двадцать первый век и что находятся они на полицейском объекте, и тем не менее больше всего эти женщины походили именно на горничных. Да, и еще: к карикатурности добавлялось также то, что одна из них была заметно крупнее второй. Грубо говоря – толстая и худая.

Мило улыбнувшись, одна из них подошла к Асе и, не церемонясь, потрепала ее за щеку. Аня тут же бросила недобрый взгляд на вторую женщину. Что касается ее, то позволить кому-то трогать себя за лицо – увы, увольте. Но опасения были напрасны, так как вторая горничная подошла не к ней, а к Кирпе.

– Иван Евгеньевич, это и есть ваши новые протеже? – вежливо спросила женщина.

– Да, Клавдия. Они самые. Позаботьтесь о них как следует. Девочкам сейчас нужен покой и отдых. Все как обычно, в общем.

– Как скажете. И вам звонили по работе. Из управления. Просили перезвонить и как можно быстрее, – так же вежливо сказала она.

Аня посмотрела на Кирпу. Вроде это была горничная, но разговаривала она с руководством весьма странно, как будто забыла, чем ей необходимо заниматься. Высокая, худая – производила эта Клавдия крайне неприятное впечатление. К тому же эти глаза. Очень уж пристальный взгляд. Тут она повернулась к ней и улыбнулась.

– Здравствуйте, барышня. Меня зовут Клавдия Петровна, а вас?

– Здравствуйте, – хмуро ответила Аня.

– Меня зовут Клавдия Петровна.

– Аня.

– Очень приятно, – еще милее улыбнулась Клавдия и посмотрела на Асю: – А вы и есть та самая Ася? Смотрю, Виолетте Петровне вы пришлись по душе.

Аня усмехнулась, заметив, как Ася вежливо поклонилась, явно довольная столь теплым приемом. Хотя какой он теплый? Эти пощупывания ну никак не вязались с нормальным приветствием. Или ей так просто казалось? В любом случае Аня решила пока не спешить с выводами. Кто знает, может у этого Кирпы такая стратегия? Как-никак пять лет. По идее, это и должен быть какой-нибудь закрытый пансионат с благородными или неблагородными девицами внутри.

– Уверена: девочки очень проголодались, – вдруг заметила вторая горничная – Виолетта, видимо устав стоять без должного внимания со стороны остальных. – Давайте скорее попробуем наше угощение. Вы любите английскую кухню?

– Снова пудинг? – нахмурилась Ксения. – Мы же вчера его ели.

– Ксения Анатольевна, – несколько чопорно и явно с гордостью произнесла Виолетта, —вчера был шотландский пудинг – сегодня британский. Они отличаются так же, как ростбиф и жаркое.

– Я же просила не называть меня по отчеству.

– А как иначе, если вы говорите такие глупости.

«Они тут все чокнутые. – вдруг решила про себя Аня, еще больше захотев домой. – Какие пять лет? Я тут и недели не выдержу!»

– Ася, Аня, идемте, я покажу вам ваши комнаты. Виолетта, покормим девочек после того как они обустроятся. Между прочим, это всех касается: никаких опозданий! Слышали, Ксения?

–Да-да, – махнула рукой блондинка, – буду ровно к обеду.

Тут Виолетта подошла и взяла было ее сумку, но Аня отдернула свой саквояж. Эта странная бесцеремонность ее сильно раздражала. Она и сама в состоянии донести свою сумку. Вроде под англичан косят, а щупают и трогают, как наши заправские деревенские бабули.

– Я сама донесу, – скривилась она.

– Хорошо, – как ни в чем не бывало сказала Виолетта и, нисколько не смущаясь, подошла за сумкой к Асе.

Внутри дома было еще красивее чем снаружи. Все отделано на английский манер, прям как в фильмах ужасов «Собака Баскервилей» и еще в одном, название которого вылетело из головы.

Дерево. Камин. Большие столы, красивые картины и обои – багрового, темного цвета. И как они исхитрились построить все это в нескольких километрах от Рязани? Это же новострой. Не будет же подобная усадьба стоять тут нетронутой. Явно новострой. Ане так и захотелось спросить о годе постройки дома, но пока она решила с этим повременить. Да и зачем сейчас это? Подождет. Ничего страшного. Времени еще много на анализ.

Поднявшись на третий этаж, Клавдия подошла к одной из дверей и, вставив, опять же, длинный металлический ключ из все той же серии английских замков, открыла мощную дверь. А там – там было очень круто.

И дело даже не в двух кроватях с вышитыми красными пледиками или шкафу резной работы. Нет, больше всего бросалось в глаза окно, с небольшими квадратиками, и огромным подоконником с яркими подушками. А вид! Какой был из него вид! Хотелось сразу же налить себе чай, забиться в подушки и просто забыться, наслаждаясь разноцветными макушками деревьев.

– Вам нравится? Пока не освоитесь, поживите вместе. Иван Евгеньевич считает: так вам будет проще. Вы же, кажется, из одной школы?

– Из класса, – отстраненно уточнила Ася, подходя к окну: ее оно впечатлило не меньше.

– Вещи в шкафу. Размер должен подойти. В час дня у нас обед. Вот звонок.

– Телефона нет? – нахмурилась Аня, рассматривая шелковый шнурок. – Зачем нам звонок?

– Кстати. Телефоны у нас не положены. Я так понимаю, Иван Евгеньевич забыл вам про это напомнить? Сдайте их, пожалуйста, – все также вежливо сказала Клавдия и протянула свою сухую, сморщенную ладонь.

Не отворачиваясь от окна, Ася засунула руку в карман и вытащила свой потрепанный старый самсунг. Аня же медлила. Ведь это была единственная ниточка, связывающая с остальным миром. Там ведь было абсолютно все. А компьютера в комнате не было. Кстати, о компьютерах. Аня только сейчас поняла, что в их комнате не было никакой электроники.

– Подождите, а нам не положен ноутбук или хотя бы телевизор? – спросила она, посмотрев на Асю в поисках поддержки. – Мы отдадим телефон и что? Будем наслаждаться видом из окна?

– Есть книги. Пока можете читать. Но поверьте, потом у вас просто не будет на это времени. Много занятий и много упражнений. У вас будет очень насыщенный график. К тому же общение со сверстниками в социальных сетях тоже запрещено. Но, принимая во внимание современные ценности, хочу вас успокоить. У нас есть собственная сеть и зеркала наиболее известных интернет-энциклопедий и новостных сайтов. Хотя, опять же, насчет целесообразности использования последних я не уверена.

– Видимо хорошо, что это не вы решаете, – хмуро сказал Аня.

– Телефон. Вы его еще не передали, – вежливо, но настойчиво заметила Клавдия.

– Только не лазьте там, – сказал Аня, отдавая последнюю дверку в прошлое. – Впрочем, для вас там мало интересного.

– Вот и отлично, – тут же засветилась Виолетта. – А теперь мы вас оставим, и очень прошу: не опаздывайте. Этот пудинг вершина моего мастерства. Вам он очень понравится.

– Конечно. Мы придем вовремя. Просто отдохнем немного, – успокоила их Ася. —Спасибо вам большое. Здесь просто чудесно!

Клавдия понимающе кивнула и, бросив высокомерный взгляд на Аню, вышла, прихватив с собой свою толстую помощницу. Аня подошла к двери и прислушалась к удаляющимся шагам. Ей просто не терпелось поговорить с очарованной подругой. Слишком уж много странностей для первой встречи.

Белый лев

Черный, приземистый минивэн ехал быстро и все же недостаточно для того, чтобы лесной пейзаж размылся и превратился в череду слипшихся картинок, хорошо разглядеть которые было бы невозможно.

Деревья, разбитые на красные, желтые, и голые – вот что было там, за тонким стеклом автомобиля. А еще ветер, докучавший облетевшим маленьким листьям, которые сбивались в кучу, затем поднимались и снова разбегались по разным сторонам.

Аня коснулась кулона. Это был подарок матери, который та купила ей на семнадцать лет, и который теперь был единственным, что осталось в память о ней. Точнее, на следующие пять лет. Она коснулась стекла. Холодное. Чужое. Как и все в этой новой компании.

А вот Ася выглядела заметно лучше. Сидя напротив нее, она задумчиво улыбалась, все больше и больше отходя от забитого школьного состояния, в котором она постоянно пребывала. Еще бы! Теперь она была кандидатом на место одного из сильнейших телепатов, как час назад выразился Кирпа, едва они сели в машину.

Вот он, сидит, поблескивая сединой и увлеченно обсуждая последние новости шоу-бизнеса. Как будто и не убивает, и не выискивает никаких маньяков, а так – обычный человек с обычными потребностями. Попить чаю, покурить. Хотя Кирпа не курит.

Задумавшись о телепате, Аня вдруг поняла, что стало немного легче. Она тихо выдохнула и снова посмотрела на крепкую спину полковника. Да. Во всем необычный. С самого начала. Или, правильнее сказать, с рождения? Как тут понять, ведь все его способности проявились спонтанно. В один день и час. Когда, прогуливаясь в зоопарке с женой и дочкой, он на мгновение упустил своего сына, и та упала в вольер ко льву.

Камеры. Тогда они уже были повсюду. Снимало несколько человек, и тот эпизод можно было разглядеть со всех возможных ракурсов. Жадные до сенсаций люди молча снимали, как

Кирпа, вытащив из мусорки стеклянную бутылку и разбив ее, бросился вниз. Молча, тихо, не призывая к помощи. Потеряв разом и логику, и страх.

Но этого, увы, не хватило и, перегородив дорогу, Кирпа не сумел даже толком увернуться, чудом оставшись в живых, хоть и лишившись от удара сознания. Ненадолго, примерно на десять минут в его жизни, в течение которых лев сожрал и его жену, и сына, оставив кучу кровавых тряпок и разорванных кусков мяса.

Кровавая трапеза была заснята целиком. Удаленная с «Ютуба», она долгое время ходила по рукам, продаваясь за неплохие деньги. Но куда дороже стоила дальнейшая съемка, когда пошатываясь, Иван увидел, что произошло. Не помнящий себя от горя он заорал так, что наступила полная тишина, а обернувшийся лев увидел нечто среднее между зверем и человеком.

А дальше… Дальше, разговаривая вежливо, ласково, он стал тихо отходить в темную пещеру. Наверное, он все еще надеялся, что у его родных есть шанс и что, отвлекая животное, он сможет спасти их. Что кто-то из взволнованных зрителей спустится вниз и поднимет кровавые тела его близких. Только вот никто не помог, предпочитая снимать, как окровавленный человек идет на смерть в темное звериное логово.

И снова десять минут. Увы, они повторились в этой трагедии дважды, так как именно через это время Кирпа, похороненный практически всеми, снова появился в вольере, пошатываясь и тихонько что-то вроде как напевая.

Израненный, потерявший до локтя левую руку – он медленно шел к своим родным, к которым так никто и не спустился. Подойдя к телам, Кирпа опустился на колени и, водя рукой по разорванным кускам мяса, заплакал.

Камеры, камеры – они видели все. Видели, как уничтоженный человек поднял оторванную детскую кисть и, прижимая ее одной рукой, упал, потеряв слишком много крови и одновременно желание жить. Которое, как говорили знаменитые психологи, так и не вернулось к седому телепату.

А точнее – ко льву. Поскольку именно так прозвала его западная пресса, растиражировавшая это событие. Знаменитый заголовок: «В клетке было два льва, а не один» еще долгое время не сходил с первых полос практических всех западных журналов.

И вот теперь он здесь. Перед ней. Она посмотрела на левую руку Кирпы. Высокотехнологичный протез, подаренный ему японцами, был черным, матовым, уникальным. Наверное, самым лучшим в мире, так как над его созданием потрудились настоящие мастера, и который постоянно дорабатывался. Японцы умели благодарить за оказанную им помощь.

И последнее. Он поседел. Разом. Выйдя из пещеры, он был абсолютно седым. Кажется, в ней он и обрел свои силы. Оставив позади семью, прежнюю жизнь и счастье, которое больше никогда не появлялось в его глазах. Сентиментально. Но ведь это не ее мысли: так говорили почти все таблоиды. Даже фильм хотели снять, но Кирпа оказался против. Более того, использовал свои полномочия и едва не отправил всю режиссерскую команду на скамью подсудимых – очень уж нахрапистые попались.

«Белый лев» – так и оно прикрепилось к нему, это прозвище. Сам он его, конечно, не приветствовал, на него не откликался и всегда просил называть себя по имени. Но только вот за глаза, все только так и звали. В том числе те же японцы. Им Кирпа приглянулся особенно сильно. Да и сам он был явным японофилом. Только опять же: против любого аниме выступил отрицательно.

Странный человек. Уникальный. Единственный в своем роде. Может поэтому он ищет команду таких же. Из-за одиночества? Ведь не будет же он делать это, чтобы угодить государству – найти ему особое телепатическое оружие. Для всякой этой разведки или других видов военных подразделений. Не похож он на такого человека. Да и вообще – на человека не похож.

Аня вдруг снова вспомнила про маму. И опять у нее стали наворачиваться слезы. Она уже всплакнула разок, но мало и теперь, судя по всему, собиралась разреветься основательно. Да так, чтобы слез хватило на всю оставшуюся дорогу.

А ведь ехать им прилично. Лесная школа, или база, или как там ее называют располагается ближе к Рязани. Там: среди лесов, полей и рек. Уединение – вот что считал Белый лев главным в их обучении. Ася еще кивнула, как будто что-то соображала в этом. Ой, дурочка! Ой, глупая!

Как, впрочем, и она сама. И зачем она только согласилась ехать с ними. Куда? Зачем? Как теперь ей жить? Что она там будет делать? Телепатить? Стрелять в преступников? Бегать по кустам за педофилами? Ей всего семнадцать лет – какие к черту сумасшедшие мужики? Теперь ни Васи, ни родных – никого. Лишь Ася, с ее отрешенным счастливым взглядом, как выясняется теперь, наверное, лучший ее друг.

Аня посмотрела на неудачницу-телепатку. Ася тоже отвернулась от окна и нахмурилась, разглядывая ее. Затем улыбнулась и положила ей на коленку руку.

– Ты чего? Не плачь. Теперь все будет по-другому. Это новая жизнь, новые возможности. Все будет хорошо. Это ведь лучшая школа в мире.

И тут Аню прорвало по полной. Слезы хлынули градом, окончательно ее позоря. Даже Кирпа обернулся и потянулся за платком, который совсем недавно отдал Асе с ее кровавыми соплями. Пошарив в пустом кармане, он нахмурился и постарался сделать вид, что ничего не произошло. Было забавно. Все-таки, видимо, не такой уж он и железный, если слезы малознакомой девочки заставляют его совершать подобные курьезы. Она вяло улыбнулась. Он все-таки человек. Обычный человек.

Два вместо одного

Двери открылись практически бесшумно, и тем не менее все в классе обратили на них внимание. И как выяснилось – не зря. Вошедший в элегантном черном костюме, с плотным воротником и длинными руками, оказался не кем иным как Иваном Кирпой – телепатом, от которого сходили с ума все телеканалы.

Аня тихо выдохнула. Уже давно гуляли видео, где он со своими помощницами, ходил по школам и искал новобранцев для своей школы. Только их было так мало, что поверить в возможность чего-то подобного в их школе, было бы слишком смело. И все же это произошло.

Тем временем Иван успел улыбнуться Марии Ивановне, затем кивнуть всем остальным и даже придержать двери для своей протеже Ксении Темной – высокой блондинки, с зелеными глазами, длинными волосами и просто потрясающей фигурой.

Аня снова выдохнула. Да. Несомненно. Ксения была достойна такой работы. Внешность этой девушки просто поражала. Ни морщинки, ни даже капли лишнего жира. Абсолютно идеальные лицо, руки, ноги – в общем все, что дала ей природа. И больше того, она была умна. Кажется, юрист.

Аня осмотрела класс. Как и она, все словно замерли. Еще бы. Стать телепатом, открыть в себе талант читать мысли, расследовать преступления, от которых шарахаются все следователи мира. Да-да, именно мира. Ведь кто как не Кирпа около двух недель назад изловил Нью-Йоркского маньяка, вырезавшего около десяти детей. Да мало того, что изловил, он еще и дождался пока будет суд. И после вынесения приговора, на двух черных мотоциклах, догнал полицейскую машину и вытащил маньяка, после чего отвез его к приготовившимся к казни родителям.

Конечно, в том, что это был именно он, Кирпа не сознался. Но всем и без того было понятно, что два гонщика, преследовавшие патрульную машину, были именно они. Он и его вторая протеже Нина. Девушка с обезображенным от огня лицом. Ах, как же ловко шла погоня! Как безбашенно, проскочив под многотонной фурой, он выровнял свой байк и на ходу заставил полицейских остановиться. И все под прицелом видеокамер. А потом еще и скрылся. Оставив американских следователей с носом.

Да. Естественно они спросили, где он был в это время. Но во-первых, он русский, а во-вторых – работал по договору с министерством. И в-третьих – Нина прямо на камеру заявила, что занималась с ним любовью, заставив покраснеть ползала.

Уникально. Неповторимо. Но и это не самое главное в этом деле. Лучше всех тут сыграли родители, которые живьем сожгли эту кровожадную мразь и, даже несмотря на выдвинутые сроки так и не сказали, кто его привез. А их было двадцать человек.

Тем временем Кирпа, вежливо поулыбавшись, как ни в чем небывало сел на одну из свободных парт и жестом пригласил Ксению приступить к работе.

– Если вы не возражаете, естественно, – мягко обратился он к Марии Ивановне, которая, по всей видимости, даже само это слово забыла.

– Нет конечно. Прошу.

Ксения ухмыльнулась и развернулась к классу. Ее зеленые глаза были уникальны. Казалось, что они знают абсолютно все. И наверное, так оно и было. Ведь это были телепаты. Самые сильные, собранные из всех уголков России.

Ксения обошла первый ряд, второй, третий. Затем остановилась у Шамсутдинова Олега, заставив парня переволноваться так, что ручка, которую он держал в руке, громко упала на пол. Шум привлек Кипру – он в этом время что-то задумчиво рассматривал в окне, где кроме голых веток и не было-то ничего.

– Что? Не чувствуешь?

– Без конкретики. Поле сильное. Но…

– Но?

– Я не могу определить.

– Сильное определить не сложно. Сосредоточься. А еще лучше – сама спровоцируй. Отклик будет обязательно, – улыбчиво ответил Кирпа и посмотрел прямо на нее. На Аню.

Аня почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она сразу вспомнила единственное требование, которое он предъявлял для всех своих протеже. Разрыв отношений с родственниками. Никаких встреч, даже звонков. Полнейшая изоляция. И так около пяти лет. На все время учебы. Мама… Разве она сможет уйти от нее? Василия-то она бросит без проблем, но мама – она ведь так любит…

А еще она вдруг вспомнила, что все его протеже были красивы. Это особенно обсуждалось в интернете, дополняя различные сплетни редкими фотографиями работы телепата. Да-да, фотографий было мало: за этим особенно следили. Кирпу вообще сильно берегли, и этот выезд в Америку стал возможен лишь благодаря личной просьбе американского президента.

– Нет. Не так, – Кирпа привстал с парты, – ты слишком напряжена. Смотри.

Он подошел и, опустив руку, провел пальцем по дереву.

– Не обязательно избавлять себя от касаний. Мне это, например, помогает. Ты как бы сливаешься с аурой. Чувствуешь атмосферу. Понимаешь? – он снова посмотрел на нее и, боже! Подмигнул. И так, что даже его Ксения этого не заметила. Зато это заметили все остальные. Ох, как же заиграли их глазки.

Аня не удержалась и бросила взгляд на Асю. В классе, до этого момента, они были самые красивые, но теперь, видимо, это немного изменится. Причем бесповоротно. Без единого шанса. Хотя это уже без разницы. Если она все же решится, то сегодня же покинет пределы своей школы. И станет в один ряд с самыми известными людьми не только страны, но и мира. Аня снова посмотрела на Кирпу. Он все также стоял возле Ксении и внимательно прислушивался к себе. Какой же он уникальный. Этот элегантный телепат. И даже не старый.

– Давай я. На самом деле, этот телепат и вправду силен. Блокирует. Хотя это удивительно.

Он выдохнул и пошел в конец класса. К дальнему ряду. И как она не старалась, но, не удержавшись, все же повернула голову и проводила его взглядом. В черном костюме, седой – он делал себя изначально великолепным, потеряв семью и обретя свой дар практически одновременно.

– Ай! – вскрикнула Ася, схватившись за голову. – Больно, прекратите. Пожалуйста, не надо.

Кирпа выдохнул и посмотрел на самую невзрачную, самую непривлекательную девочку из всего их класса. Более того, даже внешний вид ее был самый убитый. Еще бы. Алкоголики родители никак не могли купить ей нормальную одежду.

– Как тебя зовут? – холодно спросил Кирпа, подходя к ней и протягивая белый платок: у Аси пошла кровь.

– Ася.

– Красивое имя. А я Иван. Впрочем, ты, наверное, знаешь кто я. Верно?

– Да я знаю. Я все о вас знаю.

– Это хорошо. Сэкономит нам время. И даже несмотря на это я все равно должен озвучить свое предложение и его условия. Итак. Я предлагаю стать полноправным участником нашей команды. Правда, тебе придется отказаться…

– Я согласна, – не дав ему закончить, быстро ответила Ася и затем добавила: – Только увезите отсюда.

– Пять лет. Никаких контактов, – словно не слыша ее, продолжил Иван, искоса посмотрев на усмехнувшуюся Ксению, – даже звонков. Надо будет оборвать все.

– Я же сказала. Я согласна, – ответила Ася, посмотрев ему в глаза.

– Тогда мы можем идти. Согласно принятой директиве разрешение родителей нам не нужно. Только твое согласие. Ты будешь заходить домой?

– Нет. Если конечно… – она посмотрела на Ксению.

– У нас все есть, – улыбнулась Темная, – даже больше чем надо. Ты уж мне поверь.

– Тогда я готова, – Ася быстро поднялась, но, ухватившись за рюкзак, едва не упала, так как и роста и веса в ней было совсем немного.

Аня посмотрела на остальных: обычно все смеялись при Асиных косяках, но теперь была абсолютная тишина. Никто даже не прыснул, завистливо провожая еще недавно самую убитую чмошницу класса. А теперь? Кто она теперь?

Аня опять вздохнула. Ужасно. Конечно ужасно, что она останется тут. Но ведь разве Ася не заслужила такого? Сколько времени над ней стебались. Сколько времени гнобили ее, не давая ей продыху. И если бы не она, то, возможно, Ася давно бы уже свела свои счеты с жизнью, лишив мир того редкого алмаза, который скрывался в такой замухрышке.

– Подождите, – тихо сказала Ася, проходя мимо нее. – Ань, я хочу, чтобы ты знала. Ты навсегда останешься моей самой лучшей подругой. Если бы не ты… В общем, я не забуду это.

Ася вдруг прослезилась.

– Эй, ты чего? Все хорошо – это твоя удача. Радуйся, дурочка, – засмеялась Аня, поддавшись порыву. – Давай, мы может еще встретимся.

– Конечно, – развернулся Кирпа. – Ведь здесь, как ни странно, два телепата. Просто один гораздо слабее второго. Так что Анна, если вы этого хотите, то можете пойти вместе с нами. Только опять же, условия все те же самые. Никаких контактов с близкими людьми.

Вспомнив снова маму, Аня, сама не понимая почему, вдруг посмотрела на сжавшегося в кресле Василия. Да. Несомненно. Его она точно бросит.

Воспоминания Кирпы. Клуб

Мысли – они всегда создают след. Не такой как у запаха или у зрительного образа и все же — это именно след. Немного того, другого — и вот ты можешь идти по нему, чувствовать его. Выделять среди прочих. Это требует тренировок, навыков, умений. Но зато потом, когда ты первый раз проникнешь в мысли преступника, ты сможешь без особого труда распознавать его мысленную ауру, выделяя этого ублюдка в любом месте. Даже в таком, как это. Злачном, большом; с неизмеримым количеством также больных нравственно людей.

Кирпа огляделся. Всюду были огни – яркие, сильно бьющие по глазам. Затем громкая музыка. Двигающиеся в беспорядке тела. Все казалось таким непрерывным. Словно это было одно животное – огромных, исполинских размеров; чудом влезшее в этот зловонный, самый популярный клуб города.

Но это внутри. В то время как снаружи, в мусорном ящике, лежит девочка, задушенная в подворотне во время секса. А точнее, изнасилования, когда перевозбужденный клиент решил, что стоит добавить огня в отвратительный любовный акт.

Кирпа прочувствовал это. Это звериное удовольствие; возбуждение, снятое им с остывающего трупа. Как будто протер рукой, подцепив капли пота, чей зловонный запах преследовал его, помогая выследить убийцу. Двадцать минут. Сорок. Сколько все будет продолжаться на этот раз? Никто не знает. Но этого должно хватить, чтобы он четко его опознал.

Она хотела кричать, а вместо этого лишь плакала. Это возбуждало все сильней и сильней. Кирпа помотал головой. Как же отвратительно и, что самое поганое, вызывающе приятно. Нет. Нет. Это ужасно мерзко. Надо просто всматриваться в ее глаза, все двадцать или сорок минут, пока его наконец не отпустит.

Он сделал несколько шагов вперед. Страх. Да, он чувствует его. Осязает. Страх.

Убийца – молодой, сильный, уверенный в своей безнаказанности юноша лет двадцати двух. Кажется, учится в университете. Дорогом. Много, очень много власти.

Все сваливалось обрывочно, выстраивая необходимый портрет. Ах, еще: еще он был брюнетом.

Но главное. Убийца видит его. Знает, что он здесь и идет по следу. Связь, которую он установил, дотронувшись до тела, работала. Фирменная фишка. Актуальная в этом мрачном городе беззакония. А точнее, в этом очень дорогом клубе – заповеднике среди остального каменного городского пейзажа.

Здесь особые звери, которым можно убивать маленьких девочек. Так наивно полагавшихся на свою красоту и на то, что их могут вытащить в роскошные замки, которых, увы, для них не существует. Принц оказался насильником – замок мечтой. А подворотня — могилой. Вот что он прочитал в ее юном затухающем разуме.

Но ничего. Да, он не успел ее спасти, но зато он сможет найти ее убийцу. Это юное дарование, гордость богатых родителей. Столь сильно привыкшее к бесплатной подаче всего. Власть? На. Удовольствие – тоже на. Смерть? Конечно. Хотя, быть может, родители и не совсем понимают, чем занимается их чадо. Ведь это всего лишь третья жертва.

Кирпа наконец увидел его. Высокий, крепкий, сидящий с двумя красивыми девушками в самом темном, дорогом уголке этого злачного места. ВИП-зона для особенных гостей. Красавчик-мажор – все как он и предполагал. Только вот ему не нужны ласки этих манящих блондинок: он уже сыт. Он уже вкусил всего, чего хотел, оставив несчастную на попечение мусорных крыс.

Кирпа поставил ногу на небольшую ступеньку, разделявшую танцевальную зону и ВИП-ложу. Блики огней остались позади, и теперь они были на его стороне, периодически освещая напрягшееся молодое лицо.

Мысли не осязаемы? Ну почему же. Вполне. Они как вязкая жидкость. Слипаются в одну общую массу из страха, напряженности, отчаяния и ненависти. Жидкая, черная, студенистая мерзость, которая сидит в голове этого парня. Все ближе и острее понимающего свою печальную участь.

– Нет. Не надо, – слышится сзади предостерегающий голос Нины, его очаровательной спутницы с изувеченным лицом. – Я узнала его. Это сын министра.

Сильная, выносливая, готовая за него умереть. Ей неведом страх за себя – лишь за него; за то, что с ним может случиться. Истинный самурай в женских доспехах. Она исполнительница воли мести, которую он помог ей осуществить.

Сын министра. Сын богатого папы. Сын всесильного папы. Кто ты выродок? Кто ты, если не болезнь? Кто ты, если не кусок дерьма, в который наступают незнающие тебя люди? Но невозможно ли тебя убрать? Почему нет. Просто надо немного замарать руки.

– Прикрой меня, – дернул плечом Кирпа, – мне надо не так много времени.

Два охранника снаружи. Еще три внутри. Это не так много, чтобы он не вытащил парня из клуба и не бросил в машину. Справедливость? А почему нет? Хотя, чаще всего, высокопоставленные люди называет это жертвой или данью, которую они могут заплатить, лишь бы он продолжал сотрудничество.

Но сын Министра? Даже отец второй девочки, которую парень так же убил, не сможет его прикрыть. Ведь он просто генерал ФСБ. С папой-министром генералу не сладить. Придется брать все на себя.

– Пойдем, — сказал Кирпа, вглядываясь в ублюдка. – У меня мало времени.

– Я никуда не пойду, – сказал сжавшийся мажор, – я вас не знаю.

– Все ты знаешь. Вставай. Время знакомиться с ее родителями.

– Я не пойду, вы не имеете права. Вы хоть понимаете, кто я?

– Ты больное, испуганное ничтожество, — сказал Кирпа, оглядываясь.

Напряжение нарастало. Трое крепких мужчин уже встали вокруг них и, кажется, это не клубные охранники.

– Извините, но боюсь, он никуда не пойдет, – проговорил один из троих охранников, судя по всему главный.

Объяснять что-либо, убеждать, было глупо. Ровно как и отпускать для дальнейшего следствия. Слишком сильная фигура. Выпустит из любой клетки, вытащит из-под любого следствия. Три крепких мужика. Не много ли для Нины? Наверняка они обучены.

Первого Нина уложила тихо. Ровно как и второго, благо музыка была громкая. А вот главный успел среагировать, заметив испуганное движение столь тщательно оберегаемого им министерского отпрыска.

Кирпа отвернулся и посмотрел на парня. Теперь основная преграда лишь его сопротивление. Но уж с ним-то он справится сам. И сделав шаг, он ловко увернулся от жалкой попытки нападения, схватив ублюдка за волосы и потащив к выходу под звуки нарастающей монотонной музыки.

Родители жили в небольшой трехкомнатной квартире, где кроме настенного ковра и посмотреть-то было не на что. Старый телевизор, давно вышедший в тираж; такая же мебель – ничего, что можно было хотя бы продать нормально. Но ведь это не главная их драгоценность, верно? Ох, как он угадал с девочкой, с ее воспоминаниями; с этими добрыми отцовскими глазами, которые ценили ее больше всего на свете.

Она была без братьев, без сестер. Одна в семье, где, кроме мамы учительницы, был еще такой же, словно вылепленный по стандартному советскому лекалу классической семьи, работяга отец. Только вот союз давно распался.

Встретившись с ним взглядом, Кирпа не без удовольствия отметил, что он его узнал. Что он понял, что произошло и почему он стоит перед ним. Потому что телевизор, давно вышедший из моды, все же показывает, и несчастный работяга знает о безумном телепате, таскающем насильников к их родным.

Глаза работяги – обреченные угольки надежды. Он не хочет верить, и тут даже не нужна телепатия. Он не хочет верить. А потому, Кирпа вытащил из кармана фотографии его девочки и протянул ему. Все как надо. В мусорном баке. На, любуйся, любящий отец. А это раскаявшееся сопливое чудо я оставлю здесь. Возле твоих дверей. Возле твоих ног. Ты ведь не против, верно?

А дальше, как в кино. Она — мать, скорбящая, плачущая, удерживающая мужчину от немедленной расправы — умоляет, просит остановиться. Но брызжущая от ударов кровь заводит. Он в беспамятстве избивает ногами, он топчет того, кто изнасиловал и задушил его самое главное сокровище, оставив несчастного родителя без мечты, одного среди пыли и давно вышедших из моды вещей.

Кирпа развернулся. Дальше уже без него. Он выполнил заказ. Честно. Только вот никто не ожидал, что убийца окажется сыном министра.

Выходя из подъезда, он прикрыл глаза рукой. Полицейских машин было так много, что он даже немного ослеп от их мигалок. Они бегут. Торопятся наверх, пробегая мимо него, словно он призрак. Еще бы, ведь там, наверху, несчастный отец не только подписывает себе пожизненный срок, но и срывает погоны с них: лейтенантов, капитанов и майоров — всех, кто работает в этом южном округе.

Вид, укрывший темноту

Сидя у себя в кабинете и просматривая видео с побегом, Ипполит не мог не отметить то спокойствие, с которым один из послушников открывает камеру и выпускает Артура. Ни тени сомнения. И это учитывая, что охранять его он доверил самым волевым служителям. Ипполит остановил запись. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что сила прокаженного возросла.

Он поднял трубку и набрал Владимиру. Сейчас пришло то время, когда уже нет незначительной тревоги. Но охранник ответил, что все нормально: к отцу Мефодию никто не заходил. Ипполит положил трубку на стол и снова нажал на кнопку ноутбука. Ему все казалось, что он что-то упускает.

Толстые стены, которые не смогли уберечь послушника? Замечено. То, что он не убил охрану и быстро покинул пределы церкви? Также запомнилось. Ипполит снова нажал на кнопку. Вроде все ясно и все же… Он тихо вздохнул: скорее всего, он просто волнуется.

Зазвонил телефон. Ипполит протянул руку и не без удовольствия отметил, что это шофер. Прислонив трубку к уху, он улыбнулся. Артур пришел туда куда надо, а значит, можно было выдвигаться. Ипполит поблагодарил водителя за содействие и захлопнул крышку ноутбука. Вот и все – остался последний акт.

Поднявшись, он подошел к шкафу и, открыв дверцу, вытащил элегантное, сшитое на заказ черное пальто. Оно как ничто другое подходило для такого случая. Ипполит посмотрел на крестик. Если доктор прав и силы возросли, то он просто обязан ему помочь в этой битве. Он подошёл к окну. Синоптики говорили, что ночью обязательно прольётся дождь. Жаль, что он не сентиментален: могло бы получиться отличное стихотворение. И, развернувшись, Ипполит пошел к выходу.

Разрушенная церковь на краю обрыва была точно такой же как и несколько месяцев назад, когда он и профессор приехали сюда впервые. Старые гнилые бревна, выбитые рамы, разрушенные стены – даже вдали от цивилизации она изрядно пострадала от вандалов. Ипполит подошел к самому краю и посмотрел на небольшое озеро. Это было удивительное место —удивительное по своей красоте.

Он сел на бревно. Холодный свежий воздух приятно обжигал легкие. Свет луны благосклонно освещал темные воды. Конечно, было бы намного лучше, если бы был океан, но увы – в Подмосковье их нет. Взглянув на часы, он не без удовольствия отметил, что скоро полночь. И если Артур никуда не заезжал, то, скорее всего, он будет здесь минут через двадцать, так как, по сообщению Владимира, покинул Мефодия три часа назад.

Ипполит снова посмотрел на озеро. Да, увы – для его мечты, несомненно, не хватало моря; его бушующих волн, разбивающихся о скалы. Его порывов, его страсти и могущества. Его войны со скалой, когда пена в безумной пляске обгладывает величественные горные породы. Только такую можно было подобрать раму для их финальной битвы с Артуром. А никак не озеро, с его тихими, спокойными водами.

Священник посмотрел вниз. Там, у самой кромки воды, был вход в шахту, которая тоже сыграла немаловажную роль в определении места под строительства новой церкви. Ведь им очень нужны нижние этажи. Такие, чтобы никто не увидел их необходимых работ. Но главное, конечно, вид. Это был лучший пейзаж из всех, что он видел в ближайшем пригороде. Ипполит повернул голову. Интуитивно, без какого-либо внешнего раздражителя, словно кто-то предупредил его, помог.

Люди – они спокойно выходили из леса. Сперва десять, потом двадцать – они шли и шли, словно черные тени, появляясь из-за деревьев на освещенном луной обрыве. Ипполит взял крест и прошептал молитву, но увы – никто из них даже не вздрогнул, не вскрикнул, продолжая приближаться к нему.

– Это все на что ты способен, демон? – закричал Ипполит по-прежнему сжимая в руках крест. – Всё, на что способен?

Но и это не произвело никакого эффекта. Безмолвные темные тени все также спокойно продолжали свое движение, словно слов и не было, разве что кое-кто из них пару раз споткнулся. Ипполит усмехнулся: и где он их набрать успел! Этих молчаливых марионеток…

Наконец движение прекратилось. Причем разом, примерно в сотне метров от его полуразрушенной церкви, и черного кадиллака, который он припарковал почти у самого обрыва. Обступив его со всех сторон, люди замерли, видимо, ожидая очередного приказа.

– Давай! Покажись! Посмотрим, кто из нас сильней, демон! – снова закричал Ипполит, сдернув с шеи крест. – Иди сюда! Ты же хочешь этого, сын погибели?! Нет?

И тут он увидел его, выходящего самым последним, с оголенным торсом и, казалось бы, со странным дымящимся ореолом, который, скорее всего, образовался от разницы температур между его изрисованным телом и окружающей их погоды.

Войско теней двинулось всё таким же неспешным шагом. Ипполит не без радости отметил, что расстояние, которое проделали люди, почти в точности совпадало с тем, на которое продвинулся прокаженный, а значит, он обладает лишь определённым радиусом воздействия. И главное в этом сражении – чей радиус окажется шире: божественный или еретический.

Ипполит снова начал читать молитву. Впустую – слишком большое расстояние. Прокаженный даже не видит его стараний. Он остановился и смиренно сложив руки, наблюдал за молчаливой процессией. Надо попытаться снова, но чуть позже. Впрочем, он мог еще и выстрелить, но что-то подсказывало, что оружия у прокаженного нет.

– Тебе страшно, прокаженный?! – снова крикнул Ипполит. – Зачем ты привел этих людей? Ведь я пришел один! Неужели я внушаю тебе такой ужас?! Неужели силы тьмы так бояться божественного света?! А прокаженный?!

Но ответа не было. Артур все так же продолжал приближаться, двигая впереди свое молчаливое войско. Ипполит тоже замолчал. В конечном счете идея демона была понятна, как и нежелание говорить. Возможно, он захочет это сделать потом, когда под словами священного писания привычно склониться к земле.

Дождавшись пока между ним и людьми останется пятьдесят метров, Ипполит снова начал читать. Только уже несколько спокойней, стараясь разглядеть реакцию демона. И да – она была. Его качнуло, немного, но качнуло. Священник улыбнулся: все же он сильнее этого зла. Только вот Артур выпрямился и снова двинулся вперед, все также продвигая людей.

Сжав крест, Ипполит возобновил чтение, уже вполголоса, так, чтобы прокаженный полностью прочувствовал боль, идущую от креста. Но только вот он даже не остановился. Наоборот, прибавил шагу, продолжая молчаливо приближаться. А потом они побежали. Все разом. Как и само порождение зла.

Ипполит закрыл глаза и, опустившись на колени, полностью погрузился в чтение молитвы. Ни шум приближающихся шагов, ни порывы ветра – ничто не могло его отвлечь в эту минуту. Лишь он и Бог, просто не способный бросить его в такую минуту. Не подбирая слов, он полностью отдался всевышнему. Вера – только вера в непогрешимость его пути. А потом он почувствовал, что его кто-то коснулся. Ипполит открыл глаза и увидел усеянную телами землю, одно и из которых, в последнем рывке, коснулось его черного, сшитого на заказ пальто.

Эпилог

Ипполит поднялся с колен и медленно пошел к Артуру. Прокаженный лежал метрах в двадцати, тяжело дыша и булькая красной пульсирующей кровью. Ипполит посмотрел ему в глаза – ненавидящий, немигающий взгляд. Священник вытащил крест и аккуратно вложил ему в ладонь.

– Я хочу, чтобы там, куда ты отправишься, знали: тебя победил священник. И знаешь, если тебя это утешит, то своей несостоявшейся местью ты дал начало новой церкви. Ведь в ее основе будет самое современное изучение демонов, о силе которых мы так удобно забыли.

Но Артур ничего на это не ответил, так как все тем же ненавидящим, но уже остекленевшим всматривался в мрачные чернеющие небеса, грозовые тучи которых должны были разразиться холодным ночным дождем.