***

Когда за Китарионом закрылась дверь, Шахрион с большим трудом подавил горестный вздох. Он ни на секунду не лукавил, говоря своему верному слуге о том, что не хочет заставлять того принимать командование. Китарион за последние годы изрядно охладел к военным забавам и не императору было осуждать его за это. Насмотревшись на ужасы войны, и – особенно - на кошмар Стоградья, в одночасье превращенного в землю мертвых, бывший капитан гвардии сильно изменил взгляды на жизнь.

Собственно говоря, именно поэтому Шахрион и не возражал, когда тот запросил Марейнию в награду за заслуги, именно поэтому он назначил Бирта – всего лишь рыцаря смерти, пусть и генерала при жизни - на место верного Китариона.

Однако, кто бы что ни говорил, но Китарион оставался едва ли не самым одаренным полководцем Империи после самого Шахриона, и никому кроме него император не мог доверить столь важное и щекотливое задание. Конечно, за ним потребуется присмотр, именно поэтому старая команда кольценосца - склочный некромант Кштиритион и хитроумный шаман Инуче отправятся в поход вместе с генералом. Именно поэтому у Инуче - свое задание, за которое гоблин, конечно же, запросил изрядную цену, устроившую, впрочем, императора.

Но именно поэтому Шахрион не мог просто взять и приказать. Ему пришлось манипулировать, взывая к совести своего верного слуги.

"Воистину совесть — это бич людской", - с горечью подумал император.

Как будто у тебя она была, - тотчас же подключилась Тень.

- Кому, как не тебе знать, была, или же нет, - тихо прошептал император - сегодня невидимая для окружающих гостья была на редкость добродушна и ее подколки не выводили императора из равновесия.

Он кивнул выходившим из комнаты кольценосцам, затем перевел взгляд на Тартионну, которая и не думала покидать зал Малого Совета. Шахрион вздохнул.

- Слушаю.

- Не уверена, что отправлять почти всю гвардию на восток было мудрой идеей, - не теряя ни мгновения, проговорила та.

- Опасаешься вторжения?

Советница хмуро взглянула на мужа и поморщилась.

- Шахрион, не говори глупости, мы оба прекрасно знаем, что есть угрозы пострашнее вторжений.

- У меня три дегустатора, - напомнил император, - как же не знать. Даже одаренные Матерью могут погибнуть от яда.

- Сомневаюсь, что маг твоей нынешней силы не сумеет нейтрализовать отраву, - отмахнулась жена.

- Всякое бывает, - пожал плечами Шахрион, затем чуть заметно улыбнулся, и спросил. - Слушай, а раз уж нам предстоит серьезный разговор, может - партию в шемтис? Когда мы в последний раз играли в него?

- Думаю, больше года назад, - с ностальгией проговорила его Госпожа. - Или даже двух. Великая Мать, я и помыслить не могла, что управление по-настоящему большой страной отнимает столько сил и времени!

Она прикрыла глаза, и уже спустя пару минут в комнату вошел рыцарь смерти, в руках которого стояла полностью готовая доска с расставленными фигурами. Мертвец осторожно поместил свою ношу между императором и его женой и удалился.

Шахрион воззрился на супругу, приподняв обе брови.

- А что такого? - невинно поинтересовалась та. - Эта доска стоит в моих покоях с нашей последней партии, полностью готовая к игре. Ты бы знал это, если бы заходил почаще.

В ее голосе император уловил явный упрек, и, говоря начистоту, возразить ему было нечего. В последнее время они действительно здорово отдалились друг от друга.

"Когда она была всего лишь советницей, мы общались куда чаще, чем теперь, когда Тартионна - моя Госпожа", - с грустью, сменившейся внезапной вспышкой раздражения, подумал император.

На удивление - Тень молчала. Впрочем, она вполне могла себе это позволить. Его настроение в последние месяцы менялось чаще и резче, чем у беременной.

- Прошу простить меня за это, - с грустью ответил он, бросая кубик для того, чтобы определить, кто будет ходить первым. Выпала единица. - Управление Империей, и правда, тяжкая ноша.

- Мне кажется, что тебя гнетет что-то еще, - Тартионна пристально уставилась на мужа. - Скажи, ты уверен, что за время, прошедшее с того проклятого дня, когда вы на пару с Гартианом выпустили на волю Безымянное Заклинание, оно никак не ударило по тебе?

- Нет, конечно же, - соврал Шахрион. - Разве что, сделало сильнее.

Госпожа, кажется, не поверила словам своего Властелина, но не стала ничего говорить, вместо этого - бросила кубик. У нее выпало шесть.

- Предлагаю вернуться к разговору о разумности отправки почти всей гвардии на восток, - предложил Шахрион, прикидывая, какую комбинацию супруга попробует разыграть в дебюте.

Ледяная Ведьма выдвинула вперед одного за другим двух копьеносцев и произнесла:

- Враги затаились и до меня доходят нехорошие слухи. Кажется, что-то грядет, и, кстати говоря, неожиданный успех Бича Пустыни явно имеет какое-то отношение к планам остатков Лиги. Как бы ты, выведя из столицы лишние войска, не сыграл им на руку.

Шахрион кивнул, бросая кубик и открывая путь рыцарю.

- Понимаю твое беспокойство, но давай будем смотреть правде в лицо: при всем желании я не мог отправить туда никого больше. Свободных войск прямо сейчас у нас практически нет. Треть легионов защищают границы, треть - поддерживают спокойствие внутри провинций, которые, как ты знаешь и без меня, все еще слишком рыхлые.

- Оставшаяся треть же недостаточно хорошо подготовлена для того, чтобы противостоять закаленным в боях лиосским тысячам, - закончила за него Тартионна, делая свой ход.

- Это, во-первых, - назидательно поднял палец Шахрион.

В этот самый миг император очень гордился собой и лишь спустя пару секунд понял, настроение, подобное флюгеру на ветру, вновь играет с ним злую шутку. Осознание этой мысли окутало его покрывалом неудержимой ярости, и Черный Властелин ущипнул себя за ногу под столом, чтобы хоть как-то унять рвущееся наружу бешенство.

Надеясь, что жена не заметила этой вспышки он походил, не сильно задумываясь над своими действиями, после чего, продолжил говорить:

- Второй немаловажный аспект - время. Допустим, я сумел бы сколотить ударные группы из двенадцатого и пятнадцатого легионов, дополнил бы их парой тысяч всадников и усилил лишней сотней магов. Но сколько бы времени это заняло? А Железный Легион и гвардия - они тут, под рукой, всегда готовы к бою. Уже через неделю они, ведомые, одним из лучших полководцев Империи Тьмы и сопровождаемые одним из сильнейших чародеев мира же вступят в пустыню, а значит, у нас сохранится реальный шанс оказать помощь союзнику.

- Ты уже связывался с Харшшааном? - поинтересовалась Тартионна, выводя своего мага из-под защиты крепости.

- Пока что нет, - Шахрион внимательно вгляделся в доску, пытаясь понять, какую же хитрую каверзу устроила ему жена этим хитрым ходом.

"Если подумать, серьезной угрозы нет, однако, если Тартионна выбросит больше десятки в два хода... Неужели она хочет рискнуть"?

- Но свяжешься? - супруга взглядом подгоняла его, заставляя нервничать.

- Обязательно, причем сегодня.

Шахрион, наконец, решился, и обозначил атаку в направлении мага. Ему было даже интересно, какой из трех предположенных вариантов действий изберет Тартионна.

Та чуть заметно улыбнулась и кинула кубики.

Кости медленно покатились по столу, стуча, точно отмеряя последние дни его жизни. Они остановились, глядя в потолок тремя парами глаз каждое.

Улыбка Госпожи стала еще шире, в ней появилось торжество.

- Готов терять венценосца? - осведомилась она, нанося магический удар по двум копьеносцам и лучнику, прикрывавшим главную фигуру мужа.

- Пока что нет, - отозвался тот, бросив кубики и надеясь на удачу. - А что б его!

"Две единицы, ну надо же"!

- Кажется, сегодня не мой день, - вздохнул Шахрион, кладя венценосца на бок. - А насчет твоего вопроса о врагах, думаю, тысячи гвардейцев вкупе с городской стражей будет достаточно для того, обезопасить нас от неожиданностей... Но все-таки, утрой бдительность.

- Как пожелает мой владыка, - улыбнулась чародейка, томно и призывно, как в былые времена. - А теперь... быть может, еще одну партию?

Они сыграли еще три, и лишь после этого супруга отправилась по делам, а он, оставшись в гордом одиночестве, извлек тириомаль. По уму, связаться с новым халифом следовало тогда же, когда он вызвал в столицу Китариона, но по какой-то неведомой причине Шахрион оттягивал этот момент.

Возможно, подступающая собственная гибель занимала несколько большее место в его размышлениях, нежели политика, возможно, мешали постоянные перепады настроения, возможно - что-то еще. Но, так или иначе, этот вопрос император отложил на потом, и вот, сейчас к нему придется вернуться.

Активируя магический шар, он невпопад подумал:

"Интересно, как там моя свита, сильно ли бесятся из-за того, что я бросил их на самом краю Империи и улетел, что называется в закат"?

Ответ пришел с третьего раза. Изображение разгладилось и на императора уставился молодой лиоссец с очень, очень напуганными глазами.

- Приветствую тебя, халиф Харшшаан Могучий сын Шшиира. Желаю процветания, счастья и доброго здравия, насколько подобное вообще возможно в сложившихся обстоятельствах - поздоровался Шахрион.

- И я приветствую Черного Властелина, да будет Империя Таараш стоять еще тысячу лет. Здравие мое пока что доброе, однако не уверен, сколь долго это продлится.

- Стены уже взяты? - удивился император.

- Хвала Великим Древним, нет! - горячо отозвался лиоссец. - Но, буду честен, шансов победить у нас немного.

Произнеся это, он вопросительно уставился на Шахриона.

Мальчик не был дураком, он все прекрасно понимал, причем получше многих, а потому - не просил и не умолял, а лишь сообщил правду.

"Умница"! - одобрил Шахрион. - "Догадываешься, зачем я связался с тобой и что хочу предложить, но не представляешь, какой будет цена. Что ж, не волнуйся, мальчик, я не собираюсь обдирать тебя, как липку. Впрочем, интересов Империи не забуду".

- С глубокой скорбью и тревогой я услыхал о гибели твоего достойного отца, - подпустив в голос немного горечи, проговорил император. - Это печалит меня сверх всякой меры, но, как мы все знаем, Мать не делает исключений, и забирает в свои чертоги даже лучших".

На лице юноши также появилось выражение печали, причем довольно искренней. Покойный халиф, возможно, не был гением политики и военных дел, но сына он действительно любил и заботился о его благополучии.

"Хотя бы что-то хорошее можно найти даже в самых плохих из нас", - подумал Шахрион перед тем, как высказать свое предложение.

- Империя Таараш крайне обеспокоена перспективой потери верного и надежного союзника, а потому предлагает посильную помощь в деле борьбы с врагами как внешними, так и внутренними, - произнес он.

- Я с готовностью приму любую помощь, которую ты, о владыка, пожелаешь мне предоставить.

- Однако ты должен понимать, Халиф, что война в пустыне - занятие опасное и затратное.

- Конечно же, - смиренно ответил юноша, однако глаза его тут же заблестели. - Но я сразу должен предупредить: я не отдам ни пяди родной земли, и не раскрою тайну лиосского огня.

Шахрион и так прекрасно понимал это, но все-таки не отказал себе в удовольствии уточнить:

- И почему же, позволь спросить?

- Есть вещи, на которые мужчина просто не имеет права пойти даже под угрозой неминуемой гибели, - твердо ответил юноша.

"А ведь ему страшно, очень, очень страшно! Молодой, вся жизнь впереди, казалось бы - поступись малым, и сможешь править, но нет, рискует навлечь на себя гнев могущественного соседа и лишиться его помощи, но не предать свой народ".

А потому, Шахрион решил немного подбодрить собеседника.

- Не волнуйся, - добродушно улыбнувшись, ответил он, - мне не нужны ни чужие владения, ни чужие тайны.

"Первые я и так возьму, если того пожелаю... И если не сойду с ума в ближайшие пару месяцев. Ну а второе... Что ж, мои алхимики рано или поздно раскроют секрет лиосского огня, а если даже у них и не выйдет сделать это, я всегда смогу купить несколько бочонков. Конечно, лиоссцы не продают его чужакам, но один раз уже сделали исключение, а где один - там и второй".

- Тогда чего же ты хочешь?

Юноша, кажется, был действительно удивлен.

- Имперские торговцы на два года будут освобождены от всяческих пошлин и смогут свободно торговать во всех принадлежащих тебе городах и деревнях, - резко, не оставляя ни малейшего пространства для торга, ответил император.

Конечно, его так и подмывало увеличить срок беспошлинной торговли, но все-таки наглеть не стоило. В этой ситуации главное было - закрепиться на рынках халифата, подмять под себя его слабые банки и полуразорившихся купцов. Двух лет для решения этой задачи будет более чем достаточно, а потом... А потом будет видно!

- Я согласен.

Поспешность, с которой юный халиф принял условия Черного Властелина, говорила красноречивее тысячи слов.

- Я рад, что мы нашли общий язык столь быстро. Помощь скоро придет, поэтому – держитесь, - проговорил император. – До встречи, уверен, она состоится.

Сказав это, Шахрион деактивировал тириомаль.

«Что ж, еще одно дело сделано, а теперь»… - император поднялся…

***

Десятый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер

Шахрион моргнул.

Пару лет назад в небольшом дворике внутри дворца он приказал посадить несколько кустов, пяток деревьев и немного цветов. Получился маленький, но достаточно симпатичный сад. Время от времени император отдыхал в нем, играл с сыном, иногда – проводил время вместе с женой. И вот, теперь он оказался прямо посреди небольшой площадки – сидел на изящной лавочке перед кустом бесценных белых роз, привезенных с юга.

Бросив короткий взгляд на небо, Шахрион понял, что пропустил добрых два часа, а то и все три. Император захотел выругаться, но бранные слова не успели сорваться с его губ – прямо в этот момент со всей силы навалилась старая знакомая: головная боль.

Внутри черепа будто заработал кузнечный пресс, который принялся молотить по заготовке с частотой и силой, достойными лучшего применения.

Шахрион упал на колени и, обхватив голову руками, застонал. Очень хотелось орать, но император все-таки сумел сдержаться, хотя, надо заметить, получилось это у него с трудом.

Несколько секунд невыносимой агонии, и немного отпустило, впрочем, не слишком.

Трясущимися руками Шахрион потянулся к потайному карману, туда, где хранились заветные пилюли.

«Скорее… проглотить… раскусить… как же больно»! – обрывки мыслей прыгали, сбиваясь с шага и натыкаясь друг на друга.

Но даже в таком состоянии Черный Властелин заметил неладное – едва различимый солнечный зайчик, которому тут однозначно не было места.

Не думая, не обращаясь к рассудку, на одних лишь рефлексах, император воздвиг вокруг себя водную стену, и точно в этот самый миг в нее врезались два арбалетных болта. Черный Властелин не видел, кто стрелял по нему, но, опять же, не раздумывая, метнул две сосульки в направлении выстрела и постарался подняться.

Не вышло – ноги повело в сторону, а невидимые молотки застучали с новой силой. Он упал на бок, накрылся Водяным Куполом – мощным защитным заклинанием, способным отразить средней силы молнию или огненный шар – и потянулся к заветному потайному кармашку.

Неловко Шахрион запустил в него пальцы и рассыпал драгоценные пилюли, которые полетели на землю.

- Да …! – в сердцах выругался Черный Властелин, и, наплевав на всякое достоинство, стал есть их прямо с земли, давясь песком и глотая его вместе с горьковатыми лекарствами.

Внезапно громыхнуло, причем так, что и без того не самое лучшее состояние императора стало еще хуже: он ослеп, оглох, а голова едва не взорвалась изнутри, столь сильной оказалась боль. А затем правый бок обожгло и Шахрион, не раздумывая, ударил вокруг себя Кольцом Тлена – страшным заклинанием, буквально выпивающим жизнь из пространства вокруг некроманта.

Раньше он даже помыслить не мог о том, чтобы сотворить подобную волшбу, лишь читал о ней в магических книгах. Сейчас же она получилась легко и непринужденно, и это при том, что заклинание Шахрион не тренировал ни единого раза.

Не останавливаясь, он обрушил на пространство вокруг себя еще три магических атаки, использовав сперва воду, затем – молнии, а после – пламя.

Одновременно с этим он переключился на магическое зрение и, не обращая внимания на мигрень и боль в раненом боку – бросив короткий взгляд он заметил торчащий из раны камень, который, видимо, попал туда из-за взрыва - внимательно обшаривал окружающую территорию, погруженную в туман. Черный Властелин не знал, что именно использовал убийца для того, чтобы уничтожить его Водяной Купол, но был уверен – этот гаденыш еще дышит.

И он не ошибся – едва заметное биение жизни, тихий ветерок за спиной, и вот холодная сталь уже несется навстречу плоти.

Несется лишь для того, чтобы завязнуть в плотном песке – Песчаный Двойник – также был освоен императором всего лишь после прочтения одной книги.

Другой маг, наверное, за такие способности продал бы душу, но лично Шахрион готов был с легкостью обменять их всего лишь на то, чтобы избавиться от Тени, приступов ярости, провалов памяти, подступающего безумия и, конечно же, от этой треклятой боли!

Он взревел, и волна ярости, захлестнувшая императора, смыла боль и неуверенность очистила разум, и он сумел разглядеть своего противника. Это был невысокий жилистый человек или эльф – маска, скрывавшая лицо, не позволяла понять наверняка, - облаченный в черную облегающую одежду, и вооруженный двумя слабо светящимися кинжалами.

Шахрион сразу же почуял от оружия эльфийскую магию и тихо выругался. Даже если остроухие недобитки и не стояли за покушением, у врагов отыскались их артефакты, причем – весьма и весьма мощные.

Впрочем, эти игрушки подарят убийце лишь пару дополнительных секунд жизни!

Шахрион понимал это. Его враг – тоже.

Именно поэтому он, не теряя больше ни единого мгновения, метнулся на императора, в самую последнюю секунду меняя траекторию движения и явно намереваясь попасть своему противнику в шею.

- Умри! – заорал Черный Властелин, нанося сразу две атаки.

Первой он попытался остановить сердце врага, а второй – Плетью Тлена – рубанул того поперек груди.

Защитные чары, а точнее – их остатки, каким-то чудом сумели спасти сердце хозяина кинжалов, но при этом полностью иссякли и свечение покинуло оружие, в котором больше не осталось магии. От плети же убийца уклонился. Точнее – попытался. Самый кончик, сотканный из мрака, задел левое плечо противника, и рука его тотчас же ссохлась подобно ветви, с которой кто-то срезал кору.

Как ни странно, враг не издал ни единого звука, не упал, не остановился и даже не замер. Вместо этого он лишь ускорился, и со всего размаха налетел на Шахриона, который лишь в самый последний момент успел выставить очередной щит.

Оттолкнувшись от него, точно от стены убийца перекувырнулся в воздухе и, приземлившись за спиной чародея, ударил того кинжалом, метя в бок.

- Да сдохни уже! – заорал Шахрион не только останавливая противнику сердце, но еще и направляя на него струю огня.

На этот раз сработало – тот огромным факелом повалился на землю, однако за миг до того, как упасть, враг судорожно дернул горящей рукой и кинжал, пущенный в полет ослабевшими пальцами, направился прямо в сторону Шахриона.

Берегись! – яростный вопль Тени заставил императора дернуться в сторону, но было уже поздно – лезвие угодило точно в бедро. Оно засело неглубоко и даже не достало до артерии, но ноги Шахриона отчего-то вмиг стали ватными и он – в третий раз за несколько минут – повалился на землю.

«Это… становится… дурной… привычкой», - подумал император. – «Ну ладно… зато… голова… не болит... так... сильно» …

Боль действительно притупилась, вслед за нею пропал слух, обоняние, осязание, и, наконец, зрение.

Оставшись в полной черноте Шахрион успел еще подумать: «надо же, какой сильный яд», а затем сознание наконец-то покинуло императора.

Третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро.

Китарион, широко улыбаясь, раздавал команды плотникам, споро возводящим новый дом. Пахло стружкой, смолой и утренней свежестью. А, ну и еще, конечно же, хлебом. О этот запах свежего, только что испеченного хлеба! Что может с ним сравниться!

Кольценосец вдохнул полной грудью и, поймав за руку бригадира, уточнил:

- Вон тот дом должен быть трехэтажным, не перепутай.

- Кончено, извечный, - поклонился тот, и побежал к своим людям, наверняка мысленно костеря тупого дворянина, лезущего с идиотскими советами туда, куда не следует.

Но поделать с собой Китарион не мог ничего - его буквально распирало от радости и счастья. Впрочем, в последние годы это было его обычным состоянием. Молодой кольценосец, получив в полное распоряжение очищенную от поганых предателей Марейнию, развивал этот край, не теряя не то, что дня, а даже единой минуты понапрасну!

А потому едва ли не каждая новая стройка, каждое новое поле, что удалось распахать и засеять, каждый новый табун, инспектировались им лично, и бывшему капитану гвардии было наплевать на мнение окружающих. Созидать ему нравилось куда больше, нежели разрушать, предавать огню и резать, и, откровенно говоря, получалось это у кольценосца куда лучше.

А простор для созидания в Марейнии был огромен. Ярость императора, обрушившаяся на эту землю подобно клинку, острием которого оказался именно он - Китарион - оставила после себя лишь выжженную пустыню. Все города и деревни предали огню. Все ценное - вывезли. Все жители либо погибли, либо оказались переселены в другие провинции стремительно расширявшейся Империи.

В результате, перед Китарионом, точно перед художником, предстал чистый холст, на котором предстояло нарисовать картину будущего благополучия.

Для начала он затребовал людей, материалы и, конечно же, деньги из казны. В первом недостатка не ощущалось - война заставила множество семей сорваться с насиженных мест в поисках лучшей доли. Со вторым дела обстояли плачевнее.

Марейния - страна лугов и степей - была бедна как лесом, так и камнем. Все это приходилось доставлять из центральной части Империи Тьмы - из Леса Смерти и Гор Ужаса, а потому каждую подводу, груженую стройматериалами, приходилось вырывать буквально с боем.

Ну а про деньги и говорить не хотелось... Китарион с содроганием вспоминал тягостные стоны чиновников, которым он приносил подписанные лично Черным Властелином документы, требующие выделить подателю необходимые средства.

Да, если бы он - Китарион - не являлся одним из творцов Реставрации, не видать бы ему столь необходимых ресурсов, как своих ушей. И причиной тому стала отнюдь не людская злоба и жадность, нет, все куда проще. Стремительно разросшаяся во все стороны Империя требовала прямо-таки колоссального количества средств. Именно золото - как в форме монет, так и в виде разнообразных налоговых льгот - стало той нитью, что грубо, плохонько, но стянула в единое полотно десятки разрозненных кусков, забывших, что такое - быть целым.

Конечно, многочисленные мануфактуры, начавшие сбывать свою продукцию по всем городам, городкам, деревням и хуторам возрожденной Империи Тьмы, уже на следующий год после войны стали выплачивать в казну прямо-таки сумасшедшие налоги – это Китарион знал от приятеля, успевшего в свое время вложить изрядную часть фамильных накоплений в промышленность. Конечно, никуда не делись и крестьяне, вырастившие на второй год со дня Реставрации просто огромный урожай, немалая часть которого была продана императорским скупщикам по фиксированным ценам. Конечно, купцы, наполняли сундуки императорской казны. Все так, но...

Но золото утекало из сокровищницы, наверное, едва ли не быстрее, чем поступало в нее.

Так что протекция императора оказалась очень кстати. Но именно из-за нее Китарион надрывался сверх всякой меры. Он просто не мог вообразить, что бесценные ресурсы буду потрачены просто так - безо всякой отдачи, а потому работал, работал и еще раз работал, не жалея ни себя, ни окружающих.

И, спустя четыре года непрестанных тяжких трудов, он, определенно, мог наслаждаться успехом. По всей Марейнии, точно грибы, росли новые деревни и города. Запущенные пашни вновь расчищались и засеивались, на лугах паслись пока что скромные, но с каждым новым приплодом все более внушительные стада, а на новых местах, зачастую - неподалеку от посыпанных солью пепелищ, селились люди, коим и надлежало превратить этот край в цветущий сад.

А потому, Китарион и не думал сбавлять оборотов!

И вот сегодня судьба занесла его на самый юг Марейнии, а точнее, той ее части, что вошла в состав Империи. Почти четверть провинции, как император и обещал, была передана зеленокожим союзникам - гоблинам, ведомым великим шаманом Инуче.

Коротышки быстро обжились на новом месте, причем, насколько мог судить несколько раз побывавший в их владениях кольценосец, расселялись они с умыслом оттяпать себе в будущем часть земель Прегиштании, так и не прекратившей своей свары с дварфами.

Лично на взгляд Китариона, эти планы были несколько... амбициозными. С другой же стороны, с остатками Лиги в обозримом будущем придется что-то делать. Иллюзий на сей счет он не питал.

"И тогда я вновь сменю плуг и молоток, перо и чернильницу, на меч и арбалет", - безо всякого энтузиазма подумал Китарион. - "Надеюсь, что этот миг наступит нескоро".

Откровенно говоря, кольценосец по горло наелся войной, но жизнь - жестокая штука, она никогда не спрашивает наших желаний. Лишь тычет носом - точно слепых новорожденных котят - в суровые обстоятельства.

"И хорошо, если просто тычет, а не сажает в мешок и тащит к ближайшему водоему".

Эти невеселые размышления на миг омрачили радостный настрой Китариона, но уже спустя пару секунд он вновь преисполнился оптимистичных чаяний и принялся раздавать очередные ценные указания очередным несчастным работягам. Те кивали, кланялись, соглашались, и - возвращались к труду.

Китарион не обижался на них, прекрасно понимая, что в глазах настоящих мастеров - а эти парни выстроили в имперской Марейнии не один город - смотрится жалким клоуном, но его это не волновало.

"Ничего, пускай думают, что хотят, зато благодаря мне и владыке у них есть работа и кусок хлеба, причем с толстым слоем масла".

Он подошел к самому краю стройки, туда, где штабелем были сложены толстые сосновые балки, и вгляделся вдаль - на владения гоблинов. Китарион прищурился - ему вдруг показалось, что с той стороны границы поднимается пыль. Он пригляделся.

Нет, не показалось, так и есть!

"Надо же, стоило только подумать о зеленокожих, а они уже тут как тут", - подумал он. - Интересно, это - ко мне?

Мысль несколько безумная. С чего бы это вдруг слугам Инуче искать именно наместника императора в Марейнии? С таким же успехом это могли быть обычные посланники, купцы или путешественники. С другой стороны, кольценосец привык доверять своим чувствам, а те говорили: за тобой пришли.

- Ну надо же, - раздался за спиной знакомый неприятный голос. - Кажется, недомерки тоже были посланы на поиски нашего любимого наместника.

Китарион резко улыбнулся, расплываясь в широкой и дружелюбной улыбке.

- Кштиритион, какими судьбами? - спросил он у хмурого некроманта, стоявшего позади него и со скучающим видом опиравшегося на посох.

"И как он все время умудряется подкрадываться к людям столь незаметно"? - подумал кольценосец. - "И я не совсем понял, о чем идет речь".

- Да так, решил выбраться посреди ночи из постели для того, чтобы через пол клятой Марейнии отправиться на твои поиски. Поболтать захотелось, знаешь ли.

Сегодня главный некромант провинции, определенно, был злее, чем обычно, и это не предвещало ничего хорошего.

- Какие-то важные новости?

- Да, мать их! И если бы ты оставался в столице провинции, то императору не пришлось бы поднимать на ноги всех своих слуг на расстоянии в сотню миль от этой Матерью забытой дыры!

Некромант с раздражением обвел рукой окружающее пространство.

- Владыка? - у Китариона отвисла челюсть. - Но для чего я нужен ему?

- Понятия не имею, однако тебе предписано в кратчайшие сроки вернуться в Черную Цитадель, а вместе с тобой - мне и одному зеленому недоразумению. - Кштиритион указал в сторону ставших уже заметными всадников гоблинов, которые нахлестывали своих пони. - И, кажется, это самое недоразумение прикладывает все мыслимые усилия для того, чтобы выполнить приказ Властелина. Мудрое решение.

Некромант оказался прав. Буквально через десять минут с ними поравнялся маленький отряд гоблинов, возглавляемый незабвенным Инуче.

Этот недомерок, больше всего похожий на сливу, сорванную с дерева зеленой, и высушенную ярким летним солнцем, жизнерадостно хлопал длинными ушами и скалился всеми своими клыками, которых, несмотря на возраст, у шамана сохранилась полная пасть.

- Недостойный Инуче приветствует могучих носителей кольца, да, да, - провозгласил он.

- Мои приветствия верховному шаману, - почтительно склонил голову Кштиритион, словно не он только что называл этого великого чародея зеленым недоразумением.

- Доброго дня, Инуче, - расплылся в широкой улыбке Китарион. - Какими судьбами?

- Разве может недостойный Инуче не поспешить выполнить поручение великого Черного Властелина, да, да? Он велик и могуч, силен, точно войско, и мудр, как боги! Исполнять его повеление - счастье и радость для столь недостойного червя, как старый и слабый Инуче.

Гоблин, как и всегда, оставался верен себе. Смысл сказанного шаманом терялся в потоке витиеватых фраз, полных самоуничижения и выпячивания собственной ничтожности. И кто-нибудь иной действительно мог бы поверить в то, что зеленокожий коротышка - жалкое и ничтожное создание, привыкшее пресмыкаться перед сильными мира сего. Вот только Китарион не был "кем-нибудь", он видел армию големов, сотворенную этим "ничтожеством", а потому знал: Инуче - не из тех, кого хочется злить!

А что же касалось его странной манеры изъясняться... Мы все носим маски, и в определенный момент они начинают прирастать к коже.

- Кштиритион сообщил, что владыка требует нас троих в Черную Цитадель, причем как можно скорее, это так?

- Верно, верно, о могучий из могучих, - склонил голову гоблин. - Владыка кольца прав, нам надлежит лететь, точно на крыльях ветра, будто за нами гонятся все демоны нижних миров, словно от этого зависит судьба мира!

Кштиритион неодобрительно зыркнул на гоблина, что вызвало легкую улыбку у Китариона. Друг, что бы он там ни говорил, все еще не мог привыкнуть к статусу кольценосца, хотя лично на взгляд Китариона ничего удивительного в этом не было. Кштиритион, как ни крути, являлся одним из сильнейших чародеев Империи и мог на равных противостоять самой Госпоже Тартионне, которую прозвали Ледяной Ведьмой отнюдь не за характер. Не только за характер.

- А тебе известна причина?

Китарион задавал этот вопрос не просто так. Он - один из немногих - был в курсе, сколь умело гоблины собирали информацию и насколько выгодно продавали ее.

Владыка гоблинов недвусмысленно огляделся по сторонам, туда, где притаились испарившиеся еще при появлении некроманта мастеровые.

- А, ну да, - хлопнул себя по лбу Китарион. - Ладно, тогда предлагаю выехать прямо сейчас. Детали расскажете по дороге.

- Мудрое решение, о достойнейший из достойных, - кивнул ему гоблин, но отчего-то в голосе старого шамана в этот раз не слышалась радость.

"Что-то приближается", - подумал Китарион, принимая поводья из рук слуги и кивком разрешая своим телохранителям собираться. - "Что-то, что не понравится мне, совершенно не понравится".

***

Десятый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень

Китарион переглянулся с Кштиритионом и Инуче. Он ожидал чего угодно, но не столь оперативной работы дворцовых служб. Безусловно, император ждал их, но, чтобы все происходило с такой скоростью...

Его товарищи по несчастью - или все-таки везению? - выглядели точно так же сбитыми с толку, как и он сам. И им было от чего недоумевать.

Едва только небольшой отряд, измотанный чудовищной скачкой, растянувшейся на добрую неделю, оказался у пригородов стремительно раздававшейся во все стороны Черной Цитадели, как их уже встретили гвардейцы во главе с нынешним капитаном гвардии – бывшим исиринатийским генералом Биртом. Преемник Китариона бесстрастно поздоровался со своим бывшим оппонентом и, склонив голову, произнес:

- Извечный, нужно спешить. Все ждут только вас троих.

- Все? - удивился Китарион.

- Ты все узнаешь сам, - ответил рыцарь смерти и от этих слов у Китариона неприятно засосало под ложечкой.

"Проклятье, очередная война. Как же не хочется"...

Впрочем, война или нет, но то, что их уже ждали, удивляло само по себе. А уж когда Китарион понял, кто именно, то его удивление стало еще больше.

Их провели в зал Малого Совета, где уже разместились Тартионна, Иритион, Гартиан, Раст и Тириксис. Не хватало только императора, но, как полагал бывший капитан гвардии, его появление не за горами.

Тепло поприветствовав друзей и новых членов совета, Китарион занял предложенное ему место. Кштиритион проделал то же самое, при этом на его вечно хмуром лице не дрогнул ни единый мускул. Некромант уселся в кресло члена Малого Совета, точно так и должно было быть.

А вот Инуче устроил настоящее представление, основная часть которого сводилась к невозможности столь презренному существу, как он, находиться в одном помещении с величайшими из великих. К этой игре быстро присоединилась Тартионна, скорее всего потому, что подобная клоунада изрядно бесила Гартиана, а затем и остальные. Конечно, за исключением бешеного лича и, конечно же, Кштиритиона, демонстрировавшего полнейшую солидарность с наставником.

Хотя, лично Китарион не исключал, что за неделю пути болтливый гоблин так вывел некроманта из себя, что тот мечтал лишь об одном - оказаться подальше от зеленого недомерка.

Члены совета и дальше бы развлекались так, но вот открылась неприметная дверка, и в помещение вошел император.

За последние месяцы - Китарион просто не мог не заметить этого - владыка здорово сдал: он похудел, волос на голове стало еще меньше, мешки под глазами, кажется, разрослись в пол лица каждый, а сами глаза потускнели и время от времени в них можно было различить искорки какого-то безумного веселья. Вот уже четыре года с императором творилось что-то неладное, но столь разительных перемен раньше не наблюдалось.

"О великая Мать, что же происходит с ним"? - подумал кольценосец. - "И ведь не спросить ни у кого"!

Он искренне беспокоился за своего господина и не знал, что делать, а когда Китарион чего-то не знал, он просто верил во Владыку. Раньше это никогда его не подводило. Остается надеяться, что и сейчас все будет хорошо.

- Долгих лет жизни тебе, о владыка, - поклонился он императору.

Гоблин, мигом растерявший всю свою веселость, а также Кштиритион синхронно повторили его слова и действия.

- И вам того же, - тихо проговорил Шахрион, занимая место во главе стола. - Китарион, ты знаешь, зачем я вызвал вас троих в Черную Цитадель?

Инуче успел в общих чертах обрисовать проблемы, появившиеся на востоке, а потому кольценосец ответил прямо, как и всегда:

- Нашим союзникам требуется срочная помощь. Бич Пустыни стер их армию в порошок и теперь осаждает столицу. Как только она падет, мы столкнемся с новым - очень опасным соседом, а значит, сын покойного халифа должен получить всю необходимую помощь.

- Исчерпывающий ответ, - улыбнулся император. - И я считаю, что ты - лучший человек, которому можно поручить столь ответственное задание.

Китарион поблагодарил императора, хотя в мыслях радости было немного.

"Ну почему нельзя отправить кого-нибудь другого? Хотя бы того же Бирта! Этот рыцарь смерти не потерял своих талантов и все такой же блестящий тактик"!

Естественно, вслух он этого вопроса не задавал, не желая подводить господина. Все-таки, тот доверял бывшему капитану гвардии не просто ответственное, а чудовищно важное дело. Умом Китарион прекрасно понимал, что помочь союзникам нужно, причем в обязательном порядке... Но то - ум. Сердце же его рвалось обратно, в Марейнию, землю бескрайних степей и лугов, полностью завладевшую всем естеством кольценосца.

- У тебя есть выбор, - неожиданно мягко произнес император и Китарион удивленно вскинул брови.

- Выбор, о владыка?

- Да. Я знаю, что в последние годы ты предпочитал скорее созидать, нежели разрушать, и ценю это. Видит Мать, война - последнее занятие, которое я бы стал восхвалять. А потому, если не желаешь, никто не обяжет тебя принимать командование. Даже я. Более того, я не сочту подобное малодушием или предательством, - император фыркнул. - Лишь кровожадные глупцы считают, что доблесть можно сосчитать, сложив отрубленные головы в кучу. Мы с тобой пролили слишком много крови для того, чтобы не понимать, как оно обстоит на самом деле. А потому – решай сам.

Император умолк, и взгляды всех присутствующих скрестились на Китарионе, которого неожиданно бросило в жар. Он вспомнил, с каким трепетом принимал назначение в капитаны гвардии, вспомнил, бессонные ночи, когда они с императором, склонившись над картами, выдумывали разные ситуации и отрабатывали возможные действия противников. Китарион вспомнил, с каким трепетом отрабатывал новые боевые построения на секретном плацу, как с окровавленным клинком гонял по лесам леопардов и поросят...

И он понял, что просто не сумеет отказать своему господину.

- Когда я должен выступить и какими силами могу распоряжаться? - хрипло спросил он.

- Под твое командование перейдут гвардия и первый легион.

- Железный? - пораженно воскликнул кольценосец.

- Все верно, генерал Китарион. Первый Железный легион.

"Первый легион и старая добрая гвардия. Элита элит, лучшие из лучших. Самые опытные бойцы и лучшие стрелки, половина всех рыцарей смерти Империи, самые хорошо защищенные замершие. Сила, способная сокрушать целые страны"!

И тут он не лукавил. Всего, по прикидкам Китариона, под его начало должны были поступить по крайней мере двадцать тысяч отменно подготовленных воинов, как минимум три тысячи рыцарей смерти и не меньше сотни магов.

"Так... магов"? - он перевел взгляд на Инуче и Кштиритиона.

- Все верно, - угадал его мысли император. - Извечный Кштиритион возглавит магов поддержки.

- А уважаемый Инуче?

Шахрион улыбнулся одними губами.

- Верховный шаман - мастер чар, недоступных людям. У меня есть сведения о том, что наш противник может располагать некоторым количеством... нетипичных магов, а потому, его помощь оказалась бы… весьма полезной.

- У них тоже есть выбор?

- Нет, - каркнул молчавший все это время Гартиан, прекращая дискуссию в зародыше.

Других ответов не потребовалось, а все, кто собрался в Малом зале - за исключением императора и Тартионны - постарались отвернуться, не желая встречаться взглядом с алыми буркалами высшей нежити. Даже Инуче, который, как всегда казалось Китариону, мог бы посоперничать в могуществе с личем, не проронил ни звука. Правда, и веселья на его морде больше не оставалось.

"Кажется, владыка чего-то не договаривает", - подумал Китарион. - "Впрочем, разве так не было всегда? Его дело - строить планы, мое - претворять их в жизнь".

- Что же касается выступления... - задумчиво проговорил император, - то правильный ответ: "вчера". Весь Железный Легион и три четверти гвардейцев уже закончили переброску на другую сторону Гор Ужаса. Если выедете сегодня, думаю, догоните их как раз возле Жемчужины Востока. Именно Зантриан станет базой, из которой вы и начнете свое продвижение вглубь вражеских территорий. Все необходимые карты, книги и справочные материалы уже дожидаются вас, равно как и свежие кони, а также - все необходимое для путешествия. Еще вопросы?

- Кто будет защищать столицу в отсутствие Железного и большей части гвардии?

- Маршал вызвался оттянуть свободные силы из Белого города. Его пятый легион если и уступает в чем-то первому, то не сильно.

"Пятый — это хорошо, они умеют обороняться", - успокоившись, подумал кольценосец. - "Хотя, конечно, можно было найти кого поближе. Впрочем, свободных войск сейчас меньше, чем хотелось бы, да. Ладно, это было главное, остальное выясню по дороге".

Китарион переглянулся с товарищами по несчастью и, поднявшись, поклонился императору.

- Тогда я хотел бы приступить к выполнению твоего приказа прямо сейчас, о владыка. Не желаю терять время.

- Так тому и быть, - улыбнулся Шахрион и на миг Китариону показалось, что они не было этих четырех лет, не было кровавой войны, что они - все такие же молодые и полные надежд мечтатели, жаждущие вернуть Империи ее былой блеск.

"Что же стало со мной"? - подумал он, выходя прочь из зала Малого Совета. - "Что же стало с нами всеми"?

Первый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро.

Шахрион одновременно старался не заснуть, не испепелить кого-нибудь особенно болтливого, и не начать творить безумства. Последние десять минут, например, ему очень хотелось танцевать на столе.

Этот день выдался на удивление тяжелым и паскудным - императора обуревали самые разнообразные чувства, в голове туманилось и постоянно лезли непрошеные мысли. Очень хотелось кого-нибудь убить и запытать, причем именно в такой последовательности.

Короче говоря, сегодня Тень разошлась не на шутку и Шахрион искренне боялся, как бы не повторилась Наиргонская трагедия. Конечно, в Найрате - последней точке путешествия на запад, которую он достиг только прошлым утром - были приняты прямо-таки беспрецедентные меры безопасности, но император понимал - одного маленького эксцесса хватит, чтобы все на мили вокруг окрасилось алым.

"Алые стены"... - невпопад подумал он, пропуская мимо ушей очередную здравницу в его честь, - "это очень красиво. И назидательно. Да, очень красиво и назидательно! Просто отлично"!

А бубнеж продолжался и продолжался, продолжался и продолжался, продолжался и...

Сознание начало медленно ускользать, и император с ужасом понял: еще пара секунд, и он потеряет контроль над телом. И хорошо, если просто замрет, уставившись стеклянным взором куда-то вдаль. А если нет? Что будет, если он захочет убить и сожрать всех присутствующих в зале?

Черный Властелин начал бороться, но вдруг осознал, что безнадежно проигрывает. Шахрион не мог сказать, чем же именно этот день так отличался от предыдущих, но Тень сегодня была поразительно активна. Да, она не приставала с болтовней, но этого теперь ей и не требовалось. Проклятая тварь с каждым разом все сильнее и сильнее пробовала на вкус его волю и, кажется, решила выйти на свет в самый неподходящий момент.

Неожиданно двери распахнулись и Шахрион, увидев вошедшего, а точнее - вошедшую, испытал самое настоящее облегчение. В зал вступила Тартионна, одетая в дорожное платье.

С какой целью жена взяла грифона - а иного способа быстро попасть на западную границу Империи не существовало - Шахрион не представлял, потому как буквально вчера общался с супругой посредством тириомаля, и та не сообщала о желании навестить мужа. А потому, ее появление могло означать лишь одно: произошло нечто из ряда вон выходящее, более важное даже, чем недавнее покушение.

Впрочем, Тартионна, что бы ни привело ее сюда, спасла окружающих от серьезных неприятностей. По какой-то неясной причине одного взгляда на супругу хватило Шахриону, чтобы вырвать бразды правления из бестелесных лап Тени и, задвинув на задворки сознания всю накопившуюся усталость, вскочить с почетного кресла во главе стола.

- Госпожа моя, - склонил он голову, как того требовали традиции.

- Владыка мой, - в тон ему отозвалась Тартионна, поклонившись.

- Что привело тебя на границу Империи?

- Нужда, - коротко бросила она и, обведя взглядом всех присутствующих, сказала, - я прошу простить меня, но владыка срочно нужен в Черной Цитадели.

Естественно, возражающих не нашлось. Лично Шахриону казалось, что обитатели города и сами горели желанием сбагрить императора подобру-поздорову, причем, как можно быстрее. Складывалось ощущение, что в последнее время он начал одним своим видом внушать людям страх.

Впрочем, нашелся смельчак, задавший терзавший любопытство всех собравшихся вопрос:

- Госпожа, в чем причина подобной спешки?

Шахрион думал, что Тартионна не ответит, но так, как ни странно, и не думала ничего скрывать. Первая помощница вперила в говорившего свои пронзительные голубые глаза и, четко разделяя слова, ответила:

- Беда на востоке.

***

Второй день третьего месяца весны 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь.

Малый Совет собрался через каких-то полчаса после возвращения Шахриона и Тартионны.

Император даже не успел переодеться и обнять сына - государственные дела не терпели отлагательств.

Зря-зря, - тихонько хихикала Тень, появившаяся сразу после того, как Черный Властелин покинул Найрат, и изводившая его всю дорогу до столицы. - Свои последние деньки следует проводить с семьей. Хотя... учитывая, с какой скоростью ты сходишь с ума, возможно, мальчику действительно будет лучше находиться на расстоянии от тебя, о великий император.

Шахриона привычно тряхнуло от едва сдерживаемой ярости и привычно же он подавил свои чувства, но, видит Мать, контролировать эту клокочущую стихию с каждым разом становилось все труднее и труднее. Недалек тот день, когда он сорвется, и тогда окружающим придется действительно плохо.

- Докладывай, - резко бросил Черный Властелин, когда все члены Малого Совета, находившиеся сейчас в Черной Цитадели - Тартионна, Гартиан и Иритион – заняли свои места. Китарион все также возился с провинцией, Раст инспектировал очередную крепость, Тириксис - глава темных дварфов, обласканный императором несмотря на свои связи с эльфами - в принципе не любил подобные сборища, и император прощал ему нелюдимость, уж очень ценным приобретением оказался мастер.

Жена вкратце изложила суть проблемы еще в пути, но, как известно, самое важное кроется в деталях, и теперь Шахрион желал знать их все.

- Насколько нам удалось выяснить, - начала Тартионна, - около двух недель назад севернее оазиса Наршшисс, что в восточной части Лиосского халифата, состоялось генеральное сражение. Гайшшар, Бич Пустыни, сошелся в бою с твоим старым другом, - жена приподняла уголки губ в саркастической усмешке и Шахрион вернул ее, -Харшшааном Могучим, и наголову разбил его армию.

- Это ты говорила.

- Да, но не рассказывала, как подобное стало возможным.

- Внимательно слушаю.

- Как ты знаешь, лиоссцы не слишком любят ночной холод. Будучи хладнокровными, при свете луны они становятся вялыми, замедленными и не представляют особой угрозы.

- Это общеизвестно, - согласился Шахрион.

- А ты в курсе, что подобную проблему можно побороть, по крайней мере, отчасти?

- Теперь – да. Как именно?

Тартионна торжественно - будто идея принадлежала ей самой - усмехнулась и ответила:

- С помощью зимней одежды. Дай лиоссцу шерстяной плащ, отороченный мехом камзол, сапоги из волчьей шкуры, толстые штаны и медвежью шапку, и холод потеряет свою власть. Не до конца, конечно же, но достаточно для того, чтобы воины, ведомые уважаемым и беспощадным командиром, смогли маршировать ночь напролет. Или две ночи.

- А-а-а, - протянул Шахрион. - Дай угадаю: мой дорогой, ныне покойный, друг Харшшаан не предвидел ничего подобного, его старые разведчики доносили, что враги - в нескольких переходах от лагеря, а новые слегка задерживались, по каким-то вполне объективным причинам, такое ведь бывает... Так вот, будучи уверенным в безопасности, он расслабился и не подготовил лагерь в соответствии с правилами военной науки, а потому, когда враги атаковали... скажем, на самом рассвете, облачившись в плащи, его вялое ото сна воинство не смогло оказать достойного сопротивления и было разгромлено. Я ничего не путаю?

- Все именно так, как ты и сказал, муж мой, - последние слова Тартионна выделила, но Шахрион не понял, с чем именно это связано, - и это - далеко не самая большая проблема.

- Айшшир в осаде?

- Да.

- Что с наследником и его сестрой?

- Укрылись в городе. Пытаются организовать оборону.

- И как? - приподнял бровь император.

- С переменным успехом, - честно призналась Тартионна. - Впрочем, кое-что получается благодаря нашим... специалистам.

- Полагаю, у ящеров Бича Пустыни ощущается острая нехватка магов света, - усмехнулся император.

- О да, - Тартионна вернула мужу улыбку, как тот несколькими минутами ранее. - Но ты не хуже меня понимаешь, что пара магов и несколько сотен бойцов не решат проблему. Тем более, когда приходится противостоять Певцам песка.

- Ну, с ними наши некроманты, полагаю, не дерутся, иначе их бы уже вернули домой по кусочкам. К тому же, имперских магов отправляли туда с несколько иными целями, - согласился Шахрион со вздохом.

"Проклятье, как же не вовремя, как несвоевременно"!

А может, тогда стоит отправиться туда и УБИТЬ ВСЕХ ВООБЩЕ! - заорала ему на ухо Тень, злобно расхохотавшись и принявшись кружиться вокруг императора.

Шахрион до хруста сжал пальцы, стараясь не демонстрировать своего бешенства.

"О Мать, как же мне хочется кого-нибудь прикончить"! - подумал он, прикидывая, не получится ли размазать по стенке какого-нибудь преступника, осужденного к смертной казни.

Чужой крови хотелось просто невыносимо, и он тихо застонал, спрятав лицо в ладонях и надеясь, что эти его действия примут за обыкновенную усталость.

- Мой владыка, - подал голос Иритион, - я понимаю твои чувства, но нам нужно решение.

"Сбросить тебя с крепостной стены, вот отличное решение"! - яростно подумал император, поднимая голову и вперяя свой пылающий яростью взгляд в верного полководца.

Неожиданно он поймал на себе заинтересованный взгляд и, резко повернувшись, заглянул точнехонько в пылающие глазницы Гартиана. Верховный некромант смотрел на своего Властелина, точно на собаку, которая заразилась неизвестной болезнью и теперь бегает за добропорядочными горожанами, кусая то одного, то другого.

Лич как будто говорил: "я знаю, что с тобой не все в порядке, знаю".

"Ну молодец, знаешь, и радуйся тихонько"! - злобно подумал Шахрион, у которого чесались уже руки проверить, кто же сейчас сильнее в магическом плане: он, или древняя и злобная нежить.

Наваждение, как и всегда, схлынуло неожиданно и император едва не закричал от радости. Это можно было сравнить разве что с ощущениями тяжело отравившегося человека, которого только что вырвало, и который испытывает невероятное облегчение... Увы, как и в случае с отравлением, за одним приступом обязательно последует другой.

Но здесь и сейчас Шахрион временно мог рассуждать здраво.

Ты, и здраво, - хихикнула Тень, но он почти без усилий подавил легкую вспышку злости, и, наконец, смог говорить по делу.

- Иритион, ты прав. Решать придется, причем мы все, - Черный Властелин по очереди обвел каждого из своих людей взглядом, - прекрасно знаем, что нужно делать.

- Интересы Империи требуют поражения Бича Пустыни, - без раздумий проговорила Тартионна, и Гартиан с Иритионом согласно склонили головы.

- Именно так, - вздохнул император. - А значит, нам придется отправить армию на подмогу верному союзнику, точнее - его наследнику, хочется этого, или нет.

- И кто возглавит армию? - тут же спросил Иритион.

- У меня есть один кандидат на примете, - улыбнулся Шахрион. - Послание достигнет его уже сегодня.

- Как пожелает владыка, - склонил голову генерал, но в его голосе слышались плохо скрываемые нотки зависти.

"Иритион", - с грустью подумал Шахрион. - "Уж от кого я такого не ожидал, так это от тебя. Поразительно, как все-таки меняют людей власть и богатство. Завидовать товарищам по оружию"!

Он помолчал, жуя губу, и вдруг задал вопрос.

- Остается непонятным лишь одно.

- Что именно? - тотчас же подала голос Тартионна, определенно заметившая недовольство своего мужа.

- Сколько тысяч участвовало в сражении под рукой Гайшшара?

- Не менее тридцати. Точнее пока сказать не могу.

- Точнее и не требуется, - Шахрион прищурился и обвел окружающих долгим тяжелым взглядом. - Скажите, а вы представляете, сколько могут стоить тридцать тысяч комплектов зимней одежды, ладно, пускай только плащей и даже не на меху, а из плотной овечьей шерсти?

Повисло тягостное молчание. Судя по всему, не ему одному этот вопрос приходил в голову, но отвечать на него не желал никто.

- И еще, - продолжал Шахрион, - сколько времени такое дикое количество одежды должно было изготавливаться, и сколько шерсти - раз уж вариант мехов мы для простоты не станем рассматривать - на нее пошло?

Молчание стало еще тягостнее и даже осязаемей. Казалось, еще чуть-чуть, и его можно будет схватить и потянуть. Дураков в этой комнате не держали, каждый из присутствующих понимал, что передача такого гигантского количества одежды - сложное мероприятие, требующее просто кошмарных расходов и наличия немалого числа отличных исполнителей.

Значить подобное могло лишь одно.

- Кто-то очень хочет, чтобы восточная граница Империи запылала, - сообщила очевидное Тартионна.

Шахрион кивнул.

- И это вынуждает нас действовать еще быстрее. - Он взмахнул рукой, отпуская Малый Совет. - Можете идти, Тартионна, к тебе и сыну я подойду немного позже.

Жена возвела очи горе, но кивнула, демонстрируя понимание, и подала пример, первой покинув помещение Малого Совета. Как только дверь за ними закрылось, Шахрион активировал сложное заклинание, защищающее от подслушивания и подглядывания и достал из внутреннего кармана тириомаль.

С некоторых пор у него появилась привычка всегда таскать бесценный древний артефакт с собой, и вызвало ее в первую очередь невообразимо возросшее могущество Черного Властелина. Зачем придумывать что-то, запираться в одиноких башнях, к которым точно не подберется никакой шпион, если можно просто накрыть комнату непроницаемым пологом, а во все стороны выпустить щупальца поисковых заклятий, которые гарантированно обнаружат любого.

"Жаль только, что за подобную силу пришлось заплатить такую непомерную цену", - грустно улыбнулся он, активируя магическое переговорное устройство. - "Ладно, шансы еще есть, мы еще поборемся. А сейчас - пора связаться со счастливым командиром новой Восточной армии и» … - идея пришла императору в голову неожиданно, но она была действительно здравой, а потому он тотчас же принял решение немного изменить первоначальный план, - «двумя его не менее везучими советниками».

***

Второй день третьего месяца весны 41-го года со дня окончания последней войны, ночь.

Найлиэна Партилаэт задумчиво смотрела в тускнеющий тириомаль. Только что она окончила долгий и обстоятельный разговор с дочерью – та как раз вернулась в Радению и продолжала работу по подготовке новой акции венценосца Гашиэна. Действовала девушка, конечно же, тайно – ни к чему человеку знать, что им управляют, точно бараном в стаде, – но крайне эффективно.

Все шло по плану, а значит, правитель Радении нанесет очередной удар спустя несколько суток после атаки Ритона Ириулэна. Конечно же, до этого еще осталось время, но вероятность успеха каждой акции превышала пятьдесят процентов, что весьма неплохо в текущих реалиях.

Эльфийка грустно улыбнулась, подавив острое желание вновь отправиться по волнам вероятностного транса. Смысла в этом не было. До получения новых сведений она не сумеет внести в уже выстроенную модель никаких корректив. А даже если и получится накинуть пару процентов… План отца должен был увенчаться ошеломительным успехом с вероятностью в девяносто восемь целых сорок пять сотых, а толку? Где сейчас отец? Где кровавый хаос на землях людей? Где разрушенная Империя? И где возвышающаяся над руинами Элиренатия?

«Все пошло прахом, причем – буквально», - горько подумала эльфийка. – «И нам остается лишь собирать жирные хлопья, падающие с неба, надеясь выстроить из них крепость».

Увы, но зрящие – что бы там ни думали примитивные людишки – не были способны видеть будущее с точностью до мельчайших деталей. Они плыли вперед по волнам транса, перескакивая с одной вероятности на другую, оценивая, на основе имеющихся сведений, составляя модель развития ситуации, и лишь немного прорицая. Неверная информация или ее недостаток, и вот, успех, гарантированный почти на сто процентов, оборачивается гибелью всего…

Найлиэна тяжело вздохнула и потянулась, оглядываясь вокруг. Это ее убежище было небольшим, но весьма уютным, и располагалось оно неподалеку от замка венценосца. Кроме мягкой и удобной кровати в нем находилось несколько шкафов, забитых всевозможными книгами и свитками, сундук, заполненный золотыми монетами и стол с десятком тириомалей. А еще древняя магия защищала его от любопытных глаз и ушей, что позволяло сохранять ауру загадочности и таинственности, от которой, как ни странно, многое сейчас зависело.

Венценосец не должен знать, куда исчезает и откуда появляется его временная союзница, потому как неведение порождает страх. А Найлиэне было нужно, чтобы Ритон Ириулэн опасался ее, особенно сейчас, когда события начали развиваться быстрее и быстрее. Очень скоро все подготовленные заранее механизмы придут в действие. Да, вероятность уничтожить Черного Властелина недостаточно велика, однако…

«Пока что мы обсудили лишь одну – ближайшую… акцию. Если она провалится, перейдем ко второй», - она позволила себе нехорошую улыбку. – «Вот только о том, что я планирую делать в случае провала всей операции им знать не следует. Так или иначе, но остатки моего народа уцелеют, а люди… Что ж, пускай выкручиваются, как хотят».

Эти ее мысли оказались прерваны сигналом тириомаля - Ритиар выходил на связь.

Когда в шаре показалось лицо сына, Найлиэна позволила себе легкую улыбку.

- Как твое здоровье? – ласково улыбнулась она.

- Благодарю, матушка, все хорошо. Разве что, жарковато.

- Что поделать, в пустынях всегда так… Все ли прошло хорошо?

- Да, - односложно ответил Ритиар.

Он никогда не отличался излишней говорливостью, а уж после гибели родины, вообще замкнулся в себе, взращивая и пестуя ненависть к Империи Тьмы.

- Ты сделал все, что было необходимо?

- Да.

- Раздал тириомали всем, кому требовалось?

- Да.

- Они не подведут нас?

На сей раз перед ответом юноша несколько секунд молчал, обдумывая вопрос, затем, наконец, произнес.

- Нет. Полагаю.

- Что ж, хорошо. Доска для шемтиса подготовлена, осталось только добавить на нее имперские фигуры, - улыбнулась Найлиэна. – И скоро они придут в движение. Ты знаешь, что нужно делать, планы не изменились.

- Выполню все в точности, матушка.

- Вот и прекрасно. Я буду ждать твоего отчета через четыре дня, а пока… Пока нужно удостовериться, что приготовления к завершающей фазе нашей операции идут в соответствии с планами. До встречи сын.

- До встречи, матушка.

Когда тириомаль превратился в обычный фиолетовый шар, зрящая поднялась со своего места и аккуратно убрала сокровище, в очередной раз поразившись дальновидности предков. Если бы те не припрятали в одном из хранилищ почти две сотни этих бесценных игрушек, ее нынешняя затея была бы обречена на провал, потому как все рабочие тириомали сгорели в Черном Пламени вместе с Элиренатией.

Тяжело вздохнув, Найлиэна отогнала прочь тягостные мысли и двинулась прочь из убежища. Нужно проверить, как идут дела в Марейнии. Имперскому генералу пора бы уже получить послание своего владыки.

- И что же? – уточнил Ритон.

- Прямой удар и навязывание императору магической дуэли с лучшими волшебниками, которых вы сможете предоставить.

От этих слов повеяло могильным холодом, а некромант, точно и не замечая, продолжал:

- Вся проблема в том, что и в первом, и во втором случаях ничего не выйдет, если мы не ослабим оборону Черной Цитадели. Гвардия и первый Железный легион чересчур многочисленны и сильны.

- Не волнуйся, верховный, - медовым голосом проворковала эльфийка, - наши союзники с востока помогут и с этой бедой, нужно лишь немного подождать. Ну а пока мы можем подыскать исполнителей и обсудить план на случай провала второго покушения.

***

Двадцать второй день второго месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, рассвет.

Гайшшар молился. Он восхвалял Великих Древних каждое утро с того самого дня, как отец научил его заветным словам, которые поведать мальчику может лишь мужчина. Словам правды, словам веры, словам, оставленным Первыми!

А что может быть важнее восхваления тех, кто принес жизнь в этот мир? Верно, ничего.

Лиоссец в очередной раз склонился в поклоне, ощущая, как одеревеневшие от ночного холода мышцы начинают медленно приходить в себя, а кровь - течь по жилам все быстрее и быстрее.

Сегодня его молитва была куда искреннее и яростнее, чем обычно, хотя, казалось бы, подобное просто невозможно - даже среди верных немного встречалось столь же истовых верующих, как он. И - нет - вера Гайшшара не была напускной, она не рядилась в лицемерные одежды показного благочестия, призванного скрыть убожество и внутреннее уродство. Ящер действительно верил словам, которые отец поведал ему в детстве, и которые сам он передал сыновьям.

Скосив глаз, лиоссец заметил трех молодых воинов, склонившихся за его спиной в молитве, и сердце воина воспылало от гордости! Сыновья — вот истинное благословение мужчины, если, конечно, он воспитал их правильно, если они понимают, что такое добро, а что - зло, если умеют отвечать за свои поступки и, самое главное, если знают сокровенные слова и восхваляют Великих Древних, как те того заслуживают.

Слова молитвы сами собой слетали с губ. Такие простые и такие мудрые. Каждый раз он находил в них что-то новое. В тяжкие дни - утешение, в дни, наполненные болью и кровью - покой, а вот сегодня - предостережение. Ибо гордыня есть страшный грех, сгубивший не одного и не двух достойных вне зависимости от того, были ли они лиоссцами, эльфами, дварфами или людьми.

При мыслях о неверных, Гайшшар подавил раздражение и, начав скороговоркой произносить новую молитву, мысленно вернулся к сообщению от Тарришшаата Умного. Посол пока что блестяще выполнял возложенные на него обязанности и принес хорошие вести. Помощь бывшей Лиги будет очень кстати сейчас, когда судьба всего халифата подобна качающимся весам. Кто знает, быть может, гирька, брошенная новыми союзниками, окажется именно тем мерилом, что перетянет чашу его судьбы на нужную сторону. Впрочем, даже без этого Гайшшара подготовил все необходимое, ведь кем бы он был, если бы ставил свои планы в зависимость от прихоти варваров, не знающих ни одного слова истины?

О нет! Последние месяцы были наполнены лихорадочной деятельностью, которая по большей части увенчалась успехом, даровав неожиданных союзников, большой приток новобранцев и, самое главное, изрядное количество золота. Общение с остроухой и ее ручным венценосцем Ритоном Ириулэном стало приятным дополнением, не больше, но – нужно быть честным с самим собой – и не меньше.

К тому же, сотрудничество сулило выгоды не только верным, но также и обитателям западных земель, ведь он обязался предоставить заговорщикам некоторую помощь, которую тем не получится достать иным способом. Сейчас они, как говорится, пили воду в одном оазисе. Если эльфийка добьется своего, это заметно облегчит жизнь Гайшшара и тех, кто поверил ему. А последних оказалось на удивление много и в том лиоссец видел лишь замысел Великих Древних, их благословение на самое праведное дело из всех возможных - объединение истерзанных земель в единый Халифат.

Однако Бич Пустыни не был наивен. Он прекрасно понимал, что возродившейся из праха Империи Тьмы совершенно не нужен на восточной границе сильный и амбициозный противник, а потому, как только успехи Гайшшара станут еще серьезнее, некроманты обязательно поддержат это ничтожество - халифа Шшиира, точно в насмешку прозванного Могучим. И потому, следует искать друзей среди врагов, как говаривал Великий Древний Амаррашша - отец мудрости и хранитель знаний.

Этим Бич Пустыни занялся почти два года назад, и вот друзья нашлись!

Все складывалось неимоверно удачно, и было бы попросту глупо не воспользоваться возможностями, которые Великие Древние предоставили своему верному и смиренному почитателю.

"Вот только - не возгордись, червь", - тут же одернул он себя. - "Не смей гордиться своими жалкими успехами, покуда дело не доделано"!

Да, верно рек Великий Древний Ришшиаш - надзиратель над воинами: "Ибо гордыня подобна яду, что проникает в сердце и разъедает его. Сколь бы силен и могуч ни был воин, сколь бы ни были тверды его руки и верен глаз, стоит возгордиться один раз, и найдет он свою погибель".

Как и всегда, заветные слова даровали покой и избавили от сомнений, позволив Гайшшару успокоить мятущийся разум. Как и всегда, они - простые и мудрые - указали правильный путь, коим и должен следовать мужчина.

Гайшшар поднялся и, обернувшись, окинул взглядом коленопреклоненных воинов. Сотни, тысячи, десятки тысяч! Фигуры, закованные в доспехи, устилали буквально все склоны, насколько хватало глаз. О Великие Древние, сколько же их здесь! Сколько жизней, доверенных ему, какая ответственность. И он не подведет. Не подведет!

Гайшшар выхватил клинок, доставшийся ему от отца, и рев воина пустыни разнесся над округой.

- За веру и честь!

- За веру и честь! - вторили ему десятки тысяч глоток.

- За наших детей!

- За наших детей!!!

- За Великих Древних!

- За Великих Древних!!!

И все проблемы, все заботы и дела остались где-то позади. И Империя Тьмы с ее ужасным Черным Властелином; и ненадежные варвары-союзники; и долговые расписки, которые рано или поздно придется оплачивать. Все это - не имело значения здесь и сейчас.

В этот миг мир сузился до коня, которого ему подвел расторопный слуга, до знакомой тугой тяжести тетивы с наложенной на нее стрелой, до стремительно приближавшегося вражеского лагеря - еще сонного, неготового к отражению атаки.

Губы Гайшшара едва не скривились в презрительной усмешке - подумать только, враг и не думал озаботиться надлежащей защитой, - но тут же одернул себя. Очень даже может быть, он скачет прямиком в ловушку.

Что ж, в этом случае очень скоро он предстанет пред ликом предков, но будет глядеть им в глаза гордо, как и полагается вождю!

И – нет - они не ждали. Ловушки не было.

Когда передовые сотни, возглавляемые Гайшшаром, перевалили бархан и устремились к одному из входов в лагерь, стражники – сонные и медлительные в эти предутренние часы – уже били тревогу, но поздно, слишком поздно.

Ни стен, ни ворот, ни даже захудалого рва.

Люди Гайшшара ворвались в лагерь подобно острому ножу, разрезающему масло.

"Глупцы! Они думали, что мы не осмелимся совершить два ночных перехода подряд", - несмотря на все свои старания, Гайшшар все-таки дал волю высокомерию и гордыне, не забывая при этом пускать стрелу за стрелой в разбегающихся во все стороны врагов. - "Тупые, ожиревшие, неспособные услышать слов истины! Вы все поплатитесь за свои грехи. Здесь и сейчас"!

Конь перемахнул через небольшой костерок, и Гайшшар, держась одними лишь ногами, полуобернулся и пустил стрелу точно в лицо выбежавшему из палатки лиоссцу с ятаганом наголо. Боец халифа нелепо взмахнул руками и упал, а пальцы сами-собой потянулись во второй колчан, до отказа набитый стрелами с широкими зазубренными наконечниками, предназначенными для бездоспешных противников.

Вновь тренькнула стрела и еще один отступник рухнул, обливаясь кровью.

- Йалла! - взревел Гайшшар, переполненный радостью.

Кровь бурлила, сердце бешено колотилось, и лишь одна мысль билась внутри черепной коробки подобно птичке, запертой в тесной клетке: "Найти Шшиира, этот жирный червь не должен уцелеть"!

Ему заступил путь какой-то тяжеловооруженный латник с алебардой, он замахнулся на коня, но не успел нанести удар – дротик вонзился ему в лицо, и враг пал.

- Спасибо Амбраашш, - Гайшшар улыбнулся своему старшему сыну.

- Это мой долг, отец, - серьезно ответил юноша, поравнявшись с родителем и господином и прикрывая его слева. - Тебе следовало остаться в тылу и позволить нам рисковать своими головами.

- Каким бы я тогда был отцом?

- Каким же ты сейчас являешься правителем? - саркастически заметил Миришшасс.

Средний сын больше походил на мать, чем на отца, причем не только характером и острым языком, но и любовью к ученым книгам. Полезное увлечение, если так разобраться, но разговаривать с ним из-за этого временами было тяжело.

- Справедливо, - вздохнул Гайшшар. - Но начатое я обязан закончить лично.

Сказав это, он одну за другой выпустил четыре стрелы, причем, когда первая поразила плечо лучника, остальные три продолжали еще лететь к своим целям.

- Тогда хотя бы жди своих воинов! - из-за спины донесся голос Лайшшата.

Младший сын, не просто любил отца, он боготворил его, из-за чего постоянно беспокоился, точно Гайшшар - согбенный старец, а не первый лук и меч своего народа!

Правитель верных ухмыльнулся.

- Вам, дети мои, нужен был правильный стимул.

- О да, твоя смерть, определенно, стала бы отличным стимулом, - фыркнул Миришшасс.

- Не преувеличивай. Сегодня мне, скорее всего, не суждено отправиться к предкам. Мы уже победили.

И тут он не кривил душой - лагерь полыхал и пребывал даже не в хаосе. Лично у Гайшшара не хватало словарного запаса для того, чтобы описать происходящее.

"Разгром? Нет, слишком просто. Избиение? Чересчур напыщенно. Крах? Хм-м, а неплохое слово, да. Подойдет".

Лагерь врага находился не на пороге краха, нет, он его уже преступил, и теперь вопрос заключался не в том, когда верные победят, а в том, какой ценой достанется им эта победа.

Именно поэтому Гайшшар так торопился вперед, к центру, туда, где был установлен шатер ненавистного Шшиира, туда, где уже формировалось нечто наподобие баррикад и туда, куда стекались разрозненные пока что отряды врагов.

Их следовало остановить, заставить сдаться или перебить до того, как подле Шшиира окажется достаточно воинов для прорыва. Конечно, шанс спастись у врагов призрачнен, но он все же нельзя его отметать, а Гайшшар на собственном опыте знал, что чудеса иногда случаются.

Потому он пришпорил коня и, опустошая оба колчана - все больше стрел теперь приходилось брать из первого, предназначенного для защищенных броней целей - устремился вперед.

Стрелы закончились практически перед самым центром вражеского лагеря, где уже успело скопиться изрядно вражеских латников в полном вооружении.

Тихо выругавшись, Гайшшар запустил лук в саадак и выхватил саблю.

- Отец, не смей! - взвизгнул Лайшшат, но Гайшшар и не подумал остановиться.

- Йалла! - взревел он и все воины, успевшие вместе со своим господином прорваться досюда, подхватили его клич и устремились вперед - на баррикады, на копья, на врагов.

Гайшшар заставил измученного коня перейти на галоп и, когда животное, чьи глаза были предусмотрительно прикрыты шорами, практически столкнулось с остриями копий и алебард, высвободил ноги из стремян и, точно в молодости, отправился в полет через жиденький строй вражеских воинов.

Приземлившись и перекувырнувшись, чтобы погасить силу падения, он наотмашь рубанул ближайшего врага по шее, затем - пнул под коленку еще одного и прошелся саблей по удивленному лицу третьего. Четвертому он вогнал в бедренную артерию кинжал, а пятому, не успевшему полностью облачиться в доспехи, начисто снес голову, могучим ударом перерубив шею.

Миг, всего один жалкий миг, который в обычной жизни не стоит и ломаного гроша, а во вражеских рядах уже образовалась прореха, которой тотчас же воспользовались сыновья, влетевшие внутрь и принявшиеся колоть, рубить и резать, за ними последовали другие, еще и еще, еще и еще!

Еще миг, и вот строй распался, а вокруг закружился привычный хаос битвы.

Гайшшар, взвыв от восторга, устремился вперед.

Как же он любил это! О Великие Древние, как любил!

Этот сладостный миг, который определяет победителя и проигравшего. Эти секунды, когда жизнь ощущается так ярко, так полно, когда кровь кипит у везучих, а у невезучих орошает песок.

Он понимал, что неправильно так воспевать войну, но ничего не мог с собой поделать. Гайшшар родился воином, вырос воином. Воином он и умрет!

Сразу два вооруженных мечами и щитами врага набросились на него, и предводитель верных рассмеялся от радости, бросаясь в сладкую и упоительную битву.

Он уклонился от выпада одного из них, парировал меч второго небрежным взмахом своего клинка, пнул первого противника под колено и всадил ему в глаз кинжал, парировал еще одну атаку второго и, не останавливаясь чиркнул того по неправильно выставленной ноге, задев едва заметный незащищенный участок на внутренней стороне бедра.

Противник заорал, из перерубленной артерии хлестала кровь, но Гайшшару не было до этого ни малейшего дела! Он оттолкнул врага мощным пинком, поднырнул под трясущимися руками копейщика и вогнал короткий засапожный нож тому в подбородок, затем выхватил из ослабевших рук падающее оружие и запустил его в лучинка, который метил куда-то за спину.

Вокруг него, как и всегда, послышались вопли паники: "Он слишком быстр", "демон во плоти", "чудовище", и так далее и тому подобное.

"Это не я быстр, это вы медленны, точно сонные мухи". - Парирование, подсечка, короткий укол подмышку идиота, не надевшего кольчугу под пластинчатый доспех. - "Сонные, разожравшиеся, забывшие слова истины мухи". - Принять удар на щит, ткнуть саблей в ответ, второму - по зубам, перехватить руку с топором, этим же топором - ему по шлему. - "Ну да ничего, я заставлю вас вспомнить, что такое - быть лиоссцем"!

Топор - в спину убегавшего, ибо показать спину на поле боя - преступление перед живыми и мертвыми, еще одному - подсечь ноги, затем - отскочить в сторону, пнуть его приятеля в пах.

"Да, сражайтесь, бейтесь во славу своего господина, дайте мне достойную схватку"! - Уклониться еще от одной атаки. - "Ха, слишком сильно вытянул руку вперед - видимо, она тебе не нужна". - Свист сабли, разрубающей воздух, плоть, сухожилия и кость, сладостный вопль покалеченного врага.

Шаг вперед - и острие сабли вонзается в лицо первого противника.

"Вперед, вперед, вперед"!

Гайшшар ликовал, и очень хотел, чтобы окружающие также разделяли его радость, пусть даже и в последний раз в своей жизни. Он хохотал и пел, с ног до головы залитый кровью, он рубил и колол, отражал атаки, уклонялся, бил и пинал, кусал и рвал зубами. И он был счастлив.

О Великие Древние, как же он был счастлив в этот миг!

А затем все неожиданно кончилось. Гайшшар, сжимая окровавленную саблю, перешагнул через очередного противника и вдруг понял, что врагов больше нет. Перед ним находился роскошный шатер, возле которого по какой-то странной причине не осталось ни одного телохранителя.

"И как это понимать"? - в его утомленном мозгу промелькнула короткая, но недобрая мысль. - "Куда все делись"?

Он оглянулся на просеку из трупов, оставленную позади. На многочисленных бойцов в одеждах его цветов, схлестнувшихся с последними защитниками своего противника. На хаос битвы, в которой потерялось какое-либо подобие строя, управления и здравого смысла вообще, и только теперь понял - у врага не осталось телохранителей, потому что он уже всех их убил.

Осклабившись, Гайшшар поднял с тела одного из ближайших мертвецов кинжал, который при случае можно будет метнуть - мало ли что - и, откинув полог шатра острием сабли, вошел внутрь. Туда, где в темноте съежилась тучная, ненавистная до кончиков пальцев, и до боли знакомая фигура.

Он вошел творить историю.

Девятнадцатый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.

Пробуждение оказалось тяжким. Голова раскалывалась так, будто внутри обитали два маленьких человечка-кузнеца, решивших, что сегодня - лучший день, для удовлетворения годовой потребности родного цеха в мечах.

Тело не отставало, намекая своему хозяину на то, что тот неправ. В чем именно, Шахрион не был уверен. Вероятно, в том, что вообще родился. Каждая мышца отдавалась ноющей болью, причем о существовании некоторых из них он до сего дня и не подозревал.

- Что... что случилось? - прохрипел император, с трудом разлепляя глаза.

Грубая ошибка! Свет резанул по ним так, что захотелось взвыть, и Черный Властелин - сильнейший маг континента и непобедимый полководец, мастер подковерных интриг и тайных операций, зажмурился, чувствуя, как из глаз начинают литься слезы.

- Он пришел в себя! - раздался над ухом радостный голос и тотчас же в нос дохнул аромат духов извечной.

"Дарлионна", - подумал император, - "ну да, а кто же еще".

Он чуть-чуть приоткрыл глаза и сквозь щелки, заполненные слезами, различил смутный силуэт девушки, а рядом - еще нескольких людей.

- Мой владыка, - послышался незнакомый голос, - тебе стало плохо и благороднейшая... извечная, - тут же поправился говоривший, - остановила кортеж и послала за мной.

- Лекарь?

- Да, мой владыка.

- И что скажешь?

- Переутомление, я полагаю, - ответил его собеседник. - Тебе надлежит отворить дурную кровь и провести в постели хотя бы день...

- Что невыполнимо, - перебил его Шахрион. - Где мы?

Лекарь вздохнул, причем в этом вздохе слышался такой фатализм и такая обреченность, что император тут же понял - он не первый у него пациент, плюющий на врачебные предписания.

- В Айсре, - вместо лекаря ответила Дарлионна.

Шахрион напряг память и вспомнил небольшой городок в полумиле от имперского тракта практически на самой границе Стоградья и Саргилии.

"Стало быть, я на проклятых землях, но крики затихли. Это хорошо. Да и Тень что-то не спешит испортить настроение"... - он припомнил видение. - "Это, по всей видимости, плохо".

Пока император думал, голова слегка пришла в норму, а резь в глазах сократилась до приемлемого уровня. Шахрион со стоном поднялся и ткнул указательным пальцем в Дарлионну.

- Мне неловко просить тебя об одолжении, о извечная, но не могла бы ты проверить, не разбежалась ли моя свита? Мы скоро продолжим путь.

- Как тебе будет угодно, о Владыка, - женщина присела в глубоком реверансе.

- Вот и хорошо, еще раз благодарю за заботу, - Шахрион кивнул лекарю и вышел наружу.

Как он и предполагал, рыцари смерти, не получившие команду располагаться на ночлег, и не думали распрягать лошадей.

"Все-таки у высшей нежити есть серьезные преимущества перед живыми. Немертвые, по крайней мере, четко выполняют приказы и не занимаются самодеятельностью".

- Десять минут на сборы и выдвигаемся, - бросил он резкую команду, направляясь к своей карете, - мы и так потеряли слишком много времени из-за моего недомогания. Наверстаем его ночным переходом.

Да, это не слишком гуманно по отношению к людям и, что куда важнее, лошадям - последние в глазах Шахриона были куда важнее большей части свиты - но он действительно не мог терять время понапрасну.

Неустойчивое состояние равновесия в их с Тенью отношениях стремительно распадалось. Надвигалось нечто страшное и грандиозное одновременно, а значит, нужно как можно скорее покончить со всеми второстепенными делами и возвращаться в Черную Цитадель. Когда новые видения укажут, как надлежит поступать - а в том, что подобное произойдет, некромант больше не сомневался - действовать придется очень, очень быстро. От этого однозначно будет зависеть жизнь. А значит, старый Кар всегда должен находиться под рукой.

"Главное, чтобы Гартиан не прикончил его во время своего инспекционного полета".

Перед самым отправлением императора из Черной Цитадели, лич запросил разрешение взять старого грифона, чтобы слетать по делам на север страны и проверить качество магической защиты новых крепостей. Война с Раденией была вполне вероятной вещью, а могучему Расту Айлиэну мертвяк не доверял ни на грош. Ссориться с верховным некромантом из-за такой ерунды было бы, откровенно говоря, глупостью, а потому лично Шахрион не возражал. И теперь оставалось только надеяться, что полоумный мертвяк ничего не сделает старому другу, от мощи крыльев которого, возможно, уже в ближайшие месяцы будет зависеть будущее империи.

Забравшись внутрь, он распорядился никого в карету не пускать и погрузился в невеселые размышления о бренности всего сущего, о видениях, ну и, конечно же, о своем нарастающем безумии.

С некоторых пор последняя тема особенно занимала его внимание.

***

Девятнадцатый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.

Когда за императором закрылась дверь, Дарлионна раздав нужные команды и оставшись одна, позволила себе немного расслабиться.

Все последние дни девушка провела как на иголках, буквально кожей ощущая ненависть, изливаемую на нее Госпожой Тартионной.

"Ну, удивляться тут нечему", - с самодовольством подумала красавица, проведя пальцами по изящной талии. - "У этой страхолюдины нет и десятой доли моего очарования".

Зато у нее в наличии имелся сокрушительный магический дар и вся имперская сеть шпионов, о чем ни на единый миг не следовало забывать ради собственной безопасности.

Яда в вине, конечно, пока можно было не опасаться - эта уродливая сука ни за что не пойдет на шаг, чреватый разрывом всех отношений с батюшкой, который, как ни крути, жизненно необходим императору… Но это пока. Как только Ледяная Ведьма почувствует хотя бы малейшую угрозу собственному положению, все изменится в один момент!

"А значит, будь хорошей девочкой и не попадайся", - улыбнулась красавица, задумчиво прикусив пухлую губу.

Она была почти уверена, что император - этот странный тип, который, казалось, вообще не имеет слабостей, начал видеть в ней женщину. Ну, или понял, что у очередного собеседника, которого можно в пух и прах разбить в шемтис, растут сиськи!

Впрочем, насчет слабостей это она погорячилась... Подумать только - упасть в обморок от усталости! Нет, некоторые, определенно, не умеют наслаждаться жизнью. Спрашивается, зачем нужно забираться на самые вершины власти, совершать настоящее чудо, возвращая к жизни давно умершее государство, железными иглами с алыми от крови нитями сшивать разрозненные лоскуты полунезависимых провинций в единое полотно, и при этом - не пользоваться всеми благами своих побед?!

"Этого человека просто нельзя понять"! - подумала она. - "Ну да ничего, когда я стану новой Госпожой, мы поработаем над вкусами и пристрастиями Черного Властелина. Кто-кто, а я не потерплю глупой аскетичности"!

В том, что Ледяной Ведьме придется убрать свою тощую задницу - и как она смогла ребенка родить с такими-то бедрами - с трона, Дарлионна не сомневалась. Девушку с самого детства готовили к чему-то подобному, правда, рассчитывая скорее на наследника венценосца Радении, но император, пожалуй, даже лучше.

Главное сейчас - посеять семена дружбы, примелькаться при дворе, стать незаменимой помощницей как в библиотеке, так и во время ученых диспутов. Занять место советницы, ну, или по крайней мере, стать подругой до того момента, когда Госпожа выпьет свой последний в жизни бокал вина.

Великие чародейки умирают от яда точно также, как самые последние крестьянки. Статус тут не играет никакой роли. А уж когда Ледяная Ведьма отправится на свидание с Матерью...

"Что ж, тогда я найду чем утешить дражайшего Властелина".

Главной проблемой в задуманном плане извечная считала наследника. От щенка придется избавляться, и быстро - она не для того собиралась ложиться под императора, чтобы троном завладел его первенец - но провернуть подобное будет не так уж и легко. Гартиан - этот ужасающий лич - ни на секунду не ослаблял внимания, оберегая мальчишку от любых угроз, словно цепной пес. Впрочем, эту проблему можно будет решить позже. Сейчас же значение имело лишь становление новой Госпожой...

Размышления Дарлионны прервал робкий стук в дверь.

- Войдите, - резко бросила женщина, оборачиваясь и устремляя взгляд на вошедшую.

- Госпожа, - пролепетала служанка, - владыка приказал всем готовиться к отбытию. Мы наверстаем упущенное время ночью.

"Да чтоб его в задницу драли алебардами"! - мысленно выругалась Дарлионна, сохраняя на лице приветливо-подобострастную маску. - "Вот есть же такие любители поработать! Он не в курсе, что от плохого сна у женщин бывают морщины"?

- Желание владыки - закон, - отчеканила она. - Готовы ли мои вещи?

- Да, о извечная, - девушка склонилась в глубоком поклоне и Дарлионна улыбнулась ей. Все-таки, приблизить к себе эту простушку стало правильным выбором. Безусловно, девчонка докладывала о любых ее действиях Ледяной Ведьме, это очевидно, но зато работала быстро и расторопно и отменно командовала ее собственными служанками, благодаря чему извечная за все дни пребывания при дворе ни с чем не знала проблем.

"Когда твоя хозяйка умрет, я тебя возвышу, девочка", - пообещала она служанке и грациозно покинула помещение.

- Что ж, не будем заставлять владыку ждать, - проговорила извечная, направившись прямиком к своей карете.

Одно дело - мило щебетать с императором днем, и совсем другое - ехать с ним в одной карете ночью. Есть некоторые границы, переступать за которые порядочная девушка не имеет права, даже если собирается в один прекрасный день раздвинуть ноги перед своим обожаемым господином, а перед этим - отравить его законную супругу.

Особенно, если она планирует провернуть нечто подобное!

***

Девятнадцатый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь.

И снова ночь, снова стук копыт по древним, как сама Империя, булыжникам, снова факелы, разгоняющие мглу, снова размышления.

Одно отличие - сейчас они ехали по земле, зараженной смертью и император ощущал ее тленный запах при каждом вздохе. Хорошо хоть голову больше не разрывают на куски голоса! Иначе было бы совсем грустно. Впрочем, и так радоваться особо нечему.

Стоградье ночью представляло собой еще более жалкое и страшное зрелище, чем днем: остовы сожженных домов, чьи печные трубы немыми перстами устремлялись в небеса, упрекая те за бездействие; огромные проплешины, выхватываемые в темноте факелами - там кремировали покойников; сотни пней на месте немногочисленных лесов - вокруг поселений срочно пришлось возводить частоколы, а десятки тысяч мертвых - развеивать по ветру; а до недавних пор - еще и живые мертвецы, жаждущие человеческой плоти и крови.

"Хотя бы с последней проблемой разобрались", - подумал император, вглядываясь в ночную мглу. - "Правда, хоронить людей на этой земле будут нескоро. Впрочем, о чем это я... Страны Лиги Света уже вернулись к старым обычаям, да и многие подданные тайком стараются сжигать своих мертвых. И все же, в Стоградье мы будем терять немалое количество полезного материала. Ну, что поделать, такова жизнь".

Некромант прошептал заклинание, и тьма отступила, открывая его взору унылый пейзаж: несколько разрушенных селений неподалеку, огромное пшеничное поле, и, конечно же, черную проплешину, прямо-таки кипящую от остатков энергии смерти.

"Эта картина надолго станет единственной для некогда процветающей земли", - вздохнув, подумал император. После этого он поудобнее устроился у окна и погрузился в собственные размышления...

- Владыка? Владыка? Владыка?

Тихий, но настойчивый голос заставил Шахриона моргнуть и непонимающе распахнуть глаза. Еще секунду назад была глубокая ночь, и вот, на тебе - почти рассвело.

"Проклятье, опять, да как долго"! - подумал Черный Властелин, мысленно выругавшись. - "С каждым разом - все дольше и дольше".

Паника вновь пощекотала его нервы своими острыми коготками, но император не был бы собой, если бы не сумел обуздать расшалившиеся нервы.

- Владыка? - вновь раздался тихий голос и Шахрион вдруг понял - он в карете не один.

Некромант обернулся и встретился взглядом с человеком, закутанным в черное. И на этот раз его посетил не Первый, что, в общем-то, было логично – император загрузил его работой сверх всякой меры.

- Прости, Второй, я задумался, - соврал он, искренне благодаря Мать за то, что Тень решила пока что не появляться.

- Владыка, тебе не за что извиняться перед своим ничтожным рабом.

Шахрион улыбнулся уголками губ и проговорил.

- Второй, ты ошибаешься, столь преданные слуги, как ты, Первый и Третья, заслуживают моей искренней любви и уважения.

Тут он почти не кривил душой - эти трое оказались благословением небес: мастера скрытного проникновения, они были способны добраться куда угодно, выкрасть что угодно и убить кого угодно. Уничтожение Парнира - штаб-квартиры Ордена - при помощи лиосского огня определило исход всей войны, и именно Первый и Второй были теми, кто совершил это выдающееся деяние, а заодно и вернул в Черную Цитадель несколько редких и опасных книг. Мемуары Безумца - в том числе.

Усилия же Третьей в те годы позволили добиться нейтралитета Аблиссии, чей венценосец почти был готов прийти на помощь разгромленной, но не сломленной Радении. Именно ее дипломатический талант вкупе с некоторыми... иными умениями позволил склонить чашу весов в нужную сторону.

Все трое были награждены после войны, но, при этом, пролившийся из императорских рук дождь из милостей ни в коей мере не повлиял на фанатичную преданность самых верных и полезных орудий Империи.

А еще - всем им очень нравилось слушать слова благодарности от обожаемого владыки, так почему бы не одарить своих преданных последователей? Похвалы можно расточать без счета.

Как и всегда, лицо хмурого убийцы расцвело, едва только император даровал похвалу, и он склонил голову в поклоне.

- Владыка, у меня есть важные сведения для тебя.

- Из числа тех, что можно доверить бумаге?

- Нет.

- Понятно.

"Судя по всему, сведения действительно важные", - подумал император.

- Они - от Первого? - уточнил он на всякий случай.

- Да, о владыка.

- Говори.

- Крысы зашевелились.

Шахрион тотчас же нахмурился.

- Уточни, какие именно.

- Все сразу.

- Вот как? - задумчиво почесал подбородок чародей. - Ну надо же. Подробности?

- Их Первый не доверяет не только бумаге, но и слову.

Имелось в виду, что тот мог сообщить их лишь при личной встрече.

"Видимо, все куда серьезнее, чем я полагал", - с грустью подумал император. - "Проклятье, как же неудачно в этом году я отправился в поездку по Империи».

- Есть ли что-нибудь, что можно было доверить бумаге?

- Да, - слуга с поклоном извлек из-под плаща свернутый и запечатанный свиток.

- Благодарю, можешь быть свободен.

- У владыки будут распоряжения для меня?

Шахрион задумался. По-хорошему, он должен реагировать уже сейчас, но головная боль – эта сводящая с ума спутница – в очередной раз путала мысли.

«Ладно, несколько дней ничего не изменят, особенно после неудачного покушения. Обдумаю все чуть позже», - решил он. – «Да, так и сделаю».

- Пожалуй... нет. Действуй согласно предыдущим указаниям.

- Будет исполнено, - вновь поклонился мужчина и, чуть-чуть приоткрыв дверцу кареты, растворился в темноте.

Император устало покачал головой.

- Все-таки вера - плохой маяк. Он может завести в услужение к самым настоящим злодеям.

Приятно, что ты смотришь в лицо действительности, - раздался над ухом до боли знакомый голос и император устало отмахнулся от Тени.

- А я-то думал, куда ты запропастилась.

Решила немножко пожалеть тебя и дать небольшую передышку от своего замечательного общества.

- Как великодушно с твоей стороны, - фыркнул он.

Да, я такая.

Было время, когда Шахрион считал, что сходит с ума, что все происходящее - игра больного разума, что его собеседница - разыгравшееся воображение или персонификация совести, а может, отдача Безымянного Заклинания, сорвавшая какие-то запоры в голове чародея.

Увы, те благословенные времена прошли. Теперь - после видений - Шахрион знал наверняка: Тень реальна, и она – зло, что рвется в мир.

Он в очередной раз извлек записи Безумного Императора и принялся перечитывать самые последние страницы. Горячечный бред, да, но не только. Теперь некоторые слова начинали обретать смысл. Безумец боролся, да, он боролся за свою жизнь, за свою душу, за само свое естество. И он что-то нашел, но не успел воспользоваться по причинам, неведомым Шахриону.

"А раз так, то буду бороться и я"! - решительно подумал император, получив в ответ усмешку бестелесной твари и ее многозначительное обещание.

Посмотрим, о мой дорогой император, поглядим.

***

Двадцать первый день второго месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, вечер.

Ритон Ириулэн с интересом вглядывался в молочные глубины тириомаля, ожидая, как в них начнут проявляться лица собеседников.

Этим вечером, наконец-то должна была состояться вторая встреча заговорщиков, на которой предполагалось обсуждать уже конкретные меры против Черного Властелина. И пусть с прошлого раза он не общался ни с кем, кроме вездесущей эльфийки, венценосец возлагал на это собрание определенные – и далеко не беспочвенные – надежды.

Резня на юге начала утихать. Медленно, неуверенно, но все же. Со стороны, конечно же, это было сложно заметить: армии все так же маршировали, деревни – горели, а целых два города оказались в осаде, но…

«Все самое главное в нашей жизни, несомненно, сокрыто в мелочах», - подумал Ритон.

Да, мелочи решали все. И вот эти самые мелочи однозначно говорили о том, что и дварфы, и прегишты если и не сели за стол переговоров, то немного ослабили градус напряженности. Ни одного серьезного сражения, ни одной мало-мальски значимой стычки, ни одного штурма, ни одной попытки помочь осажденным. Да что там, шпионы доносили о пропущенных в блокированные крепости караванах с продовольствием!

Обе противоборствующие стороны выглядели, как два мечника, измотавших друг друга в поединке, и теперь замерших каждый в своем углу, тяжела дыша и не сводя взгляда с оппонента.

Возможно, силы южан попросту закончились. Возможно же, посланники смогли достучаться до своих обличенных властью родителей. Лично Ритон склонялся именно ко второму.

Помимо приятных новостей с юга, радовал и восток. С некоторых пор Ритон старался следить за происходящим в халифате – его люди регулярно беседовали с вернувшимися оттуда купцами. Именно поэтому предстоящий разговор с послом ящеров казался столь перспективным и сулил так много выгод.

Короче говоря, оставалось дождаться новостей, которые – в этом не оставалось сомнений – должны были оказаться радостными.

Еще несколько секунд, и в тириомале наконец проявилось лицо Найлиэны, затем оно резко уменьшилось и как бы сдвинулось в сторону, уступая немного места следующему участнику – могучему Арану, затем – Эйсену Стейну, затем – могучей Олте…

Один за другим все заговорщики – даже Мирол, находившийся сейчас на инспекции северной границы – получили кусочек пространства в волшебном шаре, отчего тот стал напоминать глаз стрекозы. Лично Ритон и не представлял, что тириомаль можно использовать подобным образом, впрочем, причиной незнания было катастрофически малое количество этих бесценных артефактов.

«Интересно было бы выяснить, сколько именно тириомалей во владении наших звездорожденных друзей», - подумал венценосец. – «Ведь факт передачи в безвозмездное пользование почти десятка сих бесценных сокровищ со столь поразительной легкостью и пугающим равнодушием должен свидетельствовать о том, что зрящая не считает их чем-то особенным».

Кажется, прочие участники собрания испытывали схожие ощущения. На лицах многих из них прямо-таки читалось удивление вперемешку с недоверием. Невозмутимым оставался разве что лич, но по этому ходячему костяку понять что-либо было решительно невозможно.

- Приветствую всех собравшихся, - взяла слово Найлиэна Партилаэт.

Голос эльфийской девы звучал – как и всегда – спокойно и доброжелательно, но что-то в нем насторожило Ритона. Какие-то странные, едва заметные нотки, которых – в этом венценосец был совершенно уверен – никогда не позволил бы себе ее отец.

«Страх? Неуверенность? Непонятно. Нужно больше информации».

Они все поздоровались – даже Гартиан на сей раз вел себя куда учтивей, чем в прошлый раз, и это настораживало даже больше.

- Полагаю, уважаемые, - произнес венценосец, решивший взять нить разговора в свои руки, - что нам нет нужды тратить много времени на разговоры, ведь время в настоящий момент ценится на вес золота. Прежде чем мы начнем обсуждение, я хочу получить четкий и исчерпывающий ответ на один вопрос: готовы ли вы?

Он не стал уточнять, к чему именно – все и так было понятно – он просто ждал ответ.

И все – один за другим – начали говорить лишь одно слово: «Да». Когда последний – Гартиан – подтвердил тот факт, что пути назад не будет, венценосец сдержал облегченный вздох. До самого последнего момента он не был уверен в том, что никто не пойдет на попятную.

- Уважаемый Эйсен, - обратился он к дварфу, - можно ли считать, что конфликт между подгорным народом и прегиштами идет к своему логическому завершению?

Дварф буркнул нечто неопределенное, но затем, поняв, что от него не отстанут, проговорил:

- Поживем – увидим, о мире пока говорить рано, но батюшка… нашел общий язык с венценосцем. Ближе к осени они планируют встретиться где-нибудь, где можно будет обсудить наши… взаимоотношения.

- Подтверждаю слова его высочества, - тут же подала голос Пирри Элатириан.

Дочка прегиштанского венценосца попросту не могла позволить себе не прокомментировать реплику коротышки. Более того, она еще и решила добавить пару уточнений от себя:

- Полагаю, на этой встрече будет решен вопрос контрибуций.

- О да, - тотчас же перебил ее дварф, - еще как будет решен.

- Я понял вас, уважаемые, - Ритон поспешил прервать готовый вспыхнуть спор, - главное, что ваши глубокоуважаемые родители смогут помочь нашему важному делу. Остальное – потом.

На первый взгляд казалось, что разоренные войной прегиштанцы и дварфы совершенно бесполезны, но это было глубокой ошибкой. Подгорные жители могли предоставить отличнейшие доспехи и высококачественное оружие. Прегиштанцы – золото, зерно, лошадей, и многое другое. И, самое главное, в случае чего можно попытаться свалить всю вину на них – Ритон уже принял некоторые меры для этого.

- Прежде чем мы начнем обсуждать детали, - продолжил он, - я хотел бы задать вопрос могучему Гартиану.

Алые огни в пустых глазницах верховного мага Империи Тьмы блеснули.

- Что, хочешь узнать про то, что произошло в Наиргионе, венценосец?

Нет, пожалуй, мысли Ритона о том, что лич стал вежливее, оказались преждевременными. Умертвие продолжало хамить и тыкать венценосцу, как и прежде. Зато – интересный факт – его мысленная речь проецировалась посредством тириомаля прямо в голову собеседника.

- Было бы неплохо, - кивнул венценосец.

- Про это, пожалуй, смогу поведать я, - неожиданно взяла слово эльфийка. – Можно сказать, что практически на правах свидетеля. Один из моих соглядатаев как раз оказался в Наиргионе в момент нападения.

- Какое удачное совпадение, - желчно заметил могучий Аран и на сей раз венценосец был полностью согласен с главой Академии.

Действительно: на императора совершается покушение, а длинные и острые уши тут как тут. Ничего подозрительного, просто так совпало.

В этот момент Ритон был даже рад, что они общаются через тириомаль, потому как из-за малого размера шара было очень непросто разобрать выражение лиц, а на его лице сейчас отражались весьма конкретные эмоции.

Впрочем, он не собирался говорить ничего лишнего. Так или иначе, но остроухая ведьма должна сообщить крайне важные сведения, а потому не стоит ей мешать.

- Все в порядке, могучий, - проговорил он, - в нашей жизни полно места для удачных и в высшей степени своевременных совпадений. Главное, что человек… эльф нашей глубокоуважаемой зрящей сумел запечатлеть момент покушения и в деталях раскрыл подробности своей госпоже. Я ведь прав?

На словах «в деталях» он сделал особое ударение. Остроухая должна была понять, что недомолвок собравшиеся не потерпят. Да, эльфы могут сколько угодно вести свою игру, но уж в том, что касается дела уничтожения Черного Властелина, им придется быть честными.

«Если, конечно же, сии долгоживущие мерзавцы в принципе знают о том, что существует столь важное понятие, как честность».

- Именно так, - заверила венценосца эльфийка, - я расскажу вашему величеству все, что знаю.

Произнесено это было столь честным и порядочным голосом, что у Ритона едва зубы не свело от раздражения.

- Мы с нетерпением ждем твоих откровений, о звездорожденная, - произнес он.

Эльфийка на миг затихла, по-видимому, собираясь с мыслями – или делая вид, что ей нужно это, - после чего заговорила.

- Покушение было организовано на удивление профессионально. Насколько мне удалось понять, готовиться к нему начали за пару месяцев до прибытия императора.

- Кто заказчик? – весьма невежливо перебил эльфийку настоятель Корн.

- Увы, это мне неведомо, - без запинки ответила Найлиэна, - но могу с уверенностью сказать, что непосредственных исполнителей подбирали среди благородных Саргилии и их воинов.

- Что, поросятам не понравилось быть имперской провинцией? – хмыкнула могучая Олта. - Интересно, почему бы это?

Эльфийка проигнорировала ее вопрос и продолжила, как ни в чем не бывало:

- Так вот, переходя непосредственно к покушению. В императора стрелял опытнейший арбалетчик, настоящий мастер своего дела. Один болт вошел Черному Властелину в сердце, другой – в живот, третий – в глаз.

Повисло тяжелое молчание. Каждая из подобных ран была смертельной даже для человека, не отмеченного Отцом.

- Ты уверена, звездорожденная? – после небольшой паузы спросил Мирол, выразив общее мнение.

- Совершенно! – с нажимом ответила эльфийка. – Император должен был пасть уже после первого попадания – он не использовал никакой магической защиты и не носил брони. Но Черный Властелин не просто выжил, он в один прыжок забрался на крышу, затем – просто вырвал болты из тела и ими прикончил своего противника. Все это сопровождалось кошмарным выбросом силы, который прикончил едва ли не сотню человек из числа тех, кто оказался неподалеку, а остальным изрядно попортил здоровье. После этого прямо на глазах моего наблюдателя император залечил свои раны и спрыгнул вниз, явно намереваясь перебить вообще всех поблизости, а затем… Что-то изменилось. Он вновь стал собой, понимаете?

- Некромантия не дарует исцеление, - с ноткой страха в голосе произнесла могучая Олта.

- И не позволяет пережить выстрел в голову, - раздраженно произнес лич. – Но императору, кажется, нет дела до таких условностей. Надеюсь, никто больше не сомневается в том, что он одержим?

- Верховный, думаешь, некая сущность перехватила контроль над телом в момент, когда стрела поразила сердце? – задал вопрос могучий Аран и в голосе его читался явный профессиональный интерес.

- Скорее всего. То, что пробралось в него, не желает гибели собственного будущего сосуда, а потому – обычные способы убийства не сработают.

Намек был достаточно прозрачен, и венценосец решил подыграть личу.

- Стало быть, остаются необычные. И, позволю себе задать вопрос, какие?

- Яд, - ответила эльфийка вместо верховного некроманта, - и магия.

- Как будто император будет стоять и ждать, пока мы напоим его отравой, - фыркнул настоятель Корн.

- Ждать он не будет, - кивнула Найлиэна Партилаэт, - однако у нас есть… некоторые интересные возможности, не правда ли, уважаемый Тарришшаат Умный?

Посол Бича Пустыни встрепенулся и кивнул.

- Да-а, о звез-здорож-жденная, - прошипел он, - то, что ты предлагаешь – воз-змож-жно.

«Ну конечно, эльфы, плетущие интриги за спинами союзников, что может быть естественнее»? – подумал Ритон.

- О чем идет речь, звездорожденная? – подал голос дварф.

- На востоке знают толк в разных веществах, - загадочным голосом произнесла эльфийка, - зелье, что пылает даже в воде и взрывается, разнося на куски целые крепости; эликсиры, позволяющие скрывать собственное присутствие; яды, по мощи превосходящие наш Крепкий сон и имперскую Концентрированную смерть…

На этой многозначительной паузе она умолкла, давая собеседникам и собеседницам уловить смысл сказанного, и, как показалось Ритону, пристально посмотрела на него, явно намекая на источник отравы, прикончившей дядю венценосца. Несколько мгновений стояла напряженная тишина, а затем все загомонили одновременно.

Громче всех говорил, конечно же, дварф:

- Вы хотите сказать, что мы можем получить змеиный огонь?

- Нет! – резко ответил ему посол. – Лиос-ское пламя не будет продано никому из-з варваров, не з-знающ-щих с-слов ис-стины! Это не обс-суждаетс-ся…

Столь резкий и недипломатичный ответ заставил дварфа умолкнуть и сурово воззриться на ящера, зато это позволило Пирри Элатириан вставить свое слово:

- Если не пламя, то – яды?

- Да, - кивнул посол. – Отрава, одной капли которой дос-статочно, чтобы убить любого, даже с-самого сильного чародея.

- Интересно, а почему Империя не использовала такую хорошую отраву во время прошлой войны? – поинтересовалась могучая Олта.

- Не было нужды, у нас имелись не менее действенные вещества, - ответил ей лич, демонстрируя прекрасную осведомленность о предмете разговора, - полагаю, речь идет о Поцелуе пустыни?

- Да-а, - согласился ящер.

Мертвый маг некоторое время размышлял, затем довольно хмыкнул.

- Может сработать. Насколько я помню, эта отрава разрабатывалась специально для борьбы с Певцами песка, а значит, должна успешно справляться практически с любыми колдовскими защитами. Более того, если ничего не путаю, пару сотен лет назад именно с ее помощью был убит тогдашний глава Ордена настоятель Милт - не просто чудовищно могучий маг света, но еще и человек, отмеченный Отцом. Так что, если это не сработает, нам останется только одно…

Восемнадцатый день второго месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, утро.

- А потому, ваше величество, я вынужден сообщить, что поступление налогов от соляных шахт составит в этом году не более десяти тысяч золотых марок, - закончил благороднейший Парс – казначей Исиринатии. – Как результат, для выполнения ваших планов, казне потребуется еще хотя бы сто тысяч золотом.

- Благодарю за в высшей степени полный и обстоятельный доклад, - благосклонно улыбнулся Ритон, - мы обдумаем ваши слова и постараемся в самое ближайшее время найти решение, кое будет удовлетворять чаяниям наши вассалов, но, одновременно с этим, позволит осуществить столь необходимые в данный момент времени преобразования.

- Спасибо, ваше величество, - поклонился человек, пятясь из рабочего кабинета венценосца.

Ритон, конечно, мог бы принимать просителей и в тронном зале, но предпочитал не делать этого – слишком много лишних глаз и ушей, слишком много церемониала. Поговорить с нужным человеком один на один – куда полезнее и информативнее.

Вот, к примеру, из нынешней беседы он извлек следующее: выжать что-нибудь еще из личного домена не выйдет. И это огорчало.

Венценосец сложил пальцы домиком и, уперев на них подбородок, прикрыл глаза, обдумывая варианты.

«Деньги нужны как утопающему - воздух, но дед отказался ссудить мне необходимую сумму, ограничившись лишь небольшими подачками. Откровенно говоря - логично, я на его месте поступил бы схожим образом, но, к сожалению, из-за этого венец может оказаться в крайне затруднительном положении уже до конца лета. На задуманные мною преобразования требуется масса золота, которое также необходимо и на усиление армии, восстановление магических сил государства, а также – залечивание ран, нанесенных войной. Причем сто тысяч – это минимально возможная сумма, которой, определенно, не хватит на все, потому как жизнь обожает демонстрировать нам свою непредсказуемость. Следует заполучить хотя бы сто пятьдесят, а еще лучше – двести тысяч. Вот только где их отыскать»?

Нехватка золота и серебра выбивала почву из-под ног, душила любые начинания, и временами буквально ввергала правителя в черную меланхолию. Будучи всего лишь принцем, он и не подозревал, как много денег нужно для управления государством. Даже став правителем Исиринии - прибрежной Исиринатии - и насмерть сцепившись с двоюродным братом за власть, он не осознавал до конца всю глубину проблемы.

Все-таки земли Исиринии, защищенные горами, являлись самыми богатыми, не знавшими бунтов, войн и разрушений вот уже несколько сотен лет, да и территории от гор и до Стоградья также нельзя было назвать совсем уж пропащими, хотя их и опалило пламя войны.

Другое дело - пресловутое Стоградье и северные провинции, перешедшие к нему после победы…

Честно говоря, узнав, как там обстоят дела на самом деле, Ритон даже проникся некоторым уважением к покойному кузену, который, получив разоренную войной, частично заполненную живыми мертвецами землю с разрушенными деревнями, сбежавшими крестьянами и рыщущими по каждой дороге бандами разбойников, сумел на равных биться с ним все эти годы, отвлекаясь лишь для того, чтобы сразиться Раденией. Впрочем, и самому Ритону пару раз пришлось надавать излишне зарвавшимся волкам по наглым зубастым пастям, из-за чего венценосец Гашиэн теперь даже говорить с ним не хочет. Не то, чтобы это было такой уж большой потерей, но все-таки, работать вместе было бы полезнее.

Впрочем, братец оказался тем еще идиотом, и плохую ситуацию за несколько лет умудрился превратить в катастрофическую. Он ничем толком не управлял и ни заботился лишь о войске, в результате чего Пиринилию, а также ту часть Стоградья и Ириулэнии, которые удалось сохранить, пришлось буквально восстанавливать из пепла.

А это требовало много, прямо-таки чудовищно много денег.

Добавить к этому непрерывные траты на армию, войну со взбесившейся нежитью – большое спасибо его императорскому величеству – помощь Академии, Ордену и церквям остальной четверки, и получится безрадостная картина тотальной неплатежеспособности молодого венценосца.

Безусловно, за несколько лет Ритон сумеет наладить финансы и залечить некоторые – по крайней мере самые болезненные – раны, нанесенные войной… Но у него нет времени!

«Каждый упущенный день лишь укрепляет положение Шахриона. И это, попрошу заметить, безотносительно тех в высшей степени пугающих сведений, которые адресовал нам верховный маг Гартиан», - подумал Ритон, в очередной раз прикидывая, что хуже для Исиринатии – крепко ухвативший бразды правления император, или спятивший маг чудовищной силы.

Как ни крути, а выходило, что хоть пнем об сову, хоть совой об пень, как принято выражаться у простолюдинов. Оба варианта – одинаково губительны и не оставляют никакого простора действий.

А значит…

«Значит, с его императорским величеством следует разбираться в предельно сжатые сроки. Счет в нашем текущем положении идет на месяцы, максимум – на сезоны».

Но для того, чтобы действовать быстро нужны деньги. Достать которых неоткуда.

Замкнутый круг!

Венценосец заскрипел зубами и рывком вышел из-за стола, распахнув двери на балкон и выходя подышать свежим воздухом.

Теплый ласковый бриз приятно охладил разгоряченную голову и Ритон, глубоко вдохнув приятный чуть солоноватый воздух, немного успокоился.

Море всегда приводило молодого правителя в хорошее настроение, видимо, сказывалась аблисская кровь, и этот случай не стал исключением.

Он подошел поближе к высокой резной ограде и оперся о нее, прикрыв глаза и пытаясь хотя бы немного привести в порядок разбегающиеся, точно тараканы, мысли.

«Интересно: его величество Шахриону в бытность правителем огрызка некогда могучего государства было столь же трудно, как и мне сейчас»? – подумал он и тотчас же ответил самому себе. – «Глупый вопрос. С какой стороны ни посмотри на данную проблему, мое положение все же отличается гораздо большей устойчивостью и надежностью, нежели его собственное, хотя ряд условий и выглядят схожими».

Отчего-то это самовнушение не сильно работало, а потому Ритон еще раз полной грудью вдохнул воздух, надеясь пропитаться покоем, даруемым морем.

- Ваше величество изволит любоваться видами? – послышался за спиной до боли знакомый голос Найлиэны и венценосец, прежде чем обернуться, скривился.

«Интересно, благодаря каким именно ухищрениям сия особа раз за разом умудряется подбираться ко мне на расстояние удара? Маги, стражники, ловушки, что, для нее это все – пустой звук? И не надоело ли ей постоянно демонстрировать силу»?

- Приветствую прекраснейшую Найлиэну, - коротко кивнул собеседнице венценосец.

- И я приветствую ваше величество.

Эльфийка грациозно подошла и, положив на ограду предплечья, выгнулась, как бы невзначай демонстрируя восхитительную фигуру.

Все это было проделано столь плавно, текуче и естественно, что даже Ритон, прекрасно понимавший все эти ухищрения – как-никак не один раз видел силу воздействия Найлиэны на дядю – с трудом подавил вспыхнувшее желание. Да, эта женщина смертельно опасна. Возможно даже, опаснее зрящего Ратриолы.

- Я всегда рад обществу столь невыразимо прекрасной особы, - проговорил он, улыбаясь, и прикладывая титанические усилия для того, чтобы голос не дрожал, - но все-таки не могу не спросить: какая цель привела тебя ко мне сегодня, о звездорожденная?

Эльфийка улыбнулась ему одновременно и уважительно, и многообещающе, и зовуще, и Ритон все-таки не сумел сдержаться, сглотнув густую, тягучую слюну и непроизвольно выдохнул.

- Моя цель – все та же, - мило хлопнув длиннющими ресницами проворковала эльфийка, - помочь его величеству в неравной борьбе с возрожденной Империей Тьмы, пока наши… союзники… готовятся к новой встрече, на которой мы будем обсуждать уже конкретные меры.

Эта самая встреча должна была состояться буквально через пару дней, и на сей раз – спасибо за тириомали – ехать никуда не придется. И – да – на ней можно, наконец, будет обсудить важные вопросы.

«Если, конечно же, я сумею отыскать где-нибудь золото. Потому как без него все прочее не имеет значения, ведь мы банально не сумеем купить ни услуги шпионов, ни клинки наемных убийц».

- Помочь? – заинтересовался венценосец. – Интересно. Слушаю тебя, о звездорожденная.

Найлиэна улыбнулась ему и, поднявшись, оперлась о перила спиной, чуть откинувшись назад и демонстрируя внушительных размеров грудь, туго обтянутую платьем.

Она не соблазняла, она – играла, это Ритон понимал прекрасно.

«Если зрящая захочет затащить меня в постель, то сделает это куда грациознее и изящнее, да что уж там, заставит умолять и обещать все на свете, как это было с дядей», - зло подумал он, но в очередной раз восхитился талантам своей собеседницы и порадовался тому, что они пока еще на одной стороне.

- Насколько мне известно, - продолжала Найлиэна, - вы испытываете… некоторые финансовые трудности, не так ли?

Ритон скривился – тема была слишком болезненной для того, чтобы пытаться отшутиться или сделать вид, что это его не волнует.

- С прискорбием вынужден признать вашу правоту. Увы, но государство, разрушенное войной, практически полностью исчерпало все свои внутренние резервы. Внешних же заимствований найти негде.

- А что вы скажете на беспроцентный кредит, скажем, в один миллион золотых аблисских марок? – мило улыбнулась эльфийка.

Ритон был готов к чему угодно, но все-таки не сумел сохранить невозмутимость на лице.

- Сколько? – воскликнул он, тотчас же обругав себя последними словами и немедленно успокаиваясь. – Что ж, подобный кредит, действительно сумел бы решить немалую часть наших текущих проблем, правда, многое зависит от срока его погашения и процентов, о звездорожденная.

Эльфийка усмехнулась.

- Десять лет, два процента годовых.

И Ритон понял, что попался.

Венценосец не знал, где именно эльфы взяли деньги, не представлял, чем ему придется расплачиваться. Здесь и сейчас ничто не имело значение кроме суммы.

«Один миллион. Золотом» …

- В каком документе мне следует расписаться кровью? - только и мог уточнить он.

- Я покажу, - улыбнулась эльфийка. – А пока я хотела бы сообщить вам одну крайне интересную новость.

***

Девятнадцатый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.

- О мой повелитель, как ты себя чувствуешь? - приторно-сладкий, точно медовая коврижка, голос Дарлионны вырвал Шахриона из паутины тягостных раздумий и бредовых видений, навеянных то ли Тенью, то ли новым таинственным игроком.

- Благодарю, о извечная, сегодня мне немного лучше, - соврал Шахрион, стараясь не обращать внимание красавицу, демонстрировавшую прямо-таки материнскую заботу к захворавшему императору.

Они покинули Наиргион на рассвете, оставив отряд численностью в сотню латников, десяток рыцарей смерти и двух магов следить за порядком и разбираться с последствиями.

Ни о каком праздновании после покушения, конечно же, не могло быть и речи. Город гудел, точно растревоженный улей, жители попрятались по домам, а улицы заполонили вооруженные люди. Сутки Шахрион отлеживался в выделенных ему покоях, приходил в себя, размышлял, вяло переругивался с Тенью, глуша головную боль пилюлями. За это время удалось отыскать нескольких участников заговора и еще три дюжины подозреваемых отправились в городскую тюрьму. Черный Властелин настрого запретил делать с ними хоть что-нибудь и приказал ждать дознавателей из столицы – с женой, успевшей уже вернуться из Жемчужины Востока, он связался в первую очередь.

Тартионна предложила бросить все и вернуться, но Шахрион отклонил эту ее идею. Он считал, что если остановится, то лишь продемонстрирует врагам слабость, а поступать так сейчас было равносильно самоубийству.

А потому – путешествие продолжилось.

Правда, при этом в карету императора напросилась Дарлионна, причем сделала она эта столь изящно и умно, мотивируя все своей заботой о здоровье господина, что даже и отказаться не получилось. В результате, внутри помимо него теперь находились Дарлионна и одна из ее служанок - средних лет женщина, прилагавшая все усилия для того, чтобы слиться с фоном и не отсвечивать.

"Ну да, наверное, предложи ей сейчас на выбор: ехать дальше в карете, или оказаться посреди лиосской пустыни, эта женщина очень серьезно задумалась бы. И не факт, что в итоге осталась бы с нами".

Страх неприятный, но, откровенно говоря, заслуженный, ведь народная молва за считанные часы разнесла слухи о бойне по всему городу, и Шахрион ни капли не сомневался - спустя пару недель о произошедшем будут знать едва ли не все жители Империи Тьмы.

В разговоре с Тартионной свою чрезмерную жестокость он списал на панику, вызванную внезапным нападением. Про три попадания из арбалета тактично промолчал, не особо, впрочем, надеясь на то, что Тартионна не узнает об этом. Не факт, конечно, что Госпожа поверила своему Властелину, но она по крайней мере пообещала направить слухи в нужное русло.

Даже собственную агонию готов пустить на благо народа, - хихикнула из-за спины Тень, и у Шахриона непроизвольно дернулась щека.

"Проклятая тварь"!

Еще один тихий смешок.

"Что б ты сдохла"!

Не дождешься, о могучий император. Но даже меня поражает твоя забота о народе. Вместо того, чтобы спешно возвращаться к сыну, ты продолжаешь путешествие вперед, туда, где все началось. Да еще в таком состоянии... поразительное мужество и не менее поразительная глупость.

Откровенно говоря, Шахрион считал точно также, однако отменить назначенные мероприятия не мог. Просто не имел права!

- Слишком многое поставлено на карту, чтобы потакать своим слабостям, - прошептал он.

- Что, простите? - откуда-то издалека, будто из тумана, до него донесся взволнованный голос Дарлионны и император едва не хлопнул себя по лбу от досады.

"Идиот! Разболтался сам с собой прямо в карете"!

Он вымученно улыбнулся и развел руками.

- Прошу простить мою рассеянность - мысли вслух. Слишком уж последние дни оказались напряженными.

- И не говорите! - всплеснула изящными ручками красавица. При этом ее губы сложились буквой "о", и она резко стала похожа на маленькую нахохлившуюся синичку. Чрезвычайно привлекательную синичку, между прочим.

Шахрион мотнул головой, не понимая, что за муха его укусила.

Тихие гнусные смешки за спиной четко дали понять - что именно за муха.

И снова накатила волна ярости, бороться с которой приходилось теперь ежечасно. Но и на сей раз император вышел победителем из противостояния с собственным безумием, а потому Дарлионна получила не сокрушительный магический удар в лицо, а вежливый ответ.

- К сожалению, у нас слишком много врагов, о извечная. Как внешних, так и внутренних.

Он выразительно посмотрел на свою собеседницу, как бы намекая: "ты ведь не из них"?

Наградой ему стал еще один вздох, полный горя столь искреннего, что даже император поверил в правдивость Дарлионны.

- Но владыка, не значит ли это, что нам следует объявить войну остаткам Лиги и покончить с этой заразой раз и на всегда? - мило хлопая ресницами уточнила его собеседница.

Она так хорошо играла набитую дуру, что в некоторые моменты хотелось поаплодировать актерским талантам юной красавицы.

"Зато в другие моменты очень хочется содрать с нее кожу и оттрахать то, что останется"!!! - яростно подумал Шахрион и сжал костяшки пальцев так, что ногти впились в ладони.

В очередной раз загнав своего зверя внутрь, Шахрион пристально заглянул в безразмерные глаза Дарлионны, которая кокетливо моргнула и одарила своего повелителя теплой улыбкой.

"Что, папа волнуется, не придется ли исполнять вассальный долг раньше времени"? - успокоившись, подумал император. - "Справедливые опасения, девочка".

- Война, извечная, на самом деле не несет ничего хорошего ее участникам, - назидательно произнес он. - Война — это слезы жен и матерей, обездоленные люди, смерть, разрушения...

"И, что куда страшнее, кошмарные затраты, бюджетный дефицит и прекращение торговли".

- Именно поэтому, - продолжил он, - я приложу все силы для того, чтобы новая война не началась.

"Если, конечно, от меня будет что-нибудь зависеть".

- Думаю, что недавнее покушение не было результатом деятельности врагов, - продолжил император. - Скорее, какие-то обозленные на меня безумцы попытались свести счеты, только и всего.

"И нельзя сказать, что они были далеки от успеха".

- Ты должен беречь себя, мой Властелин! - горячо воскликнула Дарлионна. - Потеря столь гениального ума, величайшего, наверное, со времен Первого Некроманта, погубит всю Империю!

И снова - ни звуком, ни интонацией, ни мимикой, извечная не выдала притворства.

"Какая поразительная актриса", - в очередной раз восхитился Шахрион. - "Повезет тому кольценосцу, которого она охмурит. Жаль, только, что лесть насчет гениального ума слегка не соответствует действительности".

Слегка? - тут же вернулась Тень.

Шахрион хотел было шикнуть на нее, но не успел - именно в этот момент кортеж пересек границу Стоградья, а точнее - земли, попавшей под действие Безымянного Заклинания.

Шахриона скрутило!

Тысячи голосов обрушились на него со всех сторон, завывая от боли, моля о снисхождении, прося помочь, даровать покой, убить, убить, убить наконец!

Ни в один из прошлых визитов не случалось ничего похожего, и, надо сказать, ощущения были просто кошмарными.

На лбу выступила испарина, сердце бешено заколотилось, легкие сдавило, и Черный Властелин вдруг понял, что не может вдохнуть. Как будто этого было мало, внутри черепной коробки точно взорвался огненный шар, опалив глаза изнутри, и император со стоном завалился на бок. Он дернул рукой, намереваясь выхватить коробочку с лекарством, но не успел.

Сознание стремительно ускользало, и тускнеющим взором Шахрион успел различить только полное ужаса лицо Дарлионны.

"Наконец-то... не... играет", - с трудом подумал он, после чего погрузился в пучины беспамятства.

***

Где-то, когда-то.

Люди завывали, отплясывая сумасшедший танец вокруг огромного помоста, на котором возвышались шесть фигур из дерева.

Костры вздымались к небесам, разгоняя ночную хмарь, и благодаря ним было видно, как днем.

Сотни, тысячи полуголых и потных мужчин и женщин, чьи лица, руки и плечи были разрисованы разноцветными красками, точно сошли с ума, воя одним им известную песню на непонятном языке. А еще сотни и тысячи мужчин, женщин, детей и стариков наблюдали за безумным действом и подпевали, а их глаза блестели, яростным фанатичным огнем неофитов, только-только открывших для себя новую веру.

На помосте - под немигающими взорами деревянных идолов - восседали шестеро: трое мужчин и трое женщин. Двоих из них император узнал сразу - повзрослевшие юноша и девушка, принесшие своего ребенка в жертву непонятным силам. Четверых - спустя пару секунд.

"Это те, кто сопровождал некроманта и чародейку света при штурме города", - сообразил он.

Шахрион вздохнул. Там - в реальном мире - его настоящее тело, скорее всего, умирало от удушья, и, конечно, хотелось бы поскорее вернуться туда... Вот только он понимал, что еще раз это видение ему никто не покажет, а ведь именно таинственные сны наяву дарили надежду на спасение. Призрачную, но лучше уж такая, чем никакой.

А потому Черный Властелин, затаив дыхание, старался запечатлеть в памяти каждую, пусть даже самую незначительную деталь.

Первым из кресла поднялся некромант.

Он, перекрикивая многоголосую песню, не заговорил, заорал:

- Да будут славны Шестеро!

- Слава, слава, слава!!! - в тон ему ответили тысячи людей.

- Да будет доброта их восславлена верными!

- Да будет, да будет, да будет!!!

- И да получат наши владыки достойные жертвы!

- Жертвы! Жертвы!! Жертвы!!!

Последнее слово начали скандировать буквально все участники мистерии, причем оно не затухало, а напротив, разгоралось, подобно лесному пожару, становилось громче и четче, безумным крещендо разлетаясь по окрестностям. И, точно в тон ему, откуда-то из темноты донесся рев десятков рогов.

И толпа пришла в неистовство. Вопли стали еще громче, музыка ускорилась до предела, а танец превратился в странную мешанину рук, ног и извивающихся тел. Казалось, что люди исчезли, и на их месте образовалось разноцветное многорукое и многоногое существо. И тысячи пастей этого существа произносили лишь одно слово: "жертва".

Звуки рога стали громче и спустя пару мгновений Шахрион различил вдалеке огненную змею, приближавшуюся к - теперь император был в этом уверен - капищу.

И Черный Властелин отлично понимал, что именно произойдет дальше.

Он не ошибся - пехотинцы с копьями и факелами, в медных доспехах и с большими щитами, закинутыми за спины, конвоировали тех, кого следовало принести в жертву богам.

И одного взгляда на пленников хватило Шахриону для того, чтобы узнать их. Ненавистные лишенные каких бы то ни было природных изъянов тела и лица сейчас были покрыты коркой из засохшей грязи и крови, прекрасные длинные локоны – запутались и растрепались, многие пленники получили раны, одежда их превратилась в лохмотья. И все равно, спутать эльфов с кем-то еще было невозможно.

"Но ведь даже в летописях звездорожденных нет сведений о тех временах", - удивился Шахрион. - "Или эти летописи лгут"?

Пленники, сопровождаемые безумным пением фанатиков, взошли на помост, их поставили на колени перед шестью статуями и подле некроманта встала его жена. Она извлекла из чехла обсидиановый серп и спокойно подошла к первому из пленных.

Эльф старался выглядеть мужественно, но видно было как сильно он боится. Впрочем, остальные жертвы не были в состоянии даже на такое - почти все они тряслись от ужаса, стенали и рыдали, размазывая сопли по грязным лицам, и, конечно же, все как один - обоссались.

"Впрочем, не могу осуждать их за это", - подумал Шахрион, наблюдая за беснующейся толпой. - "Сам бы обделался, оказавшись тут в роли жертвы".

- Верные! - не закричала - завизжала жена некроманта. — Вот свежая кровь для наших благодетелей!

- Кровь! Кровь!! Кровь!!!

- Вот потроха, мясо и кости, которые мы предложим в качестве подношения.

- Да! Мясо! Потроха! Кости! Подношение! Подношение!! Подношение!!! - вопила толпа: безликий, единый организм, разверстые пасти, безумные глаза, и дикая, звериная жажда крови.

Чародейка усмехнулась и наклонилась к первому пленнику.

- Есть что сказать напоследок, падаль?

- Катись к демонам, - собрав остатки мужества, эльф плюнул в лицо своей мучительнице, но та и не подумала оскорбиться.

Спокойно стерев плевок с лица, она резко воздела свой серп вверх и отточенным ударом обезглавила эльфа.

Тугая струя взметнулась вверх, забрызгав женщину, чей рот был раззявлен в безумной ухмылке. Она высоко подняла отрубленную голову и, повернувшись к все еще сидевшим товарищам, кивнула им.

Четверо тотчас же поднялись и, выхватив клинки, бросились к обезглавленному телу. Точно мясники на бойне они рубили и кромсали, отделяя конечности с таким упоением, будто от этого зависела их жизнь. Пара минут, и вот от эльфа остался жалкий обрубок, заливающий кровью постамент, а толпа взорвалась ликующими возгласами.

Каждый маг отнес трофей к своему божеству, а тушу - у Шахриона язык не поворачивался называть то, что осталось, телом, - эльфа, положили подле статуи, изображающей красивую женщину средних лет с правильными, но слегка резкими чертами лица.

А затем настал черед остальных пленных. Им, увы, повезло сильно меньше.

По знаку некроманта два здоровенных рыцаря смерти принесли на постамент колоду, обсидиановый жизнежор вроде тех, что висели у Шахриона на стене, и здоровенный бронзовый топор. Они же схватили второго пленника и придавили его руку к дереву. Тот пытался дергаться, но безрезультатно. Он скулил от ужаса и вопил, умолял и плакал, еще раз обделался, причем по-крупному, но это не могло остановить неизбежное.

Сперва ему прямо в сердце вонзился обсидиановый кинжал. Эльф изогнулся дугой, но в следующий момент понял, что по какой-то странной причине еще жив, и на его лице даже проступило удивление. Увы, очень скоро оно сменилось другими эмоциями.

Некромант взял топор, высоко поднял его над головой и с силой опустил пленнику на локоть. Несчастный жутко заорал и задергался, но немертвые, державшие его в своих нерушимых объятьях, и не думали проявлять милосердия. Первым ударом отделить руку от тела не вышло и некроманту понадобилось еще два раза приложиться примерно по тому же месту, прежде чем конечность оказалась отсечена.

Пленник уже не орал, он выл, точно стая волков, но не терял сознания. Жизнежор просто не давал ему это сделать! Насколько Шахрион знал, агония жертвы, в сердце которой воткнут этот артефакт, может растянуться на несколько дней, и требуется опытный чародей для того, чтобы извлечь кинжал из раны.

Рыцари смерти положили на колоду вторую руку бедолаги, а некромант продолжил свой мясницкий труд. На этот раз ему понадобилось всего два удара.

Взмах. Чавк! Дикий, непередаваемый вопль.

Взмах. Чавк! Вопль.

Эльф все никак не впадал в беспамятство, а когда его переворачивали, чтобы положить на колоду ноги, дергал обрубками, из которых хлестала кровь.

"Жизнежор не дает ему забыться", - подумал Шахрион. - "Ведь каждая капля крови и каждая секунда боли должны быть потрачены с пользой".

На первую ногу чародею потребовалось целых четыре удара, а вот вторую он отделил с двух попыток.

Но и это был не конец! К отчаянно извивающемуся телу, изо всех отверстий которого лилась кровь, а зубы были обломаны - так сильно пытаемый сжал их - подошла жрица Отца, легко и непринужденно вспорола эльфу живот и запустила руки в сизые внутренности, выдергивая кишки наружу.

Она тянула и тянула, скручивала и маяла, и кровь, смешанная с содержимым кишечника, текла по ее рукам.

И все это время эльф находился в сознании!

Наконец последовал милосердный удар топора по голове, расколовший череп и обнаживший мозг, который сразу же подхватил один из оставшихся четверых, и бегом понес его к статуе Матери, а рыцари смерти уже раскладывали на колоде следующую жертву.

И все это - под оглушительные вопли, и не менее бешеную музыку, в пространстве, ограниченном множеством огромных костров, забитом тысячами и тысячами людей.

Шахрион ощутил дурноту.

Да, ему приходилось участвовать в отвратительных ритуалах, но это… Даже они с Гартианом не заходили так далеко.

Однако важным тут было иное.

"Одаренные Пятеркой принимают участие в откровенном темном жертвоприношении, и снабжают энергией боли и смерти даже самого Отца Света? Как такое может быть? Ведь Отец - полная противоположность Матери Тишины, да и остальные не должны одобрять подобное", - не смог не задаться он вопросом.

- Ты ошибаешься, - раздался над ухом знакомый уже голос.

Шахрион от неожиданности дернулся и посмотрел на говорившего.

Все тот же черный клубящийся туман, скрывающий очертания человека. Или не человека, кто знает? Кто может сказать, что за тварь насылает ему эти видения.

- Ошибаюсь в чем? - уточнил он.

- Думая, что пятеро отличаются от шестой.

- Кто... Нет, что они такое? - спросил Шахрион, бросив короткий взгляд на расправу над третьим пленником. В его случае мучители начали со вспарывания живота и вытаскивания наружу потрохов.

- Боги, - невесело усмехнулся собеседник. - Что, не нравится их лик?

- Не слишком, - признался император. - Я никогда не слышал ни о подобных ритуалах, ни о столь дикой жестокости кого бы то ни было из Пятерки.

- Правда? - в голосе собеседника проступили саркастические нотки. - Стало быть, истребление всех жителей Ривитена во славу Отца - сильно отличается от того, что ты зришь в видении, созданным силой моей памяти?

- Памяти? Ты утверждаешь, что это - прошлое?

- Истинно так.

- И какие же это времена?

- Столь далекие, что о них не сохранилось никаких записей даже у эльфов. Времена, когда одно людское племя обрело могущество. Времена где-то за сотню лет до создания Империи Тьмы.

У Шахриона челюсть отвисла от услышанного.

- Не может этого быть! - воскликнул он. - Ведь всем известно, что некромантию принес людям мой предок - Шахрион Первый! Но даже одаренный, отмеченный Матерью не может жить так долго!

- Так вот же он, Шахрион Первый, - из облака вытянулась рука в черной перчатке и указательный палец показал на некроманта на постаменте, - вот он, увлеченно вырывает зубы очередной жертве своих новых хозяев. Ему и его подельникам потребовалось немало времени на то, чтобы создать Империю Тьмы, это да. В те времена не только у этого народа были... могучие покровители, скажем так.

- Но как?

- Я бы очень хотел рассказать тебе обо всем прямо сейчас, но не могу, не проси.

Шахрион вздохнул.

- Тогда расскажи то, что можешь.

- Хорошо. Спрашивай.

- Что это за ритуал?

- Обычное жертвоприношение.

- Обычное? - Шахрион неверящим взглядом охватил безумную кровавую вакханалию и понял, что в прошлом представление об обыденном, кажется, заметно отличалось от того, что было принято считать обычным в его время.

"Интересно, а будут ли потомки с таким же ужасом взирать на мои деяния и считать меня диким варваром, преисполненным безумия и ярости"? - подумал он.

- Обязательно будут, - таинственный собеседник в очередной раз прочел мысли императора, - такова наша жизнь. Времена меняются, меняются и нравы.

- И я несказанно рад этому, - пробормотал император, оборачиваясь к своему туманному собеседнику. - Для чего люди приносят такие кошмарные дары Шестерым?

- Потому что те требуют их, разве не очевидно?

- Отец Света очень любит эльфийские мозги, кишки и конечности?

- И не только эльфийские. Эти... твари... питаются всем, что можно сожрать: верой, обожанием, поклонением, болью, страданием, горем. Им плевать на смертных, всегда было плевать. Важно лишь жрать. И поверь - они ненасытны, точно пламя: сколько ни дай, всё будет мало.

Туман на миг принял человеческие очертания и стал походить на мужчину в черном балахоне. К сожалению, из-за капюшона нельзя было разглядеть его лица.

- Тень имеет к ним отношение?

- Пока что я не могу ответить на этот вопрос.

- Что вообще происходит?! - не выдержал Шахрион.

- И на этот - тоже.

Император тяжело вздохнул.

- Тогда скажи хотя бы: есть ли у меня шанс на спасение?

- Твое время подходит к концу, император, - неожиданно промолвил мужчина, - и лишь от тебя будет зависеть, спасешься ли ты, или падешь в бездну. А теперь - прощай. Мы еще увидимся.

И, как и в прошлый раз, видение начало тускнеть, рассыпаться осколками и обращаться в непроглядную тьму.

"Шанс все-таки есть", - подумал Черный Властелин за миг до того, как потерял сознание. - "Он есть"!

Где-то, когда-то.

Шахрион обнаружил, что находится возле древнего города, обнесенного деревянными стенами. Вокруг него неистовым потоком бурлила жизнь, превращаясь в свою полную противоположность. Говоря простым языком, шел бой. Вооруженные медным оружием воины, защищенные лишь большими щитами, да медными же шапками, назвать которые шлемами не повернулся бы язык, поднимались по лестницам, чтобы принять участие в кошмарной резне.

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять - город обречен: многочисленные пожары за спинами защитников, несколько проломов, возле которых разгорелись особенно жаркие схватки и, конечно же, вереница лестниц, по которым уже поднялось немало нападавших. Все это не оставляло ни малейших сомнений в исходе сражения, и все же, жители с упрямством обреченных защищали поселение, не отступая и не показывая врагу спин.

«Они чего-то ждут», - решил Шахрион. – «Это – не просто фатализм загнанных в угол, это – план».

Он и сам не мог бы сказать, почему так считает, однако был совершенно точно уверен в собственной правоте. В принципе, почему бы и нет? Если какая-то сила в очередной раз затащила его в видение, почему бы ей и не дать пару подсказок относительно происходящего.

А в это самое время штурмующие решили бросить в бой резерв. Несколько плотно сбившихся в кучу отрядов – человек пятьсот по грубым прикидкам – направились к лестницам.

По всему выходило, что жить защитникам оставалось минут тридцать-сорок, не больше.

Введение в бой свежих бойцов дало незамедлительный эффект – измотанные продолжительной схваткой защитники начали один за другим падать под ударами медных мечей и топоров. Чаша весов, замершая в состоянии неустойчивого равновесия, принялась стремительно клониться.

И в это самое время с небес ударил гром!

Молния разметала один из отрядов подкрепления легко, точно люди были песчинками, а вслед за ней с небес опустилось пламя, обращая сотни воинов в дико вопящие факелы.

На этом кошмар не окончился – ослепительно яркий луч ударил туда, где находился вражеский генерал, земля задрожала и разверзлась под ногами у лучников, обстреливавших стены. Тех же из них, кто остался в живых, смыло в провал взявшейся из ниоткуда волной.

Шахрион молча смотрел, заложив руки за спину. Он знал, что сейчас последует – пять школ продемонстрировали свои возможности, осталась последняя.

Император не ошибся – убитые воины на стенах зашевелились и начали один за другим подниматься. Атакующие были достаточно далеко от Черного Властелина, а потому тот не видел их лиц, но мог представить, как те выглядят: широко распахнутые глаза, рты, раскрытые в немом вопле, бледные, без единой кровинки, лица.

Те, кто никогда не видел живых мертвецов, всегда реагируют на них одинаково.

Сражение закончилось. Началось избиение.

- В тот день мы вошли в историю… - услышал император голос, тихий, больше похожий на предсмертный шепот.

Обернувшись, он увидел рядом с собой темное пятно, клубящееся сгустками мрака.

«Тень? Нет, не она, голос мужской, да и выглядит иначе», - подумал Черный Властелин.

А собеседник, меж тем, продолжал:

- Ведомые отчаянием, мы открыли врата, которым надлежало оставаться закрытыми. Мы впустили в мир великое зло, но тогда никто еще не понимал этого. Тогда мы лишь радовались победе…

Защитники добили остатки совершенно деморализованных врагов и высыпали за стены, глядя на приближающихся к городу шестерых всадников.

Двоих из них Шахрион узнал сразу же – юноша и девушка из его предыдущего видения. Они ехали чуть впереди, вероятно, являясь лидерами, позади от них вели своих коней четверо их ровесников.

«Так вот как выглядели шесть первых магов», - подумал Шахрион, разглядывая незнакомые лица.

Ни одной книги, ни одной картины, ни одной статуи не сохранилось с тех незапамятных времен. Даже эльфы не помнили, когда именно людской род получил дары Шестерых.

«Неужели это действительно происходило»? – думал император. - «Или я просто схожу с ума»?

Видение, меж тем, продолжало развиваться своим чередом. Радостные защитники обступили спасителей, а затем, как по команде, упали на колени перед ними.

- То был день славы, - продолжал шептать сгусток мрака, - день великого триумфа, оплаченного, как и положено, кровью невинных. То был день начала конца.

- Кто ты? – спросил император. – Зачем показываешь мне это? Если хочешь помочь, расскажи, как избавиться от Тени!

Он сильно сомневался в том, что собеседник ответит, однако тот удивил Черного Властелина: в чернильной темноте зажглись два зеленых фонаря – два глаза, устремленных в самую душу императора, и непонятное существо произнесло:

- Еще слишком рано, Шахрион. Она еще недостаточно сильна. Скоро… Скоро ты все узнаешь, а пока – смотри и запоминай, это все, что я могу сделать для тебя сейчас.

И в следующий миг все пропало.

Император очнулся в кабинете и понял, что лежит на столе.

«Сон или явь, вот в чем вопрос», - подумал он. – «Можно проверить».

- Эй, Тень, - позвал он.

Ответа не последовало.

- Ты тут?

Молчание.

- Ну, не хочешь говорить, как хочешь.

Что такое, о несравненный император? – послышался из-за плеча знакомый голос. – Неужели ты так соскучился по мне, что решил позвать? О чем поболтаем? О твоей никчемности? О том, как все твои труды обратятся в ничто? Или о том, как ты лично убьешь жену и сына, а затем – спалишь столицу дотла?

Как ни странно, обычно выводящие его из равновесия слова на сей раз не возымели ни малейшего эффекта. Шахрион ощущал необычайное спокойствие, столь непривычное для него в последние годы. К тому же…

«К тому же она просто отбывает номер, говорит то, что должна, потому что так нужно, не хочет, чтобы я заподозрил что-то».

Да, именно так, Тень в этот миг казалась какой-то… неуверенной? Да, пожалуй, именно так.

«Она боится! Понимает, что происходит и боится»! – осознал вдруг император.

И Тень, явно уловив эту мысль, вдруг зло прошипела:

Зря надеешься. Он тебя не спасет. Никто уже тебя не спасет, человечек.

И вновь она потеряла самообладание.

Шахрион позволил слабой улыбке коснуться губ. Он не понимал, что происходит, и почему это так задевает его неприятную спутницу, но направление движения задано, осталось лишь докопаться до истины и тогда…

«Тогда я наконец-то избавлюсь от этой твари»! – подумал император, всеми фибрами души ощущая ярость той, что вот уже пять с лишним лет отравляла каждый его день.

***

Семнадцатый день второго месяца лета 41-го года со дня окончания Последней Войны, вечер

Парниэла сидела на чердаке дома какого-то местного богатея, и дрожала, точно кошка, попавшая под ледяной осенний дождь. Ей было страшно. Так страшно, как никогда в жизни.

Подобного ужаса девушка не испытывала даже когда небеса зарыдали черной огненной кровью, обратившей в ничто все, что она любила. И сейчас звездорожденная могла лишь молить всех богов, которые только существовали в этом мире об одном:

«Пусть оно не найдет меня. Пусть оно не найдет меня! Пусть оно не найдет меня»!!!

Звездорожденная знала, что если существо, именующее себя Черным Властелином, отыщет ее, то даже смерть от собственной руки не поможет избежать участи, что гораздо хуже гибели. Потому что глазами императора Шахриона смотрело само зло. Недолго, несколько кошмарных мгновений, полных безотчетного ужаса и невыносимой безысходности, но и этого оказалось достаточно. Она до конца жизни запомнит зеленый болотный свет, идущий из-за Кромки!

Заклинание, примененное этой… этим… императором, зацепило ее краешком, совсем чуть-чуть, но даже это дорого обошлось девушке, защищенной самыми лучшими амулетами, которые только могли предложить хранилища. И Парниэла не представляла, почему большинство сопровождавших Шахриона дворян и воинов не просто выжили, но даже сохранили рассудок. Видимо, люди – существа куда менее чувствительные к тонким материям – легче переносили присутствие той неведомой твари, что на жалкие несколько секунд перехватила управление телом императора. Той твари, что не позволила Черному Властелину умереть после того, как арбалетный болт вонзился ему точно в сердце…

Время шло, минуты сменяли друг друга, паника начала ослабевать и к Парниэле наконец-то вернулся рассудок. Она больше не была зверьком, забившимся в самый дальний и темный угол, нет, она вновь обрела контроль над телом. И мыслями.

Эльфийка начала вспоминать события последних дней.

После сеанса связи с матерью, Парниэла спешила так, будто за нею гнались все некроманты Империи Тьмы. Она загнала трех коней, но каким-то чудом успела в город буквально за день до появления императорского кортежа. Этого времени дочери зрящей хватило не только для отдыха, но и для обустройства нескольких убежищ, а также – поиска заговорщиков.

Последнее, впрочем, оказалось не самым сложным делом. Смертные моли считать, что неплохо скрывают свои намерения, и, возможно, их талантов хватило на то, чтобы обмануть соглядатаев Ледяной Ведьмы – это было не так и сложно в городе, захваченном всего несколько лет назад – вот только до уровня ее народа эти короткоживущие обезьяны не поднимутся никогда! Люди действовали топорно, неискусно и примитивно. По крайней мере, на ее вкус. Они всегда были такими: там, где звездорожденные использовали тончайшее лезвие, эти варвары лупили боевым молотом со всего размаха!

Впрочем, в эффективности им нельзя отказать – мастерский выстрел не оставлял жертве ни единого шанса. Парниэла, притаившаяся на соседней крыше, отчетливо видела это и была готова поклясться душой в том, что императора не защищал никакой барьер или доспехи. Болт вошел ему в грудь едва ли не по оперение, а вслед за ним еще два поразили живот и мозг!

Никто не мог и не должен был выживать после такого. Однако Шахрион смог и выжил.

Девушка потянулась к тириомалю. Матушка в очередной раз оказалась права – старания венценосца Радении не увенчались успехом, однако благодаря его поспешности и глупости удалось получить важнейшую информацию, передать которую она обязана прямо сейчас, не теряя больше ни единого мгновения.

«Наши планы придется серьезнейшим образом корректировать»! – думала девушка, приводя артефакт в действие. – «Потому что обычное оружие против этого монстра бессильно»!