Простые числа (часть 1)
Серый 21 июня 2005 г.
Будильник заработал в 6 утра. Вставать было неимоверно тяжело, но необходимо сделать над собой усилие. Экзамен по вышке – это не шуточки!
Я разбудил Игорька, который тихо похрапывал на своей кровати в какой-то неестественной позе. Он, потирая сонные глаза кулаками, тихо выругался.
Далее все было по стандарту: туалет, крепкий чай с печеньем, чистка зубов и водные процедуры. Потом мы оделись в стандартную форму для сдачи экзаменов: черные брюки, белые рубашки с коротким рукавом, туфли. В полумраке комнаты весь процесс сбора походил на подготовку к похоронам. И даже когда мы вышли из подъезда и нас ослепил утренний свет, тягостные ощущения в области груди и какое-то непонятное чувство нереальности происходящего по-прежнему овладевали нами.
Не считая жалоб Игорька, типа «бля, я ни хуя не помню!» и «я не сдам!», мы молчали всю дорогу до института. Город словно вымер: по пути не встретилась ни одна живая душа. В студ. городке тоже было безлюдно. Пустой коридор кафедры высшей математики пугал темными стенами и раскатистым эхом. Мы были первыми.
Игорек, не теряя времени, начал пролистывать тетрадь с лекциями по вышке. Пытался надышаться перед смертью. Я давно понял, что это бесполезно, и просто стоял, пытаясь унять дрожь пальцев и успокоиться. Тем временем народ потихоньку набегал. Сперва ботаники и ботанички, потом просто ребята, которым не наплевать на то, какую отметку они сегодня получат, и уже ближе к восьми утра заявились те, кто пришел сюда на свой страх и риск.
Ровно в восемь, как часы, на кафедре показалась фигура Берковича. Он распахнул двери аудитории и пригласил всех войти. Мы понуро поплелись вслед за ним. Расселись по местам.
Началось…
Студент 21 июня 2005 г.
Это был заключительный экзамен по курсу «Высшая математика» для нас: для тех, кто к этому дню умудрился получить допуск. Последний раз Феликс Давыдович Беркович разложит перед нами свои пожелтевшие перфокарты с задачами и вопросами, написанными от руки его красивым, но не всегда разборчивым почерком. Я волновался, как и перед любым другим экзаменом, но теперь еще довлел тот факт, что эта оценка идет в диплом, а предыдущие экзамены по вышке у меня дотянули только до отметки «удов». Но надежда все-таки была. Дело в том, что у Берка была особая система выставления итоговой оценки за экзамен. Пару раз он обмолвился, что количество букв в отметке для него играет роль; т.е. «удов» - это скорее оценка 4, а вот «уд» уже ближе к оценке 2. Так что теша себя надеждой, что Беркович не бросает слов на ветер, рано утром я вместе с Игорем двинулся в универ.
Экзамен, действительно, должен был начаться в крайне раннее время для такого мероприятия. Остальные преподаватели, проявляя милосердие, назначали экзамен на 9 утра, но Феликс Давыдович был непреклонен. Последний раз так рано я сдавал экзамены, наверное, еще в школе. Еще толком не продрав глаза, в коридоре третьего этажа ЛК я увидел Юльку с Ирой, которые нервно посмеивались, невозмутимого на вид Серегу, второго Игорька, покусывающего губы и притопывающего ногой. Беркович тоже не заставил себя ждать и вскоре появился наперевес с ключом от аудитории и со своим потрепанным коричневым кейсом. По сияющему виду нашего выдающегося преподавателя было видно, что настроение у него отменное, чего нельзя было сказать обо мне и, скорее всего, о большинстве собравшихся в столь ранний час студентов.
Ну, поехали! Ни пуха, ни пера. К черту! СНовымгодомПошелнафиг…
Игорь № 2 21 июня 2005 г.
Такого мандража у меня уже давно не было. Такое ощущение, что сейчас я буду сдавать не экзамен, а переносить сложнейшую операцию на сердце. Я боялся до такой степени, что, казалось, вот-вот обоссусь… Я боялся не сдать. Пиздец!!! Как же страхово! Бля, я ни хера не помню из того, что учил… Так… Интеграл Дюамеля помню, нормальный закон распределения вероятностей вроде помню… Бля, щас стопудово попадется какая-нибудь херня в билете, и Берк меня анально покарает – и правильно сделает. Сука! Аааааааааа!..
В полусознательном бреду я не заметил, как появился наш мучитель, наш судья и палач в одном лице, повелитель производных и интегралов, властелин алгебраических уравнений и геометрических тел, император теории поля и кривых второго порядка, главнокомандующий множеством комплексных чисел, не свергаемый диктатор операционного исчисления от минус до плюс бесконечности… И когда я окажусь в долине смертной тени, то не убоюсь зла… Я выдохнул и зашел в аудиторию. Главное – следовать правилам. Кстати, о правилах (которые я сам для себя ввел). Правило первое – прием пищи с утра запрещается; допускается кружка крепкого чая с медом и лимоном. С этим вроде проблем нет. Правило второе – садиться надо обязательно на первую парту, по возможности ближе к преподавателю; говорят, это усыпляет его бдительность, но я ввел это правило отнюдь не ради прикрытия. Правило третье – все конспекты: лекции, практика, подготовительные записи, а также прочие справочные материалы нужно отложить подальше от себя, но в поле зрения преподавателя. Правило четвертое – во время экзамена молчать и ни на что не реагировать. Правило пятое и последнее – ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не списывать; это было мое главное кредо, которого я придерживался всю свою жизнь… Ах да, чуть было не забыл! Правило нулевое – не выебываться; на протяжении семестра, во время контрольных держать между собой и преподом дистанцию и сводить к минимуму число контактов. Никаких дополнительных занятий (за исключением консультации перед экзаменом)! Это все для слабаков. В этом я убедился на прошлом экзамене по вышке, когда, не посещая никаких «кружков» и прочих культмассовых мероприятий, сдал экзамен на отлично с первого раза, а наши хваленые ботаники, не пропустившие ни одного «допа», просрали экзамен, вогнав бедного Берка в краску. Тому аж пришлось дать им шанс дорешать их задачи в другой день. Мне уже было похер, а вот остальным ребятам, сдающим экзамен на общих основаниях, наверняка было обидно…
Но вернемся к нашим Лоранам. Экзамен. Вышка. Я опомнился, когда уже сидел за первой партой в первом ряду и теребил в руках билет. Все было вроде бы не так плохо, как должно было быть согласно моим пессимистическим прогнозам. Вопросы по теории были несложными, и я, чтобы не терять время, тут же принялся строчить на них ответ. На это ушло, в общей сложности, минут двадцать. Следуя правилу под номером четыре, я сжал окружающий мир до размеров парты и практически ни на что не обращал внимание. За исключением одного события.
К Серому Беркович еще с первого курса питал особую любовь, справедливо считая его самым успевающим студентом в группе. Отсюда вытекало множество поблажек и привилегий. Автоматов Феликс Давыдович не ставил принципиально, но для Серого он неожиданно сделал исключение: разрешив тому, не решая задач, сразу писать ответы на теоретические вопросы. Мой сосед вскоре справился с «облегченным» вариантом экзамена. Беркович торжественно объявил, что Васильев заслужил «отлично», и дебильно улыбаясь, ставил свои закорючки в зачетке и в экзаменационной ведомости. Я поднял глаза от своего билета и, поймав удовлетворенный взгляд Серого, чуть улыбнулся ему, типа «молодец», но глубоко внутри меня клокотал вулкан зависти. Вот везучий сукин сын!
Время шло. Я решил относительно лёгонький пример по операционному исчислению, но вот задачка по теории вероятности досталась непростая. Минут десять я потратил лишь подбирая метод решения и закон распределения. Наконец, и ее я одолел… Смелой поступью шагая к Берковичу, я попросил его посмотреть мой ответ. Тут стоит заметить, что Феликс Давыдович, то ли в целях экономии времени, то ли ради демонстрации своего не дюжего интеллекта, принимал сразу двух студентов. Он поочередно заглядывал в оба билета и поочередно давал кое-какие указания: дорешать, дописать, объяснить… Со мной в паре оказался Ли. Серега откровенно лажал, и Берка это сильно раздражало. Я опасался, что это негативно отразится и на моей оценке, которая по самым грубым расчетам не должна быть ниже четверки, хотя я искренне надеялся на «отлично». Когда наш незабвенный препод по вышке просматривал мой билет, морщины на его лбу разглаживались, брови переставали хмуриться, искры из глаз почти не сыпались – значит все не так плохо. Однако и у меня в ответе старый лис обнаружил недочет; и как ни странно в теории. Якобы у меня не хватало там целого абзаца. Тут меня прошиб холодный пот: я вспомнил, что именно по этой теме не дописал часть лекции, которую не увидел с задних рядов. Вот дерьмо! Берк предложил мне исправить положение и дописать ответ. Я вздохнул с облегчением, но потом тут же приуныл: как можно дописать то, что никогда в глаза не видел? Придумать что ли? Или… Я попробовал вывести формулу самостоятельно, но получалась какая-то шняга. Я протянул Феликсу свои дополнения, даже не рассчитывая на его снисходительность. Результат очевиден…
Я вышел в коридор сразу за счастливым Ли. Едва я захлопнул за собой дверь, как он заключил меня в свои крепкие объятия:
- У нас четверки, чувак! Мы сдали вышку на четыре! Йееееээээсссс!
- Ага,- вяло реагировал я.- Сейчас кончу от счастья…
Если мой обрусевший корейский товарищ этой четверкой избежал отметки «удовлетворительно», то для меня это была потеря моей заслуженной «отлично».