Gabdreshov

Я пишу эти строки от лица его детей, внуков и правнуков, его друзей - Ветеранов ВОВ, и я как внук, с благоговением храню истории о легендарном человеке. Мой дед – Утегулов Габдреш, родился в 1915 году на Западном Казахстане. Семья Утегуловых берет свою фамилию от далекого прадеда, который родился во время бурного расцвета тюльпанов, и по казахской традиции ему дали имя от казахской фразы - “Өте гүлді”, что в переводе означает “очень цветочно”.Наша семья корнями относится к “күшті джузу” (в переводе “сильный джуз”) из западного Казахстана, который славился своей воинственностью и бесстрашием в войнах, где каждый воспитывался батыром с детства, что навеки как “спартанцы” вписаны в историю Евразии. Воспоминания о детстве деда ускользают от меня, но знаю, что именно там, среди степных просторов, закалялись его характер и стремление к ответственности за близких. Он рос в многодетной семье: отец разводил лошадей, мать – заботливой хозяйкой. Такие корни предопределили его будущий путь – служить людям и защищать родную землю.

В 1942 году его призвали на фронт из Фурмановского районного военкомата Западно-Казахстанской области. Учебный путь привел Габдреша в Стерлитамакское училище, где из молодого паренька он стал уверенно владеть оружием. В звании младшего лейтенанта он окончил обучение и вскоре командовал стрелковым взводом. По воспоминаниям семьи, уже тогда он проявил удивительную отвагу и хладнокровие: по ночам он изучал тактику боя, а по утрам отдавал все силы учебе. Моя бабушка, вспоминала, как в военных письмах дедушка писал ей про жаркие учения и будущий бой за Сталинград, его первые настоящие испытания.

Под Сталинградом и многочисленные потери

Первым серьёзным боем для молодого лейтенанта стала Сталинградская битва. Габдреш со своим взводом сразу вступил в сражение под Волгой. Точные боевые журналы Сталинграда не сохранились, но семейные легенды гласят, что его пулемёт разрывал вражеские волны при переходе через уцелевшие дома и руины города. Судьба вела его опасной дорогой: в семидесяти километрах от Орла они остановили наступление фашистов, а в бою на окраинах города Утегулов обнаружил вражескую авиацию, разведчиков и подносчиков патронов.

Под Сталинградом произошло трагическое событие – в кровопролитных боях погибло 15 его родных: брат, двоюродные и троюродные братья с сестрами. Из всей семьи в битве выжил только мой дед Проект «Победители». Эта утрата глубоко изменила его: он нёс тяжесть того, что выжил сам, и жёсткое обещание отомстить за каждого погибшего. В одном из писем, которые дошли до нас, он писал: «Каждый раз, когда мне тяжело, я вижу лица близких, я не вправе их подвести». После Сталинграда началась новая страница его боевой славы – продвижение на запад через освобожденную Белоруссию.

Операция «Багратион» и прорыв под Бобруйском

К началу Великой Отечественной войны Габдреш имел опыт тяжёлых боёв, и, как командиру взвода, ему была поручена одна из ключевых задач – прорыв обороны врага под Бобруйском в июне 1944 года. Тогда началась операция «Багратион» – грандиозное наступление Красной Армии на белорусской земле, известное как одна из самых успешных операций Второй мировой. На Бобруйском направлении концентрировались десятки дивизий Вермахта: 9-я армия Ганса Йордана и части 4-й немецкой армии сдерживали наступление советских фронтов. Оборонялись они на прифронтовом рубеже (деревни Большая Коноплица и Роговой, на реке Друть) группой из 9 пехотных немецких дивизий и двух дивизий 4-й армии Операция Багратион. Противостояли им части 1-го Белорусского фронта – 3-я, 48-я, 65-я и 28-я армии, поддержанные кавалерийско-механизированной группой, артиллерией и авиацией. План предусматривал два удара с севера и юга. С севера наступала «рогачевская» группа (3-я и 48-я армии, 9-й танковый корпус), с юга – «паричская» группа (65-я, 28-я армии и конно-механизированная группа) Операция Багратион.

С рассветом 24 июня после мощной артиллерийской подготовки советские войска перешли в наступление.

В ту ночь над холодной утренней поляной с грохотом разносились первые залпы. Габдреш, командир пулеметного взвода 65-й армии, яростно поддерживал атаку впереди батальона. По боевому журналу 65-й армии за этот день видно, что наш прорыв случился именно здесь: войска 3-й и 48-й армий пока не смогли пробить плотную оборону немцев, тогда как дивизии 65-й и 28-й прорвали вражескую линию на фронте шириной примерно 30 километров и к исходу дня продвинулись на 5–10 километров вглубь обороны врага Операция Багратион. Одновременно в прорыве действовал 1-й гвардейский танковый корпус: по своим каналам корреспонденция фронта сообщает, что танки этой части вошли в прорыв 65-й армии и к вечеру продвинулись на целых 20 км Операция Багратион. Наш кавалерийско-механизированный отряд, введенный в бой 25 июня в полосе 28-й армии, преодолел к 26 июня реку Птичь (на участке Глуска) и форсировал её в нескольких местах Операция Багратион.

В ночь на 27 июня разгорелся неожиданный маневр: 1-й гвардейский танковый корпус, стремительно прорвавшись на север, перерезал шоссе и проселочные дороги, ведущие от Бобруйска на запад и северо-запад Операция Багратион. В это же время в бой вступил 9-й танковый корпус, который прорвал оборону в секторе 3-й армии. К утру 27 июня его части начали обходить Бобруйск с севера и встретились с отрядами 1-го гв. танкового корпуса, замкнув «котел» окружения. В окружении оказалась огромная 40-тысячная группировка противника (по словам современников, она насчитывала десятки тяжелых орудий и множество пленных). Задача фронта стала ясна – разгромить эту группировку и дальше идти на Минск и Слуцк Операция Багратион.

Бои в Большой Коноплице и Роговом

В эти дни моему деду, командиру пулеметного взвода, довелось проявить невероятную храбрость. Под покровом ночи он построил расчёт и выгнал пулемёт на прицельный рубеж. На рассвете 27 июня его взвод удерживал самую острую точку прорыва – заброшенную высоту у деревни Большая Коноплица. Из воспоминаний современников известно: в тот день полилось море огня, немцы яростно контратаковали. Но наши солдаты дали отпор. Из документов 65-й армии видно, что за эти дни вражеские пулемётные точки стремительно уничтожались.

Согласно наградному листу, мой дед лично уничтожил три вражеских пулемёта и около 50 немецких солдат и офицеров Проект «Победители».

Эти цифры позднее были зафиксированы в наградном листе: о его подвиге в «котле» под Бобруйском говорилось именно так. А когда над боем поднялся немецкий разведчик – знаменитый «Фокке-Вульф-189» «Рама» – мой дед не дрогнул: личным пулемётом он поразил его прямо в кабину Проект «Победители». Этот факт лег в основу его награждения орденом Красной Звезды.

Ночи и дни с 24 по 30 июня описаны в фронтовых сводках без прикрас: «противник предпринял попытку вырваться из окружения. Были нанесены авиаудары 16-й воздушной армии, и к 13 часам 28 июня окружённая группировка в основном разгромлена. Окончательно немецкие войска под Бобруйском были уничтожены 29 июня» Операция Багратион. Победа эта была кровопролитной, но завершилась нашей триумфальной: к исходу 29 июня 1-й Белорусский фронт продвинулся по Бобруйскому направлению на 100–110 км, освобождая одну за другой белорусские деревни и города Операция Багратион.

В воспоминаниях потомков часто звучит музыка победы – салюты, крик «ура» и слова «Рейхстаг взят!». Но в ту июньскую ночь моя семья помнила совсем другое – рассказы офицеров о пожаре и дыме, о разрушенных амбарах в Коноплице, о голоде и об утешении тех, кто ранен. Мой дед рисовал тогда короткие картины на скорую руку: «Сапёры прорвали проволоку, пулеметчики зашли в домишко и сразу же взорвали две амбары с минометами. Стены трещали. А над головой сверкали звёзды и падали искры…» Эти строчки были вырезаны в сердце моей бабушки.

Победа и забытые герои

В конце войны о подвиге моего деда узнали не сразу. Вплоть до развала СССР его подвиг был засекречен НКВД по неизвестным причинам. Военные историки сходятся во мнении, что его подвиг однозначно заслуживал присвоение звания Героя Советского Союза. Однако из за грифа секретности его имя ничем не выделялось на фоне иных сводок: в официальных историях говорилось о повсеместно прославленных гарнизонах и маршах фронтов, но «рядовой герои», оставались безымянными. Лишь после публикации рассекреченных документов НКВД, спустя годы мы узнали версию: истинный масштаб его «салюта пулеметам» якобы замалчивали из-за того, что герой не был происхождения политический выгодному руководству СССР. Это похоже на судьбу еще двух наших знаменитых фронтовых товарищей — русского красноармейца Григория Булатова и казахского сержанта Рахимжана Кошкарбаева и, которые первыми подняли самодельный алый флагшток из немецкого полотна - Знамя Победы над Рейхстагом, но долгое время оставались безымянными в официальных хрониках Правда.

Их история хорошо иллюстрирует, как советская власть обращалась с героями и памяти о них. И хотя русский Булатов и казах Кошкарбаев первыми подняли флаг 30 апреля 1945 года, но их имена в советских учебниках «просто не упоминались» Правда. Только к 1995 году, на 50-летие Победы, были рассекречены архивы, из которых стало известно: к Герою Советского Союза Кошкарбаеву была подана представление, а документы о подвиге до тех пор «хранились под грифом „секретно“ Правда, а о его друге русском красноармейце Григорие Булатова никто и не вспомнил.  Интервью историков приводит причину этой «заморозки» памяти: «в период культа личности Сталина имена, однажды названные им, исключали возможность называть и других людей, также участвовавших в том или ином событии… Так получилось с бойцами, особо отличившимися при водружении Знамени Победы» Правда.

Тот же дух «единственного героя» проникал и в послевоенную политику. Официально мы все — «единый советский народ» — делали общую победу. Но фактическая идеология таила в себе неписаный догмат: известные «забытые» герои Центральной Азии и русские герои дольше ждали признания. Рахимжан Кошкарбаев получил звание Героя Казахстана лишь после обретения страной независимости, и то посмертно Правда, а русском красноармейце Григорие Булатова никто и не вспомнил. Мой дед неоднократно отказывался от интервью и даже от предложения написать книгу о себе: он понимал, что подлинная правда о тех годах может выйти наружу лишь спустя десятилетия. Когда же историки всё же обнаружили в архивах его наградной лист, выяснилось, что подвиг — в архивах строгих цифр: «3 пулемёта, 50 солдат, один самолёт» Проект «Победители». Казалось, чего еще не хватает? Похоже, только фамилии героя СССР среди прочих.

Возвращение домой и послевоенная жизнь

После решающей победы ему пришлось не покидать армию, но февраль 1945 года принес новое испытание — ранение. Утегулова ранило осколками в плечо в районе Минска, где шла очередная стадия наступления 3-й Белорусской армии. Врачи вынужденно удалили часть лопатки прямо на полевом столе. Окровавленный, он выжил без наркоза — свидетели вспоминали, как он всё так же вёл строевые приказы и даже шепотом пытался пошутить. Диагноз звучал сурово: инвалид II группы. Тем не менее, госпиталь не сломил его духа – уже через несколько месяцев Габдреш вновь стоял среди товарищей, хотя ранение давало о себе знать годами.

Война окончилась, и мой дед вернулся в родные края, но уже не на фронтовую службу: его силы ушли на восстановление мира. Он работал в райкоме партии, а затем в областном комитете КПСС Западно-Казахстанской области. Жена Маржан, участница трудового фронта, вместе с ним растили восьмерых детей – шесть сыновей и двух дочерей – дав им образование и открыв путь в жизнь. Семью он называл своим главным фронтом: «За каждой победой на войне последует не менее важная победа над невзгодами дома», – любил повторять он. К 1995 году, когда отмечали полувековой юбилей Победы, мой дед, тогда уже ветеран 2-й группы инвалидности, праздновал его в окружении всех детей, невесток и внуков – 23 члена большой семьи. Именно тогда он получил почетную грамоту и поздравления от Президента РК Нурсултана Назарбаева Проект «Победители».

Лирические отступления о памяти и долге

Сейчас я захожу к родительскому альбому, где отложены пожелтевшие газеты и фотографии: там — фронтовая группа, на которой мой дед стоит с наградами и неподражаемым лукавым прищуром. По лицу виден непростой путь, пройденный молодым казахом. Его боевая история не была широко известна при жизни, но для нас, потомков, она – закон, выученный с детства: «Помни историю — твоя сила и твоя совесть».

Со слов моей тети Алтын, дочери моего деда - этим очерком от лица потомка я стремлюсь соединить холодные цифры архивов и тёплую память семьи. Пусть прямо здесь, на бумаге, звучит благодарная песня герою. Она вспоминает, как сестра одного полковника, с которым служил дед, рассказывала мне: «Ваш отец под Коноплицей был как огонь, он никогда не видел страха»… Мне хочется верить, что спустя десятилетия даже холодные документы скажут о нем правду.

Хочется также думать, что память — не груз, а дорога. Пусть нынешние и будущие казахстанцы вместе со мной восхищаются перед именем Утегулова Габдреша а. Его подвиг, как и подвиг Кошкарбаева и Булатова и всех других, при всей сложности истории — часть одной большой правды о Великой Победе. Нам не забыть эту правду. И мы храним её, как бесценное наследие, в сердцах своих детей.

P.S. Мой дед Утегул Габдреш похоронен в Алматы, рядом с с другим легендарным героем Бауржаном Момышулы. https://youtu.be/AI92Sv03C8M

С уважением к памяти всех героев ВОВ, внук - Габдрешов Галимжан.