Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ЗАМПОЛИТ

Наверняка у большинства людей слово «воскресенье» вызывает положительные эмоции. Многие связывают этот день с приятными впечатлениями. Для кого-то воскресенье — это пикник, выезд с друзьями или семьей за город, возможность просто отдохнуть от тяжелой рабочей недели, и повалятся на диване. В армии этот прекрасный день недели тоже не является исключением и считается выходным днем, за что его, естественно, любят все солдаты. Все, кроме солдат 506 полка во времена замполита полка полковника Кролова.

О, этому человеку не то, что главу посвящать, про него книгу писать можно. Книга в жанре триллер, или же ужасы, на крайний случай — глубокая драма. Помнится, кто-то из зарубежных знаменитостей сказал: « Если есть на свете дьявол — он выглядит как Аль Пачино!» Для тех, кто не понимает, о чем я говорю, поясню — в конце девяностых на экраны вышел зарубежный триллер под названием «Адвокат дьявола». Замечательный фильм с, не менее замечательными, актерами, такими как: Шарлиз Стерон, Киану Ривз и Аль Пачино. Так вот, в этом фильме Аль Пачино сыграл дьявола. Да так сыграл, что привел публику в восторг. К чему это я? Да к тому, что для меня, если бы дьявол существовал, он бы выглядел не как Аль Пачино, но как замполит полка полковник Кролов.

Помнится, как солдат из третьего батальона рассказывал, как он попался Кролову с бутылкой пива под бушлатом:

— Он схватил меня за воротник, оторвал от земли и посмотрел прямо в глаза… Я чуть в штаны не наложил! Не глаза, а черные угли, готовые в любой момент загореться адским пламенем!

А так как воскресенье официально являлся днем замполита, то для 506 полка это был день Кролова. Только за это уже можно было не любить воскресенья в 506 полку.

Сам полковник Кролов был чуть выше среднего роста. Темные русые волосы, большие усы над тонкими губами, которые изредка кривились в пошлой улыбке. Глубоко посаженные черные глаза, которые прожигали насквозь из-под хмурых, словно грозовые тучи, бровей. Такой вот дьявол Кролов, который восстал из подземелья и решил примерить шкуру человека.

Так что же могло быть в нем такого страшного кроме вышеописанной внешности? Лично меня в нем пугало многое — его невероятно развитое чутье (интуиция, если хотите), уверенность в себе (даже чересчур), спокойствие удава и огромнейшее желание засадить всех и вся в дисбат. За то время, когда Кролов был замполитом полка, в нашей части 21617 село столько народу, сколько в дивизии не сажали. Любая мелочь, которая давала повод посадить солдата, была для Кролова как глоток воздуха, без которого ему будет плохо. Конечно же, сажал не замполит, а военная прокуратура, но Кролов им способствовал со всем своим усердием. Ему бы жить во времена чекистов — кожаная куртка, револьвер в кобуре и надвинутая на глаза кепка, подошли бы ему как ни кому другому. Он был бы идеальным воплощением чекиста, которого все боялись.

Ходил по полку слух, что Кролов, как то, стоял около ПХД (летней столовой), рядом с мойкой, где солдаты мыли свои котлы после приема пищи. Так вот, заметил наш чекист, как один солдат отдает другому свой котелок, чтобы тот его помыл. Кролов дождался когда боец вымоет два котелка, после чего повел его к себе в кабинет, где заставил написать заявления, что парня принуждали мыть чужой котелок. Раз принуждали, то угрожали, а если угрожали, то подрывали воинскую дисциплину и т. д. В общем, итог был очевиден: парня, что просил вымыть его котел, посадили. И, вроде бы, все правильно, с точки зрения закона. Но есть одна мелочь, которая могла стать ОГРОМНЫМ аргументом в этом деле, но не была учтена, так как не была упомянута: парня никто не заставлял мыть чужой котелок! На самом деле, боец заступал в караул и опаздывал на развод. Чтобы не опоздать и не оставлять свой котелок грязным, он попросил товарища вымыть и его котелок, взамен обещал сделать тоже самое, когда вернется с караула. И все это Кролов знал, но для отчетности и показухи, что он действительно работает и ест не зря свой хлеб, полковник надавил на парня и заставил написать заявление. Правда это или нет, врать не буду, а только повторюсь — ходил слух.

На самом деле, подобных случаев было не мало, что заставляло с опаской относится к замполиту полка, особенно, когда он был рядом. Его чурались как черта. Уважали? Нет, именно боялись.

Он мог вас посадить по статье за членовредительство — когда вы причиняете умышленно вред сами себе. Одного парня он посадил на год за то, что тот проглотил иголку, чтобы уклонится от службы. Известный и, довольно распространенный способ: засовываешь иголку в хлебный мякиш и глотаешь. Хлеб растворяется, и иголка остается в желудке. Достать иголку возможно только хирургическим путем, что позволит проваляться в больничке не меньше месяца, тем самым отдохнуть от службы. Как говорится: «Солдат спит — служба идет.» Однако, при Кролове такие фокусы не проходили. В принципе, уклониста от армии можно приравнять к дезертирству, за что, несомненно, нужно наказывать. Но ведь нужно еще разобраться, почему парень себя довел до такого состояния, чтобы глотать иголку и испытывать адские боли. Возможно, проблема крылась в расположении казармы? Может плохая работа местного замполита и психиатра, которые халатно относились к своим обязанностям, довела парня до такого? И нужно ли тогда его наказывать? Это не имело никакого значения для полковника.

И теперь, самое интересное: в армии многие делают себе татуировки. Я тоже сделал себе наколку на четверть спины в виде дракона. Так вот есть в этом увлечении одна маленькая, но очень важная деталь — это членовредительство. И, если Кролов об этом узнает, угадайте, что он сделает? Правильно, вы поедете в дисбат за новыми татуировками. Ведь по факту, вы осознанно причиняете вред своей коже, а это может вызвать осложнения в виде занесенной инфекции. Так что с наколками мы тоже осторожничали, и лишний раз, не ходили в баню со свежими татуировками, чтобы не попадаться медикам на глаза.

У Кролова была очень удобная политика в отношении солдат: если все стоят на плацу, то нарушать режим и подрывать воинскую дисциплину будет некому. Именно поэтому мы и не любили воскресные дни, так как мы не отдыхали, как нам и полагалось, а стояли с утра и до вечера на плацу. Вместе с нами стоял и Кролов, прохаживаясь перед строем, читая нудные лекции о том, каким должен быть настоящий солдат. И все бы ничего, если бы эти лекции носили информационный характер, но в них была лишь сплошная провокация и оскорбления. Особенно обидно было, когда полковник упоминал наших родителей. Я вам сейчас фразу напишу, дословно, как Кролов ее говорил: «Ваши мамы у меня сосали!»… Его бы разорвать за такие слова, да не все так просто оказалось в этой жизни. Полк загудел, после той фразы, а замполит как заорет:

— Ну-ка заткнулись нахуй! Хули вы загудели?! Были бы вы нормальными людьми, то не стоял бы я с вами сейчас! Рожали бы ваши мамашки нормальных мужиков, да проблем бы не было! А так, там соснут, тут юбку задерут и получаются такие вот дегенераты!

Надо ли вам объяснять, как каждый из тысячной толпы хотел ударить полковника, а то и убить, но осознание того, что после будет дисбат, не давало этого сделать. Обидно было до слез! Нам бы сплотиться, да послать того куда подальше, но нет…

Даже сейчас мне тяжело писать про этого человека, если можно его так назвать. Вроде бы и много про него плохого помнится, и ничего хорошего — пиши себе, да пиши, но вспоминать даже неприятно. Как страшный сон этот Кролов.

Чудить полковник тоже не забывал и частенько устраивал цирковое представление. Вот, например, случай со стиркой в полку до сих пор помнят многие — замполит решил, что в полку солдаты не стираются, а потому взял все под свой личный контроль — пригнал пожарную машину прямо на плац. Заставил всех раздеться, и все дружно начали стирать свою форму прямо на плацу! А пожарная машина поливала со шланга водичкой…

А какая чуйка у него была! Ему бы в битве экстрасенсов участвовать. Помниться было в той программе испытание, где нужно было найти человека среди многоэтажных домов. Так этот черт среди трех казарм выбирал именно ту, где парни прятались от надоедливых построений. А ведь в казарме еще четыре этажа, так он и этаж нужный находил!

Приведу вам конкретную историю, произошедшую со мной:

В очередное воскресенье, дневальный зазывал всех строится на плацу. Сразу было понятно, что Кролову скучно сидеть в штабе одному, и он решил пообщаться с любимым полком. На улице был ноябрь, местами уже лежал снег. Холодно. И, чтобы не морозить свои ноги на плацу, мы с Серегой и Маратом, решили спрятаться в каптерке ПТБ, где отсиживались еще трое парней.

Построение на плацу началось, сержанты отчитывались, сколько у них личного состава присутствует. После того, как все доклады были приняты, замполит оставил полк стоять на плацу, а сам направился прямиком в нашу казарму. Из каптерки ПТБ мы услышали, как дневальный подал команду: «Смирно!» Это означало, что полковник сейчас ходит на нашем этаже. И каково же было наше удивление, когда Кролов подошел к двери каптерки, дернул пару раз за ручку и начал кричать:

— А ну-ка, бегом выходим из каптерки! Я сейчас двери, ломать начну!

Мы растерялись. Что делать? Если этот чертяка начнет ломать дверь, а он может, куда нам тогда деваться? Прятаться в старых вещах — так он найдет. Единственным решением было бежать через окно. Как же я тогда был рад, что мы жили на первом этаже. Но была одна маленькая, неприятная деталь: мы с Маратом были в тапках.

Тем временем Кролов все усердней дергал за ручку и ругался матом. Мы решили действовать незамедлительно и, открыв окно, вместе с ребятами из ПТБ, начали десантироваться. Я схватил чей-то старый бушлат с вешалки и прыгнул в окно вслед за Сергеем. Ноги сразу начали мерзнуть. Теперь оставалось решить, куда нам бежать, чтобы не попасться замполиту. Мы решили бежать в казарму третьего батальона, в надежде найти там временное укрытие.

Полк стоит на плацу и видит, как из-за казармы второго батальона, куда зашел Кролов, выбегают полураздетые бойцы в сторону третьего батальона. Тысячная толпа взорвалась смехом. Невольно засмеялись и мы, почувствовав себя звездами сегодняшнего построения. Парни радовались, что хоть кто-то из них, смог надурить полковника, утерев ему нос.

В тот день мы просидели в казарме третьего батальона около двух часов. Потом мы выждали момент, когда Кролов оставит плац, и побежали обратно в нашу казарму, в надежде, что дважды, в одно и тоже место, снаряд не бьет. Нам повезло — не ударил.

Когда у Кролова кончался словарный запас, он заставлял полк маршировать по плацу с песней. Все это безумно надоедало. Пока мы проводили «весело» время на плацу, солдаты с отдельных батальонов, проходя мимо, посмеивались над нами, мол, все люди как люди, а эти каждое воскресенье дурью маются. За это нас прозвали «пятьсот смешным полком».

Вообще много чего еще можно написать про замполита Кролова. Наверняка, многие парни, кто служил в то время и читает сейчас эту книгу, вспомнят про то, как стучали их каблуки на плацу от холода в зимние воскресенье, да как летом от жары изнывали, пока Кролов, в очередной раз оскорблял солдат. От многих парней доводилось слышать что-то типа: «Вот уволюсь, и, первым делом, найду этого гондона в городке, чтобы в рожу плюнуть, а то и по будке настучать!» Сделал ли хоть кто-нибудь обещанное с замполитом? Я такого не припомню. Возможно, кто-то и пытался навредить полковнику, после дембеля, но встретившись с ним взглядом, не стал связываться.

Где-то через полгода года Кролов перевелся служить в Москву. Радости нашей не было предела. На его место пришел подполковник Солдатов — нормальный мужик, который никогда не позволял себе, лишний раз, обидеть солдата.

Чуть позже мы с парнями, случайно, увидим Кролова по телевизору в новостях. Он там сидел с большими военными начальниками и читал какой-то доклад. Все такой же хмурый и пронзительный взгляд, который, даже через телевизор, заставлял содрогнуться.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

СТАРШИНА

Не было команды «Подъем!», как и небыло команды «Строимся на завтрак!». Я проснулся в десятом часу дня.

Солнце уже сильно припекало. Больше половины ребят уже слонялись от безделья по полю. Я протер глаза, глотнул воды из своей фляжки, этой же водой умыл лицо. Потом я разыскал Серегу Карпина — он, в отличие, от меня, решился спать в маталыге и даже не слышал, как ночью на нас чуть не наехали самоходки из артполка.

— Вот нихуя себе! — удивился Серега, когда я ему рассказал про ночные «наезды». — Я б под тентом обосрался!

— Я бы тоже обосрался, да не успел просто. — без тени улыбки ответил я Сергею.

Никаких команд, никаких построений — шел второй день наших учений.

Вода в наших фляжках уже истощилась. Мы второй день голодные. На все вопросы комбату третьей батареи о еде, он нас посылал куда по дальше, так как сам уже нервничал по этому поводу.

Тот старшина, что был назначен на доставку в поле провианта для солдат, прибыл на службу в дивизион совсем недавно. Высокий, белобрысый, на вид чуть старше тридцати лет. Не знаю, где он проходил службу до нашего дивизиона, но нам он уже не нравился только потому, что мы из-за него голодаем больше суток. Комбат предполагал, что, возможно, КАМАЗ сломался и прапорщик не может привезти еду, но ведь и КАМАЗ-то у нас не один — могли б и заменить. Телефон у Смолова тоже разрядился, а потому позвонить старшине он не мог. Телефонная связь, протянутая до следующей огневой, где были другие батареи, ночью оборвалась — видимо те самоходки из артполка намотали полевку на свои гусянки. В общем, все ни к месту — и учения эти были совсем не в радость, так как, собственно и самих учений-то не было. Просто выгнали ребят в поле и все. Сняться с места дислокации комбат тоже ни имел права — не было приказа. Смолов отправил пару своих ребят на восстановление связи и одного человека на соседние огневые, чтобы узнать обстановку.

Ближе к вечеру на горизонте замаячил КАМАЗ.

Так как мы все уже сильно изголодали, то команды, чтобы построиться для приема пищи, нам даже давать не нужно было! Как только я увидел КАМАЗ, приближающийся в нашу сторону, я сразу же дал распоряжение своему взводу, чтобы построились у тягача.

Когда КАМАЗ подъехал, я развернул свой взвод и выстроил с котелками напротив бортов, откуда и предполагалась раздача пищи.

За нашим взводом пристроилась третья батарея.

Из кабины показался старшина третьей батареи, оступился на ступеньке, не удержался и упал на землю. Встал, отряхнулся, что-то проматерил себе под нос и пошел открывать борта.

Когда борта открыли, старшина взобрался в кузов, подозвал двоих пареньков с третьей батареи, чтобы те занялись раздачей пищи. Все то время, пока старшина вместе со своими бойцами пытались организовать раздачу, мы терпеливо ждали, сжимая свои алюминиевые котелки в руках. Наконец старшина разобрался, где у него каша, где суп, под каким брезентом он хлеб припрятал…

— Третья батарея, подходим на раздачу пищи! — громко скомандовал старшина.

Вот это поворот!

По штату в дивизионе наш взвод всегда стоит первым. Это такая условность, которая дает нашему взводу право быть в любом дивизионном построении первыми. Но, даже если убрать все эти нюансы, свой взвод я построил первым, а уж потом и батарейные подтянулись! Теперь же, старшина в наглую выделяет своих бойцов, двигает мой взвод, чтобы его батарея поела первой! Мне это очень не понравилось. Возможно, старшина решил так реабилитироваться перед своей батареей за то, что он набедокурил с доставкой провианта, но ведь не только батарея его голодала, но и наш взвод.

Третья батарея стала подтягиваться ближе к открытым бортам.

— Взвод свой подвинь! — эти слова я услышал от молодого сержанта своего призыва, которого поставили одним из командиров отделения в третьей батареи.

— Я тебе сейчас челюсть в другую сторону подвину, олень, блядь! — сам не ожидая того, выпалил я в ответ.

Наверное, во мне говорила не только обида за то, что мой взвод так нагло двигают в сторону, но еще и голод с ночными событиями подрасшатали мои нервишки. Я не собирался просто так сдаваться и молча отодвигать свой взвод только потому, что какой-то старшина решил выделить свою батарею.

Сержант с третьей батареи попытался что-то сказать мне в ответ, но заглянув в мои глаза, решил больше не просить передвигать мой взвод.

— Хохол, не выебывайся! Хули ты цирк устраиваешь?! Старшина приказал! — это уже сзади строя третьей батареи говорил кто-то из старослужащих.

— Да мне похуй, что ваш старшина приказал! Схуяли вы мой взвод задвигали?! Мы первые построились, так что хуй я вам уступлю!

Возражать старослужащим из батарей я начал… да тогда и начал, наверное. Со своим призывом мне было легко справиться во всем дивизионе, так как они приехали с учебок растерянными, и старались не лезть лишний раз на рожон. Со старослужащими же я общался нормально, но чтобы так откровенно спорить — это я уже прыгал выше головы. Тот инцидент, где я двоим по лицу ночью бил не считается, так как там была угроза жизни и здоровью и это все понимали. Будь то обычный будний день, и возникни такая же ситуация, я бы, скорее всего, смолчал, но этот старшина, это палящее солнце, этот голод и та самоходка, что чуть нас не раздавила…

— Третья батарея, хули вы там встали?! Подходим к раздаче пищи! Сержант, убирай нахуй свой взвод! — Последние слова старшины уже были адресованы напрямую ко мне.

И так, с кем я еще не спорил — с сержантом своего призыва спорил, со старослужащим с третьей батареи спорил…

— Нихуя не сдвину! — как можно доходчивее ответил я старшине, чем пополнил свою копилку для споров.

— Чего? Чо ты там тявкнул? — брезгливо скривился старшина, показывая всем своим существом, что ему неприятен разговор со мной.

Старшина опытный вояка, участвующий во второй чеченской компании, я же девятнадцатилетний пацан чей срок службы еще и года не насчитывал. И сейчас на нас двоих с интересом смотрели мой взвод и третья батарея — кто кому уступит? Я уступать не собирался.

— Я говорю, что мы первые построились, а потому сдвигать свой взвод я не буду! — я решил идти до конца.

Старшина еще что-то буркнул себе под нос, помотал головой, мол, что за день такой, а потом спрыгнул с КАМАЗА и направился в мою сторону.

Глядя на старшину я понимал, что он ко мне идет, явно не разговоры разговаривать, а скорее проучить зарвавшегося зеленого юнца. Все вокруг молчали.

— Ты что, щенок, на солнце перегрелся? — подошел старшина ко мне вплотную.

Если бы за каждого «щенка», коим меня часто обзывали офицеры и старшины в армии, я бы получал по рублю, то увольнялся бы миллионером…

Когда старшина ко мне приблизился, я отчетливо услышал перегар из его рта. Да и вблизи, глядя на его помятое, все в отеках лицо, легко было догадаться, что он пил не менее двух дней. Выходит, когда мы голодали в полях, старшина бухал где-то в городке, наплевавши на свой личный состав. Когда же старшина проспался, то вспомнил, что у него в полях есть люди, которых нужно накормить и решил проявить свой служебный долг — привезти еду своим подопечным. Все это никак не красило старшину третьей батареи, и придавало мне больше уверенности в моей правоте.

— Ты детей своих щенками называй! Бухал где-то, пока пацаны голодали, а теперь приехал с бодуна и права качаешь! — не помню, в каком тоне я это сказал, но, думаю, до старшины мои слова дошли в нужном понимании…

Сначала у старшины скривилась губа, потом часто заморгали глаза и, уже потом, его правая рука стремительно пошла на встречу с моим лицом. Я увернулся. Взвод расступился, чтобы не попасть под горячую руку старшины. Я поднял руки, приняв боевую стойку.

Плевать что старшина! Сегодня он для меня просто обыкновенный пьяница, что оставил свой личный состав без еды!

Вот старшина снова сделал попытку меня ударить правой рукой. Левая рука у него была все время опущена, открывая левую половину лица для удара. Грех не воспользоваться таким моментом — когда старшина снова сотряс воздух правой рукой, я отпрыгнул в сторону и нанес ему удар рукой по левой щеке!

Бац!

— Ах, ты сучонок! — взревел старшина и снова попер на меня с кулаками.

Кстати, «сучонка» можно смело добавить в копилку на пару с «щенком», для моего рублевого богатства…

Когда старшина вновь на меня навалился, осыпая ударами рук, я не смог увернуться и мне ничего не оставалось сделать, как принять ближний бой и вступить в полный контакт — я нырнул под руки старшины, ухватил его за корпус и перекинул через бедро. Падая на землю старшина потащил меня за собой и мы оба покатились по траве продолжая бороться.

Я уже ни о чем не думал. Ни о еде, ни о том, что передо мной ни рядовой боец, а старшина третьей батареи. Я просто хотел дать отпор и доказать свою правоту. Хотя, в армии не принято обсуждать приказы вышестоящего руководства, мне было до боли обидно, что к нам отнеслись не по справедливости.

Поймав старшину в удобном положении на земле, я навалился на него сверху, надавил левым локтем ему в грудь, потом резко ударил правым кулаком по лицу! По ослабевшей хватке старшины было понятно, что этот бой он уже проиграл. Вопрос был только как закончиться этот поединок — я уже нанес старшине не менее двух — трех ударов по лицу и не собирался останавливаться, так как злость во мне еще кипела. И кто знает, чтобы я сделал со старшиной если бы не комбат Смолов.

Когда, в очередной раз, я собирался ударить старшину по лицу, чьи-то мощный руки схватили меня за плечи и отшвырнули в сторону. Я упал на спину. Не успев поднять голову, мне в подбородок пришелся точный удар ноги, который выбил меня из равновесия и я снова упал.

Придя в себя через пару секунд, я поднял голову и увидел младлея Смолова, что надвигался в мою сторону. За спиной комбата уже вставал старшина и тоже направился ко мне. Я встал, сжал кулаки.

— Вот как значить! Двое на одного? — не разжимая кулаков, с досадой сказал я. — Вас же не было здесь, товарищ лейтенант. Вы не знаете, из-за чего все началось.

Пока мы боролись со старшиной на земле, комбат третьей батареи был где-то в поле. Увидев у машины потасовку, тот незамедлительно прибежал на помощь своему старшине, видя как тот кувыркается по траве с сержантом взвода управления.

— Я не позволю солдатам бить в моем присутствии старшего по званию! — остановился комбат.

— Я его закопаю, блядь! — вырывался из-за спины Смолова старшина третьей батареи.

— Да иди те вы оба! — я махнул рукой на офицера со старшиной, развернулся и пошел в сторону тягача.

В спину мне что-то из обидных слов кричал старшина, слов младлея я не слышал.

Через полчаса ко мне пришел Серега Карпин и принес в котелке кашу.

— Ты когда ушел, комбат старшину отчитал, за то, что тот не появлялся больше суток.

— А кого первыми накормили? — решил я все-таки уточнить эту деталь, за которую, собственно и пострадал.

— Нас, братан! — улыбнулся Серега. — Комбат отправил старшину в кабину и сам встал у «руля» раздачи. Сначала наш взвод поел, потом третья батарея.

— Выходит не зря я этому старшине в бубин-то съездил?

— Не зря. — подмигнул мне Серега и протянул фляжку с остывшим чаем.

Когда КАМАЗ со старшиной уехал, комбат построил весь личный состав и довел, что боевых учений не будет. Будут тренировки по привязке к местности, подготовка КНП и огневой на скорость, в общем, ничего особенного — просто убить время.

Ближе к вечеру ко мне прибежал боец из третьей батареи и передал от имени своего комбата пачку хороших сигарет.

— Что это? — не сразу понял я жест комбата.

— Смолов передал. Сказал, что ты поймешь. — отчитался боец и убежал в сторону своей батареи.

Что ж. Конечно же сам Смолов, будучи офицером гордым, не позволил бы себе подойти и извиниться лично за сегодняшний инцидент. Хотя, как мне кажется, Смолов не должен был извиняться за себя — он все сделал правильно, когда разнял сержанта со старшиной и при личном составе, на моем примере, дал понять, что нарушать субординацию нельзя. Тут я даже спорить не стану. Так к чему же была эта пачка сигарет? Скорее всего Смолов извинялся за своего старшину, так как прекрасно понимал, почему я так с ним поступил и почему вообще возник этот спор. Как бы то ни было, зла на комбата я не держал, а после его жеста с сигаретами, еще больше зауважал комбата!

Что до старшины, до по приезду в полк, тот снова забухал. Одного месяца Смолову хватило, чтобы понять, что ему такой старшина не нужен и он ходатайствовал Перову, чтобы старшину уволили, либо перевели в другое подразделение. Командир дивизиона спорить не стал и уже через неделю, после того, как комбат пришел к Перову, старшину мы больше никогда не видели.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ШАУРМА

Мы только-только вернулись из полей. Целый месяц мы жили в палатках, заготавливали дрова и проводили частые учения. Не прошло и месяца, как нам сообщили о трехдневных учениях в поле…

— Задрали уже! — ругался я вслух, собирая свой вещмешок. — Только приехали и снова в эти долбанные поля!

— Да ладно тебе, братан, все нормально будет! — подбадривал Серега Карпин.

Если бы я знал, каким приключением для меня обернутся эти три дня, я бы ни за что не поехал…

Вообще, мы, как взвод управления, всегда на учениях были отдельно от батарей — у ребят своя огневая точка, у нас наблюдательный пункт, откуда мы их координируем. Именно поэтому, когда полковник Перов приказал нам выдвигаться на огневую вместе с третьей батареей, я удивился:

— Товарищ полковник, ну почему мы с батарейными-то ехать должны? А кто будет КНП готовить?

— Не еби мне мозг, Хохлов! Выдвигаетесь в составе третьей батареи и ждете дальнейших указаний, еб!

Спорить с командиром дивизиона я не стал. Как оказалось впоследствии, поступила команда от вышестоящего руководства — приказ выдвигаться на позиции и ждать дальнейших указаний. Мы солдаты люди маленькие — нам приказывают, мы выполняем.

День был жарким. Солнце так распалило броню тягача, что хоть яйца жарь! В МТЛБу сидеть было очень душно, а потому я нацепил шлемофон, и всю дорогу до назначенной позиции проехал сидя на броне, подстелив мягкую подушку.

Тишинский снова пропал куда-то, то ли на больничном, то ли просто в прогулах, а потому в нашей машине поехал старшим комбат третьей батареи младший лейтенант Смолов.

Смолов был единственным младлеем в дивизионе. Сразу после срочной службы в армии, Смолов отучился в офицерской школе и вернулся обратно в Тоцкое. То есть Смолов один из немногих, кто побывал в шкуре солдата и знает, что это такое. А посему к этому человеку было особое уважение — к тому же он был справедлив к своим солдатам и не позволял себе лишнего рукоприкладства, как любили это делать другие офицеры. Среднего роста, плотного телосложения, маленькие глаза, круглолицый, славянской внешности — так выглядел комбат третьей батареи младлей Смолов.

Что ж, до места нашей временной дислокации мы добрались — снова галимое поле! Просто степь и бескрайние поля! Привязавшись к местным ориентирам, задав координаты, мы распаковались и стали ждать дальнейших распоряжений. Армия вообще штука интересная — вам могут сказать «ждите», а сколько ждать не скажут. Вот и сидите вы и ждете у моря погоды, как и мы тогда.

В поле мы выехали без провизии, так как снабжением нашей группы занимался старшина с третьей батареи. Старшина должен был привозить к нам еду в бойлерах, прямиком из столовой. Позавтракали мы в полку, а вот пообедать…

К обеду у меня уже все в животе взывало к трапезе! Но старшина все не торопился с нашей провизией. Мы уже все порядком измяли свои лица в степной траве, так как до обеда просто спали. Хорошо хоть во фляжки мы набрали воду. Серега Карпин прогулялся по ближайшим окрестностям и принес полевые травы, чтобы можно было чай заварить.

— Трава сухая, а рядом выкладка боеприпасов! Тушите нахуй свой огонек! — увидел комбат Смолов наш небольшой костер.

Что ж, даже чайку попить не удалось. А время все шло и близилось к ужину, но старшины с бойлерами все не было.

— Товарищ лейтенант, ну когда же жратву нам привезут? — по очереди доставали мы младлея своими расспросами.

— Пацаны, я ведь также как и вы нихуя не жру! Почем мне знать, где носит этого старшину?

И, правда, комбат голодал наравне с нами.

К ужину старшина так и не приехал. Наша половина взвода, что поехала с третьей батареей, да и сами батарейные, остались голодными.

— Не учения, а мозгоебство какое-то! — подвел итоги сегодняшнего дня Серега Карпин.

Еще до того, как стемнеет, встал вопрос — где мы будем спать? В машине спать холодно, если печку не запускать, а печку запустить нам не разрешил Смолов, чтобы не жечь солярку. Палатку мастерить было не из чего. В итоге кто-то из механиков предложил сдернуть с брони тяжелый брезент и укрыться под ним. Таким прорезиненным брезентом укрывали боевую технику. Размеры брезента были просто огромными.

Недалеко от нашей машины находился небольшой ров — впадина глубиной около полутора метра и диаметром в пятнадцать метров. Посчитав эту впадину идеальным укрытием от ветра, мы с батарейными разложили тент на земле. Потом мы дружно улеглись на одну половину брезента, а второй половиной накрылись словно одеялом — эдакий хот-дог из солдат! Вещмешки служили нам подушками. Чтобы не замерзнуть ночью, мы плотно прижались друг к другу, и вот здесь очень важный момент — так как мы все были под одним общим «одеялом», да к тому же спали в притирочку, вылезти из такого «спальника» было крайне затруднительно одному — брезент неподъемный, а чтобы выползти из-под него, нужно еще товарищей по соседству растолкать.

Какое красивое звездное небо! Невероятно! Еще чуть-чуть и можно влюбиться в эти маленькие светящиеся точки на черном-черном небе! В траве о чем-то поют сверчки. Над нашими головами легкий ночной ветер разносит запах скошенной травы. По бокам парни перешептываются друг с другом, кто-то уже давно захрапел.

Я еле достал последнюю сигарету — мы настолько плотно легли друг к дружке, что даже руку просунуть к карману затруднительно. Закурил и, глядя на звезды, уснул…

Как часто у вас было такое — вы спите, и вдруг просыпаетесь ни с того ни с сего, будто нарочно вас кто разбудил? Вот и у меня было то же самое в ту ночь.

Непонятное чувство тревоги. Что-то будит такое — тормошит за плечи, мол, вставай! Что-то во сне не дает покоя.

Я проснулся.

Бог мой!

Не успел я открыть глаза, как тут же впал в ступор! На какие-то доли секунды мое тело все сковало, и я не мог пошевельнуться!

Звук скрипящих гусянок, уверенное рычание двигателя и пара яркосветящихся глаз широко поставленных друг от друга — этот железный монстр ехал прямо на нас!

Двадцать, девятнадцать, восемнадцать…

С каждым метром эта махина неуклонно приближалась к нашему спальнику. Вот острый нос этого монстра навис над нашим рвом…

Что там говорят, мол вся жизнь перед глазами пролетела… Не знаю, что там по поводу всей жизни, по моему у меня никаких мыслей про прошлое не посещало. А вот заглядывая вперед, жить очень хотелось!

Надо выжить! Надо бежать!

Какой-то мудак решил ночью прокатиться на своей самоходке, и сейчас эта грозная машина двигалась в нашу сторону! Самоходка уже наполовину зависла над нашим рвом, механик просто не сможет нас заметить из своего маленького окошка, если он едет по-боевому, да даже если он из люка смотрит — мы были ниже уровня гусянок — во впадине и, чтобы нас заметить, самоходка должна опуститься носом вниз, что означало бы нашу неминуемую смерть…

Вот тут-то паника меня и охватила! И что самое странное, по левую сторону и по правую, все спали! И будь я с краю, то смог бы быстро убежать, так нет же — лег в самой середине, мотивируя это тем, что там теплее!

— Подъем! Подъем, блядь! — заорал я во все горло.

Это секунды. Понимаете, даже ни минуты, а секунды! Самоходка уже готова «клюнуть» носом и спуститься к нам в ров! И если машина проедет чуть вперед, нас просто перемолотит в фарш! Не будет больше ребят с взвода и третьей батареи — брезент станет нашим лавашом, а мы артиллерийской шаурмой! И тут вовсе не до смеха…

Я не могу вылезти! Черт! Я никак не могу выбраться из этого чертового брезента! По левое плечо от меня крепко спал боец из третьей батареи, кажется старослужащий…

— Вставай, нахуй!!! — пытался я растормошить солдата третьей батареи.

Долго! Слишком долго, друг! Я не стал дожидаться, когда солдат, зевая, откроет свои глаза, и со всей силы, что есть мочи, ударил того кулаком по лицу! И не раз ударил, а два-три! Бил, пока тот не выпучил свои глаза сначала на меня, а потом и на самоходку, которая уже спускалась в наш ров…

Не знаю, может уже тогда я понял, что нам конец… Я так и не смог выбраться из этого чертового «спальника». По бокам меня зажали бойцы из третьей батареи. Кто слева был, тому я кулаком по лицу бил, кто справа, тому локтем нос раскровил, но, ни тот и не другой, так и не успели выпрыгнуть из-под брезента. Паника среди проснувшихся ребят только усугубила наше положение — тяжелый брезент, что укрывал как одно большое одеяло, никак не хотел нас отпускать. Кто был с краю, те выпрыгнули моментально, чуть перекатившись в сторону, и выпрыгнули изо рва. Выходит, я всех разбудил, но сам так и не выбрался, как и еще человек шесть, кто был со мной в середине…

Нос самоходки, что так грозно нависала над нами, опустился в ров…

Я закрыл глаза.

Мама.

Да, наверное это слово промелькнуло у меня в голове. Даже не образ, а просто слово — самое теплое, родное и дорогое слово — «мама».

Закрыв глаза, я словно нажал на паузу, где все стало происходить в замедленном действии. Звуки мотора, гусянок, крики ребят — все это как-то медленно и отдаленно звучало у меня в голове. Темно так…

Мама…

— Стоп машина, блядь! — этот голос просто врезался в смешанные крики.

Я открыл глаза.

Нос самоходки нависал над моими коленями. Гусянка остановилась от моих пяток в десяти сантиметрах…

В десяти, мать его, сантиметрах! Просто вдумайтесь в эту цифру — возьмите линейку и посмотрите, что такое десять гребанных сантиметров!

— Вы совсем ебанутые, мать вашу?! Долбоебы ебанные, ебанный вас всех в рот, нахуй, блядь!!! — не смотря на этот отборный мат, этот голос мне тогда стал таким родным, что я ни капли не обижался на эту ругань.

Когда машина опустилась в ров, командиру самоходки — офицеру из артполка, открылся обзор на наше спальное место. Думаю и механик-водитель прекрасно разглядел наше спальное место, а потому во время успел затормозить, еще до того, как офицер скомандовал «Стоп машина!»

Надо ли вам объяснять, что могло бы случиться, если бы водитель с офицером не всматривались в дорогу, и скорость машины была чуть больше, хотя о последствиях я уже привел в пример шаурму…

Оказалось, что артполк тоже выехал на учения и их среди ночи заставили передислоцироваться и сменить огневую позицию. За головной машиной, что заехала к нам в ров, ехали еще две самоходки. Если бы мы и выжили после первой, то последующие машины раскатали бы нас в полный фарш, что пришлось бы хоронить в братской могиле.

Обматеривши нас как следует, офицер с артполка развернул свою технику и уехал в ночь.

Я же проверил свои штаны на «случайную сырость», и, убедившись, что все в порядке принялся помогать вытаскивать тент из неудачного спального рва.

Парни из третьей батареи, чьи лица я разбил в кровь, на меня не злились — хотя у того, кому я с локтя ударил, оказался сломан нос. Кого кулаком бил отделался отколотым зубом и синяком под глазом. Оба были старослужащие и никто не сказал мне ни слова обвинения. Я бы тоже смолчал, будь на их месте — я делал все, чтобы они быстрее проснулись, хоть и не успели вовремя выбраться.

Тент мы перетащили ближе к нашей машине, чтобы видно было издалека, и снова разложились спать под общим покрывалом. Только на этот раз я лег с краю…

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

СИМКА

Когда Серега Карпин вез беглеца Ремезова обратно в часть, он отобрал у него сотовый телефон. Тот телефон, что давал ему я, Ремезов продал.

Серега отдал мне телефон.

— На, братан. Будет тебе вместо старого! — Похлопал меня по плечу Сергей.

Я снял с телефона заднюю крышку и вытащил симкарту.

— Может на ней баланс есть? Не выкидывай, отдай мне! — Серега взял симку и пошел проверять наличие баланса на своем телефоне.

Баланс показывал около доллара. Не такая уж и большая сумма, но на разок домой позвонить можно. Этим же вечером Сергей прибежал ко мне с выпученными глазами.

— Хохол, не поверишь!

— Чего такое? — удивился я запыхавшемуся Карпину.

— Баланс не уходит!

— В смысле?

— Ну, в прямом, братан! Я с Сургутом три часа пробазарил! Потом, баланс проверяю, а там по прежнему бакс на счету!

Кто из вас мечтал о симкарте с халявным балансом? Можете не кривить душой — думаю, что никто бы не отказался от такого подарка. Поначалу я не поверил Сереге и решил убедиться лично. Взяв телефон, я проверил баланс — все верно, на счету доллар.

— Могу звонить? — спросил я разрешения у Сергея.

— Да, звони, звони! — Подстегивал меня Сергей.

Я решил не мелочиться и набрал номер своей сестры, которая жила в Москве. С сестрой я говорил не меньше получаса, за это время с меня должны были содрать не малые деньги, тем более, что действовал не хилый такой роуимнг. И что бы вы думали?

НИ — ЧЕ — ГО!

Понимаете? Я закончил говорить с Москвой, а на счету по прежнему лежал доллар!

— Так, братан! Собирай всех желающих звонить в Южные страны — мы открываем новый бизнес! — в моей голове обнулился счетчик, как только я представил себе безлимитную связь и сколько можно на этом заработать.

В первый же вечер у нашей каптерки выстроилась очередь для желающих позвонить домой по очень низкой таксе — всего 150 рублей за пятнадцать минут разговора! Причем не важно, куда вы хотите позвонить — хоть в Тель-Авив! Можно было звонить не в одно место, главное, что у вас было 15 минут и право звонить куда душа пожелает! Приток клиентов был такой большой, что пришлось поставить еще два телефона на зарядку — симкарата кочевала из одного телефона в другой! Первые звонки закончились во втором часу ночи. После двух часов симку мы предоставили элите дивизиона — так сказать «старшим» вроде Акая и Зарубека, дабы задобрить их дикий нрав, чтобы не возникало вопросов по поводу оттока их клиентов к нам.

Следующий день снова начался со звонков. Приходили даже из соседних подразделений — танковый батальон, саперы, пехота. Все хотели звонить. А вот на третий день спрос уже не был таким ажиотажным — бойцы удовлетворили свои потребности. Мы решили сделать небольшой перерыв и попользоваться симкой в развлекательных целях… Да — в журналах для взрослых, которые были в любой каптерке, всегда были номера телефонов с недоступными ценниками. Однако теперь мы могли себе позволить безлимитный секс по телефону.

Мы с парнями заказали через таксистов пивка и ушли в каптерку ПТБ, так как она была самой большой на нашем этаже и можно было разместить много народу. В общем, вечер обещал быть незабываемым.

Первым по номеру позвонил я. В журнале указано, что с нами будут разговаривать сразу две жрицы любви! Что ж, попервости это было забавно — девочки на другом конце провода выполняли все наши прихоти на словах, и это больше забавляло, нежели возбуждало. В конце девочки и вовсе перестали изображать стоны и вздохи и просто разговаривали с нами о жизни.

Такой бурный безлимит продержался на плаву три дня, пока однажды…

— Братан, на симке минус! — выпалил мне после развода Серега Карпин.

— Большой?

— Сам посмотри.

Серега передал мне телефон. Набрав номер баланса я увидел солидную задолжность порядка сорока долларов.

— Не хило. Значить отболтали свое. А счет-то кому придет?

— Дак, Ремезову понятно! Его же симка!

— Ладно, уроком ему будет. Симку пока не выбрасывай.

Чуть позже мы снова проверили баланс и он уже выдавал задолжность за сотню баксов. В общем, к вечеру на телефоне висела задолжность около 600 баксов. Через каждый час задолжность прибавлялась. Не знаю, насколько мы загнали ту симку в долг, потому как мы ее сломали и выкинули.

Как оказалось позже, у того оператора (не буду его называть) был косяк с переездом в другие регионы. Если вы брали симкарту, скажем, в Москве, а потом приезжали в другую область, то в течении трех суток баланс вашего телефона не менялся, а задолжность по звонкам начинала приходить постепенно. Мы потом не раз повторяли этот фокус, оформляя симки на подставных лиц пересылая симкарты в конвертах парням из других областей — не плохая бизнес идея. К примеру у вас служит друг в Читинской области. Вы звоните другу, он оформляет симку на провинившегося бойца, мы делаем в свою очередь тоже самое. Потом мы просто пересылаем симки друг другу и наслаждаемся безлимитной связью в течении трех суток. Однако оператор вскоре исправил этот глюк и возможность безлимитной связи пропала, оставив мне размышления для новых — как заработать в армии.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ОДИН ПРОЦЕНТ ДОВЕРИЯ

Мы давно знали, что у Саши Шейка тяжело болеет отец. Как-то Сашка ездил в отпуск и приехал расстроенный, так как здоровье отца не улучшалось, а наоборот — становилось только хуже. Конечно же, Александр предпочел бы провести больше времени с отцом, но у него была воинская обязанность.

Так вот. Привезли нам как-то в летний лагерь огромный такой арбуз. Тяжеленный, зараза. Тут и в поле нужно было уходить на очередные занятия. Мы решили совместить приятное с полезным. Собрали плащ-палатки, небольшой провиант: тушенки, хлебушка, лучка, пару коробок сока и, конечно же, наш огроменный арбуз, который не терпелось слопать.

Погода была просто превосходной. На небе не было ни одной тучки. Солнышко припекало. В общем, все нам в тот день благоволило для приятного пикничка на природе.

Мы расстелили плащ-палатки на травке под деревцем. Санька нарезал арбуз, и мы принялись уплетать этого сахарного монстра. Как же было вкусно! Я такого вкусного арбуза никогда раньше не ел. Сочный, сладкий и красный как помидор. Вот когда мы наслаждались тем прекрасным арбузом, у Сашки зазвонил телефон.

Сначала Саша улыбался, услышав родной голос по телефону, но потом… Я никогда этого не забуду. Глаза Александра начали слезиться. Он смотрел куда-то сквозь нас. Руки его задрожали, и он выронил телефон. Потом Санька обхватил голову руками и заплакал.

Никто из нас тогда не спрашивал, что случилось с Александром и почему он плачет. Все и так было ясно. Парень потерял отца. Мы просто сидели молча и смотрели, как Сашка плачет. Мы ничем не могли ему помочь. Даже слов нужных не находилось. Казалось, даже деревья с травой перестали шуметь, и было слышно, как тихонько Сашка всхлипывает.

— Нужно идти сейчас же к Перову и просить, чтобы он разрешил уехать до телеграммы, иначе на похороны не успеть. — нарушил я тишину.

Я решил не говорить этих заезженных фраз, типа «Держись!» или «Все будет хорошо!». Мне всегда казалось, что эти слова ничуть не утешают в те минуты, когда человека застало горе. Я старался мыслить трезво и сказал, что думаю и, что действительно нужно было делать немедленно. Зачастую телеграммы задерживаются. А отпустить в десятидневный отпуск по случаю смерти кого-то из близких родственников могут, лишь только после того, как получат официальное подтверждение, то есть документ о смерти. Делается документ, потом высылается телеграммой и на все это нужно время. Потом еще билет взять на поезд и плюс дорога. У Сашки только одна дорога до Краснодарского края занимала около двух дней, а отца должны хоронить на третий. В общем, если ждать официальной бумаги, то попрощаться с отцом Александр не успеет. Оставался только один способ — просить командира дивизиона отпустить без документа, подтверждающего смерть отца, а документ выслать позже.

Сашка довольно быстро совладал с собой. Он молча встал, утер слезы, и пошел в сторону палаточного городка разговаривать с полковником Перовым.

Командир дивизиона внимательно выслушал Александра и дал добро:

— Десять дней, Саша! Потом домой. Жду от тебя телеграммы, иначе ты меня подставишь.

В этот же вечер Саша сел на поезд и поехал хоронить отца. Бумага о смерти пришла через пару дней, как Сашка и обещал.

Прошло пять дней после того, как Саша уехал домой. Мы были в полевом парке боевых машин. Ко мне подошел мой подопечный младший сержант Ремезов и сказал:

— Хохол, у меня отец умер.

Да, бывает и такое…. Какова вероятность того, что в маленьком взводе, насчитывающем всего двадцать человек, за неделю умрут отцы у двух солдат? Думаю, что очень маленькая. Но факт остается фактом — передо мной стоял Ремезов с мрачным лицом и говорил, что его отца не стало.

— Что случилось? — спросил я у него.

— Сердце.

— Давно?

— Вот, только что сообщили.

Я с минуту поразмышлял, что делать дальше.

— Так, пойдем вместе к Перову. Ты сам откуда?

— Каменска — Уральский.

— Это под Екатеринбургом?

— Угу.

Прикинув, что Ремезову добираться до дома, так же как и Сашке, около двух суток, я понимал, что Перова придется снова просить, чтобы он отпустил домой до того, как придет эта, чертова, бумага. И, так как, сам Ремезов тихий и не может настаивать на своем, я решил иди вместе с ним, чтобы вдвоем убедить полковника.

— Да вы что, издеваетесь, что ли, еб?! — возмутился полковник, когда мы рассказали о случившемся. — А если завтра, еще у кого-нибудь со взвода, отец помрет? Воевать, кто будет?!

Ремезов стоял, опустив голову вниз, и все время молчал. В основном разговаривал с командиром дивизиона я. И когда полковник сказал, что мы издеваемся, узнав про отца Ремезова, мне было неприятно. Можно было подумать, что ребята нарочно звонили домой, и просили своих отцов уйти в мир иной, только для того, чтобы на десять суток в отпуск съездить.

— Не думаю, что у кого-то еще умрет отец. Это просто очень злое совпадение. — старался смягчить я командира. — Но, если парень не уедет сейчас, то не сможет увидеть папку в последний раз, товарищ полковник.

Перов немного посомневался, махнул рукой, в знак согласия, и взвалил все на мои плечи:

— Отвечаешь за него головой, Хохлов! Отправь как положено и, ради Бога, помойте его, а то он у вас как шахтер!

— Есть, товарищ полковник! — улыбнулся я КД, и вышел вместе с Ремезовым.

По поводу шахтера полковник был прав — Ремезов был очень чумазым. Форма его была местами рваная и, так же, грязная. Кепка на голове словно пережеванная. Про сапоги его я вообще молчу.

— Дай подумать, что можно с тобой сделать. — глядя на Ремезова, размышлял я вслух.

Сам Ремезов, после того, как мы вышли из палатки полковника Перова, заметно воспрял духом. Мне было приятно, что я смог помочь своему подопечному, и на этом я решил не останавливаться, чтобы довести дело до конца и проводить парня домой, как следует.

А дальше все закипело: я заставил Ремезова раздеться и загнал его в летний душ. Вооружившись мочалкой с мылом, я начал оттирать Ремезова, в прямом смысле этого слова. Я стоял за шторкой душа и, каждый раз, когда Ремезов хотел выйти, я находил на нем не отмытые места. Пару раз мне самому приходилась брать мочалку и оттирать въевшуюся грязь.

— Ты к мамке чистый приехать должен! Чтобы не чмо приехало домой, а настоящий солдат-мужик! — причитал я каждый раз, когда Ремезов хотел уйти не домывшись.

После уморительной водной процедуры, я начал соображать, в чем парень поедет домой. В итоге, я решил ему отдать свою запасную чистую форму. Кто-то из парней поменялся с Ремезовым сапогами, сделав благородный жест. Как говорится: «С миру по нитке — голому рубаха.» Нашли мы ему хорошую кепку с золотой кокардой. Мы с ребятами, словно в новый год вокруг елки, суетились над Ремезовым, пока он, на наших глазах, не превратился из затюканного слона, в настоящего солдата. Это был совершенно другой человек! В таком виде уже не стыдно было дома показаться.

Оставалось только подумать над тем, что парень будет в дороге кушать и как связываться с нами в дороге, если что. Билет на поезд он по военнику купит, но в поезде еду по военникам не раздают. И мы собрали Ремезову шестьсот рублей в дорогу. Последним штрихом стал мой сотовый телефон с сим-картой, который я отдал ему — после случая с разведчиками, что отобрали мой сотовый, я купил не дорогой сименс в артполку. Чего не сделаешь ради своихподопечных.

— Теперь можешь ехать, папку провожать. Жаль, что он тебя при жизни таким не видел! — похлопав Ремезова по плечу, сказал я.

Вечером мы посадили Ремезова на поезд. Я сделал для парня все, что смог, чтобы он приехал домой как человек. Но вот человеческого в нем, как оказалось, было очень мало…

Первый раз я позвонил Ремезову на следующий день после того, как он уехал. Он был еще в дороге, связь частенько прерывалось, но перекинуться парой слов, мы с ним успели. Ремезов сказал, что все у него хорошо. Что в дороге не голодает, и что он звонил матери и порадовал тем, что едет. Я был за него спокоен. Так же я успел ему напомнить, чтобы он не забыл выслать справку о смерти отца.

В день, когда Ремезов должен был приехать домой, я снова позвонил ему. Телефон был недоступен. Я решил, что он выключил его из-за роуминга и ждал звонка с другого номера. Но звонков не было. Прошло три дня, но справка все не приходила. Меня вызвал к себе Перов и напомнил, что я ручался за Ремезова.

— Знаю, товарищ полковник. Но у человека горе в семье, может запарился, забыл. Дайте еще немного времени. — оправдывался я перед командиром.

Прошла уже неделя, но от Ремезова никаких вестей.

Уже вернулся из дома Саша Шейка.

— Может наебал он тебя?! — спросил меня как-то Серега, когда мы курили с ним на улице.

— Такими вещами не шутят. Это ж отец! Может запил с горя или еще что? — находил я, каждый раз, оправдания, хотя и начинал сомневаться.

На десятый день Ремезов не приехал. Полевой лагерь уже закончился и мы переехали обратно в казармы. Меня снова вызвал к себе Перов и сказал, что он проведет Ремезова основным отпуском, чтобы во взводе не числился беглец. Ну, а за этот основной отпуск, сочника нужно вернуть обратно в часть.

В командировку за Ремезовым отправили Сергея и нашего взводного лейтенанта Тишинского. Через три дня мне позвонил Сергей.

Тишинский с Сергеем позвонили в дверь квартиры, где был прописан мл. сержант Ремезов. Через минуту дверь открыл… отец Ремезова. Живой, здоровый и невредимый. Сергей сильно удивился, хоть и знал, что Ремезов, скорее всего, всех надурил.

— Добрый день. Скажите, а Дмитрий дома? — спросил у отца Ремезова лейтенант Тишинский.

— Нет. Но он скоро придет. А вы кто, простите?

— Я его взводный командир лейтенант Тишинский, а это командир его отделения младший сержант Карпин.

— Очень приятно. Может, вы зайдете, и подождете его дома? — пригласил дружелюбный хозяин.

Тишинский с Сергеем прошли в квартиру.

— А что ваш сын делает дома? — спрашивал Тишинский у отца Ремезова.

— Ну, а что еще делают в отпуске солдаты? Отдыхает парень.

— А он вам сказал, что он в отпуске? — удивился лейтенант.

— Ну да. А что? — не меньше Тишинского, удивился мужчина.

В это время, как раз, пришел сам Ремезов. Увидев в своей квартире Сергея с взводником, он был, мягко говоря, в шоке.

— Ну, что, сам расскажешь отцу как ты домой приехал, или мне это сделать? — обратился Сергей к Ремезову.

Ремезов повернулся к отцу и спокойным голосом сказал:

— Папа, я сказал, что ты умер.

Я не смогу вам описать состояние мужчины, после того, как его сын сказал эти неприятные слова. Сергей мне описал это кратко — мужик после этого напился.

Взводный с Сергеем забрали Ремезова и повезли обратно в часть.

Я курил на крыльце казармы, когда увидел, как двое военных сопровождают одного гражданского. Военными оказались Сережка Карпин и лейтенант Тишинский, а вот гражданским был мл. сержант Ремезов. Радости моей не было предела. При одном только его виде — кожаная куртка, джинсы, черные туфли, отросшие волосы, я уже думал, как обломать ему весь этот гордый вид, который он так усердно придавал своему лицу. Создавалось впечатление, будто привезли не сбежавшего солдата, а авторитета — рецидивиста! Во мне просыпалась злоба. Он улыбался! Чем ближе Ремезов подходил к крыльцу, тем больше старался делать вид крутого парня. Вот наглец!

Ступая на крыльцо, Ремезов с улыбкой протянул мне руку:

— Здорово, Хохол! — поприветствовал он меня.

— Здорово, здорово. — ответил я с неохотой, но руки не подал, а пошел здороваться с прибывшим из командировки Серегой, на ходу кинув лейтенанту Тишинскому невнятное «Здрасьте». Обнявшись с Сергеем, мы пошли в казарму наблюдать за дальнейшими событиями, которые не заставили себя долго ждать.

Как выяснилось позже, лейтенант Тишинский позвонил майору Лютаеву и доложил о скором прибытии в дивизион беглого Ремезова. На пороге майор уже встречал Ремезова с распростертыми объятиями.

— Ну, что Ремезов? Как отдохнул? — с сарказмом спросил Лютаев.

— Нормально. — уже не так смело и не с таким гордым видом ответил тот.

— Пойдем-ка, поговорим. — Лютаев положил свою руку на плечо Ремезова словно старый друг, и повел его в штаб дивизиона, который находился в соседней двери. — А ну-ка, съебались все отсюда! — прокричал майор, входя в штаб, разгоняя всех штабных писарей, компьютерщика и прочих солдат находившихся там. Долго ждать они себя не заставили. Через 10 секунд, уже последний боец, выбегая из штаба, на ходу уронил пачку сигарет, но не решился ее подобрать. Когда же штаб опустел, майор взял огромную деревянную указку, и запер двери изнутри, оставшись наедине с, еще недавно ухмыляющимся, беглецом.

Все любопытные столпились у двери, чтобы подслушать разговор майора с мл. сержантом, но для этого не обязательно было так близко подходить — крик Лютаева слышан был на весь дивизион:

— Ты что ж, мразь, родителей своих не уважаешь?! — послышался отчетливый удар палкой и стоны Ремезова. — Ты, блядь, отпуск не мог попросить?! Ты как, хуило об отце сказал, а?! — снова удар указкой, но на этот раз сильнее. — Вы вообще как на свет-то такие появляетесь?! Пидоросня ебанная! В вас же, блядь, ничего святого нет! О родном папке такую хуйню сказать! Щенок, блядь!

Дальше все продолжалось в таком же духе еще минут десять — Ремезов стонал, а Лютаев орал на него и, все чаще и сильнее, лупил указкой, пока та попросту не сломалась. В тот момент я уважал Лютаева как никогда! Молодец мужик! Ей Богу, молодец!

Из штаба Ремезов выходил с помятым видом. Щеки были красные от пощечин майора. Волосы взъерошены. Рукав куртки был порван.

Я завел Ремезова в каптерку и остался с ним наедине.

— Ну, что, доволен собой? — спросил я у него глядя в глаза.

— Чо, бить меня будешь? — улыбнулся в ответ тот. — Ну, давай. А я потом в прокуратуру пойду!

— Вот как ты заговорил. Ясно. В прокуратуру, значить?…

Признаться, я хотел ударить его и не один раз. Ой, как хотел. Но потом я понял, что марать об него руки не стоит. Есть много других способов доставить человеку неудобства в армии.

— Я ж поверил тебе, гнида ты эдакая! Последнее от себя оторвал и тебе отдал, блядь! А ты, мразь так поступил. Увидел чужое горе у Саньки, и решил так же свалить? Как у тебя вообще язык-то повернулся про отца сказать такое?!

— Мне похуй на него!

На мгновение я потерял дар речи. Всякое я ожидал услышать от Ремезова, но чтобы такое… И знаете, он все время улыбался! Вот, смотрел на меня и улыбался. Мне не то, что ударить — убить хотелось. С трудом я себя тогда сдерживал.

— Ну и тварь же ты, Ремезов. — все что я смог тогда выдавить из себя.

— Да мне похуй! Можно подумать ты со своими друзьями ангел! Забыл, как вы нас принуждали вам прислуживать?! И чо?! Где твоя сраная мораль тогда была?! Я все равно убегу! — продолжал улыбаться Ремезов, явно меня провоцируя.

Вообще Ремезов как раз был одним из тех ребят, кого мы сделали в начале переворота своим личным слоном. Тогда он не был таким крутым и бравым парнем, как сейчас. Возможно, месяц на гражданке придал ему уверенности в себе, либо же ему друзья дали напутствующие советы, как правильно себя вести в армии.

— Убежишь, говоришь… Ну, ну. Спасибо, что предупредил.

Я вышел из каптерки. Злость просто съедала меня изнутри. Нужно было срочно покурить и успокоиться.

В курилке ко мне присоединился Димка Гурбанов.

— Отмудохал этого козла? — интересовался Димка про Ремезова.

— Нет. Он прокуратурой грозиться начал.

— Вот же урод! Сам же сбежал, а теперь прокуратурой… Может ночью «темную» ему сделаем?

— Не. Я для него другую участь приберег.

«Темной» в армии называли способ избиения солдата. Когда боец спал, его накрывали матрацам, или же одеялами и били ногами, палками, кто чем горазд. Потом нападающие разбегались в стороны. Пострадавший, естественно, никого не видел, а значить и опознать нападавших, не представлялось возможным. Но я решил не прибегать к насилию, а сделать все в рамках, так сказать, армейского приличия.

Точно так же, как я делал из Ремезова человека, я начал делать из него обыкновенное чмо. Для начала, я его заставил раздеться и отдать неуставные гражданские вещи. Потом я лично начал брить его одноразовой бритвой с тупым лезвием. Всю голову ему расцарапал неглубокими порезами. К тому же и брил я местами — тут побрею, а там нет. Вид был у Ремезова, словно у него лишай. Потом я выбрал из старой подменки самую страшную и грязную форму, да, к тому же, не по размеру. Мою форму, что я ему давал в дорогу, он выбросил дома.

Стоит пару часов поработать над имиджем человека, и он поразительно меняется! Увидев себя в зеркале, Ремезов, тут же, потерял всю свою спесь, которая так и перла из него, когда он приехал. Гордый орел стал общипанным воробьем.

Но и на этом я не остановился. Помня, что Ремезов грозился убежать, я привязывал его на ночь к кровати.

— Захочешь ссать — ссы в штаны. До утра тебя никто отвязывать не будет. — обрадовал я Ремезова, когда все ложились спать. — А будешь под себя ссаться, все тебя ссыкуном звать начнут.

Так же я наказывал дневальным, чтобы посматривали ночью за койкой Ремезова, чтобы он не вздумал себя отвязать. Хотя завязывал я так, что с утра приходилось потратить немало времени, чтобы развязать узел. Иногда приходилось просто разрезать веревку.

Финальным аккордом стали бронежилет, каска и вещмешок набитый песком, которые я заставлял носить Ремезова с самого подъема и до отбоя. Даже в столовую он ходил в таком виде — грязная, рваная форма, бронежилет, тяжеленный вещмешок и каска на голове. В строю, Ремезов сразу привлекал внимание других солдат. Все показывали на него пальцем и смеялись.

Я решил, что неплохо было бы, если б все знали, за что Ремезов так наказан. По моей просьбе, штабной компьютерщик распечатал большими буквами на альбомном листе такой текст: «Я не уважаю своих родителей!» Эту табличку я закрепил у Ремезова на бронежилете.

После трех дней позора, Ремезов взвыл:

— Хохол, прости меня! Правда, я больше так не буду! Клянусь, я не буду убегать!

— Хули мне твои клятвы? Теперь тебе вообще нет никакой веры! Да еще и прокуратурой грозился, забыл уже?!

— Не буду, Хохол! Никакой прокуратуры! Мамой клянусь!

— Ты мне таких вещей вообще не говори, гнида! Для тебя святого в родителях ничего нет! — я смачно плюнул Ремезову под ноги, хоть и очень хотелось в лицо.

Ремезов был жалок. Он все готов был сделать, лишь бы снять с себя тяжелое обмундирование, надеть нормальную форму и нормально подстричься. Будь моя воля, я бы до самого дембеля заставлял его так ходить, но ко мне уже подходил командир, говорил, чтобы завязывал с этой «показухой». А тут Ремезов сам каяться начал!

— От меня теперь не жди людского отношения к тебе. Свое лицо ты уже показал. Таких гондонов как ты еще поискать надо. Амуницию можешь снять.

Видели б вы, с каким облегчением он снимал с себя обмундирование. Как рад он был, что больше не будет привязанным к кровати. Что не будут над ним смеяться солдаты, когда проходят мимо.

Я же для себя четко уяснил, что не всегда можно решить проблему угрозами и кулаками — есть намного гуманнее способы, которые в сто раз эффективнее.

И еще, представьте, что ваше доверие к людям измеряется, ну, скажем, в процентах. Это все образно, чтоб вы понимали, о чем я говорю. А теперь представьте, что каждый раз, когда вас предают, или жестоко обманывают, вы теряете один процент доверия к людям. Причем проценты ограничены и теряются безвозвратно. Представили? Ну, так вот, после того случая, как минимум, один процент я потерял…

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

ВЕНДЕТТА

Под конец полигона, к нам в поле, через дорогу, приехали в свой полевой выход разведчики. Не помню точно, из какого города приехали те головорезы, но помню отчетливо, как наши командиры нас предупреждали:

— У нас теперь новые соседи, и они, отнюдь, не дружелюбные! Так что будьте на чеку! По ночам не ходите ссать по одному — у этих ребят может быть приказ на взятие языка, и тренироваться они будут, явно, не на себе! Если одного выкрадут, второй должен тревогу бить во все горло!

Для меня это было небольшим шоком! Нам открыто говорили офицеры, что для приезжих разведчиков мы подопытные кролики! Выходит со слов офицеров: «то есть, мы, как офицеры, с этим ничего поделать не можем, а вы, это, ходите ссать по парам!» 

Вот так номер!

После построения я подошел к комбату первой батареи поинтересоваться — не шутят ли они? На что получил отчетливый ответ:

— В прошлом году, когда эти ребята приезжали, у нас трое бойцов пропали. Три дня искали, хотели уже в бега объявить, как они приходят с мятыми лицами и заявляют, что их похитили разведчики и держали у себя в плену.

— А что вы? — не отставал я с расспросами.

— А хули мы? Там командир разруливал с их комбатами. Те поулыбались — мол, работа у них такая, потом коньячку бахнули, и разошлись.

М-да. Коньячку они бахнули. Ну, вы понимаете — игра у них такая веселая — взять языка! И командиры особо не заморачиваются — все равно вернут, пусть и помятыми. Коньячку зато подгонят разведчики!

В общем, нам остается только с этим мириться, и по ночам ссать оглядываясь. Меня вообще уже начали забавлять эти армейские игры, что самому захотелось поучаствовать — к примеру, навестись на палатки разведчиков арторудием и шарахнуть в пятидесяти метров от них снарядом осколочным! Ну, а что — учения в максимально приближенных к боевым условиях, так сказать, шандарахнуть по штабу врага! Посмотрел бы я тогда, как они от нас потом коньяк в качестве извинений принимали…

Ладно, своим сказал, чтобы ссали все перед отбоем и ночью вообще не шарахались. Днем же мы вели себя как обычно, пока разведчики расставляли свои палатки в двухстах метрах от нас. Палатки разведчиков и наши разделяла дорога и небольшое поле в сто метров по одну сторону дороги и сто по другую. В отличии от нас, артиллеристов, разведка ходила с шевронами черной летучей мыши и всегда под заправку — кителя заправлены в штаны, тогда как мы носили их на выпуск. Ну и они не носили сапоги — им выдавали берцы. То есть, отличить их от нас было просто.

В общем, помня о разведчиках ночью, мы забывали о них днем.

Я уже упоминал о том, что телефоны в армии были под запретом, а потому считались лакомым кусочком для всех, кто хотел нажиться. В дивизионе все знали, у кого есть телефоны и, у кого надо, уже отобрали. Ко мне никто из старослужащих или же кавказцев, не подходил. С Акаем мы стали хорошо общаться, Зарубек же просто изредка здоровался, но тоже не проявлял негатива. Поэтому я позволял себе свободно разгуливать по территории дивизиона среди солдат с телефоном, однако, среди офицеров такой трюк не пройдет, а потому приходилось прятаться, зная, что рядом звездные погоны.

В палатке были душно, и я решил выйти на улицу, чтобы позвонить домой. Дабы не попасться на глаза офицерам, я отошел подальше от палаток и ушел на задний двор, где последним рубежом были наши туалеты. Спрятавшись за туалетом, я набрал домашних. Поговорив с домом пару минут, я увидел, как со стороны парка боевых машин шли трое бойцов. Поначалу я не придал значения этим бойцам и продолжил беседовать, но когда эти трое сменили свой курс и направились в мою сторону, я забеспокоился. Во-первых, у этих троих были надеты берцы, что означало — либо это офицеры или контрактники, либо, чего бы очень не хотелось, разведчики. И, раз мне этого очень не хотелось, то, как вы уже поняли, это они и оказались.

— Блядь! — выругался я вполголоса.

Я уже понял, что эти трое приметили меня с телефоном и направление в мою сторону они сменили явно не для того, чтобы поздороваться. До разведчиков оставалось метров пятьдесят, не больше. В принципе, если попытаться, можно убежать. И вот тут-то я и сглупил — что вы, мы же гордые! Я решил не бежать в сторону палаток, чтобы не показывать свою трусость, а сделал вид, что уже договорил по телефону и развернулся, чтобы уйти.

— Э, братан! Погоди минутку! — услышал я за своей спиной.

Братан… Нужно ли мне вам говорить, что таким «братанам» я, явно, был не рад в тот день. И что теперь? Бежать все-таки, или продолжить идти, мол, не слышал, пацаны. Я решил продолжить, надеясь, что мне повезет. Однако, как вы уже догадались, в очередной раз, я не везучий.

— Слышь, нет?! Погоди, тебе говорят!

О, это уже было гораздо настойчивее и гораздо ближе, чем пятьдесят метров.

Я остановился и повернулся.

Эти трое уже бежали в мою сторону. Тут уж у меня пробежал холодок.

Все, Мишаня, приплыли мы с тобой и твоим телефоном!

— Чо, откуда будешь? — спросил меня один из троих разведчиков.

— Здарово, парни. Я с АДН.

— Артиллерист типа? — вступил в диалог второй разведчик, с огромной челюстью и такими же огромными и квадратными кулачищами.

— Ну, почему же, типа — артиллерист и есть.

— Сколько служишь, артиллерист?

Блин, вот чего я ненавидел, так это вопросов, которые ничего хорошего не предвещают. Вот что мне делать? Соврать, что я уже дед по сроку службы? И что это поменяет? Возможно, от меня отстанут, подумав, что за меня заступятся мои товарищи — ведь артиллеристов больше в поле чем разведчиков в пять раз! С другой стороны, если уж я стану врать, то чего тогда сразу не бежал, чтобы избежать неприятностей?! Короче, сам себе головняков накрутил, теперь стою, как идиот, перед тремя здоровенными разведчиками и отвечаю, словно на допросе.

— Чуть больше полугода. — решил я ответить честно.

— О, ебать, слоняра! — захохотали разведчики.

— Почему, сразу, слоняра? — хоть я и понимал, о чем они говорят, но мне было неприятно, что меня так назвали.

— Чего?! Чо ты вякаешь, слон ебанный! — один из разведчиков схватил меня за воротник и отшвырнул словно котенка.

Я упал на землю.

— Телефон свой давай!

Что ж, вот теперь я еще и игрушки дорогой лишусь. Что за день такой…

— Больше ничего не надо вам?! — эти слова я хотел произнести про себя, а выпалил вслух, тем самым подписав себе приговор.

Самый крупный из разведчиков вышел вперед и проникающим ударом ноги стукнул меня в живот. Я согнулся от боли. Потом он подошел ко мне и коленом ударил по лицу. Я был готов к этому и успел закрыть нос руками. От удара колена я попятился назад и упал.

— Телефон, говорю, давай сюда, слоняра! — настаивал мой обидчик.

Эх, как бы я хотел вам написать, что я схватил, лежащую на земле палку и раскидал троих негодяев, но такой сюжет больше подходит для кино, тогда как в жизни, очень часто, все наоборот. Да и палки в поле не оказалось. Я понимал, что я ни то, что с тремя, с одним не справлюсь! Передо мной стоял выбор — лишиться дорогой игрушки и остаться со своим дорогим здоровьем, либо лишиться своего здоровья и все равно расстаться с телефоном. Обидно, что тут скажешь. Ты понимаешь, что загнан в угол и ничего не можешь с этим поделать. Обидно до слез! Но нужно понимать, что любой может оказаться в такой ситуации и, возможно, однажды, один из этих разведчиков, а может и все трое, попадут в такую же безвыходную ситуацию и поймут на собственной шкуре какого это — быть загнанным в угол.

В общем, я решил отдать телефон, чтобы не усугублять свое положение.

— Да хуй вам! — мдаааа… и для кого я писал все это выше? Сам же мыслю о своем здравоохранении, понимаю, что лучше отдать телефон, а с языка слетело совсем противоположное! Ну, Мишаня! Сам себе враг! Короче, ребята, я сплоховал, и сейчас я снова выхвачу не слабый удар от здорового разведчика, которой уже замахивается над моей головой.

Бац!

Локтем прямо мне в лоб! Я попытался встать в стойку, но был разбит разворотом с ноги! Как неожиданно! Встряхнув головой, я с удивлением поймал несколько вспышек перед глазами — надо ж так стукнуть хорошо! Не успел я прийти в себя, как очередным ударом в голову оказался лежать на земле! Ну, прям не разведчик, а фокусник, ей Богу!

Привкус железа во рту, словно вилкой ржавой кушал. Изо рта потекла кровь.

Разведчик подошел ко мне, присел рядом на корточки.

— Если ты сейчас мне трубу не отдашь, мы тебя головой в туалет окунем. Как тебе такая перспектива?

Как мне такая перспектива? О, да я вообще в восторге от ваших идей! Хорошие вы ведущие и конкурсы у вас хорошие!… Что тут еще скажешь! Меня уделали, как говориться, по полной! Даже если я сейчас поднимусь и попробую отбиваться, я все равно не выстою и тогда меня попросту «опустят». Да, по беспределу, но это уже никого не будет волновать. Всем насрать, каким образом тебя «опустили», здесь главное факт того, что с тобой произошло. И, конечно же, я этого смертельно боялся.

Я привстал и сел на траву. Вытер кровь рукавом. Достал из нагрудного кармана телефон и стал вынимать из него симку.

— Симку тоже оставь, мы с нее звонить будем! — выкрикнул свои пожелания один из разведчиков.

— В вас святого вообще ничего нет, что ли? Там все номера моих домашних! — в сердцах высказался я.

— Ладно, симку можешь оставить. — разрешил мне разведчик, которой меня избил.

Я забрал сим-карту и отдал свой телефон.

— Ну, вот видишь, не так уж и тяжело расставаться со своей игрушкой. — иронически улыбнулся разведчик, забрал мой телефон и пошел к своим товарищам.

Я смотрел вслед уходящим разведчикам с такой лютой ненавистью, что меня изнутри всего съедало! Обидно было сильно! Очень сильно! Истинно говорят, что на любую силу найдется другая сила. И именно тогда мне этой противоборствующей силы, ой, как не хватало! По-моему самолюбию проехались катком. С недавних пор я считал, что смог чего-то добиться в своем дивизионе, но, как я писал ранее, выйти на арену полка для меня еще слишком рано…

Именно с того дня я и стал люто ненавидеть всех разведчиков. И с каждой новой стычкой с ними, которых будет еще не мало, эта злоба росла. Именно тогда я и пообещал себе, что, когда-нибудь, я смогу их наказать за подобную наглость. Пусть не этих троих, но наглых и зарвавшихся разведчиков в целом! И пусть сейчас я молод и не способен дать отпор физически, но видит Бог, когда-нибудь, я смогу найти противовес, способный смести разведчиков и поставить их на место. Это случится, поверьте. И то, что они сделали со мной, будет расцениваться как мелкое хулиганство по сравнению с тем, что я сделаю с ними. Так что пока я коплю на этих ребят свою злобу и наполняю чашу терпения до тех пор, пока она не прольется. И это будет моя личная месть.

Это будет моя личная вендетта…

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

УГОН 2

Ну не стал я запихивать этот случай в предыдущую главу, уж больно концовка у этих двух событий разная. Хотя прецедент у обоих одинаков — сначала выпивка, потом мысль о том, что ты неуловим и, естественно, последствия.

Ну, все по порядку.

Между первой главой и данной историей небольшая разница по времени — любят солдаты когда все и сразу, что тут скажешь. Только вчера гусянками бойца передавили, так нет, со мной же такого не произойдет! Именно так и подумал механик-водитель угоняя тяжелый транспорт МТЛБУ. Не самоходка, конечно, но суду-то и не важно — хоть танк угони, статься то одна. Ну да ладно.

В эту ночь все караульные были на месте. Естественно, что после недавнего инцидента с угоном, все стояли на ушах, и никто не позволял себе самовольно покинуть пост. Наш механик пролез под колючей проволкой и смог добраться до своей машины. Дальше план простой — напролом! Да, да! Именно напролом. Умчаться в ночь, а там уж будь что будет!

Караульные забили тревогу, когда тягач пробил хлипкие ворота из колючей проволоки, и умчался в ночь по полю.

Руководящий состав начал чесать в затылке — где теперь искать этого дегенерата в такой кромешной тьме? На небе тучи, ни звезды, ни луны — в общем хоть глаз выколи! Подняли личный состав, рассадили по своим машинам, и отправились на поиски угонщика.

А пока наши офицеры с личным составом прочесывали окрестность, наш бравый угонщик примчался на тягаче в ближайшую деревню, где, как оказалось, была дискотека! Удачно парень приехал, ничего не скажешь.

А теперь представьте, как вы танцуете себе под местные балалайки, никого не трогаете, как вдруг на горизонте появляется военная техника, угрожающе подкатывая к крыльцу местного клуба. Затем скрип гусянок, тяжелый рев двигателя и машина останавливается. Все замирают в ожидании. Люк открывается и из машины вылазит боец в шлемофоне с бутылкой водки в руке и говорит:

— Айда кататься, девчонки!

Девок уговаривать не пришлось — мигом вкарабкались на броню и поехали кататься по деревне, распивая с веселым солдатиком водочку. Так и ехала боевая машинка с пьяным бойцом за рычагами и, не менее пьяными, девками на борту. Вскоре вход пошли поцелуи, пьяное «люблю» и, как итог, тягач врезается в угол почтового отделения, где находился банкомат. Отложив любовь на потом, боец сдал назад и въехал в деревянный дом. Как только тягач отъехал, часть дома рухнула вместе с крышей — благо никого не было внутри. Решив, что пора выбираться из окружения к своим, механик прокладывал путь по огородам. Как итог — тягач снес забор, и въехал в дом к пожилой бабульке, пробив кормой стену.

Такое и в страшном сне не приснится — спите себе, никого не трогаете, и тут Бац!, в дом вваливается тяжелый тягач. НЛО, не иначе — тока наземное.

В общем, как врезался в дом бабульки, так и уснул.

Наутро у дома бабушки уже собрались местные жители, военная прокуратура, милиция, наши офицеры и, даже, журналисты. Бойца застали у той самой бабульки на кухни, когда она отпаивала его холодненьким рассолом. Понимаете — он ей забор разворотил, огород вспахал, дом, частично, разрушил, а она его рассольчиком!…

В общем, погулял боец на славу, ничего не скажешь! Естественно, что парня посадили и, повезло еще, что обошлось без жертв, как в предыдущей истории. Но, думается мне, что тот водитель ни о чем не сожалел — ну кто из вас так круто погулял, что собрал вокруг себя чуть ли не всю деревню? Уж та то деревня, паренька, точно не забудет.