PandaSH

Игорь №2                                                                                    14 сентября 2005 г.

Я хандрил уже вторую неделю подряд. Расставание с любимой как-никак. Я перепробовал кучу способов помириться, но все было бесполезно. Теперь уже я переходил к следующей стадии – забыть… Нелегко было выкинуть из головы все эти мысли, вычеркнуть полтора года жизни, полных любви (ненависти), секса (воздержания), смеха (слез). Я не желал с этим мириться. Какая-то часть меня уже сдалась, но другая – сопротивлялась и просто оттягивала неизбежное. Надежда умирает последней… да и то походу от одиночества и скуки.

Дни были похожи один на другой… С утра я направлялся к Александровскому парку, где помогал Вовану реставрировать Атаманский дворец. Да уж. Реставраторы херовы… Полутра мы с моим бывшим соседом по квартире пили чай в подсобке и точили лясы: он мне жаловался на свою семейную жизнь, а я изливал ему душу на единственную интересовавшую меня на тот момент тему – расставание с Аленкой. Потом мы пару часов все-таки работали вместе. Забирались на строительные леса, и под жарким сентябрьским солнцем грунтовали, штукатурили, выравнивали, красили (причем не всегда именно в этой последовательности) стены Атаманского дворца. После этого я, весь в поту и перепачканный различными строительными смесями, шел к институту. Отсиживал положенные пары, толком даже не въезжая в суть происходящего. Потом уныло плелся домой, где в компании Валечка и Димочка пытался окончательно не свихнуться от тоски и приступов истерической жалости к себе… И так каждый день. Every fuckin’ day…

Но в этот день все было по-другому. С утра к Вовану я не пошел, потому что мне надо было подготовить допуск к лабе. Да и потом пары прошли как-то беспокойно. Точнее говоря, я впервые за семестр начал прислушиваться к тому, что говорили на лекциях препода. По нервам потихоньку распространялись тревожные звоночки: мол, пора уже взяться за учебу. Уже полсентября прошло все-таки… Но самое интересное произошло, как того и требуют законы жанра, ближе к концу дня.

Серый                                                                                         14 сентября 2005 г.

На Игорька было жалко смотреть. Он выглядел так, словно… его отстирали в грязной воде, забыли всполоснуть, едва высушили, не выгладили утюгом и вывернули наизнанку. Такое ощущение, что он вторую неделю переносил на ногах грипп или еще что-то в этом роде. Тем не менее, он посещал все занятия, ни разу не опоздав. Он даже старался казаться веселым: слегка улыбался во время приветствия, выдавливал из себя смех, когда кто-то из одногруппников шутил, вяло комментировал собеседников. Может быть, если бы я не знал, из-за чего он был таким опечаленным и безразличным ко всему вокруг происходящему, то я бы и не акцентировал на этом свое внимание. Но я знал, в чем дело…

Как товарищ и друг Игорька, я старался всячески его поддерживать. На фоне этой гуманитарной миссии утихли почти все наши с ним споры, а разногласия остались в прошлом. Даже обида из-за его неожиданного переезда на квартиру к Вале и Диме как-то забылась. Хотя все равно я считаю, что Игорек поступил как последний гандон. Мудак безответственный! Ладно… В общем, я как мог его подбадривал. И на прошлых выходных я уже был уверен, что у меня это получилось.

В минувшую пятницу весь Новочеркасск отмечал день города. Причем это был юбилей – 200 лет. Мероприятия по празднованию были поистине колоссальны. Я не помню точно, кто подкинул мысль собраться группой и прогуляться, но идея оказалась классной. Нас собралось человек 10 – 15, в том числе и мы с Игорьком. Ох, как я долго уговаривал его пойти. Он ломался еще хлеще, чем целка перед первым свиданием. Но в итоге все-таки я его убедил, что ему нужно развеяться, пройтись, пообщаться с ребятами в неофициальной обстановке… Это было что-то; вечером в центре менты перекрыли все дороги, и народ вывалил на улицу. Мы шли прямо по проезжей части улицы Московской. Под ногами валялись пустые бутылки, банки, пакеты. Несмотря на то, что наша группа организованно выдвинулась всем составом, мы с Игорьком почти все время держались отдельно от остальных, по пути то отставая от них, то опережая. Мы с ним купили по баночке «ягуара» и, отпивая мелкими глотками, разговаривали. Медленно, но верно Игорек возвращался к жизни. Он все чаще улыбался, шутил, активно двигался. Не знаю, что на него так влияло: может алкоголь, может сама обстановка всеобщего праздника и тотальной расслабухи, а может все в совокупности. На Платовском проспекте ближе к десяти вечера вакханалия была в самом разгаре. Вокруг все танцевали, словно безумные. Мы с Игорьком не были исключением. К концу празднования в нас было по три банки «яги». Мы уже были постоянными клиентами у сети биотуалетов, расположенных у входа в Александровский парк, и пользовались их услугами бесплатно. Мы потеряли счет времени. Мы с ним нахреначились до беспамятства, и это было здорово. Не помню, как добрался домой.

В понедельник я узнал, что все живы и здоровы. А Игорек на следующее утро после дня города, оказывается, еще был на свадьбе у двоюродной сестры. «Я не спал всю ночь, а потом еще весь день на ногах… Пиздец, я устал!»- признался он мне в тот день. Но потом все вернулось на круги своя. Игорек вновь ходил как в воду опущенный. Зато теперь я знал, как его растормошить: бухло + гулянка. Теперь нужно было просто дождаться подходящего момента. Вскоре он настал…

Не помню только, что за повод был.

Студент                                                                                    14 сентября 2005 г.

Насколько я помню, официальным поводом той грандиозной попойки было закрытие сессии Вальком и Сенчухой. А причиной явился тот факт, что нам просто нравилось собираться вместе. На моих глазах формировался весьма сплоченный, веселый и пестрый коллектив. Костя – высокий, стройный (да-да, в те времена он был именно таким), рассудительный юноша, слегка заносчивый и на понтах, но в меру. Иришка – вот это была настоящая русская ба… женщина: коса до пояса, румяные щеки… м-м-м… это о ней Некрасов писал, что она «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет»; это с нее рисовали советские плакаты «не болтай!» и прочие… еще у нее забавно морщился носик, когда она смеялась. Иру невозможно представить без Юльки – такой маленькой, худенькой, хрупкой на вид… как оказалось она и послать может куда подальше и просто обматерить… тем не менее, это не мешало ей преуспевать в учебе и быть в центре внимания. Роман – это еще тот субъект: не видел я еще (и вряд ли когда увижу) более непосредственного, прямолинейного и искреннего парня… он любил веселье, движение и беседы… немало интересных историй, с ним связанных, мог бы я рассказать, но как-нибудь в другой раз. Сенчуха – знойная, дерзкая, неприступная девушка… весьма своенравная, но обаятельная. Дима Свиридон – славный малый (в прямом смысле), все выдавало в нем выходца из сельской местности: акцент, моральные принципы, любовь к долгим и обстоятельным разговорам за бутылкой водки… рубаха-парень, в общем. Валечек – креативный, деятельный, общительный парень; на тот момент был главным заводилой в нашей компании… его Господь Бог создал именно с этой целью. Настька – просто хорошая девочка; приятная и легкая в общении, слегка вспыльчивая, но совсем чуть-чуть. Игорь (с порядковым номером 2, чтобы не путать с другим Игорем) – простой и серьезный парень (невероятно, но факт (по крайней мере, на тот момент)), который особо не выделялся из толпы на протяжении первых двух курсов… порой задумчивый, но в остальном вполне обычный. Серый – главный умник в нашей группе… тоже весьма серьезный и трудолюбивый, но в то же время компанейский и дружелюбный. Катя – очень тихая и спокойная девочка, просто образец толерантности и доброжелательности. Игорешка – мой сосед... ему я бы мог отдельный рассказ посвятить; я прожил с ним вместе два года (вот уже третий пошел), детально изучил все его привычки, манеры, повадки… об этом можно говорить бесконечно. Ольга – наша староста, официальный лидер группы… серьезная, ответственная, добродушная. Ну и ваш покорный слуга. Именно таким составом, как в этот вечер, мы в последующем обычно и собирались на различные кустурицы. Это был, можно сказать, наш классический состав.

Валек, как организатор этого вечера, со свойственным ему радушием и гостеприимством, всех нас позвал к себе на квартиру. Он с Димой и Игорьком теперь жили в уютной однокомнатной квартире на пятом этаже в спальном районе на Баклановском проспекте, неподалеку от кинотеатра «Космос». Мы с удовольствием приняли приглашение. По дороге затарились спиртным и закусью. На хате у ребят было немного мебели; видно было, что они только начали здесь обживаться. Девочки быстренько накрыли на стол. Мы разместились у Валиного дивана. В тесноте да не в обиде. И понеслась…

Гладкость офисных стен и шершавость щетины

Я настолько реально ощущаю сейчас,

Что готов в бесконечность вплести паутины

ВСЕ свои откровения на сегодняшний час.

Буйство цвета и красок мне теперь безразлично,

Не волнует тем более ароматов букет,

То, что прятал в себе, перестало быть личным,

Представляет собой пункты чьих-то анкет.

И те строки корявые, что так тяжко начерчены

В самый долгий и страшный период весны,

Теперь будут рубцами подсознанья калеченого

Или гнойным абсцессом воспалённой десны.

Эти жалкие губы, что бесстыдно шептали

Твоё имя в момент онанизма и снов,

Я хочу заклепать сплавом хрома и стали,

Чтоб не слышал никто моих искренних слов.

Я приставлю к виску пистолет своих пальцев

И нажму на курок золотого кольца...

И смешаюсь с толпой пресловутых скитальцев,

Не имеющих стимула, воли, лица...

Не пойму я, зачем мне все эти страдания?

Для чего в этой линии нужен изгиб?

Не стою на коленях, но прошу подаяния.

Если б мог, я бы умер. Если б смел, то погиб.

И ничем уж не жертвуя, полный зла и решимости,

И обугленный чёрным инфернальным огнём,

Я спускаюсь в подвал своих грёз одержимости,

Чтоб увидеть владыку, отыграться на нём.

Он давно поджидает, восседая на троне

Из прогнившего дерева и гречишной пыльцы;

Ловко руки плетут шнур из льна и капрона,

Сочетая созвездия Скорпион – Близнецы.

Ухмыляясь довольно, начинает беседу:

«Зачастил ты ко мне, имбицил-недоносок,

Приходил в воскресенье, понедельник и среду.

Что? Не видишь того, что творится под носом?

Как посмел ты, урод, обнажить свои помыслы?

И зачем свою голову в гильотину кладёшь?

Ты решил супротив пойти чёртова промысла?

Ищешь тропки окольные? Ни хрена не найдёшь!»

Он протянет мне нож и огрызок бумаги,

На котором старательно буквы пишу

Своей кровью холодной, как у вшивой дворняги:

Забирай всё, что хочешь. Об одном лишь прошу...

И прочтя беглым взглядом мою наглую просьбу,

Гомерическим хохотом мне забрызгает свитер;

Алюминиевым перстнем ставит тёмную пломбу,

Чтоб скрепить договор его дьявольских литер.

Мне вбивали в суставы раскалённые гвозди,

И хлестали кнутом, до костей добираясь,

Вырывали души виноградные гроздья

И сжимали в когтях, от дерьма оттираясь.

Я прошёл через Ад, пролетел сквозь чистилище,

Я сгорал от стыда, как последняя блядь;

Как на леске червяк ждёт, что треснет удилище,

Я мечтаю, что время вскоре двинется вспять.

Для меня теперь полночь наступает полпервого.

Я практически тот же, но чуть-чуть не такой.

Это те же глаза, только в них больше серого;

Это тот же кулак, только левой рукой...

Сердце так же стучит, но уже через раз;

И во мне тот же космос, только меньше планет;

И болячки всё те же, только больше зараз;

И всё тот же вольер... только зверя в нём нет...

Было, право, нелепо полагать, что он хищник,

А не жалкий щенок, кем при жизни он был.

И теперь вот скулит под стволом старой вишни,

Вспоминая с тоской, как он рыскал и выл.

По делом тебе, псина!.. Он в агонии корчится,

Вот не дышит уже, закрываются веки...

И охоты сезон наконец-то закончится...

Ни на год, ни на два, ни на пять, а навеки...

Иногда в своих глюках я так явственно вижу,

Как смеёшься ехидно за моею спиной

И за эти догадки я себя ненавижу...

Ведь в посланьях из чата ты правдива со мной.

Себя чувствую чистым, словно пыль кокаина

На бачке унитаза привокзальных толчков.

Наконец-то собрался, и меня – половина;

Ни о чём не узнаю, как слепой без очков.

Сомневаюсь, но верю, что меня не обманет

Мой старинный приятель, мой палач и судья.

Ведь у нас соглашение, а его это манит;

Убивать меня не за что... Есть такая статья...

Студент                                                                                     21 июня 2005 г.

В отличие от меня, радостного до кончиков волос фактом сдачи экзамена, и Димы, еще более счастливого возможности побухать на халяву, Настя была расстроена. Вышку то она тоже сдала, но отметка «удовлетворительно» ее не устраивала. Обидно на самом деле. Я пару раз перед экзаменом заходил в «восьмерку» и видел, как она серьезно готовилась, часами решая задачи из методичек Берковича в специальной комнатке для учебы, где были обычные и чертежные столы без привычных для общаги шума и суеты. К тому же большинство из нас сдали этот экзамен на хорошо или даже на отлично, поэтому было от чего загрустить. На ее месте я бы тоже приуныл. Первые пару стаканов пива мы с Димой пытались утешить нашу опечаленную одногруппницу, но все было тщетно. Посидев еще немного с нами, Настя взяла сумку и отправилась на вокзал. Ей предстояла дорога домой.

В животе заурчало так громко, будто рядом проехал мотороллер. Тут я вспомнил, что с утра ничего не ел. Однако «Платовское» было настолько густым и калорийным, что его по праву можно было называть «жидким хлебом». Чувство голода постепенно притуплялось.

Наши невинные посиделки медленно, но верно приближались к следующей более масштабной фазе. Опрокинув по нескольку стаканов пива внутрь своих пустых желудков, нас с ребятами теплой приятной периной стал окутывать хмельной туман. Это помогало наладить более тесные контакты между нами четырьмя. Мне впервые представилась возможность так тесно общаться с Димой, Серым и Игорьком. В институте в перерывах между парами мы, конечно же, тоже разговаривали, но это было совсем не то. Тут мы обсуждали не только занятия, преподов и одногруппников. Здесь подымались и до косточек перемалывались такие темы, как добро и зло, война и мир, секс, наркотики и рок-н-ролл, девушки, деньги, музыка, литература, кинематограф, да и вообще искусство, секс, политика, паранормальные явления, пропасть между поколениями, потом… Что еще? Ах, ну да! И еще секс… Мои собеседники открывались для меня с другой стороны, как бы с изнанки. Дима оказался просто волшебным сундучком, полным сказок, баек и небылиц, которые случались непосредственно с ним или с его очень близкими знакомыми. У Игорька, оказывается, очень хорошо был подвешен язык, чего бы я в жизни не подумал, судя по его поведению в институте, где он был серьезен, невозмутим и, я бы даже сказал, слегка угрюм. Но в отличие от Свиридона, который без остановки болтал и, несомненно, был превосходным рассказчиком, этот в основном слушал, время от времени приправляя беседу острыми как красный перец чили комментариями. Серега был скромнее Игорька, но алкоголь и ему развязал язык: он за весь разговор произнес немало фраз и словосочетаний, которые позабавили меня и ребят.

Мы с Димой уже неплохо набрались, хотя парни тоже недалеко от нас отстали. С этого момента нашу компанию то и дело разбавляли другие одногруппники. К нам подходили, то Юра со Светой, то Сенчуха, то Димедрол, то Ли со своей девушкой, то Кузьменко с  Серегой. Игорь с Ольгой посидев немного с нами пошли прогуляться… Но все как один, словно отечественный шоу-бизнес через продюсерскую постель, подходили к нашему столику через «Артак» уже со стаканам заветного «Платовского» в руке. Очевидно, администрация ларька не рассчитывала в этот день на такой приток клиентов, поэтому живое пиво вскоре кончилось. Но нашу гулянку это остановить не могло, и мы принялись догоняться пивом «мертвым». Решено было брать «Дон» в баклашках по 2,5 литра, одноразовые стаканчики и каких-нибудь «кириешек» и кальмаров на закусь. И понеслась одна из самых масштабных пьянок нашей группы. Мусорный бак, удобно расположенный на расстоянии вытянутой руки от нашего стола, постепенно наполнялся пустой тарой.

Игорь № 2                                                                                           21 июня 2005 г.

У нас с Серым вскоре закончились деньги; пришлось забежать на хату пополнить запасы. По дороге мой сосед как-то странно смеялся и все время причитал: «Бля, Игорек, походу я пьяный. Я пьяный… На хера мы так напились?.. Бля, я пьяный…» Нет, Серый. Это ты еще не пьяный… Вот когда ты очнешься в четыре утра, лежа под скамейкой в луже собственной блевотины с бутылкой недопитого «толстяка» и высунутым из расстегнутой ширинки хером, всего в каких-то двадцати метрах от своего подъезда, тогда можешь считать себя пьяным. А покуда этого не произошло, ты просто выпивший… В квартире мы напоролись на хозяйку, которая смотрела на нас удивленными глазами. Я не опасался, что меня могут уличить в употреблении алкоголя. Хоть я особо и не палился, по характерному душку можно было смекнуть, что почем. Я больше переживал за Серого: его необычное поведение с головой выдавало особь напившуюся и приближающуюся к полному невменозу. Мы быстро переоделись, набили карманы валютой и покинули наше жилище столь же стремительно, сколь и появились в нем. Хозяйка проводила нас многозначительными взглядом и молчанием.

Когда мы вернулись на «Артак», там уже вовсю разворачивалась оголтелая и разнузданная попойка. Количество участников было примерно одним и тем же, но состав менялся чаще, чем гитаристы и ударники у группы «Scorpions». Время тасовало наших одногруппников, словно матерый шулер колоду краплёных игральных карт, но расклад все время был одним и тем же: веселый смех, пролитое на поверхность стола или на стоящего рядом товарища пиво и идущие бесконечным словесным потоком беседы.

В последние полчаса перед свиданием я постоянно сверял по телефону время. С одной стороны, я боялся опоздать, с другой – вечеринка достигла своей кульминации. Уйти сейчас – значит пропустить все самое интересное. Мучаясь с этой дилеммой, я одновременно пытался прикинуть расстояние до Аленкиного дома, скорость своего перемещения в состоянии подпития и собственно время, которое придется затратить. По моим расчетам у меня было еще минут семь. В итоге они растянулись до пятнадцати минут. И я, толком ни с кем не попрощавшись, покинул тусовку. Вслед мне кто-то прокричал: «Ты вернешься?» Я ничего не ответил.

Дорога к любимой заняла у меня минут пять по ощущениям. Я шел очень быстро (если не бежал). Перед глазами все плыло и кувыркалось. Почему сила гравитации так явно чувствуется только по пьяне? Аленка ждала меня в назначенном месте и, судя по выражению лица, была очень недовольна. Оказывается, я опоздал минут на двадцать. К тому же я был навеселе. Такой дерзости я не позволял себе никогда… Короче, опуская все подробности, отмечу, что меня отчитали по полной. В довесок ко всему Аленка потребовала от меня, чтобы мы вернулись на «Артак», якобы убедиться в том, что я на самом деле пил со своими одногруппниками (уж слишком неправдоподобно и жалко звучали мои объяснения). Пришлось подчиниться…

Лучше бы она поверила мне на слово…

Серый                                                                                              21 июня 2005 г.

Это был первый раз, когда я так нахренячился пивом. Начнем с того, что я вообще до этого практически не пил. Ну, было пару раз на первом курсе, но это скорее напоминало детские шалости. А тут… В таких количествах и сразу… К тому же на голодный желудок… В общем, меня не по-детски развезло. Все казалось таким легким, невесомым, нечетким, расплывчатым и нереальным.

- Куда делся Игорек?- спросил у меня окосевший Женя.

- К Аленке пошел,- уверенным тоном ответил я, хотя на самом деле понятия не имел, куда мог запропаститься этот безответственный пиздюк.

- Тчо за кхуйня?!!- икая, воскликнул Женя.- Мы тут отмечаем его экзамен, а он…

- Подкаблучник хренов,- подсказал я.

Начинало темнеть. Народ постепенно расходился. Из постоянных участников пьянки остались только я, Женя и Дима. Мы практически все время сидели на месте, изредка отлучаясь отлить во двор, находившейся неподалеку больницы. Вскоре я начал терять суть происходящего. Смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий… Все, что происходило дальше, для меня было покрыто дымовой завесой алкогольного опьянения. Бля! Вот это я напился!..

Студент                                                                                                21 июня 2005 г.

Время шло вперед. Уже и «Дон» закончился в магазине. У нас на столике стало появляться пиво самых различных марок; порой оно было настолько голимым, что его невозможно было пить. Но объемы поражали: баклашки по 2,5 литра, изредка полторашки.

Уже стемнело, но наше заседание продолжалось. Вокруг уже переполненного мусорного бачка скопилась приличная гора пустых бутылок. Компания за столом возле «Артака» постоянно менялась: одни уходили, другие приходили. Неожиданно появились второй Игорек с Аленкой. Последние пару литров на этот вечер я просидел рядом и, уже практически не вяжа лыка, беседовал с ними. По Игорьку было видно, что он тоже прилично набрался и обнимал свою девушку, скорее чтобы устоять на ногах, а не для того, чтобы проявить свою нежность и заботу.

Проводив Ольгу, к нам вернулся, Игорь (который мой сосед). Относительно трезвым взглядом оценив мое плачевное состояние, он сообщил мне, что мы вместе идем на хату. Прямо сейчас. Я сопротивлялся, как мог. На мою сторону даже стал Дима, который причитал что-то насчет недопитого пива. Но здравый смысл Игоря победил наши вялые несвязные доводы, и я поплелся вслед за ним домой. К тому времени разошлись почти все…

На следующий день мы с ребятами созвонились, чтобы узнать, как дела, а заодно и выяснить, все ли живы. Потери были неизбежны. Дима Свиридов посеял свои лекции по вышке, Игорек серьезно поругался со своей пассией. Серый даже попытался под конец вечера сосчитать пустые бутылки и разделить на число участников этого пивного марафона. По его расчетам получилось огромное количество литров на одного человека. Если еще принять во внимание тот факт, что он не учитывал кучу «Платовского», выпитого в самом начале пьянки, то итоговые цифры складываются в результат, практически не совместимый с жизнью. Или у него уже двоилось в глазах к тому времени и эту цифру можно смело делить пополам, или блядь это на хуй достижение, достойное ебанной «Книги рекордов Гиннеса».

Мы все мучились от страшного похмелья. Но никто не жалел о произошедшем.

Студент                                                                                            21 июня 2005 г.

Несмотря на все страхи и волнения, по моим ощущениям, этот экзамен пролетел очень быстро, в легкой непринужденной обстановке. Даже удалось послушать пару фирменных рассказов Берковича из его цикла «давным-давно в одной далекой-предалекой галактике, когда на моей голове еще росли волосы». Я, наконец, получил заветную «хорошо» по Вышке, и первые десять минут не верил в это: «Неужели…» На горизонте вновь стал мерещиться призрак стипендии, которого я не видел уже больше года. Блин, это пиздато!

Уже тогда я для себя решил, что надо отметить это дело как следует. Осталось только подбить несколько ребят на это жизненно важное мероприятие. По идее это не должно было составить труда, потому что большинство из моих одногруппников экзамен сдало; причем на те отметки, на которые и рассчитывали. Правда, каждому пришлось за-платить за это свою цену. Юльке, по-моему, досталось больше всего.

Когда подошла ее очередь отчитываться по своему билету, возникли определенные проблемы. Ей попалась какая-то особенно упоротая задача по теории вероятностей. Казалось бы, прощай пятерка, но Юлька сдаваться не собиралась. В свойственной ей манере быстро и по теме говорить, одновременно с этим улыбаться и невинно хлопать ресницами, она добилась своего – Берк начал решать задачу вместе с ней. Да, это была невиданная наглость с ее стороны. Но Феликс все-таки устроил ей на прощанье подлянку. Прикидывая в уме формулу сочетания «количества красных и белых шаров, случайным образом вытащенных из корзины» Беркович отправил юлькину ручку, себе в… ушное отверстие. Да так глубоко… Скорее всего у него там была кнопка увеличения IQ или что-то в этом роде. Провернув ручку в ухе несколько раз, он все-таки дописал решение и вернул ее владелице. Та ошеломленно заморгала; только пятерка по экзамену вывела ее из оцепенения и заставила быстро удалиться.

В общем, искать компаньонов долго не пришлось. Как только я вышел с еще открытой зачеткой из аудитории, кто-то положил мне руку на плечо – Дима Свиридон. По огонькам в его глазах и широчайшей улыбке я понял, что он готов разделить эту радость со мной. Теперь надо договориться и с остальными ребятами, которые тоже выдержали это испытание. Решено было встретиться в обед на «Артаке», который с того самого дня стал культовым местом для нашей компании, и с годами только преумножал свою славу.

Серый                                                                                                   21 июня 2005 г.

Я дождался, пока Игорек выйдет из аудитории, чтобы мы могли вместе пойти домой. Теперь, когда все было позади, поочередно включались различные рецепторы и области мозга, отвечающие за голод, усталость и прочие физиологические потребности. Где-то через полчаса он появился в коридоре вместе с Серегой Ли. Судя по реакции второго, можно было безошибочно определить и оценку, которую Игорек получил по вышке, и степень его удовлетворения ею. Вроде бы он был не очень доволен, но, тем не менее, он сдал. И сдал хорошо. А это… хорошо.

Пока он мне рассказывал о содержании билета, о своих косяках и о явных перегибах Феликса Давыдовича, к нам подошел Студент и спросил, не желаем ли мы отметить успешную сдачу экзамена. Вокруг него, как спутник по космической орбите, вращался Свиридон Дима. Игорек шумно выдохнул вверх, так что его челка некоторое время колебалась под этим напором воздуха. Это был верный признак того, что мой сосед сейчас принимает очень непростое и важное решение:

- А почему бы и нет,- пожал он плечами.- Давайте. Надо как-то мозги прочистить после такой головомойки.

- Отлично!- радостно воскликнул Студент и повернулся ко мне.- Ты ж тоже пойдешь?

- Да,- вырвалось у меня. Я даже как-то и не подумал, что мы с Игорьком – люди не пьющие.

Игорь № 2                                                                                            21 июня 2005 г.

Предложение Студента было как раз в тему. Я прикинул в уме, сколько у меня оставалось времени до встречи с Алёнкой, и не нашел ни одного серьезного довода, который не позволил бы мне посидеть три-четыре часика с одногруппниками и попить пивка. Главное не переусердствовать… Впереди было еще полсессии. Да и Аленка будет не в восторге, если я завалюсь на свиданье пьяный в щи. В общем, я согласился без всяких. Правда, я как-то не учел, что у Серого могли быть какие-то другие планы. Но тот к моему и всеобщему удивлению поддержал предложение Студента, который со счастливой улыбкой пошел раздавать приглашения побухать дальше.

Мы с Серым двинулись в сторону дома. Нужно было переодеться, пообедать, запастись деньгами на пиво и закусь. И хотя бы напомнить хозяйке, что мы живы и с нами все в порядке. Но в итоге почти ничего из того, что мы запланировали, так и не свершилось. В холодильнике было шаром покати, а если начинать что-либо готовить, то это займет кучу времени. Тут уже и Студент звонит и спрашивает, где мы. Какой шустрый… Мы, не переодеваясь, вышли из квартиры.

До «Артака» было рукой подать, поэтому мы шли не торопясь. Вскоре увидели у заветного ларька Настю Козыреву, у ног которой уютно расположилась огромная спортивная сумка, Студента и Диму Свиридова, попивающих из полулитровых пластиковых стаканчиков живое пиво. Мы с Серым, не теряя времени, зашли внутрь, заказали себе по 0,5 «Платовского» и пачку желтого полосатика, расплатились за все и присоединились к ребятам. Первый тост, посвященный удачной сдаче экзамена по вышке, был коротким. В этот момент я покосился на Диму. Какого хера он тут с нами сидит? Он же не сдал!.. Но этот маленький прохвост лишь улыбался и пил, очевидно, даже не задаваясь вопросом: а что он, собственно говоря, отмечает и какое он имеет отношение к нашему скромному празднику. Кто бы мог подумать, что в самом ближайшем будущем, я стану жить с ним в одной квартире на протяжении двух (по сути самых запомнившихся) лет институтской жизни… Мы сидели на улице за столиком, к основанию которого были приварены небольшие стульчики. Интересный маркетинговый ход. Время стремительно приближалось к обеду. От палящего солнца нас защищала тень от огромного дерева. Но тут нас, а точнее Диму, достала другая напасть. Мошкара. В очередной раз поднявшись со стула, он не без нашей помощи обнаружил множество темных пятен у себя на белоснежных брюках. Для этих мелких насекомых это было массовым убийством, а для Димы – порчей личного имущества и еще одним поводом для стирки. Это недоразумение слегка снизило уровень эндорфина в его организме. Но после нескольких матерных фраз он уже забыл об этом происшествии, постелив себе под… под себя стопку тетрадных листов.

Серый                                                                                                       21 июня 2005 г.

Будильник заработал в 6 утра. Вставать было неимоверно тяжело, но необходимо сделать над собой усилие. Экзамен по вышке – это не шуточки!

Я разбудил Игорька, который тихо похрапывал на своей кровати в какой-то неестественной позе. Он, потирая сонные глаза кулаками, тихо выругался.

Далее все было по стандарту: туалет, крепкий чай с печеньем, чистка зубов и водные процедуры. Потом мы оделись в стандартную форму для сдачи экзаменов: черные брюки, белые рубашки с коротким рукавом, туфли. В полумраке комнаты весь процесс сбора походил на подготовку к похоронам. И даже когда мы вышли из подъезда и нас ослепил утренний свет, тягостные ощущения в области груди и какое-то непонятное чувство нереальности происходящего по-прежнему овладевали нами.

Не считая жалоб Игорька, типа «бля, я ни хуя не помню!» и «я не сдам!», мы молчали всю дорогу до института. Город словно вымер: по пути не встретилась ни одна живая душа. В студ. городке тоже было безлюдно. Пустой коридор кафедры высшей математики пугал темными стенами и раскатистым эхом. Мы были первыми.

Игорек, не теряя времени, начал пролистывать тетрадь с лекциями по вышке. Пытался надышаться перед смертью. Я давно понял, что это бесполезно, и просто стоял, пытаясь унять дрожь пальцев и успокоиться. Тем временем народ потихоньку набегал. Сперва ботаники и ботанички, потом просто ребята, которым не наплевать на то, какую отметку они сегодня получат, и уже ближе к восьми утра заявились те, кто пришел сюда на свой страх и риск.

Ровно в восемь, как часы, на кафедре показалась фигура Берковича. Он распахнул двери аудитории и пригласил всех войти. Мы понуро поплелись вслед за ним. Расселись по местам.

Началось…

Студент                                                                                                    21 июня 2005 г.

Это был заключительный экзамен по курсу «Высшая математика» для нас: для тех, кто к этому дню умудрился получить допуск. Последний раз Феликс Давыдович Беркович разложит перед нами свои пожелтевшие перфокарты с задачами и вопросами, написанными от руки его красивым, но не всегда разборчивым почерком. Я волновался, как и перед любым другим экзаменом, но теперь еще довлел тот факт, что эта оценка идет в диплом, а предыдущие экзамены по вышке у меня дотянули только до отметки «удов». Но надежда все-таки была. Дело в том, что у Берка была особая система выставления итоговой оценки за экзамен. Пару раз он обмолвился, что количество букв в отметке для него играет роль; т.е. «удов» - это скорее оценка 4, а вот «уд» уже ближе к оценке 2. Так что теша себя надеждой, что Беркович не бросает слов на ветер, рано утром я вместе с Игорем двинулся в универ.

Экзамен, действительно, должен был начаться в крайне раннее время для такого мероприятия. Остальные преподаватели, проявляя милосердие, назначали экзамен на 9 утра, но Феликс Давыдович был непреклонен. Последний раз так рано я сдавал экзамены, наверное, еще в школе. Еще толком не продрав глаза, в коридоре третьего этажа ЛК я увидел Юльку с Ирой, которые нервно посмеивались, невозмутимого на вид Серегу, второго Игорька, покусывающего губы и притопывающего ногой. Беркович тоже не заставил себя ждать и вскоре появился наперевес с ключом от аудитории и со своим потрепанным коричневым кейсом. По сияющему виду нашего выдающегося преподавателя было видно, что настроение у него отменное, чего нельзя было сказать обо мне и, скорее всего, о большинстве собравшихся в столь ранний час студентов.

Ну, поехали! Ни пуха, ни пера. К черту! СНовымгодомПошелнафиг…

Игорь № 2                                                                                                21 июня 2005 г.

Такого мандража у меня уже давно не было. Такое ощущение, что сейчас я буду сдавать не экзамен, а переносить сложнейшую операцию на сердце. Я боялся до такой степени, что, казалось, вот-вот обоссусь… Я боялся не сдать. Пиздец!!! Как же страхово! Бля, я ни хера не помню из того, что учил… Так… Интеграл Дюамеля помню, нормальный закон распределения вероятностей вроде помню… Бля, щас стопудово попадется какая-нибудь херня в билете, и Берк меня анально покарает – и правильно сделает. Сука! Аааааааааа!..

В полусознательном бреду я не заметил, как появился наш мучитель, наш судья и палач в одном лице, повелитель производных и интегралов, властелин алгебраических уравнений и геометрических тел, император теории поля и кривых второго порядка, главнокомандующий множеством комплексных чисел, не свергаемый диктатор операционного исчисления от минус до плюс бесконечности… И когда я окажусь в долине смертной тени, то не убоюсь зла… Я выдохнул и зашел в аудиторию. Главное – следовать правилам. Кстати, о правилах (которые я сам для себя ввел). Правило первое – прием пищи с утра запрещается; допускается кружка крепкого чая с медом и лимоном. С этим вроде проблем нет. Правило второе – садиться надо обязательно на первую парту, по возможности ближе к преподавателю; говорят, это усыпляет его бдительность, но я ввел это правило отнюдь не ради прикрытия. Правило третье – все конспекты: лекции, практика, подготовительные записи, а также прочие справочные материалы нужно отложить подальше от себя, но в поле зрения преподавателя. Правило четвертое – во время экзамена молчать и ни на что не реагировать. Правило пятое и последнее – ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не списывать; это было мое главное кредо, которого я придерживался всю свою жизнь… Ах да, чуть было не забыл! Правило нулевое – не выебываться; на протяжении семестра, во время контрольных держать между собой и преподом дистанцию и сводить к минимуму число контактов. Никаких дополнительных занятий (за исключением консультации перед экзаменом)! Это все для слабаков. В этом я убедился на прошлом экзамене по вышке, когда, не посещая никаких «кружков» и прочих культмассовых мероприятий, сдал экзамен на отлично с первого раза, а наши хваленые ботаники, не пропустившие ни одного «допа», просрали экзамен, вогнав бедного Берка в краску. Тому аж пришлось дать им шанс дорешать их задачи в другой день. Мне уже было похер, а вот остальным ребятам, сдающим экзамен на общих основаниях, наверняка было обидно…

Но вернемся к нашим Лоранам. Экзамен. Вышка. Я опомнился, когда уже сидел за первой партой в первом ряду и теребил в руках билет. Все было вроде бы не так плохо, как должно было быть согласно моим пессимистическим прогнозам. Вопросы по теории были несложными, и я, чтобы не терять время, тут же принялся строчить на них ответ. На это ушло, в общей сложности, минут двадцать. Следуя правилу под номером четыре, я сжал окружающий мир до размеров парты и практически ни на что не обращал внимание. За исключением одного события.

К Серому Беркович еще с первого курса питал особую любовь, справедливо считая его самым успевающим студентом в группе. Отсюда вытекало множество поблажек и привилегий. Автоматов Феликс Давыдович не ставил принципиально, но для Серого он неожиданно сделал исключение: разрешив тому, не решая задач, сразу писать ответы на теоретические вопросы. Мой сосед вскоре справился с «облегченным» вариантом экзамена. Беркович торжественно объявил, что Васильев заслужил «отлично», и дебильно улыбаясь, ставил свои закорючки в зачетке и в экзаменационной ведомости. Я поднял глаза от своего билета и, поймав удовлетворенный взгляд Серого, чуть улыбнулся ему, типа «молодец», но глубоко внутри меня клокотал вулкан зависти. Вот везучий сукин сын!

Время шло. Я решил относительно лёгонький пример по операционному исчислению, но вот задачка по теории вероятности досталась непростая. Минут десять я потратил лишь подбирая метод решения и закон распределения. Наконец, и ее я одолел… Смелой поступью шагая к Берковичу, я попросил его посмотреть мой ответ. Тут стоит заметить, что Феликс Давыдович, то ли в целях экономии времени, то ли ради демонстрации своего не дюжего интеллекта, принимал сразу двух студентов. Он поочередно заглядывал в оба билета и поочередно давал кое-какие указания: дорешать, дописать, объяснить… Со мной в паре оказался Ли. Серега откровенно лажал, и Берка это сильно раздражало. Я опасался, что это негативно отразится и на моей оценке, которая по самым грубым расчетам не должна быть ниже четверки, хотя я искренне надеялся на «отлично». Когда наш незабвенный препод по вышке просматривал мой билет, морщины на его лбу разглаживались, брови переставали хмуриться, искры из глаз почти не сыпались – значит все не так плохо. Однако и у меня в ответе старый лис обнаружил недочет; и как ни странно в теории. Якобы у меня не хватало там целого абзаца. Тут меня прошиб холодный пот: я вспомнил, что именно по этой теме не дописал часть лекции, которую не увидел с задних рядов. Вот дерьмо! Берк предложил мне исправить положение и дописать ответ. Я вздохнул с облегчением, но потом тут же приуныл: как можно дописать то, что никогда в глаза не видел? Придумать что ли? Или… Я попробовал вывести формулу самостоятельно, но получалась какая-то шняга. Я протянул Феликсу свои дополнения, даже не рассчитывая на его снисходительность. Результат очевиден…

Я вышел в коридор сразу за счастливым Ли. Едва я захлопнул за собой дверь, как он заключил меня в свои крепкие объятия:

- У нас четверки, чувак! Мы сдали вышку на четыре! Йееееээээсссс!

- Ага,- вяло реагировал я.- Сейчас кончу от счастья…

Если мой обрусевший корейский товарищ этой четверкой избежал отметки «удовлетворительно», то для меня это была потеря моей заслуженной «отлично».

Я забыл, как дышать, говорить не умею;

Выжидал столько лет, но ещё не готов,

Так хочу это выложить, но признаться не смею

Да и не зачем это; всё понятно без слов…

Не могу себе места найти я нигде…

От избытка пространства, что меня окружает,

Стоит лечь на кровать – всё идет по пизде!..

Ночь в поту и страданьях сновиденья рожает.

В них являешься ты. Неожиданно, дерзко,

Но при том источаешь невинность из глаз.

И я верю тебе, как бы не было мерзко

Свои грёзы и семя мне спускать в унитаз.

В твоих мнимых объятьях я как воск обмякаю,

Словно глины безликий и аморфный кусок.

Этот страстный процесс тебя так увлекает,

Что порой с моих губ брызжет яблочный сок.

Просыпаясь от жажды выпить кофе и яда,

Я пытаюсь вдохнуть твой ночной поцелуй;

Сквозь вуаль вожделения, через облако смрада,

От которых не скрыться, не забить на них хуй.

Но тебе невдомёк, моя милая киска,

Что страдает хернёй этот псих неуёмный.

Тебя не было рядом. Ты была слишком близко.

Мне и так хорошо, и без этого стрёмно…

Ну а ты где-то там, красишь хной свои губы,

Покрывая нейлоном худобу своих ног.

Чтобы в полночь прийти, обратившись в суккубу,

Искушать меня снами; чтоб хотел, но не мог.

Ты – мой личный наркотик! Высший сорт героина!

Моя опухоль раковая, уникальный психоз…

Умираю, ломает… От тебя, эндорфинов…

Ещё пара звонков – и словлю передоз.

Бесполезно не спать и искать оправдания:

Я и ты… и нельзя – каноничная троица.

Я скажу тебе ВСЁ, несмотря на страдания,

Перед тем, как уйти... Перед тем, как дотронуться.