Дитя выбора. Глава 1 и 2.
Пишу роман в жанре постапокалипсис. Да-да, волна не свежая, но я вкладываю в свою работу душу. Прошу оценить и по возможности указать ошибки и недочёты. Заранее очень всем признателен.
Глава 1
Вспомните такой дивный край, как Республику Коми на севере России.
Окружающие необъятные леса девственно чисты, на половину не исследованы человеком. Природа сохранилась в своём первозданном состоянии, тысячи лет не чувствуя на себе техногенного воздействия. Настоящий зеленый континент, в котором ещё ощущалось древнее дыхание земли, чью плоть омывали кристально чистые реки.
Современный человек обратил свой взор на эти края сравнительно недавно. Всё началось с ГУЛАГА. Более подходящего места было не найти, ведь сбежать из лагеря спрятанного глубоко в тайге, сравнимо самоубийству. Со всей страны отбывали свой срок разного рода заключённые. От простых уголовников, до политических репрессированных, в том числе неугодных писателей, поэтов, журналистов и прочих. Край так же оказался богатым на залежи нефти и газа. Активно строились железные дороги, проводились геологические экспедиции, организовывался нефтепромысел. Зеки вгрызались в тайгу, строя нефтяные вышки, пилорамы. Именно руками заключённых строились первые города. Работа была суровая и под час невыносимая. Лютые морозы, голод, каторжный труд косил людей нещадно. Буквально на костях, возводились рабочие посёлки.
После великой отечественной войны мощная индустриальная советская машина впустила в эти края небывалый поток разнорабочих. С университетов отправляли работать молодых инженеров, многие обыкновенные энтузиасты уехали жить и работать в Коми.
История началась в самом центре республики, а именно в городе Ухта. Город ничем не отличался от сотен других городов России, но с гордостью именовался – жемчужиной севера. До катастрофы это был тихий индустриальный городок с многочисленными предприятиями и заводами, со своим аэропортом, транзитной железной дорогой.
Населяли Ухту совершенно обычные люди, с такими же, как и у всех желаниями, страстями, мечтами. Каждую пятницу заключались браки, и шумным гудением празднично украшенных автомобилей, новобрачные ознаменовывали начало долгожданных выходных.
Как и во всех городах России, в детских садах не было мест. Мамы, ожидая своих мужей с работы, гуляли с детьми по паркам и площадям. Обходили обычным маршрутом небольшие улицы с типовыми домами советского союза. На каждом доме пестрили яркие и глуповатые рекламы – «Хочешь изменить мир, начни со штор!», «Мир напольных покрытий!», Аптека сливалась в одно название рядом с магазином «Мир детства». В домах понатыканы офисы и многочисленные конторы, за окнами которых сидят с бледными лицами подневольные белые воротнички.
Наступал вечер, люди спешили домой, позже многие выходили на велопрогулки. Десятки раз объехать весь город, было коллективным хобби небольшого стотысячного городка приравненного к условиям крайнего севера. Такой ход событий был непрерывным, до наступления того самого «конца света».
В день нулевого отсчёта стояла ночь, люди – пчёлы в кирпичных сотах, спокойно спали в своих постелях и видели типичные для их жизни сны. На улице хозяйка ночь, тихим ветром, словно кошка мягкой лапой, гладила верхушки деревьев, заполняя пустынные улицы умиротворяющим шелестом. На небе мутно сияли звёзды, укутавшись в гривы белоснежных облаков. Спокойствие, невидимым покрывалом накрыло собой весь город. Мир безмятежно дремал. Вот только одной душе не спалось.
Из окна девятиэтажки с тревогой смотрела девушка. Пыталась проникнуть взглядом за далёкий лесной горизонт. Муж был где-то там, за серой дымкой, за тайгой и болотами, так далеко, что страшно подумать. Сейчас, как никогда, хотелось, что бы он был рядом. В соседней комнате тихо сопел младенец меньше года отроду.
Девушку мучили кошмары, каждый раз в одно и тоже время, она просыпалась вся в холодном поту. Её преследовал неменяющийся уже целый год один и тот же сюжет. Во сне она стояла рядом со своим ребёнком и беспомощно смотрела, как того за обе руки раздирали волки. Иссиня чёрный волк вгрызался в правую руку, в тоже время белоснежный волк крепко вцепился в левую. Хлестала кровь, звери тащили несчастное дитя, каждый в свою сторону. Но сам ребёнок, не плакал, опустив голову, он молча сносил укусы.
По щекам девушки текли слёзы, во сне она чётко понимала, что нельзя мешать, в голове сама собой всплывала фраза – «Он сам должен решить, боль – это только начало». Сон обрывался, девушка вскакивала с постели и бежала к кроватке. Как обычно, малыш был невредим.
Вот и сейчас, ситуация повторялась. Держа в руках семейную фотографию, девушка гладила стекло рамки, слёзы снова маленькими жемчужинами нарастали в уголках глаз.
Тишину нарушил крик младенца. Испугавшись, девушка выронила фотографию, и в ту же секунду мир за окном воспылал с силой тысячи солнц.
Глава 2
Сломя голову, не разбирая дороги, мчалось само отчаянье в человеческом обличье. Словно бешенная летучая мышь, по бесконечно длинному коридору, нёсся мертвецки бледный молодой парень. Свет фонаря в его руках раскаленным ножом вспарывал жирное брюхо уже давно спящей в бетонной кишке тьмы. По обе стороны коридора, мелькали многочисленные серые двери с ржавыми табличками. Но парень судорожно выглядывал только одну, что отмечена римской IV.
Парня звали Димой, но для всех он был известен, как Караван. Такая кличка прилипла благодаря работе, - за деньги сопровождал самый разный люд через смертельно опасные маршруты. Для каравана существовало только два жизненно важных понятия, - пункт А и пункт Б, всё остальное шелуха.
Дима имел неприкосновенность среди всех известных группировок. Его услугами пользовались не только вольники, но и бывшая администрация. Он обладал поистине звериным чутьём, невидимая рука отгоняла от него любую опасность. Как заговорённый, обходил аномалии, чувствовал, где ждать засаду. Не редко прятал убийц и других отморозков, хотя и не спрашивал, кто они, а просто брался за работу. За это его призирали и ненавидели многие.
Часто на опорном пункте, слышал в спину уже привычные оскорбления – Вот сволочь, спокойно ходит среди тех от кого укрыл детоубийц, ну ничего мразь, придёт время и ты ответишь за свои грехи! – не обращал внимания, проходил дальше. На душе было пусто, а заказчиков море.
Собака лает – ветер носит, а Караван идёт.
У Каравана не было детства, взрослеть пришлось быстро. Из волчонка за двадцать лет незаметно вырос матёрым волком. Благодаря многочисленным рейдам оброс мышцами, научился без сожаления убивать и самому не быть убитым.
В силу сложившихся обстоятельств сейчас он работал на себя и видимо сосуд с чёрной кармой оказался полон. Дверь, с нужной отметкой не попадалась.
В затылок с силой давило чутьё, подгоняло, раздавалось звенящим, как колокол, голосом в голове - Беги! Беги чёрт тебя подери! Оно уже рядом, не оборачивайся, иначе смерть, глупая, чудовищно болезненная смерть!
Из-под капюшона свисали сосульками мокрые русые волосы. На широкой груди болтался «намордник», - так в народе называли респиратор. Лямки набитого оружием и припасами мешка, нещадно впивались в плечи. Хотелось упасть на землю и пару драгоценных секунд посвятить отдыху, а заодно и смерти. Останавливало только одно, за его жизнь отдал свою, лучший друг Рома. А разменять её на жалость к себе - распоследнее паскудство.
И вот впереди показалась та самая дверь, - спасительная нора, для загнанной мыши. Всё как говорил Рома, с отметкой IV.
Не чуя ног, разъяренным носорогом, Дима влетел в комнату. Дверь оказалась не заперта и лихо отскочила в сторону. Беглый осмотр выявил тупик. Из груди вырвался хриплый стон. Заветная комната издевалась наличием лишь трёх стен, пола и потолка.
- Вот это здорово, вот это хорошо! - фразы, как два мячика прыгали, отскакивали, многократно раздавались в уме. Пару мгновений фонарь вклинивался во тьму, под прицел цепкого взгляда ровно ничего не попадалось. Снаружи негромко шлёпнуло.
- Без завязки и кульминации, сразу к финалу? – в слух удивился Дима, разворачиваясь в сторону звука. Вскинув калаш, крикнул во весь голос. - Давай сука, жри! Но сначала гарнир!
Шарахнула длинная очередь. Пули со свистом уходили в глубь коридора, где с омерзительным чавканьем впивались в серую бесформенную массу. Эхо било по ушам не хуже доброй оплеухи отца, но не смогло заглушить ответный на выстрелы пронзительный визг. Рожок стремительно опустел, благо к нему, изолентой привязан второй, резервный. Продолжать не пришлось, визжащая куча исчезла с линии огня.
Ловко перезарядив одной рукой магазин, подобно инвалиду-жонглеру, Дима быстро попятился вглубь комнаты, дёргано обшаривая лучом фонаря близлежащие углы. Упёршись в стену, не думал остановиться, словно хотел врасти в холодный бетон. Тишина звенела, а сердце остервенело било в гонг грудной клетки. Через пару вязких, как сырая грязь секунд, перевёл дух и еле шевеля губами, спросил в пустоту:
Неужели ослаб? Нет, не верю! Не должно быть так! – Не опуская ствол, медленно двинулся обратно к двери. Чутьё вопило во всю глотку:
Куда ты прёшь дурень! Не сейчас, жди! Ты что думаешь, раз исчезло из поля зрения, то оставит тебя в покое? Держи карман шире, тварь хоть и ослабла, но она выжидает, когда ты, пустоголовый подойдёшь ближе!
Бороться над самим собой не было ни сил, ни времени. Чувства обострились до предела, восприятие мира разительно изменилось. Вглядываясь в дверной проём, Дима готов был поклясться, что слышал, как со скрипом расширялись зрачки в темноте.
Наконец дойдя до двери, резко захлопнул, заперев на железный засов. Тут же ноги подкосились, словно садист – хирург вынул все кости. Выронив фонарь, распластался на полу. И пускай, пару минут назад, жизнь была в смертельной опасности, сейчас уже откровенно плевать. Усталость сильней всех эмоций.
Прошли десять минут или быть может вечность, Дима больше не мог бороться с липким и заволакивающим сном. Какая же дорогая вещь этот сон, он даётся только мёртвым или тем, кто ждёт смерти, живые се
Глава 1
Вспомните такой дивный край, как Республику Коми на севере России.
Окружающие необъятные леса девственно чисты, на половину не исследованы человеком. Природа сохранилась в своём первозданном состоянии, тысячи лет не чувствуя на себе техногенного воздействия. Настоящий зеленый континент, в котором ещё ощущалось древнее дыхание земли, чью плоть омывали кристально чистые реки.
Современный человек обратил свой взор на эти края сравнительно недавно. Всё началось с ГУЛАГА. Более подходящего места было не найти, ведь сбежать из лагеря спрятанного глубоко в тайге, сравнимо самоубийству. Со всей страны отбывали свой срок разного рода заключённые. От простых уголовников, до политических репрессированных, в том числе неугодных писателей, поэтов, журналистов и прочих. Край так же оказался богатым на залежи нефти и газа. Активно строились железные дороги, проводились геологические экспедиции, организовывался нефтепромысел. Зеки вгрызались в тайгу, строя нефтяные вышки, пилорамы. Именно руками заключённых строились первые города. Работа была суровая и под час невыносимая. Лютые морозы, голод, каторжный труд косил людей нещадно. Буквально на костях, возводились рабочие посёлки.
После великой отечественной войны мощная индустриальная советская машина впустила в эти края небывалый поток разнорабочих. С университетов отправляли работать молодых инженеров, многие обыкновенные энтузиасты уехали жить и работать в Коми.
История началась в самом центре республики, а именно в городе Ухта. Город ничем не отличался от сотен других городов России, но с гордостью именовался – жемчужиной севера. До катастрофы это был тихий индустриальный городок с многочисленными предприятиями и заводами, со своим аэропортом, транзитной железной дорогой.
Населяли Ухту совершенно обычные люди, с такими же, как и у всех желаниями, страстями, мечтами. Каждую пятницу заключались браки, и шумным гудением празднично украшенных автомобилей, новобрачные ознаменовывали начало долгожданных выходных.
Как и во всех городах России, в детских садах не было мест. Мамы, ожидая своих мужей с работы, гуляли с детьми по паркам и площадям. Обходили обычным маршрутом небольшие улицы с типовыми домами советского союза. На каждом доме пестрили яркие и глуповатые рекламы – «Хочешь изменить мир, начни со штор!», «Мир напольных покрытий!», Аптека сливалась в одно название рядом с магазином «Мир детства». В домах понатыканы офисы и многочисленные конторы, за окнами которых сидят с бледными лицами подневольные белые воротнички.
Наступал вечер, люди спешили домой, позже многие выходили на велопрогулки. Десятки раз объехать весь город, было коллективным хобби небольшого стотысячного городка приравненного к условиям крайнего севера. Такой ход событий был непрерывным, до наступления того самого «конца света».
В день нулевого отсчёта стояла ночь, люди – пчёлы в кирпичных сотах, спокойно спали в своих постелях и видели типичные для их жизни сны. На улице хозяйка ночь, тихим ветром, словно кошка мягкой лапой, гладила верхушки деревьев, заполняя пустынные улицы умиротворяющим шелестом. На небе мутно сияли звёзды, укутавшись в гривы белоснежных облаков. Спокойствие, невидимым покрывалом накрыло собой весь город. Мир безмятежно дремал. Вот только одной душе не спалось.
Из окна девятиэтажки с тревогой смотрела девушка. Пыталась проникнуть взглядом за далёкий лесной горизонт. Муж был где-то там, за серой дымкой, за тайгой и болотами, так далеко, что страшно подумать. Сейчас, как никогда, хотелось, что бы он был рядом. В соседней комнате тихо сопел младенец меньше года отроду.
Девушку мучили кошмары, каждый раз в одно и тоже время, она просыпалась вся в холодном поту. Её преследовал неменяющийся уже целый год один и тот же сюжет. Во сне она стояла рядом со своим ребёнком и беспомощно смотрела, как того за обе руки раздирали волки. Иссиня чёрный волк вгрызался в правую руку, в тоже время белоснежный волк крепко вцепился в левую. Хлестала кровь, звери тащили несчастное дитя, каждый в свою сторону. Но сам ребёнок, не плакал, опустив голову, он молча сносил укусы.
По щекам девушки текли слёзы, во сне она чётко понимала, что нельзя мешать, в голове сама собой всплывала фраза – «Он сам должен решить, боль – это только начало». Сон обрывался, девушка вскакивала с постели и бежала к кроватке. Как обычно, малыш был невредим.
Вот и сейчас, ситуация повторялась. Держа в руках семейную фотографию, девушка гладила стекло рамки, слёзы снова маленькими жемчужинами нарастали в уголках глаз.
Тишину нарушил крик младенца. Испугавшись, девушка выронила фотографию, и в ту же секунду мир за окном воспылал с силой тысячи солнц.
Глава 2
Сломя голову, не разбирая дороги, мчалось само отчаянье в человеческом обличье. Словно бешенная летучая мышь, по бесконечно длинному коридору, нёсся мертвецки бледный молодой парень. Свет фонаря в его руках раскаленным ножом вспарывал жирное брюхо уже давно спящей в бетонной кишке тьмы. По обе стороны коридора, мелькали многочисленные серые двери с ржавыми табличками. Но парень судорожно выглядывал только одну, что отмечена римской IV.
Парня звали Димой, но для всех он был известен, как Караван. Такая кличка прилипла благодаря работе, - за деньги сопровождал самый разный люд через смертельно опасные маршруты. Для каравана существовало только два жизненно важных понятия, - пункт А и пункт Б, всё остальное шелуха.
Дима имел неприкосновенность среди всех известных группировок. Его услугами пользовались не только вольники, но и бывшая администрация. Он обладал поистине звериным чутьём, невидимая рука отгоняла от него любую опасность. Как заговорённый, обходил аномалии, чувствовал, где ждать засаду. Не редко прятал убийц и других отморозков, хотя и не спрашивал, кто они, а просто брался за работу. За это его призирали и ненавидели многие.
Часто на опорном пункте, слышал в спину уже привычные оскорбления – Вот сволочь, спокойно ходит среди тех от кого укрыл детоубийц, ну ничего мразь, придёт время и ты ответишь за свои грехи! – не обращал внимания, проходил дальше. На душе было пусто, а заказчиков море.
Собака лает – ветер носит, а Караван идёт.
У Каравана не было детства, взрослеть пришлось быстро. Из волчонка за двадцать лет незаметно вырос матёрым волком. Благодаря многочисленным рейдам оброс мышцами, научился без сожаления убивать и самому не быть убитым.
В силу сложившихся обстоятельств сейчас он работал на себя и видимо сосуд с чёрной кармой оказался полон. Дверь, с нужной отметкой не попадалась.
В затылок с силой давило чутьё, подгоняло, раздавалось звенящим, как колокол, голосом в голове - Беги! Беги чёрт тебя подери! Оно уже рядом, не оборачивайся, иначе смерть, глупая, чудовищно болезненная смерть!
Из-под капюшона свисали сосульками мокрые русые волосы. На широкой груди болтался «намордник», - так в народе называли респиратор. Лямки набитого оружием и припасами мешка, нещадно впивались в плечи. Хотелось упасть на землю и пару драгоценных секунд посвятить отдыху, а заодно и смерти. Останавливало только одно, за его жизнь отдал свою, лучший друг Рома. А разменять её на жалость к себе - распоследнее паскудство.
И вот впереди показалась та самая дверь, - спасительная нора, для загнанной мыши. Всё как говорил Рома, с отметкой IV.
Не чуя ног, разъяренным носорогом, Дима влетел в комнату. Дверь оказалась не заперта и лихо отскочила в сторону. Беглый осмотр выявил тупик. Из груди вырвался хриплый стон. Заветная комната издевалась наличием лишь трёх стен, пола и потолка.
- Вот это здорово, вот это хорошо! - фразы, как два мячика прыгали, отскакивали, многократно раздавались в уме. Пару мгновений фонарь вклинивался во тьму, под прицел цепкого взгляда ровно ничего не попадалось. Снаружи негромко шлёпнуло.
- Без завязки и кульминации, сразу к финалу? – в слух удивился Дима, разворачиваясь в сторону звука. Вскинув калаш, крикнул во весь голос. - Давай сука, жри! Но сначала гарнир!
Шарахнула длинная очередь. Пули со свистом уходили в глубь коридора, где с омерзительным чавканьем впивались в серую бесформенную массу. Эхо било по ушам не хуже доброй оплеухи отца, но не смогло заглушить ответный на выстрелы пронзительный визг. Рожок стремительно опустел, благо к нему, изолентой привязан второй, резервный. Продолжать не пришлось, визжащая куча исчезла с линии огня.
Ловко перезарядив одной рукой магазин, подобно инвалиду-жонглеру, Дима быстро попятился вглубь комнаты, дёргано обшаривая лучом фонаря близлежащие углы. Упёршись в стену, не думал остановиться, словно хотел врасти в холодный бетон. Тишина звенела, а сердце остервенело било в гонг грудной клетки. Через пару вязких, как сырая грязь секунд, перевёл дух и еле шевеля губами, спросил в пустоту:
Неужели ослаб? Нет, не верю! Не должно быть так! – Не опуская ствол, медленно двинулся обратно к двери. Чутьё вопило во всю глотку:
Куда ты прёшь дурень! Не сейчас, жди! Ты что думаешь, раз исчезло из поля зрения, то оставит тебя в покое? Держи карман шире, тварь хоть и ослабла, но она выжидает, когда ты, пустоголовый подойдёшь ближе!
Бороться над самим собой не было ни сил, ни времени. Чувства обострились до предела, восприятие мира разительно изменилось. Вглядываясь в дверной проём, Дима готов был поклясться, что слышал, как со скрипом расширялись зрачки в темноте.
Наконец дойдя до двери, резко захлопнул, заперев на железный засов. Тут же ноги подкосились, словно садист – хирург вынул все кости. Выронив фонарь, распластался на полу. И пускай, пару минут назад, жизнь была в смертельной опасности, сейчас уже откровенно плевать. Усталость сильней всех эмоций.
Прошли десять минут или быть может вечность, Дима больше не мог бороться с липким и заволакивающим сном. Какая же дорогая вещь этот сон, он даётся только мёртвым или тем, кто ждёт смерти, живые се