Рассказы переводчика
Много лет назад,когда моя ЗП в долларах была в 2 раза больше чем сейчас, я мечтал о поездке в Японию. И искал информацию об этой стране. Каким то случайным образом я наткнулся на форум,где была серия очень интересных постов о Японии. И я решил их скопипастить в файл, прочитать потом. Листал много страниц , игнорируя комментарии. И ctrl C/ctrl V этого автора. Задело за живое его творчество. Прочитал. Дал брату, отцу, прочитать. Всем понравилось. Лет 10 спустя захотел перечитать. Файл утерян. Исходный текст (форум) найти не смог,как не пытался. В итоге разбирая фотки ,с старого компа, увидел в каталоге файл,хз как он туда попал. Это второй мой пост на Пикабу за много лет. Я хочу познакомиться с этим Антоном,родом из Кемерово. Может кто-то узнает из текста этого человека. Это очень искренние и талантливо написанные рассказы о жизни обычного сибирского пацана, жизнь которого пошла по очень интересному пути. Взяты из открытого источника, поэтому опубликую постепенно треть. Надеюсь что сила Пикабу поможет на него выйти, вдруг он решит выпустить книгу, уверен, что она сможет найти отклик в людских сердцах.
1. ПРИЛЕТ КОНТАКТЁРА
Во снах не видел я, как покидаю дом
Мой мир был темен, как полночный лес.
Но час настал, по взлетной полосе разгон!
На поиски невиданных чудес.
Семен Корбов
Отъезд из России и переселение в Японию не были для меня внезапностью. В конце зимы 1992 года мой отец получил от одной японской компании, занимающейся производством крупнотоннажной карьерной техники, приглашение посетить эту страну. Наша страна тем временем рушилась на глазах, и выкопанная в сентябре картошка уже не вселяла в нас уверенность. Отец собрал вещи в дорогу, получил загранпаспорт, и отправился на какой-то конгресс горного машиностроения. Еще через месяц от него пришло письмо, что отцу предложила контракт все та же компания, и предложила ему перебраться с семьей в Японию. Я просто обмер от счастья, потому что для меня, сына простого советского инженера, попасть в Японию было чем-то таким, что находилось за самыми далекими пределами самых фантастических мечтаний. Состоявшийся после полуночи разговор мамы с отцом по телефону страшно возмутил меня. Мама плакала, и говорила отцу что он, безумец, собирается утащить ее и детей на другой конец мира, и умоляла отказаться от этой безумной затеи. В нашей двухкомнатной квартире все было отлично слышно, и я, выскочив в одних трусах и майке из кровати подлетел к маме и начал говорить, что нам всем очень хочется съездить в Японию. Учебный год подходил к концу, и поездка представлялась мне чем-то вроде невероятных приключений на летних каникулах, что меня ждет триумфальное возвращение, и что все мои приятели умрут от зависти еще до моего отъезда. Еще бы, ведь дальше Новосибирска мне никогда путешествовать не доводилось, а вот кое-кто из моих друзей побывал на Черном море. Я тогда еще не представлял, какой стремительный вираж готовит моя судьба.
Так или иначе, этот самый триумфальный отъезд состоялся в начале июня. Я важно рассказал приятелям, что еду на каникулы в Японию, мы оставили квартиру на попечение дальним родственникам, и вылетели в Москву, где прожили еще три недели. Москва еще больше распалила мое воображение, я хотел попасть на Красную площадь, но окружающим было не до того. Всё это время я так и просидел в гостиничном номере, гадая, где же пропадает мама, строго наказавшая мне покормить вечно ноющего младшего брата.
Но однажды утром мы приехали в аэропорт, и после бесконечно долгого перелета на здоровенном самолете оказались в необычном месте. Все надписи были на иностранных языках, включая такие, о каких я имел представление только по принесенной однажды домой банке тушенки "Великая китайская стена". Отец встречал нас. Рядом с отцом стоял еще один человек, одетый, как мне показалось, в военную форму, который подхватил наши чемоданы, и быстро куда-то их утащил. Я не переставал удивляться. Столпотворение людей, объявления на незнакомом языке, море стекла, сверкание полов и море совершенно непонятных иероглифов - так я впервые увидел аэропорт Нарита.
Потом была стремительная поездка в иностранной машине, человек за рулем, с которым отец перебрасывался фразами по-английски. Я, и мама с братом на коленях сидели на заднем сиденье, я глазел по сторонам и удивлялся буквально всему. Удивительны были невероятно огромные здания, которые сверкали как золотые в предзакатном солнце, удивительны были невероятно широкие дороги и проезжающие по ним незнакомые машины, которые после "жигулей" и "москвичей" казались мне невероятными и прекрасными. Моя мама моих восторгов явно не разделяла, и все время одергивала меня, если я начинал удивляться вслух. Я тогда еще не знал, что неизвестный пилот моей судьбы уже резко бросил рукоять управления в сторону, и потянул ее на себя.
Мы ехали несколько часов, но я, совершенно раздавленный грузом впечатлений, не ощущал времени. Наконец мы въехали в какой-то город, проехали по его улицам, и остановились возле большого шестиэтажного дома. Как выяснилось из рассказа отца, мы совершили нашу первую поездку по Японии, и жить мы будем в городе Нагано, что сразу напомнило мне о революционном револьвере, и я сострил по этому поводу. Водитель машины, похожий на казаха, помог нам затащить вещи в квартиру, где я сразу же почувствовал дикую усталость, и уснул, на кушетке в выделенной мне комнате. Сил удивляться уже не?было. Последняя моя мысль перед тем как я заснул, была о том, что комната вполне привычная. Я не помню о том, как мама раздела меня спящего, расправила кровать, и бережно уложила меня в нее. Я не знаю, о чем всю ночь проговорили мои родители. Я еще ничего не знал, и мне снилась наша классная руководительница "Окулярия" Михайловна, которая рассказывала всему классу про то, что она не знает, как в Японии ведут себя дети. А я еще не знал, что уже никогда ее не увижу.
Дальнейшие события в моей памяти смешались, я плохо их помню. Помню лишь то, что меня резко и беспощадно вогнали в страшную реальность. В моих детских воспоминаниях все в этом месте летит кувырком. Я помню, как у меня внезапно онемели пальцы и подогнулись ноги. Я помню отца, который говорил мне, что нам придется здесь жить, и что мне придется тяжело. Я протестовал, кричал, что думал, что мы здесь только на время, что я уже посмотрел на Японию и хочу домой. Отец заходил ко мне в комнату, и говорил, что мне необходимо срочно подтягивать английский, и что первое время мне придется заниматься дома. А я не понимал, почему нам нельзя поехать домой. Там произошло многое, и описать все я просто не могу. Я не выдерживал и ревел в голос, а отец с мрачным выражением на лице сидел на корточках передо мной, и говорил, что все не так уж и страшно, и что это не насовсем, и я, несомненно, поеду домой, но не сейчас. Все вокруг внезапно из незнакомого и чудесного превратилось в зловещее и отвратительное. Первые две недели я провел безвылазно "дома". Депрессивным я никогда не был, и если бы тогда знал это слово, то, наверное, решил бы, что у меня депрессия.
Тем не менее, я потихоньку смирился со своей участью, и однажды вечером вышел на балкон. Было лето, оглушительно ревели кузнечики, вечный японский ветер шевелил траву на газонах далеко внизу. Я постоял некоторое время, а потом внезапно для себя самого бросился в коридор. Я крикнул матери, что хочу спуститься вниз, и не дожидаясь, пока она ответит, нацепил туфли и выскочил за дверь. Кнопки на лифте были привычные, и я быстро спустился вниз. В вестибюле мне попался незнакомый человек, которому я по привычке сказал "здрасьте", и выскочил на улицу. О том, с каким выражением лица смотрел мне вслед этот человек, меня в тот момент не интересовало.
Я услышал с балкона панический голос мамы "вернись!", ответил, что "я только посижу вот на этой лавочке, и сразу вернусь", и к той самой лавочке и направился. Я сел, подтянул под себя ободранные еще в России ноги, и начал впитывать незнакомые шумы и запахи окружающего вечернего мира. Неизвестно, сколько я просидел на одном месте. Любопытство, тоска и страх переполняли меня одновременно. Чем-то мне это чувство напоминало загородный лагерь в детском саду. Злые воспитательницы, незнакомые и злые дети, противный рассольник с салом, кипяченое молоко, которое не вызывает ничего, кроме рвотных позывов... и мамы не будет еще неделю. Теперь не могла помочь и мама. Я думал, думал...
Внезапно к дому подкатила целая процессия велосипедистов. Они остановились прямо перед подъездом, и один из них, подняв кверху голову, сложил ладони рупором у рта, и закричал:
- МИ-ДО-РИ-ТЯН!!!
Все остальные закричали что-то тоже. Откуда-то сверху раздался ответный голос, и велосипедисты засмеялись. Они спрыгнули с велосипедов, что-то крикнули еще наверх, повернулись в направлении скамеек... и увидели меня. Я никогда еще не видел вместе такое скопление детей монголоидной наружности, и был невероятно удивлен, но то коллективное остолбенение, которое возникло в их рядах описать просто невозможно.
Вероятно, я поздоровался, но внезапно они пошли вперед, и начали окружать меня. Я решил, что сейчас тут кого-то будут бить, и внутренне сжался, приготовившись защищаться и позвать на помощь маму. Пришельцы внезапно меня перестали окружать, а просто снова сбились в кучу, и один из них, взглянув мне в глаза, спросил:
- Ано... аната ва доната дес ка?
Я снова на всякий случай поздоровался, и окинул предстоящее поле боя внимательнее. Передо мной стояли трое мальчишек и четыре девчонки, все похожие друг на друга как близнецы... так мне показалось. Я прикинул их силы, и вдруг понял, что я их всех на полголовы выше, и раскидаю их без проблем. Нашу затянувшуюся паузу прервала внезапно открывшаяся дверь подъезда, из которого выскочила еще одна девчонка. Она катила велосипед. Тот самый парень, который что-то спрашивал у меня, обернулся к новоприбывшей, и что-то спросил у нее. Девчонка почесала коленку, и показывая на меня пальцем что-то затараторила в ответ. Все снова повернулись ко мне, и внезапно все тот же парень (тут я понял, что он в этой шайке пахан) ткнул себя пальцем в грудь, и сказал - "Кенджи". Он отошел в сторону, ко мне подошел следующий, повторил жест и сказал "Ёта". Следующего парня звали Соичиро, а девчонок Сумико, Акико, Сае, Маи и Мидори. Тогда я встал, на всякий случай приподнял плечи, чтобы казаться внушительнее, показал на себя пальцем и сказал - "Антон".
"Антон" - повторили они хором, совершенно без акцента.
Внезапно одна из девочек спросила:
- Не, не! Антон-кун ва хонто ни росия-кара кьта н дес ка?
Я ответил, что не понимаю. Порывшись в памяти, я вспомнил английское "I dont understand". и как смог, сказал это. Английская фраза произвела настоящий фурор в компании японцев, и они, перебивая друг друга, начали дико коверкая английские слова что-то мне объяснять. Тот, который "Кенджи", внезапно прервал этот гвалт, и отдал короткое приказание. Один из парней вскочил на велосипед, и быстро куда-то укатил.
Кенджи, повернувшись ко мне, тщательно выговаривая слова, но все равно безбожно коверкая их, спросил:
- Do you have Russia and English dictionary?
Я ответил yes, и бросился домой за словарем. Меня встретила до полусмерти перепуганная мама, которая спросила, с кем это я там внизу разговариваю. Я ответил, что мне срочно нужен словарь, бумага и ручка, и схватив все это выскочил обратно. С той стороны уже тоже появилась "литература научного содержания", и так состоялся мой первый разговор с японскими сверстниками, которые забыли о своих велосипедах. Разговаривать со мной было гораздо интереснее. Неожиданно над нами возник отец в сопровождении какого-то невысокого японца, который сказал:
- Мидори, осой да зе, сьтеру ка?
Отец закинул пиджак за другое плечо, нагнулся к разложенным на лавочке справочникам и исписанным листам, и глубокомысленно спросил:
- Это что, ритуал принятия в племя?
На следующее утро, после завтрака я немедленно бросился к словарю, в котором были заложены исписанные листки. Я еще не знал, что уже нашел друзей, которые станут мне друзьями на всю жизнь. Я еще не знал, что именно эта шумная компашка подростков станет моими первыми учителями японского языка, и что уже в октябре, когда начнется учебный год, я буду наизусть знать слоговую азбуку. Я еще не знал, как много стараний приложит Кенджи, чтобы я стал для местного общества своим. Я еще почти не знал Мидори. Я открыл словарь, и вдруг услышал с улицы:
-МИ-ДО-РИ-ТЯН!!! -АН-ТОН-КУН!!!
Август 2004