Vedrover

Всю ночь я стоял и разговаривал с КИМом. Оптимистичный старичок, много где был, многое видел. Битый перебитый, крашенный перекрашенный, но всё равно ходит, принцип у него такой. «Советский автомобиль не должен знать отдыху» — Сказал он мне по окончанию долгого рассказа, как он во время войны возил ящики на вокзал. Работал до последнего. А «последний» всё ни как не приходит. Пусть будет так. Ну, а утром я уже гудел во всю. Теперь уже, троица плюхнулась в салон и я, со свистом, помчался назад, домой. Всю дорогу я то, обгонял, то подрезал остальных. Было неловко, но, думаю, Жигулёшки и Волги понимали, что я тут ничего не могу поделать. Хорошо по трепало мою краску и гонка по обочинам, то есть обгонам справа. Ощущение не из приятных, ладно хоть брызговики есть… Были в то время.
На удивление успешно добравшись до дома, после развозки двух приятелей Олега, я отдохнул минут пять и отправился с гараж, до слёз мне знакомый. Там стоял Гришан, ждал своей участи.
— Ну и хозяин у тебя. Загонял меня совсем!
— А ты думал всё так просто… — Усмехнулся Гришан.
— Я думал по проще будет. Ты как, что решили с тобой делать?
— Видимо ремонт, а потом снова летать буду. Куда ездили-то хоть?
— В какую-то деревню, там ещё КИМ 10 стоит.
— Дядя Миша! Хех, а ведь его на металл по пилить хотели. Ну даёт, опять смерть обманул.

Болтали мы ещё долго. Затем я сгонял за запчастями, вновь вернулся в гараж и на отдых, к законному владельцу. Гришка быстро встал на ноги и продолжал колесить по Тюменской земле. А я продолжил выезжать по пятницам на дачу и возить строительные материалы и рассаду.

***
Вот и пошёл снег. Октябрь 94-го. Иннокентий тогда был счастлив. Направлялись в роддом за внуком! На дороге, как специально никого не было, снег засыпал всю грязь, и вокруг было белым бело. Конечно я был не менее радостен, водитель родился! Владимиром назвали, в честь Князя. Это я из их разговора услышал, жена Кеши предложила так, что-то про календарь какой-то говорили церковный. Я в этом не разбираюсь. В общем я понимал, что минимум неделю я буду отдыхать, это дело надо обмыть же!

Но кроме этого события я ничего не могу рассказать о том времени, так как всё было обыденно. Дача, работа… До 97-го года. Вот тогда ад и усилился. К тому времени я уже потерял вид, крылья прогнили до дыр, пороги стали трухлявыми, а в полу разрастались дырки. Двигатель уже был не тот. И я мог бы на это смотреть с закрытыми фарами (Как всякие Тойоты и Хонды) если бы я не услышал от хозяина, что-то про Север! И так, отправился я солнечный Нефтеюганск… Всю дорогу я нюхал дизель старых грузовиков, мне прилетали камни прямо в лицо, но вспомнив старушку Волгу и Дядю Мишу, продолжал держаться. Негоже Советскому автомобилю ломаться! Дурак был… Лучше б сломался тогда, обоим было б лучше, но, что сделано, то сделано. Я успешно добрался до Нефтеюганска и готов был хоть в металлолом отправиться. Иннокентий скрылся за дверью какого-то здания и ждал я его пол дня, но вышел какой-то не знакомый мне мужик, нагло плюхнулся в салон и небрежно поехал. Конечно, я тогда много узнал о Нефтеюганске, все ямы собрал и кое как держался, чтобы привод не открутился, лонжерон не оторвало и тому подобное. Испытание не для слабонервных Фиатов и Пежо. По окончанию поездки из багажника был благополучно сворован шведский разводной. Ух я б его о столб, но увы, сами понимаете почему нельзя. Остался я ночевать на служебной стоянке, встал рядом с земляками.

— Тебя как звать-то? – Спросил меня Коля.
— Ванькой звать. А вы новое поколение Москвичей, так понимаю?
— Святогоры мы! – Гордо заявил мой тёска.
— Когда приехать успели? Вообще, как там завод наш?
— Плохо, очень плохо. Люди злые пошли, собирают как попало, при погрузке обороты дают такие, что Фары на капот лезут! В разговоре слышал, что продажи падают.
— Авось ещё поднимется на ноги.
— Конечно поднимется, куда денется. А ты когда приехал? Что-то вид у тебя не здоровый.
— 1989-го года я, должны были увезти меня в другую страну, но остался тут. Диффект нашли у брата нашего. Простоял я с год, пока Кеша не приехал за мной. Вот так и катаюсь.

В общем, долго я так с ними разговаривал. И про завод и про дороги и про людей. Много о чём беседовали. А под итог ещё и гимн завода спели, да так, что аж стоящий рядом Мерседес сирену врубил. Пусть боится Москвичей, а то понаехали тут…
Так и проездили на мне год, то одни люди, то другие. Много чего было украдено, сломано. Терпел я до последнего и вот «последний» наступил.

Очередной мороз, градусов сорок. Я уже давно проснулся и прогревался. Ванька с Коляном уже уехали, остался лишь я. В очередной раз в салон плюхнулись двое неизвестных и погнали меня по (компрессионному) кольцу ада.

— Ну и тарантас. Давно б уже себе новое купил, столько зарабатывает, а ездит на этом ведре.
— Дык, а давай разобьём, скажем потом, что угнали у нас его.
— Хах, давай, завтра утром поехали. Как раз и начальство даст девятку новую.
Тут-то я и решил, что с меня хватит. Я наконец-то расслабился и приготовился. Затем раздался скрежет и…
Притащили меня на удавке. Колян уже похоронил меня, Ванька рыдал, что сигнализации есть. Затем Иннокентий ругался с одним из водителей, но его никто из остальных не поддержал, после чего Колян вновь зацепил меня и покатил даже ему неизвестно куда.
Пока он меня катил я и уснул, а проснулся уже в знакомом до брызг городе Тюмени. Выкатили меня с платформы, и тут я увидел нашу старую добрую Волгу! Она приехала меня забирать. Дороги России ну всё связаны! Она стояла вновь с облезшей краской, местами побитая. Двигатель дымил, резина полысела. Зато на бампере висел антистатик. Модная на то время вещица.
— Доездился Ванюша!
— Доездился…
— Как же тебя так угораздило-то?
— Убить меня хотели, вот и решил, что лучше так чем об столб. А вы тут как оказались?
— Это долгая и скучная история. Скажу лишь, что увезли меня в 90-м году на ремонт в таксомоторный. Там поменяли всё, что можно и покрасили. Посмотрела на себя в отражении витрины магазина и ахнула. Красивее чем молодой была когда! Но вот теперь опять старухой стала. Не вечно же нам колесить. Хотя тебе-то, что говорить, ты ещё молодой, весь одометр впереди. Сколько ты уже наездил?
— Около пяти ста.
Тогда Волга и задумалась. Удивилась, что творят с нынешней молодёжью. Она за свои годы около семи ста наездила, дык ей и лет в три с половиной раза больше.
Дальше она меня зацепила и потащила в автомастерскую, где мне и поменяли двигатель целиком, так как у меня уже и звёздочки и коленчатый вал… Всё пришло в негодность, уж сильно меня по трепали. И стал я ездить с новым 1.7 мотором. Не многие могли по хвастаться им, а уж тем более новым.
Спустя пол года и кузов прогнил. Пол вывалился, пороги рассыпались. Но и тут Кеша не бросил меня. Заменили мне и пороги и пол… После чего я был благополучно покрашен, а дырки в крыльях были заделаны заплатками на саморезах. Пусть! Зато не гнилой.
В принципе больше рассказывать нечего, ибо начинался расцвет в стране, дороги стали заполнятся новенькими ИЖ 2126, ВАЗ 2110 и прочими новинками наших заводов. Встретив совсем нового Князя Владимира, он мне и рассказал, что завод остановил производство. Я тогда очень переживал и пару раз вскипел, чем подвёл Иннокентия.
Стоял я в посёлке Боровском, ждал, когда Нина, жена Кеши, придёт из магазина. Вова сидел сзади и смотрел на проезжающие машины. Тут и подъехала Орбита. ИЖ Орбита.
— Деда, эту бери следующую! – Тыкнул пальцем в стекло Вова, показывая на Орбиту. Кеша отвернувшись от газеты взглянул на новый автомобиль и по обещал, что купит именно её.
Дальше последовал ремонт в квартире, и я снова возил строй материалы, только уже с дачи. Вообще месяц я мотался туда, обратно. Поставленный в 98-м году мотор тоже уже накатал около двух ста. Одометр показывал все 700 тысяч км. Не плохо, свой долг я уже выполнил.
Ну, а зимой я услышал от Иннокентия, что мне будет покупаться замена. В тот же день она и была куплена. ИЖ 2126, мурена. 2001-й год, 25-е января, день, когда я стал выезжать лишь подышать воздухом. Ну а сейчас уже 2003-й год. Стою и вспоминаю, что же было хорошего в жизни. А знаете, что? Всё! Я был в Москве, Чебоксарах, Екатеринбурге, Нефтеюганске и естественно в Тюмени. Меня не жалели и я увидел всё. Теперь и на покой пора, отъездился.
О, вот и всё… Слышу, как ключ Кеша поворачивает. И что же дальше? Поживём – увидим.

28-е февраля 2003-й год.

Проснувшись от сигнализации новенькой Волги, как сейчас помню, 29-й, я стал оглядывать до слёз знакомый двор. Пришлось переночевать там, ибо Кеша не рискнул поехать пьяным. Оглядывая всё вокруг, я заметил, что во двор завернул собрат, серый 41-й.
— Ого, Ванька, неужели ты?!
— Гришка! Сколько лет! Ты откуда такой помятый?
— Да тут, царапнул одного выскочку. Понаехали!
— Неужели иномарку?
-« Ужели»! Совсем обнаглел уже, на красный полетел, как так и надо.
— Правильно, так их! А то заполнять стали дворы.
— Не дадим! Россия для русских. И не дай бог наступит тот день, когда мы станем редкостью…
— Не наступит, минимум из-за таких, как ты. Как помню, ещё с завода такой принципиальный, как взглядом уничтожил немецкий погрузчик!
— Хах, бывало и такое. Я тебе вот, что расскажу! Старуху Волгу помнишь?
— Конечно помню, неужели живая?
— Ещё как живая! Видел её Екатеринбурге. В таксомоторный её утащили, переварили, покрасили… Ездит лучше нас, скажу тебе. Женьку помнишь? То же красный, но салон бежевый у него был. Ну печальный постоянно был.
— Помню, а что с ним?
— Старуха его видела, в Москве разбили его в хлам.
Так далее и пошло дело. Вспомнили заводское время, наших всех вспомнили. Кто разбился, кто ездит ещё. Рассказал про Витька, который в Рязань уехал. Долго ещё с ним беседовали, пока не пришёл Олег, зять Иннокентия Алексеевича и хозяин Гришки.
— Это мы теперь вдвойне родня! – Гришка подмигнул правым габаритом.
— Получается так.

Так и стали жить в одной семье, но виделись лишь изредка и то, на даче, ибо ночевать я стал с некоторых пор на новом месте и под охраной.

— Да вырывай все провода!
— Тихо, знаю, что делаю.
— Давай быстрее, догонят сейчас.

Тут я понял, угнать меня пытаются. Но, как рассказывал Гришка, лучше будет завестись, а то могут и стёкла побить. Вот я и загудел. Двое неизвестных направились в сторону вокзала. Водитель газа не жалел, давил до упора. Ну, а я, что силы есть, прибавлял ходу. Обошёл УАЗ, перестроился в левый ряд. В зеркале уже появился свет фар, сначала я не мог определить, что это. Пролетев на красный, я думал, что тачка сзади остановится, но нет, даже наоборот, стала догонять. Водитель видимо так отвлёкся на преследователей, что не смотрел на дорогу. Пару раз я подруливал, обходя очередного и ещё живого 412-го, но уже довольно под уставшего, я стал сбавлять темп, загоняли они меня… А преследовала меня девятка. Новенькая. И не жалко же кому-то! Скрипя тормозами, подрулив влево, я зажал девятку между собой и разделительной полосой, после чего машина пошла боком, а затем выпрямилась, но было поздно, не успела объехать фонарь и обняла его. Я тоже долго не проехал. Совсем вспотевши, стал сдавать позиции, а в итоге совсем встал. Дальше угонщики пошли пешком. К тому же оставалось дойти совсем чуть-чуть.

*
Гришке становилось всё хуже и хуже. В конце концов его притащили на удавке во двор. Я как раз был возле дома на обеде, собирался на дачу, но увы, не суждено. У Гришана стуканул двигатель. При смерти он ещё умудрялся рассказать анекдот про Мерседес и Запорожец. Минут десять я стоял и смотрел на своего подбитого товарища, а потом я оттащил его в гараж, где и сам я, бывало стоял. Начались мои тяжёлые будни. Пока Гришан был на отдыхе, Олег стал мои временным владельцем. Вот тут-то я и понял, что попал… Что попал! Дело не в том, что меня не жалели, дело в том, что однажды зимой поехали они с друзьями на заброшенный завод. Разумеется меня с собой взяли. В багажник Олег положил какой-то мешок. Все четверо уселись и мы отправились.

— Что взял?
— Обрез.
— И всё?
— А он если, что, из пальца стрелять будет! – И тут мой салон наполнился гоготом, причём таким, что я думал, по швам разойдусь.
Меня оставили у выезда. Возле завода лежали тела погибших Жигулей, Москвичей, причём большинство из них 400-401. Они своё отъездили… Даже опечалился, как-то. Не достойная смерть. Женька и тот лучше помер! А тут заживо разобрали. Что за люди!
Мои рассуждения перебила эта великолепная четвёрка, с одной стороны довольная, с другой торопящаяся. Приятеля подстрелили. И снова я отправился неизвестно куда. Выскочил на трассу и помчался в сторону Тобольска. Они так торопились, что если бы не я, то под фуры залетели б раз пять! И так я выдержал гонку в 120 км, после чего свернул на просёлочную дорогу и, по разбитой дороге и чуть подтаявшему снегу проехал ещё с десяток км. Оказался в деревне. Вот я и увидел, где рай старых тачек. Таких раритетов я даже в Москве не видел! Знаменитая полуторка проехала мне на встречу. Был удивлён. Но это всё пролетело быстро, ибо гнали меня, что сил есть! Остановился лишь в конце деревни и был брошен на день. Отдых. Опять меня загоняли.

— Ванька! Передай 13-й бригаде, пусть снимают партию 41-х.
— Что случилось, дядь Миш?
— Таможня не пускает, мать их. Говорят пластик в салоне не проходит нормы. Ты давай быстрее, увезут же!
Тогда я не придал значения этому диалогу. Все вокруг поздравляли, кто-то даже завидовал… На Кубу мы должны были поехать. Я и до сих пор не представляю её. Знаю лишь, что там тепло, но и это мне мало о чём говорит. Кузова не гниют? Не вечно же колесить. На заводе отправляли разбитого 40-го на металлолом, дык он радовался даже, что отъездился, кончились муки служебного автомобиля.
Сошёл я с конвейра в 1989-м году, весна… Должны были на Кубу уехать, да вот не пустили. Так и простояли с год. А время было не самое плохое. Стоишь в тёплых цехах, людей слушаешь да тачки старые. Стояла со мной Волга. Старая Волга. Много чего от неё узнали, тогда ещё молодые, "пыли дорожной не нюхавшие", как она говорить любила. И про ямы, и про ДТП рассказала, и про то, как хозяина спасала, когда тот уснул за рулём на трассе Е95. Тогда пришлось брать инициативу в свои руки и съезжать в кювет, а не в МАЗ бензовоз. Многому научила. Жалела и причитала много. Не хотела она, что бы мы всё это увидели, а оказалось, что такое видели… Лучше не вспоминать даже. Но увы, придётся.
В один прекрасный день увезли старушку на буксире, и никто из наших не знал куда. К тому времени уже половина наших ребят уехали со своими хозяевами. Следующим был я, уже пылью покрывшийся. Пока все спали, я уже бодрствовал и готов был уехать хоть служебным автомобилем работать. Молодой, горячий, что уж говорить. Завёлся с пол тычка.
Глазом моргнуть не успел, как уже покидаю ворота родного АЗЛК. Даже попрощаться не успел с нашими. Ну да ладно, на том свете ещё встретимся. Сразу понять кто хозяин не смог, ибо пришли два человека. Сначала поехал Иннокентий. Честно скажу, машина для него «жоповоз», но я не жаловался. Хоть и устраивал бардак в салоне, но масла менял регулярно, за, что ему спасибо. Вот вы и поняли кто хозяин, в общем-то. И так, меня удивили, еду в Тюмень своим ходом. Значит, так тому и быть, хоть родину увижу, опыта наберусь.


— Повезло вам, Иннокентий Алексеевич. Я вот до сих пор Жигули жду, а вам аж Москвича сразу выделили, и при том, что Запорожец имеется. Соседи теперь места находить не будут!
— Как говорил Остап Бендер – Автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Я без машины не могу, у меня же дача.

— Ай, ой… Ну, что такое, опять камень прилетел. Не разбил бы фару! Ну и дороги… Интересно, а на Кубе какие дороги? Вот я полчаса в пути и уже жалуюсь. Так дела не пойдут. Надо обгонять эту тушу, а то она всю краску мне обдерёт. Эх, ну я сейчас!
— Доездишься! – Крикнул мне в след, глухим басом, ЗИЛ Молоковоз.
— Вот другое дело, никого нет. О, уже пятая пошла, это хорошо. Ветерок обдувает. Красота! Урок первый: Не тащиться за грузовиками, с них щебень летит. – Через пол часа езды меня догнал один из наших.
— Ого, а вот и ты!
— Да, выкуплен. Куда направляешься?
— Тут не далеко, Рязань, что ли… Мы так и подумали, что выкупили, ругаться не стали. Я скоро на поворот уйду.
— Ладно, до встречи в таком случае!
— Ну, ты даёшь, тут встретиться не возможно, страна-то огромная! Ты куда едешь-то?
— Тюмень.
— Ууу, это ж у троллейбуса на рогах! Уже успел атлас дорог изучить, в бардачке теперь имеется.


Вот так я и уехал из родных стен и познакомился с Русской дорогой, которая была, честно говоря, не фонтан. Проехал множество городов и остановился в Екатеринбурге. В принципе поездка из Москвы в Тюмень никаких казусов не подарила, но всё же первая дальняя поездка. Эх, тогда молодой был. Сейчас уже такое не проверну. Сейчас наверно уже вообще ничего не проверну… Но это ерунда всё. Главное до Тюмени добрался.
Это был 1990-й год, лето. Точную дату уже не помню.

*
— Эй, ты чего делаешь? Ау! Эй! Больно же! Вот я б тебя… Аккуратней с проводами, под корень же вырвешь!.. Вот и вали, ноги твоей, что бы тут больше не было. Ну, всё, без радиолы остался. Хотя зачем она мне, хозяин всё равно её не слушает. Опять же недокомплект. Вот Кеша расстроится… Ладно, хоть стекло не разбил.
Вот так я и остался без радиолы. Иннокентий правда не сказать, что сильно расстроился. Больше огорчило то, что замок теперь сломан и я буду постоянно открытым. Началось дурное время, люди друг друга убивали, воровали, сжигали нас, угоняли. Всё чаще я стал замечать скелеты предков. Жутко даже стало, ибо оставив меня возле магазина, разговорился я с одной Жигулёшкой.

— Пятый хозяин уже у меня, приехала в Тюмень уже как год, а столько людей по возить успела.
— А что это ты так, хозяева недовольны?
— В том-то и дело, что довольны, вот и хожу по рукам. У первого за долги забрали, второй продал, у третьего угнали, свои причём, угнали, почему и завелась тогда легко. Дура. Насиловали долго, и обороты давали до предела, и по кочкам летали, как на танке. Тебе вот повезло, следят, смотрю.
— Да меня просто особо в серьёз не воспринимают. Москвич не Жигули, вас и угоняют с такой частотой.
— Уж лучше бы я была каким-нибудь 412-м. Вот с одним стою сейчас по ночам. Ездит ветеран войны. Бед не знает! Пробег маленький, постоянно в чистоте и любит Евгений Андреевич его, ни какую 9-ку так не любят.
— Это ему просто повезло, я тут видел бежевого 412-го, книгами битком набитый был. Вот ему тяжко. Тут просто надо ждать и надеяться. Всё будет когда-нибудь. Станем старыми, дедушки на нас ездить будут, ветераны всякие и так же любить будут. Твой идёт?
— Да, мой. Сейчас начнётся! До встречи, вижу, ты тут бываешь частенько, ещё увидимся.
Я проводил взглядом Пятёрочку, улетевшую, с пробуксовкой и стал ждать своего хозяина.