Религиоведение новейшего времени
Если знаете ещё - кидайте в комменты!)
Если знаете ещё - кидайте в комменты!)
Данная статья относится к Категории: Приёмы, инварианты, эвристики
Освальд Шпенглер считал, что для описания различных культур можно использовать единый метод:
«Под гомологией органов биология понимает морфологическую равнозначность в противоположность аналогии органов, выражающей равнозначность функции. Это важное и в дальнейшем столь плодотворное понятие зародилось у Гёте и привело его к открытию «межчелюстной кости» у человека; Оуэн облёк это открытие в строго научную форму. Также и это понятие я ввожу в состав исторического метода.
Известно, что каждой части человеческого черепа у всех позвоночных, вплоть до рыб, точно соответствует определённая часть их скелета; что плавники рыб и лапы, крылья, руки обитающих на суше позвоночных суть гомологичные органы, хотя бы даже они утратили малейшую видимость сходства. Гомологичны лёгкие обитающих на суше животных и плавательный пузырь рыб; аналогичны по своему употреблению лёгкие и жабры. Здесь обнаруживается углублённая, приобретаемая путём самого строгого вышколивания наблюдательной способности морфологическая проницательность, которая совершенно не свойственна современному историческому исследованию, с его поверхностными сравнениями Христа и Будды, Цезаря и Валленштейна, государственного раздробления Германии и Древней Греции. Сравнивают архитектуру поздней античности с барокко, Архимеда с Галилеем, Веймар с Флоренцией. В ХVIII столетии была в ходу остроумная морфология, в которой устанавливалась генетическая связь львиного хвоста с коронкой пальмы, шеи лебедя со стеблем лука.
На дальнейших страницах этой книги обнаружится, какие огромные перспективы раскрываются перед историческим взглядом, раз только понят и выработан этот углублённый метод рассмотрения исторических явлений. В качестве гомологических образований назовём для примера хотя бы уже часто упоминавшуюся греческую пластику и северную инструментальную музыку, пирамиды IV династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм (буддизм и христианство даже не аналогичны), походы Александра и Наполеона (не Цезаря), время Перикла и эпоху регентства (кардинал Флери), эпохи Плотина и Данте. Гомологичны дионисовское движение и Возрождение; аналогичны дионисовское движение и Реформация. Для нас - это верно почувствовал Ницше - Вагнер подводит итог Новому времени. Следовательно, для античного Нового времени, для античных городских душ и городских нервов должно существовать нечто соответствующее. Им является пергамское искусство. […]
Из гомологии исторических феноменов тотчас же вытекает совершенно новое понятие. Я называю одновременным два исторических факта, из которых каждый занимает в своей культуре относительно то же самое положение и, следовательно, имеет совершенно одинаковое значение. Мною была показана конгруэнтность развития античной и западной математики. Это типичный случай. В этом смысле мы, следовательно, вправе считать современниками Пифагора и Декарта, Платона и Лапласа, Архимеда и Гаусса. Одновременно возникает ионический стиль и барокко. Современниками друг другу приходятся Полигнот и Рембрандт, Поликлет и Бах.
Одновременными являются во всех культурах моменты метаморфозы их в цивилизации. В античности эта эпоха связана с именами Филиппа и Александра; в Западной Европе гомологичными событиями являются революция и Наполеон. Если мы станем рассматривать - здесь предвосхищаются основные выводы второй части - экономическое и рассудочное настроение, господствовавшее в больших городах Греции после Анталкидова мира 386 года; если мы обратим внимание на опустошительные перевороты, учиненные неимущими, которые в Аргосе (370) избили до смерти на улицах всех богатых, - мы получим картину, совершенно соответствующую состоянию французского общества после Парижского мира (1763). Вольтер, Руссо, Мирабо, Бомарше - современники Сократа, Аристофана, Гиппона и Исократа. В обоих случаях начинается цивилизация. То же просветительное настроение и то же разрушение всех традиций, те же штурмы Бастилии, массовые казни, комитеты общественного спасения, те же политические утопии у Платона, Ксенофонта, Аристотеля, с одной стороны, у Руссо, Канта, Фихте и Сен-Симона - с другой; те же мечтания о естественном праве, общественном договоре, свободе и равенстве, вплоть до требований черного передела и общности имущества (Гиппон, Бабеф), и, наконец, та же покорность и упование на вырастающий из демократии наполеонизм, как у Платона, так и у Руссо и Сен-Симона. Государственный переворот Наполеона был не первым из предполагавшихся, не первым, на который решились, но первым удавшимся переворотом. Античные «ставленники солдат» начинаются ещё со времён Дионисия Сиракузского (405), Ясона из Фер (374), Мавсола Галикарнасского (353). Филипп Македонский только воспринял их замыслы.
Четвёртое столетие, начавшееся Алкивиадом, в котором многое напоминает империалистическое честолюбие Мирабо, Наполеона и Байрона, и закончившееся Александром, служит точным отображением времени от 1750-1850 годов, когда с глубокой логичностью следуют друг за другом «общественный договор», Робеспьер, Наполеон, народные армии и социализм, тогда как в глубине картины Рим и Пруссия готовятся к своей всемирно-исторической роли. Что Александр покорил персидское царство и что Наполеону не удалась борьба с его единственным противником, английской системой, - это в известном смысле случайности, поверхностные явления эпохи, тенденции частной жизни широкого размаха, под которыми в обоих случаях скрывался один и тот же рок, одна и та же неизбежность.
Если мы подвинемся на столетие дальше, то снова повторится гомология двух «одновременных» эпох. Одна из них (также и здесь мы забегаем вперёд) - время Ганнибала, другая - годы мировой войны. Что в первом случае дело решало вмешательство человека, не принадлежащего к античной культуре (но ведь таково именно отношение России к Европе), это случайность. Назначение Ганнибала - дать внутреннее завершение общим судьбам античности. Битва при Заме переносит центр тяжести античности из Греции в Рим. Соответствующий смысл современной эпохи, к которой мы сейчас принадлежим, будет изложен позже.
Я надеюсь доказать, что все без исключения великие творения и формы религии, искусства, политики, общественной жизни, хозяйства и науки возникают, завершаются и угасают во всех культурах одновременно; что внутренней структуре каждой из них вполне соответствует внутренняя структура всех остальных; что нет ни одного явления глубокого физиогномического значения в историческом образе одной культуры, которое не находило бы себе отражения, и притом в строго определенной форме и на точно установленном месте, в остальных культурах.
Во всяком случае, для уразумения такой морфологической тождественности двух явлений требуется совсем иная степень углубления и независимости от видимости переднего плана, чем та, которая до сих пор была свойственна историкам: ведь им и не снилось искать соответствий между протестантством и распространением культа Диониса, между английским пуританизмом на Западе и исламом в арабском мире.
С этой точки зрения для нас открывается возможность поставить себе задачу, которая по смелости своих притязаний оставляет далеко позади себя все до сих пор производившиеся исторические исследования, которые, в сущности, ограничивались тем, что располагали в последовательном порядке прошлые события, поскольку они были известны. Мы можем не ограничиваться настоящим как пределом исследования, но также определять ещё не наступившие фазы истории по их типу, темпу, смыслу и результату; мы можем реконструировать давно погибшие и неизвестные эпохи, даже целые культуры прошлого при помощи морфологических соотношений (этот метод исследования нельзя не признать сходным с методом палеонтологии, могущей в настоящее время на основании одного осколка черепа давать широкие и точные указания о всем скелете и о принадлежности данного экземпляра к определённому виду).
Если только обладать физиогномическим тактом, то вполне возможно вновь восстанавливать органические черты исторической картины целых столетий на основании разрозненных деталей орнаментики, архитектуры, шрифта, политических, экономических и религиозных памятников; возможно, например, на основании частностей языка, форм искусства разгадать современный им государственный строй, на основании математических принципов прочитать характер соответствующей экономики. Это подлинно гётевский метод, основывающийся на гётевской идее о первофеномене; он применяется в ограниченной области сравнительной анатомии животных и растений, но может быть расширен на всю область истории в такой степени, о которой до сих пор и не помышляли».
Освальд Шпенглер, Закат Европы, М., «Искусство», 1993 г., с.144-147.
Дополнительные материалы
+ Плейлист из 11-ти видео: Интеллектуальные / творческие / креативные продукты
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию № 279 20 марта 2022 года (Воскресенье) в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Освальд Шпенглер — немецкий учитель математики, историк и культуролог / CC BY-SA 4.0 & Изображение Karen Nadine с сайта Pixabay
Пергамский музей, Берлин. Пергамский алтарь, Гигантомахия, Нерей, Дорис, Океанос против гигантов / CC BY-SA 3.0
Изображение Jacqueline Schmid с сайта Pixabay
Изображение jplenio с сайта Pixabay
Данная статья относится к Категории: Классификации наук
«Резюмирую ещё раз сказанное. Мы можем абстрактно (begrifflich) различать два вида эмпирической научной деятельности.
На одной стороне стоят науки о природе, или естествознание. Слово «природа» характеризует эти науки как со стороны их предмета, так и со стороны их метода. Они видят в своих объектах бытие и бывание, свободное от всякого отнесения к ценности, цель их - изучить общие абстрактные отношения, по возможности законы, значимость которых распространяется на это бытие и бывание. Особое для них только «экземпляр». Это одинаково касается как физики, так и психологии. Обе эти науки не проводят между разными телами и душами никаких различий с точки зрения ценностей и оценок, обе они отвлекаются от всего индивидуального, как несущественного, и обе они включают в свои понятия обыкновенно лишь то, что присуще известному множеству объектов. При этом нет объекта, который был бы принципиально изъят из-под власти естественно-научного метода. Природа есть совокупность всей действительности, понятой генерализирующим образом и без всякого отношения к ценностям.
На другой стороне стоят исторические науки о культуре. У нас нет единого термина, аналогичного термину «природа», который мог бы охарактеризовать эти науки как со стороны их предмета, так и со стороны их метода. Мы должны поэтому остановиться на двух выражениях, соответствующих обоим значениям слова «природа». Как науки о культуре названные науки изучают объекты, отнесенные ко всеобщим культурным ценностям; как исторические науки они изображают их единичное развитие в его особности и индивидуальности; при этом то обстоятельство, что объекты их суть процессы культуры, дает их историческому методу в то же время и принцип образования понятий, ибо существенно для них только то, что в своей индивидуальной особности имеет значение для доминирующей культурной ценности. Поэтому, индивидуализируя, они выбирают из действительности в качестве «культуры» нечто совсем другое, чем естественные науки, рассматривающие генерализирующим образом ту же действительность как «природу». Ибо значение культурных процессов покоится в большинстве случаев именно на их своеобразии и особности, отличающих их от других процессов, тогда как, наоборот, то, что у них есть общего с другими процессами, т.е. то, что составляет их естественно-научную сущность, несущественно для исторических наук о культуре».
Генрих Риккерт, Науки о природе и науки о культуре, в Сб.: Логика культуры. Антология / Сост. С.Я. Левит, СПб, «Университетская книга», 2009 г., с. 86-87.
Дополнительные материалы
ПРОГНОЗИРОВАНИЕ БУДУЩЕГО, ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ, ЗАКОНОМЕРНОСТИ — плейлист из 2-х видео
Изображения в статье
Генрих Риккерт — немецкий философ, один из основателей баденской школы неокантианства / Public Domain
4 апреля, когда Сергей Кургинян на телепередаче «Право знать!» поднял тему возрождения культа Великой Матери как современную политическую проблему, создалось впечатление, что его сообщение не встретило достаточного понимания собеседников. Что, в принципе, неудивительно, так как в разрезе современной политической (да и культурной) проблематики эта тема, видимо, почти не обсуждается.
Но «почти» не значит «совсем». В 2019 году публике был предъявлен некий культурный продукт, целиком посвященный осмыслению этого вопроса. Причем продукт этот имел адресатом широкую мировую аудиторию, а его появление вызвало шквал публикаций в российских и зарубежных СМИ. Вот только главное послание этого на самом деле далеко не заурядного продукта так и осталось необсужденным, а обсуждали в итоге глубоко вторичные вещи.
Речь идет о клипе группы Rammstein «Deutschland».
Оставляя пока за скобками причину, по которой главный посыл клипа не получил освещения, предлагаю, наконец, обсудить его.
Поскольку клип Deutschland (как, впрочем, и большинство роликов группы) представляет собой символическое произведение, вопрос правильного понимания языка символов вполне закономерен. Одна из главных проблем прочтения таких произведений состоит в том, что оно излагается на определенном языке и для правильного понимания необходимо, чтобы языки автора и зрителя если не совпадали, то хотя бы пересекались. Поскольку наборов символов может быть очень много, необходимо как-то «синхронизировать» языки автора и зрителя.
Для этого авторы обычно более или менее явно предлагают зрителю ключ (или набор ключей) к своему произведению, позволяющему декодировать послание. В случае с обсуждаемым нами клипом дело обстоит именно таким образом. Зрителю сразу же вручается путеводная нить ко всему произведению и целый набор ключей.
В первую очередь это, разумеется, название клипа. Он назван без затей: «Германия» (Deutschland) и речь в нем действительно идет о Германии, точнее, о ее историческом пути с момента завоевания римлянами и до некоего абстрактного момента в будущем, на что нам намекают футуристические вставки с персонажами в космических костюмах. Причем роль Германии исполняет чернокожая актриса (это подчеркивается в титрах к клипу: «Руби Коми в роли Германии») — и это главный ключ ко всему произведению.
Темный цвет кожи актрисы — довольно прозрачный намек на то, что основной сущностью является Темная Мать (она же Великая Мать), центральное божество матриархального общества, в более поздние патриархальные времена рассматривавшееся как весьма зловещее и, казалось бы, совершенно вытесненное христианством. Один из наиболее авторитетных исследователей этого культа Эрих Нойман полагал, что образ Великой матери является архетипическим, то есть присущим всем культурам, и перечислял основные атрибуты божества, встречающиеся в культуре многих народов. В частности, способность повелевать животными и поднимать мертвых.
Отметим, что авторы клипа, желая быть понятыми однозначно, ввели дополнительные ключи, указывающие на сущность главной героини клипа. Так, в первой сцене с ней мы видим окружающих ее волков, явно защищающих свою хозяйку. Между тем великую богиню древних германцев (которых и одолели римляне в битве в 16 году до н. э. — эта дата указана в субтитрах) звали «Госпожа зверей». Имеется в клипе и сцена некромантии. Я не буду приводить другие подобные ключи, хотя они также имеются в клипе.
Давайте лучше попытаемся прочесть послание, пользуясь предоставленными нам ключами. Повествование в клипе разорвано: мы видим историю Германии как некое воспоминание из будущего (символизируемого персонажами в космических костюмах), да и сцены клипа расположены явно не в хронологическом порядке. Однако каждая сцена имеет огромное количество символических деталей, благодаря которым можно легко идентифицировать хронологическое место этой сцены.
История Германии, по версии Rammstein, начинается с той самой битвы, в которой римляне сталкиваются с германской версией Темной Матери. Стоит отметить, что у римлян была своя Темная Мать, Кибела, поэтому встреча с ее германской ипостасью вряд ли могла их шокировать. Видимо, именно этим привлек «Германию» римский легионер — настолько привлек, что она взяла себе его голову.
Впрочем, судя по последующим событиям, голова римского легионера — это еще одна аллегория. И это — то самое чеховское ружье, которое провисит весь спектакль, чтобы выстрелить в четвертом акте.
А на сцену тем временем выходит новый персонаж — христианство. Оно представлено монахами, которые, придя в некие германские подземелья, начинают пировать — буквально — на теле Германии. Вряд ли эта сцена нуждается в пояснениях: христианство оттесняет язычество. Но это язычество никуда не исчезает, как не пропадает и Темная Мать — Германия, — она пробуждается и оказывает первые знаки внимания христианству. В клипе Германия гладит одного из монахов по щеке, и монах приходит в изумление от этой ласки.
Является ли эта культурно-историческая версия германского пути экзотической? Вовсе нет. Достаточно упомянуть того же Гете, который спускал своего Фауста за познанием не куда-нибудь, а именно к неким могущественным Матерям, куда Мефистофелю путь был заказан. Rammstein всего лишь развивает традицию, которую до того развивал отнюдь не только Гете.
Далее, следуя по движению исторического времени, мы видим Темную Мать — Германию в разных обличиях, но всегда в гуще событий. Она, как мы понимаем из клипа, определяет немецкую жизнь. И в средневековой Германии, и в Веймарской республике, где идет «борьба всех против всех», и в Германии эпохи Третьего рейха. И после войны: что в ФРГ, где она изображена в огламуренно-потребительском виде с английской надписью Germany, что в ГДР, где она присутствует в самых верхах власти, — на это недвусмысленно намекает большой герб ГДР и солист группы Rammstein Тилль Линдеманн в образе Хоннеккера.
Представляют интерес и метаморфозы Германии. Она всё более «охристианизовывается» (а точнее, мимикрирует под христианство, не расставаясь в то же время с головой римского легионера) и под конец ролика предстает чаще в монашеском одеянии. После символического соития с мертвым римским легионером она рожает щенков, причем принимающий роды кардинал свидетельствует ее невинность. Роды проходят в антураже, недвусмысленно намекающем на обстоятельства, в которых рождался младенец Христос, однако это подчеркнуто искусственный антураж. На чучелах коров, символизирующих хлев, налеплены санитарные символы.
Еще один параллельно развивающийся сюжет — это США (условный «Запад»), которые опекают Германию, а потом появляются на фоне горящего дирижабля «Гинденбург». В конце основной части они оказываются в буквальном смысле ползающими на коленях перед Темной Матерью — Германией, трансформации которой развиваются самым зловещим образом: у нее появляются железные крылья, из которых вырываются языки пламени.
Относительно короткий фильм насыщен массой символов и деталей. Чего стоит, например, сцена символического сожжения чучела, напоминающего Темную Мать — Германию, с обнимающимися на фоне костра фашистом и католическим монахом и со стоящими вокруг этого костра «служителями Темной Матери». Или же показательно разное обращение с териоморфной (звероподобной) сущностью, появляющейся в нескольких сценах.
А в конце клипа мы видим персонажей, принимавших роды в костюмах биологической защиты (ничего себе намек, а? стоит напомнить, что клип вышел в марте 2019 года, когда еще никаким ковидом «не пахло»), держащих на руках плоды любви Темной Матери — Германии: щенков. На переднем плане мы видим фигуру в кардинальском облачении, с некими светящимися приспособлениями на уровне глаз, напоминающими бинокулярную хирургическую лупу.
Впечатляющее послание, явно имеющее определенную прогностическую ценность. И, вероятно, именно поэтому по существу не обсуждаемое. Те, кто «пошел на поклон» Темной Матери, отринув христианские ценности, не будут обсуждать это послание. А много ли тех, кто не примкнул к новому тренду, уже собирающему сотни тысяч поклонниц на феминистских шабашах, но в состоянии обсудить такое послание? Я убежден, что такие есть. Вот только разговор этот слишком неприятен для тех, кто понимает, что происходит, но по тем или иным причинам не собирается ничего делать.
Самое известное изображение сцены сбора раковин представлено на паре ушных украшений из коллекции Музея Майкла С. Карлоса при Университете Эмори в Атланте.
Иллюстрация: Ушные украшения с изображением сцены добычи раковин. Чиму, 1000-1450 гг. н.э. Коллекция Michael C. Carlos Museum, Emory University.
Впечатляет их размер: диаметр диска составляет примерно 11 см. Крупные украшения подчеркивали высокий социальный статус мужчины. Именно благодаря таким вставкам в уши испанцы называли индейскую знать длинноухими. Интересно, что индейским женщинам ушные украшения, тем более такие крупные, не полагались.
Иллюстрация: Ушные украшения с изображением сцены добычи раковин. Чиму, 1000-1450 гг. н.э. Коллекция Michael C. Carlos Museum, Emory University.
Изображение на дисках рельефное, чрезвычайно детализированное. Два человека спина к спине стоят на плоту. Четыре ныряльщика находятся в воде: двое на глубине срезают раковины со дна ножами, другие передают уже собранные раковины людям на плоту.
Сверху изображены свернутые паруса, на которых сидят морские птицы - частые спутники рыбаков и ныряльщиков, божественные посланники, сулящие хороший улов.
Интересно, что от спин фигур людей, находящихся под водой, к поверхности идут длинные змееподобные линии. Таким образом изображены веревки, которые использовали ныряльщики для страховки. Концы веревок представлены в виде зооморфных голов - деталь, подчеркивающая сакральное значение сцены.
Можно вспомнить, что океан сам по себе воспринимался индейцами Анд как некий путь в потусторонний мир. Великие герои, такие как Аи-Апек у моче, перемещаются по нему на зооморфных и антропоморфных плотах, сражаются там с морскими чудовищами, демонами и злыми богами, попадая затем в загробный мир. В качестве примера необычного транспортного средства можно привести судно с прорисовки сосуда культуры моче.
Иллюстрация: Прорисовка сосуда. Создатели изображения: Christopher B. Donnan, Donna McClelland, Donald H. Изображение хранится в Dumbarton Oaks Research Library and Collection.
Антропоморфные и зооморфные признаки столь обыденных предметов, как лодка или веревка, вероятно, были призваны обеспечить безопасный проход сквозь воды океана и обратно.
В коллекции Музея Ларко в Лиме находится пара интересных украшений со сценами сбора раковин.
Иллюстрация: Пара ушных украшений. Чиму, 1300-1532 гг. н.э. Коллекция Museo Larco, Lima.
Действие полностью происходит под водой. Три ныряльщика изображены по кругу, ногами к центру. Вокруг них множество раковин спондилюса. Ныряльщики связаны между собой веревкой, которая в данном случае заменяет отсутствующее изображение плота, намекая на его присутствие за кадром.
Интересно, что концы веревки, также как и на украшениях из коллекции Музея Майкла С. Карлоса, выполнены в виде зооморфных голов. Таким образом, вероятно, изображается божественная поддержка в которой ныряльщики так нуждаются, находясь в подводном мире.
Изображение сцены сбора раковин можно увидеть и на рельефе в археологическом комплексе Тукуме.
Иллюстрация: Археологический комплекс Тукуме. Ламбаеке, Перу. Фотография T. Devenish, 2012.
Два персонажа на плоту держат в руках веревки, которые крепятся к поясам ныряльщиков. Еще три фигуры изображены над плотом. У всех прослеживаются явные зооморфные признаки, что может свидетельствовать о божественной поддержке.
В руках ныряльщиков и фигур над плотом находятся инструменты, которые, вероятно, используются для отделения раковин ото дна. Эти предметы, скорее всего вовсе не случайно, напоминают ритуальные ножи туми. Очевидно, что применение туми для целей сбора раковин маловероятно. Изображение этих ножей на данном рельефе должно было дополнительно подчеркнуть ритуальное значение сюжета.
Удивительно красивое блюдо со сценой добычи раковин находится в коллекции Национального музея антропологии и истории Перу в Лиме.
Иллюстрация: Инкрустированное деревянное блюдо. Культура Чиму. Коллекция National Museum of Archeology, Anthropology and History of Peru, Lima.
Изображение в центральной его части во многом повторяет приведенные нами ранее сюжеты. Интересно, что это, пожалуй, единственный предмет, на котором образы раковин созданы с помощью инкрустаций из этих же самых раковин. Об этом блюде мы подробнее расскажем как-нибудь в следующий раз, т.к. символика изображения явно заслуживает более подробного описания.
Иногда изображения ныряльщиков и людей на плоту полностью заменяли зооморфными образами, сохраняя прочие детали сюжета. В качестве примера приведем ткань из коллекции Музея искусств "Метрополитен" в Нью-Йорке.
Иллюстрация: Ткань. Чиму, 12-14 вв. н.э. Коллекция The Metropolitan Museum of Art, New York.
Все люди представлены в виде кошачьих фигур.
Похожая по сюжету ткань, но уже культуры Чанкай, есть и в нашей коллекции.
Иллюстрация: Ткань. Культура Чанкай, 1100-1400 гг. н.э. Коллекция A-Gallery, Москва.
Четыре плота, на каждом из которых изображены фигуры обезьян или кошек. Они удерживают в руках веревки, другим концом закрепленные на поясах ныряльщиков. Множество стилизованных раковин под водой и на плотах.
Зооморфизм в таких сценах, вероятно, имел ту же цель, что и изображение веревок в виде змей или ножей в виде туми.
Стоит обратить внимание еще на одну деталь. В сценах добычи раковин судно всегда напоминает плот, часто, когда это различимо, с треугольными парусами. Такая конструкция морского транспорта типична для севера Перу и Эквадора.
Иллюстрация: Зарисовка гавани Пайта на севере Перу с изображением индейского плота с треугольными парусами. Spilbergen, 1906. Коллекция John Carter Brown Library, Providence.
В более южных районах чаще встречались лодки, на которых человек сидел верхом.
Иллюстрация: Сосуд в виде лодки. Чиму/Ламбаеке, 1100-1400 гг. н.э. Коллекция Cincinnati Art Museum.
Часть исследователей считает, что плоты в сюжетах добычи раковин служат своего рода меткой, определяющей географическое местоположение изображаемых сцен.
В завершение предлагаем посмотреть на двухкамерный свистящий сосуд из коллекции Американского музея естественной истории в Нью-Йорке.
Иллюстрация: Двухкамерный свистящий сосуд. Ламбаеке, 800-1300 гг. н.э. Коллекция American Museum of Natural History, New York.
Первая камера с горлом сосуда имитирует форму и текстуру раковины. Красный пигмент подчеркивает сходство.
Вторая камера представлена в виде навеса (?). Вероятно таким образом изобразили часть надстройки на плоту. Под крышей, между столбами лежит на животе человек. Его головной убор напоминает шапку рыбака или ныряльщика. Руками он обнимает массивный прямоугольный предмет, вероятно, каменный груз для быстрого погружения в воду.
Считается, что подобная свистящая керамика создавалась, прежде всего, для ритуального применения. Возможно, звуки, издаваемые этим сосудом, должны были принести удачу при сборе раковин и сулили большой улов.
Источник:
Та’аруф илиتعارف - персидский термин, обозначающий вежливость, но так ли все просто?
Далеко не просто! Восточные люди очень вежливы, но всегда нужно иметь на этот счёт критическое мышление. Далеко не всегда, когда нас, к примеру приглашают на Востоке в гости или на обед, значит, что нас действительно ждут «к столу».
Как понять, что Та’аруф не поддельный?
Вы никогда не должны соглашаться на предложение человека с первого раза, даже со второго. А вот если, вас пригласили третий раз, то это означает, что человек ждёт вас в гости.
Две истории про تعارف
Я приведу две истории про эту традицию: из учебника Персидского языка и реальной жизни.
Как мы знаем, муллы и имамы - очень вежливые и образованные люди на мусульманском Востоке. Но тут уместна шутка, что иногда вежливость и такт можно и отменить, на неё могут согласиться, по типу « Второй раз предлагать не будут!» Однажды, мулла готовился к обеду, вдруг увидел, проезжающего мимо всадника. Конечно же, мулла проявил такт и сказал: « Присядь, отобедай со мной.» Но это была вежливость, на которую всадник с радостью согласился, съел все запасы муллы. Вот и весь Та’аруф...
Вторая произошла со мной, в ресторане афганской кухни.
Как я говорил ранее, если Вы знаете язык - к Вам другое отношение, могут даже накормить и не взять денег. От неожиданности кто-то и согласится, только не тот, кто знает, что здесь есть «двойное дно». Так и мне сказали: « Тем, кто знает персидский, мы делаем Кебаб бесплатно.» Конечно, я рассмеялся и сказал: « Это Та’аруф». Мы долго смеялись, потом все же заплатил и ушёл. Надеюсь, вкратце понятно, что такое تعارف.
Историки давно обсуждают возможную связь между усложнением общественного устройства и распространением религиозных верований, способствующих просоциальному поведению. Однако природа этой связи остается спорной. Анализ детальных исторических данных по 30 регионам показал, что радикальное усложнение общества обычно предшествует появлению веры в сверхъестественное наказание за аморальное поведение, а не наоборот. Как правило, такая вера появляется лишь после достижения обществом численности населения порядка миллиона человек. Стандартизованные религиозные ритуалы часто появляются задолго до веры в богов-морализаторов. Возможно, единые ритуалы являются более значимой предпосылкой усложнения общества, чем содержание религиозных верований: важно, как поклоняться, а не кому.
Рис. 1. Мифология Древнего Египта, похоже, древнейшая, про богов которой известно, что им небезразлично поведение людей. Подобные верования существали в Египте около 4800 лет назад. В честь богини Сешат («отвечавшей» за письмо, литературу, судьбу и счет) назван международный проект исторического банка данных Seshat, в котором собраны довольно полные данные по истории и культуре 400 с лишним древних обществ. Эта табличка с портретом богини Сешат датируется периодом XII династии (около 1900 года до н. э.), она была найдена при раскопках гробницы фараона Сенусерта I. Фото с сайта brooklynmuseum.org
«Элементы» уже рассказывали о смелых попытках Петра Турчина и ряда других историков найти в развитии человеческих обществ строгие математические закономерности и достоверные причинно-следственные связи, что позволило бы сделать историю «настоящей наукой» (см. ссылки в конце новости).
С этой целью начиная с 2011 года международный коллектив исследователей работает над созданием глобального исторического банка данных Seshat: Global History Databank (проект назван в честь Сешат, древнеегипетской богини мудрости, письма и тому подобного).
За восемь лет эксперты собрали и унифицировали значительный объем данных по истории 414 обществ (политий), приуроченных к 30 регионам (рис. 2). В своем новом исследовании, результаты которого были опубликованы 20 марта в журнале Nature, создатели и сотрудники проекта Seshat использовали эти данные для проверки гипотезы о связи между усложнением общественного устройства и религиозными верованиями, способствующими просоциальному поведению.
Рис. 2. Распространение веры в моралистических богов в 30 изученных регионах. Размер кружочка отражает социальную сложность (Social complexity) древнейшей политии c моралистическими богами (цветные кружки) или, для регионов, не имевших моралистических богов в доколониальный период, социальную сложность последней доколониальной политии (серые кружки). Числа отражают возраст первых свидетельств наличия моралистических богов (в тысячах лет назад). MHG — верховные боги, следящие за моралью (moralizing high gods); BSP — вера в сверхъестественное наказание за нарушение моральных норм, не связанное с верховными богами (broad supernatural punishment). Рисунок из обсуждаемой статьи в Nature
Вера в сверхъестественные силы, наказывающие за неподобающее поведение по отношению к самим себе (непринесение жертв, нарушение табу, богохульство и т. п.), распространена в человеческих обществах, древних и современных, чрезвычайно широко. Существенно реже встречается вера в богов, наказывающих людей за дурное поведение по отношению к другим людям. Замечено, что вера в «моралистические» сверхъестественные силы характерна в основном для больших, сложных и достаточно развитых обществ. В небольших, отсталых, бесписьменных обществах такие верования встречаются очень редко.
Природа взаимосвязи между сложностью общественного устройства и верой в моралистических богов остается дискуссионной. Логично предположить, что вера в моралистических богов помогает обуздывать асоциальные порывы и решать «проблему безбилетника» (см. Free-rider problem) в больших обществах, где значительная доля взаимодействий происходит между людьми, не знакомыми друг с другом. С другой стороны, неясно, является ли распространение таких верований предпосылкой усложнения общества или, может быть, его следствием.
Попытки разобраться в этом до сих пор основывались на отрывочных данных по отдельным регионам и на весьма грубых оценках сложности обществ. Неудивительно, что результаты получались противоречивые. Одни исследователи приходили к выводу, что моралистические сверхъестественные силы — скорее предпосылка усложнения общества (J. Watts et al., 2015. Broad supernatural punishment but not moralizing high gods precede the evolution of political complexity in Austronesia), а другие — что это скорее следствие (N. Baumard et al., 2015. Increased affluence explains the emergence of ascetic wisdoms and moralizing religions).
Данные из базы Seshat позволили получить для каждого из 414 обществ количественную оценку социальной сложности (Social complexity), рассчитанную на основе полусотни отдельных показателей (таких как население политии, ее территория, число уровней в административных иерархиях, наличие профессиональных военных, жрецов, бюрократов, ирригационных систем, дорог, правительственных зданий, хозяйственных записей, календаря, литературы, денег и т. д.) Полученные оценки были сопоставлены с наличием или отсутствием веры в моралистических богов (рис. 2).
Вера в потусторонние силы, которые нужно ублажать при помощи ритуалов, была распространена во всех 30 регионах. При этом в 10 из них для доколониального периода нет свидетельств наличия веры в моралистические сверхъестественные силы (серые кружки на рис. 2). В остальных 20 регионах (цветные кружки на рис. 2) отмечено 15 разных религиозных систем, включающих либо верховных богов-морализаторов (таких как Бог авраамических религий), либо иные сверхъестественные сущности, небезразличные к моральному облику людей (такие как карма в буддизме). Впервые подобные верования отмечаются в Египте около 4800 лет назад (см. Маат), затем они спорадически появляются в разных точках Евразии (в Месопотамии 4200 лет назад, в Анатолии 3500 лет назад, в Китае 3000 лет назад), после чего начинается распространение «транснациональных» моралистических религий: сначала зороастризма и буддизма, а позднее христианства и ислама. При этом во многих регионах вера в моралистических богов существовала задолго до прихода туда этих религий: например, древние римляне верили, что боги наказывают клятвопреступников, почти за тысячу лет до официального принятия христианства.
Статистический анализ подтвердил тесную связь между сложностью общества и верой в моралистических богов. Социальная сложность оказалась надежным предиктором наличия такой веры, причем этот вывод остается статистически значимым после внесения поправок на географические и лингвистические взаимосвязи регионов.
Чтобы понять направленность возможных причинно-следственных связей между усложнением общества и верой в моралистических богов, авторы сравнили скорость роста социальной сложности до и после появления такой веры. Имеющиеся данные позволили провести такой анализ для 12 регионов (в остальных регионах либо не было моралистических богов, либо не хватило данных по социальной сложности для каких-то периодов).
Рис. 3. Динамика социальной сложности (Social complexity) до и после появления веры в моралистических богов. Социальная сложность нормирована таким образом, чтобы у самого сложного общества в изученной выборке этот показатель был равен единице, а у самого простого — нулю. Показаны средние значения по 12 регионам (сплошная линия) и 95-процентные доверительные интервалы. По горизонтальной оси — время в годах, причем за ноль принят момент появления первых свидетельств веры в моралистических богов. Широкая вертикальная серая полоса показывает время появления стандартизованных обрядов (доктринальных ритуалов), узкая полоса соответствует среднему времени существования первой политии с моралистической религией. Рисунок из обсуждаемой статьи в Nature
На рис. 3 показаны усредненные результаты, а на рис. 4 — те же результаты отдельно по 12 регионам. Оказалось, что в большинстве случаев (в 10 регионах из 12, а также в среднем по всей выборке) социальная сложность достоверно быстрее росла до появления веры в моралистических богов, чем после. Ни в одном из регионов после появления такой веры рост сложности не ускорился.
Рис. 4. Динамика социальной сложности в 12 регионах. Вертикальными синими полосами показано время появления стандартизованных ритуалов, красными — моралистических богов. По горизонтальной оси — время от 10 000 года до н. э. до 2000 года н. э. Рисунок из обсуждаемой статьи в Nature
Этот вывод не зависит от того, следят ли за моралью верховные боги или иные сверхъестественные сущности. Он устойчиво воспроизводится при разных наборах показателей, используемых для оценки социальной сложности. Не влияют на него и имеющиеся разногласия в оценке времени появления моралистических верований (в базе данных Seshat фиксируются все подобные разногласия, что позволяет оценивать возможную степень их влияния на результаты).
В 10 регионах из 12 моралистические религии установились примерно в тот момент (плюс-минус 100 лет), когда общество достигло уровня сложности 0,6, что примерно соответствует государственному образованию с населением в миллион человек. Авторы подчеркивают, что письменность обычно появляется раньше: в 9 регионах из 12 известны письменные памятники, существенно (в среднем на 400 лет) более древние, чем первые свидетельства веры в моралистических богов. Таким образом, полученные результаты вряд ли можно объяснить тем, что в моралистических богов на самом деле начали верить раньше, но сведения об этом до нас не дошли из-за отсутствия письменности. Из обществ, так и не перешедших к вере в моралистических богов, только одно (недолговечная империя инков) перевалило за «пороговый» рубеж сложности 0,6.
Авторы заключают, что вера в моралистических богов, скорее всего, не является необходимой предпосылкой радикального усложнения общественного устройства. Возможно, такие религии возникают как культурная адаптация, повышающая стабильность усложнившегося общества. Это может быть особенно актуально для многонациональных империй, формирующихся в результате завоеваний. Как еще убедить разноязыкое население следовать общим правилам и подчиняться единой власти? Иногда установление моралистической религии может даже стать фактором, ограничивающим дальнейшую экспансию: в качестве примера авторы приводят историю императора Ашоки, принявшего буддизм и отказавшегося от дальнейших войн, тем самым положив конец расширению империи Маурьев.
Собранные авторами данные показывают, что организованная религия — пусть и не морализаторская — всё-таки может быть важной предпосылкой роста социальной сложности. Ключевую роль здесь, по-видимому, играет стандартизация верований и регулярно совершаемых ритуалов (что предполагает некую институционализированную иерархию культовых служителей). Появление регулярных стандартизованных ритуалов, как правило, происходит задолго (в среднем за 1100 лет) до появления моралистических богов. Правда, формальный статистический анализ не подтвердил гипотезу о том, что рост социальной сложности ускоряется после появления стандартных религиозных ритуалов. По мнению авторов, это может объясняться недостаточной полнотой и точностью сведений о столь давних временах. По мере дальнейшего накопления и уточнения исторических данных все эти вопросы должны постепенно проясниться.
Источник: Harvey Whitehouse, Pieter François, Patrick E. Savage, Thomas E. Currie, Kevin C. Feeney, Enrico Cioni, Rosalind Purcell, Robert M. Ross, Jennifer Larson, John Baines, Barend ter Haar, Alan Covey & Peter Turchin. Complex societies precede moralizing gods throughout world history // Nature. 2019. DOI: 10.1038/s41586-019-1043-4.
См. также:
1) Может ли история стать настоящей наукой?, «Элементы», 03.07.2008.
2) Статистика кладов исключает демографический взрыв в Древнем Риме в I веке н. э., «Элементы», 13.10.2009.
3) Теория «многоуровневого культурного отбора» позволяет рассчитать время и место появления империй, «Элементы», 25.09.2013.
4) Пётр Турчин, 2009. Долгосрочные колебания численности населения в исторических обществах.
Александр Марков
https://elementy.ru/novosti_nauki/433451/Uslozhnenie_obshche...