- Пресветлый император! Януко-сан!
Он сидел в позе лотоса, отсутствующим взглядом взирая на опавшие листья сакуры. "Так и каждая жизнь - восходит с первыми лучами, расцветает, радуя своей красотой глаз почтенного самурая, а после увядает и осыпается, тая в земле", думал Януко-сан.
- Император! Самураи из клана На Род взбунтовались.
Он тяжело вздохнул и разжал кулак, из которого выпорхнула на свет и унеслась в полумрак изящная бабочка-махаон:
- Чего они хотят на этот раз?
- Хотят... - слуга Азару-сан замялся. - Хотят нового императора.
- Нужно позвать на помощь ниндзя из клана Бер Кут. Они передо мной в долгу.
- Бер Кут обессилел, мой господин, - скорбно ответил Азару-сан. - Смелейшие из смелейших боятся расправы со стороны На Род. Воистину могущественная сила.
- Тогда следует задействовать якудза из рода Ти Ту.
- Януко-сан, Ти Ту разгромлены... - слуга склонил голову.
- У этого На Род нет никакой морали, - вновь вздохнул император. - Китайцы с их пытками человечнее...
Он взглянул на сакуру и повторил:
- Чего они хотят? Нового императора?
- Многие из них, почтенный Януко-сан, настаивают на том, чтобы вы совершили сепукку, - добавил верный Азару-сан. - Если вы решитесь, у меня с собой есть катана, и я в любой момент с радостью отрублю вам голову после харакири. Вы лишь должны сложить прощальное хокку...
- Не все еще потеряно, Азари-сан, - улыбнулся император. - Не спеши хоронить нашу династию. Позови ко мне оябуна этого На Род. Хочу говорить с ним.
- Оябунов целых три, - ответил Азари-сан. - Но ни одного из них На Род не признает своим истинным правителем.
- Кто же руководит кланом?
- Сам На Род и руководит, - пожал плечами слуга.
- Как? - яростно вскричал Януко-сан. - Как На Род может чем-то руководить?
- Позвать оябунов, господин? - словно не замечая вопроса, отозвался Азари-сан.
- Зови.
Спустя некоторое время они вошли, застав императора за ритуальным чаепитием. "Так и жизнь - льется, как зеленый чай, так же странно выглядит и такая же мерзкая на вкус, и лишь редкие чаинки порой всплывают на поверхность пиалы", думал Януко-сан.
- Презренный сын краснозадого бабуина, рожденный на закате, чтоб проклят был весь твой род до седьмого колена! - воскликнул Яце-кун, кланяясь. Остальные промолчали, но тоже поклонились.
- Чего вы хотите? - серьезно спросил император, стараясь не смотреть гостям в глаза.
- Уходи, и мы заменим тебя, - отвечали все трое хором.
- Каковы ваши требования?
- Отмени смертную казнь за любование водопадами после полудня, - сказал один.
- Немедленно передай власть в наши руки, - сказал другой.
- Соверши сепукку, - сказал третий.
- Мне все понятно.
С минуту император горестно потирал подбородок, а остальные глядели на него с негодованием и недоумением.
- Знаете, друзья, когда я бросал в темницу Юлю-тян, никто не думал, какой правильный и дальновидный поступок я совершаю. А теперь я советую вам идти в горный монастырь На Хуй и искать помощи у всезнающего Гаутамы. Я ничем не могу помочь. И прошу вас, передайте - пусть этот крикливый Ляш-кун перестанет галдеть под окнами моего дворца.
Не говоря ни слова, оябуны откланялись.
- Что теперь делать, Януко-сан? - с тревогой в голосе спросил слуга.
- Буду искать помощи у своего сэнсея...
Вспыхнули свечи, и закурились благовония. Неожиданно в полутьме из дыма образовался невысокий силуэт в кимоно с поясом неопределенного цвета и раздался приятный, слегка дрожащий голос:
- Пу Тин слушает тебя, Януко.
- Что делать, сэнсей?
- Ничего.
- Как это ничего? - удивился император.
- Будда учил нас, что мир есть непроглядная тьма, - начал учитель. - А если тьма непроглядная, то и видеть ничего не надо. А если ничего не видишь, то и сделать ничего не сможешь. Зато можешь сказать, что делаешь, ведь в темноте все слышно. Но делать ничего не надо. А говорить надо. Скажи, что ты делаешь все, но не делай ничего. В этом состоят все благородные истины, и весь восьмеричный путь избавления от дуккха и тришна. Действуй же... Точнее, не действуй. Говори.
Просветленный император поднялся из позы лотоса и улыбнулся:
- Я все понял, учитель. Я буду говорить.
Он встал и пошел к балкону, за которым его ждал обозлившийся На Род.