Фанфик. Глава 14
Глава 14
По следу "Астры" - II
Прапор
Это был когда-то обычный милицейский «уазик», оставленный в Лиманске догнивать свой век. Но «монолитовцы» решили, что нечего добру пропадать и подвергли автомобиль долгому вдумчивому тюнингу, приспособив для оборонительных нужд. Теперь это тихоходный бронелобый монстр, больше похожий на реквизит из франшизы «Безумного Макса» - обшивка стальными листами с кевларовой прослойкой, приваренная стойка на крыше для быстрого монтажа станкового пулемета, усиленные рессоры.
«Уазик» дежурно крался вдоль канала за Ясенками, затем подъехал к воротам детского сада, встал за угол. Командир патруля задумчиво посмотрел на истрепанные ветрами и временем флажки.
Не осталось и следа от дневного снегопада, он растворился под мелкой дождевой водой, шуршащей во мгле на асфальте.
- «Двенадцатый»! – рявкнула рация. – Уснули, что ли?!
- Ответь… - буркнул командир, заворачиваясь в холодную куртку.
Водитель поднял микрофон малогабаритной «акции»:
- На приеме «Двенадцатый»…
- Через пять минут начинаем зачистку подвальных помещений и канализации – не проглядите там.
- Не проглядим.
Командир широко зевнул, открыл дверь и сказал сурово:
- Куда, нахер, вглядываться тут, а? Темно, как у негра… Ахх…!
Нож в его горле коротко блеснул, перерубая кадык. Водитель дернулся за автоматом, но было слишком поздно: в салон протиснулась окровавленная ручища с зажатым пистолетом и дважды нажала на спуск.
Пули, разнесшие голову шофера, застряли в прорезиненных вставках на месте бокового окошка.
Спасло нас с Алексом то, что это была «эргэдэшка», а не «эфка». К тому же, траекторию полета осколков изменила груда тряпья, погасившая и силу взрыва заодно. Хоть чем-то барахло пригодилось.
Но дела наши, откровенно говоря, все равно были неважнецкими. Одна контузия на двоих и пара осколков в моем боку. Первый я вытащил пальцами почти сразу же, еще не ощущая весь перманентный оргазм от боли благодаря адреналину. А вот второй остался сидеть меж ребер, ужасно мешая двигать правой рукой и доставляя непередаваемые чувства при напряжении мышц.
Больше всего я боялся потерять сознание. Вот тогда все – финита ля комедия! И мне, и Алексу кирдык.
Через подвалы свинтили в канализацию, занятую «электрами».
- Плевать! – хрипло сказал я. – Давай-ка займемся прикладной хирургией.
Быстренько свинтил два жгута из футболки, экспроприировал кусок бинта с левой ноги.
- Ну и? – спросил аспирант, смутно догадываясь о предстоящей миссии.
- Пинцет есть?
- Какой пинцет?!
- Тогда тащи его руками, - выдохнул я сквозь жгут, зажатый меж челюстями.
Никаких антисептиков. Никаких болеутоляющих и анестезии. О чем вы, граждане?! У нас даже источника света не было – все действие происходило при отблеске маленькой «электры», тянущейся щупальцами к нашим ступням.
Алекс долго упирался и с ужасом отбрыкивался от новой обязанности. Тогда я поклялся, что сейчас прострелю ему ногу. Или руку – на выбор. И тогда придется ковыряться в двух телах.
- На! – втискиваю нож в его ладошку, мокрую от пота.
Алекс яростно трет свою лысину, смахивает кровь, капающую тихонечко из носа.
- Уверенными движениями, понял? – инструктирую напоследок. – Если отключусь – не пугайся, ничего страшного, просто продолжай. Раз-два – и вынул, как косточку из вишни – на крайняк, пальцами.
- У меня башка раскалывается… - жалуется он. – И кружится.
- Мудак! – не выдерживаю я. – Если загнусь от потери крови или осколок пойдет дальше гулять, у тебя уже ничего болеть не будет никогда! Соберись!
Я отключаюсь дважды: когда он нащупывает осколок, и когда резким движением рвет его наружу, противно хрустнув краем моего ребра. «Электра» легонько шарахает в ботинок - видимо, Зона хочет помочь с проблемой отсутствия дефибриллятора – спасибо, взбодрило мгновенно.
Чмокает опустевшая дырка в боку, от боли вся правая сторона тела немеет, просыпается рана на ноге – мол, про меня, про меня забыли!
Впечатлительный Алекс блюет на «электру», собираю силы в кулак, трясущимися пальцами посыпаю порохом из пистолетного патрона прооперированное место.
- Ы-ы-ы!!! – от переполняющих эмоций изжевываю жгут и шкрябаю по бетону ботинками.
Это хорошо, что холодно… хорошо… кровь свернется быстрее.
- Надеюсь, шить не будем? – осведомился мой спутник, отплевываясь.
- Надейся, - разрешил я. – Как только найду иголку – вперед и с песней.
Если кто-нибудь сюда доберется после нас, наверняка решит по следам и луже крови, что человека убивали мучительно и со знанием дела.
- Надо идти… - прерываю молчание. – Сейчас начнут шмонать все коммуникации подземные, перекрыв выходы. Лишь бы газ не пустили – сами выскочим, как пробки.
Затыкаю рану сложенным куском бинта, достаю лейкопластырь, похищенный мною из аптечки Коса вместе с ИПП.
ИПП ушел к Валере, а лейкопластырь затерялся в моем кармане. Надо же, пригодился… Он такой широченный, что хватит на двоих – в обычной аптеке такой не продают, насколько мне известно. Клейкая масса застывает мгновенно и намертво.
- У тебя будет сепсис… - мрачно прогнозирует Алекс, глядя на мою бочину. – Интересно, что случилось с Валерой, как думаешь?
У дураков мысли сходятся?
- Ничего я не думаю… Я просто надеюсь, что ему повезло умереть сразу и без ненужных страданий типа двух осколков в теле.
«Электры»… Сверкающие, смертоносные, трещащие без умолку. Ваше голубое свечение меня страшит больше, чем заражение крови. Я смотрю на изгибы коллектора впереди, пытаюсь угадать: сможем ли проскочить, если разрядить аномалии по цепной реакции?
Малокалиберка с оставшимися боеприпасами… От самого ружья больше нет толку: приклад разломился, затвор стал закусывать патрон, видимо, пружина подверглась дефекту и вылезла проблема слабого порохового заряда, присущая гражданским боеприпасам.
Забираю пульки, открепляю прицел, бросаю Алексу:
- На всякий случай. Не вздумай потерять.
После устранения экипажа «уазика» внутренние резервы истощились, и я опять отключился.
- Ты совсем белый… - сообщет мне Алекс, когда прихожу в сознание. Оказывается, аспирант сообразил, что надо сесть за руль и помаленьку уезжать. В салоне было темно, как у негра… впрочем, не буду повторять слова погибшего «монолитовца».
- Шибко не разгоняйся, - прокряхтел я, пытаясь усесться. – Глянь, аптечки нет нигде, а?
- Куда, на фиг, разгонишься на такой бандурине… - хмыкнул повеселевшим голосом Алекс. – Есть аптечка, там и анальгетики валяются.
- Разжились, угу… - на ощупь влезаю в лоно бардачка, нахожу коробочку.
- «Двенадцатый»! «Двенадцатый»! – сипит рация.
- Послать их куда подальше? – спросил Алекс.
- Нет. Больше времени выиграем.
Аспирант яростно выворачивает баранку, вынося машину куда-то в заросли. В ночи ни хрена не видно, фары тоже еле-еле светят. Хлоп-хлоп-хлоп – ветки по лобовому стеклу.
- Куда? – интересуюсь, жуя две таблетки сразу и морщась от боли и насилия над вкусовыми рецепторами.
- Ну, куда подальше, верно?
Я наконец-то выпрямляюсь, тупо смотрю на внешний мир, скрытый от нас за пеленой дождя и ночи. Чувствую, как начинает здорово колбасить температура: сразу же ноют все старые и новые болячки, ломит суставы. Обращаю внимание на Алекса: тот с усилием моргает, порой склоняет голову, но тотчас же встряхивается и пытается разглядеть лежащий перед нами путь.
- Еще немного, и паркуемся. Отдохнем маленько, - командую я.
- Но… погоня… - слабо, не особо уверенно пытается отговорить аспирант.
- Срать на нее… Либо мы щас въедем в первую попавшуюся сосну.
Мои руки, как руки палача – по локоть в засохшей крови. Черные рукава формы «Долга» почернели еще больше, а нашивка забрызгана грязью и алым сгустком из артерии «монолитовца». Ничего… вон, возле головы Алекса вообще кусочек черепа повис на ошметке мозга, словно брелок раскачивается.
- Ту-дух! – цепляем что-то колесом, и «уазик» с визгом швыряет в сторону.
- Сука! – ору я, вцепившись в кресло.
- Ту-дух! – еще один кульбит.
Приземляемся, судя по удару моего затылка о верх салона.
- Алекс, живой?!
- Живой. Но явно нездоровый.
- Да я тоже не в форме. Вылезай, блин…
Констатировав смерть «уазика», мы идем наугад по полю. Дождь заливает за наши воротники галлоны воды, я вижу обрисованные контуры антигравитационных аномалий. Видимо, в такую и угодило наше погибшее транспортное средство. Четкие полусферы с искрящей статикой отталкивают от себя небесную влагу. Остается молиться, чтобы никто не сожрал нас. Хотя, какая охота в холодину?! Забьются по норам, как минимум, до утра.
Я завернул рацию в куртку зарезанного сектанта и вручил Алексу.
- Ну-у-у… - начал тот, на что я отреагировал отборной нецензурной бранью.
На себя повесил трофейное оружие: «АКС» с оптикой и охотничий карабин – тоже с оптическим прицелом, только неизвестной мне модификации. Забрал аптечку, вторую куртку, магазины к стволам. Зажигалку, початую бутылку водки, консервы и галеты в упаковке. Армейский детектор «Коршун», который вообще непонятно как оказался в лапах «Монолита», потому что выпускается очень и очень ограниченными партиями для спецвойск – нам, «долговцам», например, еще долго не светит им пользоваться.
А еще порадовали внутренние карманы того мудака, что под лезвие подвернулся. То ли незадолго до своей гибели он раздраконил чью-то стандартную «АИ-2», то ли просто привычка такая была у мужика – таскать половину аптечки при себе. В пластиковой запаянной упаковке я обнаружил цистамин, афин, два шприц-тюбика с промедолом и препараты совсем из другой оперы – сильнейшие стимуляторы. Ох уж эти сектанты… Правда, жаль нет первитина или сиднокарба, на худой конец.
- Там домик… - вздрагивающим голосом шепчет Алекс.
- Где? – не видно ни хрена, только одеревеневшая правая часть туловища и темнота, брызгающая в меня дождем.
- Прямо за полем, посреди деревьев. Огонек горит.
- Огонек, говоришь…
Я раздумываю. Алекс смотрит с надеждой, что мне удастся разродиться гениальнейшей идеей. А я не могу. Я вообще потерялся от анальгетиков, стою и кусаю губы.
Кто бы там ни был в доме, мы сейчас – легкая добыча.
С другой стороны, надо где-то упасть хотя бы на чуть-чуть.
Да, там действительно проступают очертания маленького домика и тлеет что-то теплое желтое в окнах. И в нем может скрываться от холода кто угодно.
- Я иду первый, разнюхаю что к чему.
- Справишься? – обеспокоен Алекс. – Может, оставим рацию пока здесь и пойдем вместе?
- Нет! Головой за нее отвечаешь, понял?! Один, я сказал!
Один в поле воин. С одной рукой. Правая работает только если не поднимаешь ее выше груди, потом сводит от предплечья до таза. «Макарыч» в левый карман. «АКС» висит на ремне, на левом плече.
Не крадусь – иду открыто. За домиком что-то взмывает в небо огненным фейерверком, опускается вниз. Снова взлетает. «Комета»?
Палисадник, кусты роз, шиповника, хозяйски обложенные в декоративных целях крупными булыжниками. Трясутся от такой погодки акации и спокойно качаются тополя. Домик небольшой, да… Из кирпича, с целыми(!) окнами и сохранившимся стеклом. Фанерная мокрая дверь зеленого цвета.
Я аккуратно заглядываю через подоконник. Пусто… Советский диван, печка-буржуйка с грудой горящего угля, керосинка висит на стене зажженная.
Это значит, что хозяин на улице.
Даю круг за дом, невольно восхищаюсь полетом «кометы» - эдакий огненный змей, ритмично движущийся по своей орбите. Змей этот оберегает кладку – десятки «жарок», раскиданных под «кометой».
Нет хозяина.
Я жду еще несколько минут, затем издаю резкий свист. С поля бежит, неуклюже подпрыгивая, мой бедный аспирант.
С яростью накидываемся на тушенку с галетами, я дозволяю себе два глотка водки. Алекс приносит два расколотых полена с улицы, начинает кормить печку.
- Странно, да? – спрашивает он, сидя ко мне спиной и заталкивая в жерло кусок отлетевшей щепы.
- Жизнь вообще – странная штука, - философски отзываюсь, хотя нутро мое прямо-таки просится обратно под дождь: лучше там, чем здесь. Так не бывает… Такое чувство, что кто-то растопил для нас огонь, подвинул диван ближе к нему и просто-напросто ушел, оставив дверь открытой.
Или…мы кого-то спугнули?
Пф-ф… кто нас может испугаться, Господи?! Беззащитней существ во всей Зоне не найти сейчас. Осматриваюсь: старые обои лоскутами висят, люка в погреб нет, постукиваю по деревянному полу. Затем, спокойствия ради, ковыляю ко входу. Сую шомпол в дверные дужки и возвращаюсь назад – зря место грел себе, что ли?
- Ты вот скажи мне, Алекс… - задаю я вопрос, терзающий душу несколько часов. – Почему ты не пошел вместо Валеры, а он не настаивал? Ты предложил, но он отверг это предложение сразу же.
- Хороши темы на ночь: о покойничках… - буркнул Алекс. Сел рядом со мной на диван, снял обувь и меланхолично вылил скопившуюся коричневую воду из нее. – Ты… - прокряхтел он. – Ты почему вдруг заинтересовался?
- Потому что не может так быть, что молодой самоуверенный парень из крутой семейки вдруг позволил остаться в живых какому-то ничтожному аспиранту вместо себя.
- Ничтожный – это да… - согласился Алекс. – Дай-ка бутылку…
Он хлебнул алкоголя и задумчиво сказал:
- Валера не герой вовсе, зря ты его в мученики записал. Если уж быть честными, то экспедицию провалил он. Хотел орден побыстрей, вот и торопил всех, спецназовскому командиру мозги клевал, на сталкера-проводника наезжал без причины. Ему, вишь ли, поездочка в Зону нужна была для галочки в личном деле.
- Так что-то же поменялось, если…
- Поменялось! – сердито бросил аспирант. Хлебнул еще. – Когда увидел тех, выходящих из стены. И когда я сказал, что узнал одного из них. Возможно, узнал…
Я, с любопытством осматривая ружье «бенелли» в этот момент, чуть не выронил его из рук.
- Почему, ты думаешь, мы не стали забирать харды с компьютера? Потому что унести их нам бы не дали просто-напросто, понимаешь? Но заботит меня то, что я вслух высказал мысль, когда ковырялся в файлах системы: мол, догадываюсь, существует еще один уровень – по параметрам и потребляемым ресурсам, которые отражены в конфигурации. Я даже представил примерную схему, попробовал вычислить размеры и установленные приборы.
- Да подожди! – прикрикнул я на него. – Кого ты узнал? Кто через стены-то шляется туда-сюда?
- Долгая история… - поморщился Алекс.
- А нам торопиться некуда. Хрен ты у меня поспишь, пока не расколешься.
- Ну, вкратце так… На территории зоны отчуждения расположился целый комплекс лабораторий и КБ. Автономные, независящие друг от друга, сосредоточенные на различных проектах. Часть из этих проектов – наработки еще с советского времени, как и теории. Перспективное вооружение. Неуверенные попытки продвижения в квантовой физике. Изучение радиоактивных элементов и последствий Первого Взрыва. Ой, и кого же там только не было! Научные работники и руководители – со всего земного шара. Что объединяет людей, если не наука? Только вот школы разные, как и подходы. С этого-то и началось…
- Ты не об «О-Сознании»? – живо спросил я.
- В том числе. Слыхал, что ли? – удивился Алекс. – Я-то, грешным делом, думал, это информация несколько…сокрытая.
- Да-да… - вяло хмыкнул в ответ. – группа ученых, отделившаяся от всего мира и упершаяся в разработку теории ноосферы. Только… они ведь погибли, когда Второй Взрыв жахнул?
Алекс вздохнул тоскливо и посмотрел в пустой угол.
- Так и есть, - старым скрипучим голосом подтвердил он после паузы. – Фотографии этих, как ты говоришь, «ученых», висят по университетам до сих пор. В черных траурных рамочках. Но я, когда обернулся в нашу сторону один из проходящих сквозь стену, узнал Лисевича – весьма молодого и перспективного доктора наук, пропавшего в эпицентре Второго Взрыва со своими коллегами. Он тоже присутствует на групповом фото с черной ленточкой. И родители Лисевича, насколько мне известно, оплакивают его смерть все эти годы.
- Хм… «О-Сознание» действительно существовало? Я думал, это миф.
- Переврали, конечно, многое… Это было некое отдельное сообщество, почти каста. Со всеми остальными физиками они переругались и перестали общаться, в конце концов. В свои ряды принимали крайне редко – да и желающих-то было… Кому охота посмешищем стать? Но, на удивление, этим ребятам досталось несколько лабораторий в Зоне. Значит, кто-то все-таки был заинтересован в их работе.
- А этот… Лисевич… вы знакомы с ним? То есть, были знакомы?
- Были. Он еще второкурсником за Каймановым бегал, когда я уже магистратуру окончил и стал помогать Круглову с Семеновым – они сейчас на Янтаре своей деятельностью занимаются.
Я кивнул, пытаясь не заснуть от тепла и бубнежа под ухом. Дождь за окном утих, но неугомонная «комета» все носилась по вертикали, отражаясь в стекле. Пытаясь сосредоточиться, заряжаю «бенелли». Вообще-то говоря, не карабин, а красотища! И в руках приятно держать, и детали подогнаны под друг друга идеально – нет какой-то расхлябанности, присущей нашим ружьям. Это как сравнивать «Жигули» и «Феррари».
На часах с деформированным циферблатом стрелка показывает три часа ночи. Как время-то летит в безопасном месте!
- А Лисевич тебя узнал? – вскользь интересуюсь.
- Без сомнения.
- И? Как он отреагировал?
- Да никак! Просто пошел дальше со своим спутником.
- Не знаю, - с сомнением качаю головой. – Не может быть, чтобы люди через стену ходили. Вот хоть убей – не верю! Вы с Валеркой проверяли потом – может, там и нет ее – ширма или занавеска? Фикция?
Алекс неожиданно соглашается:
- Фикция, ты прав. Но стена тоже существует. Я подошел и потрогал. Рука прошла насквозь.
Он широко зевнул, прикрыл глаза. Через силу поведал еще кое-что:
- Лисевич в «О-Сознании» не был – это я точно знаю. Мало того, он был ярым противником идеи существования торсионных полей и ноосферы, как таковых. «О-Сознание» хотело основать институт прикладной физики, так Лисевич немало им кровушки попил, подвергнув обструкции их теории с помощью СМИ. Вполне удачно вышло – вплоть до отказа международных инвесторов сотрудничать с «О-Сознанием».
Плюнув на всю конспирацию и шифровку, открытым текстом шпарю в эфир, прося отозваться кого-нибудь из «Долга». Алекс похрапывает, довольно щурясь от близости «буржуйки». У его ног стоит пустая бутылка.
- Вашу мать! – ору я в микрофон. – «Долг», это Прапор! Нужна помощь!
Знаете, на что я надеюсь? Передатчик коротковолновый, но достать до недавно отправленной к «Ростоку» экспедиции он сможет. Пусть там Воронин… Блин, да я его готов сейчас расцеловать в аккуратно выбритые щечки, если увижу.
- «Долг»!!!
Четыре часа утра. Я кричу в рацию, сидя на полу, охрип до изнеможения. Начинает просыпаться боль. Несмотря на присутствие рядом какого-никакого, а человека, я все равно ощущаю тяжесть космического одиночества.
- «Первый» на связи… - четко прорезается в наушнике властный знакомый тембр.
- Это Прапор! – радуюсь, с нежностью лаская холодный металл передатчика огрубевшими пальцами. – Это Прапор! Мне нужна помощь!
- Понял тебя… Почему без позывного в эфире? – грозно вопрошает голос. – Совсем охамел?
- Эх, генерал… - я умиляюсь. - Твой рык мне заменяет промедол.
- Прапор, блядь! – возмущается Таченко. – Какого у вас там происходит? Бухаете, что ли?
Бухаем… Я и аспирант. Мы бухаем. Не судите строго, товарищ генерал…
- «Первый», мы в жопе. Я сам – «трехсотый», со мной – гражданский. Уходили с двадцать второго сектора, квад погиб. За нами идет «Монолит».
- Подожди, подожди… - так и вижу, как машет руками Таченко. – Так это тебя отправили в двадцать второй?!
- Так точно.
- А кто гражданский?
- Научный сотрудник из экспедиции. Единственный выживший. Товарищ генерал, ситуация крайне тяжелая!
Голос Таченко сменяется на сочувственный, почти братский. Как когда-то.
- Прапор… - вздрагивает его тембр и запинается. – Совсем худо?
- Да. Без посторонней помощи – пиздец. Передвигаться самостоятельно на дальнее расстояние не имею возможности из-за ранения. И «хвост» вот-вот появится.
Генерал раздумывает, потом мягко советует:
- Все же придется выдвигаться нам навстречу. До семнадцатого сектора осилишь?
Семнадцатый. Семнадцатый… Темная Долина почти. Таченко деликатно журит:
- Так из-за вас по границе сектанты скачут как угорелые, выходит? Ты вот что… Чеши до семнадцатого – я лично пойду навстречу. Запасная точка – ближе к консервному заводу, там Мороз живет – помнишь, знакомил?
- Понял… Принял… Почему - «лично»?
- Потому что… Крепись, боец! Все, до встречи…
Действительно. Невдомек мне было догадаться, что все свободные силы сейчас расчищали местность вокруг «Ростока» - там, где в будущем суждено возникнуть Бару и основной базе «Долга». Резервы же занимались охраной уже занятых территорий и проходов между ними.
А может, потому что я – это я? Не какой-то другой командир квада, а именно Прапор попал в беду? Черт его знает, какие чувства сейчас переживал генерал.
Я же ощущал чуть ли не эйфорию. И даже осознание того, что нужно уничтожать рацию и снова куда-то брести, дрожа от холода, не доставляло особых негативных эмоций. Ну, подумаешь, еще чуток. Еще немного всего-навсего. Зато я знаю, что где-то там, подобно потревоженному осиному улью, пробуждаются «долговцы» и собираются идти выручать своего товарища.
Я улыбнулся и хотел уже подняться, чтобы растолкать Алекса. Но рация…
Рация, мать его, взлетела в воздух перед моим лицом и зависла в пространстве. Мелко и противно задребезжало оконное стекло, покрываясь паутиной трещин.
- Здравствуй, хозяюшко… - пробормотал я, покрываясь ледяным потом. – Ты уж извини, мы тут похозяйничали…
