Одна из пятнадцати. Вторая по величине после России. Девятая в мире. Народу – меньше половины Токио. Амбиций – на два Вашингтона. Из всех существующих «станов», пожалуй, самый репрезентативный.

Биография моей земли – драма с элементами трагикомедии.

В последние два века здесь с поразительной быстротой менялись парадные вывески. Неожиданные экспозиции получали развитие во втором акте и неумолимо неслись к развязке сквозь череду головокружительных перипетий. И никто не мог предугадать, каким будет финал. Впрочем, думаю, и сейчас никто не возьмется его предсказать. Можно лишь строить осторожные предположения, однако, фантазии на этот счет нередко наказуемы.

Пару веков назад мы были колонией. Позже, в середине прошлого столетия, Казахстан стал ядерным полигоном. Военной базой Советской армии. А чуть раньше – тюрьмой и каторгой разных народов, сосланных сюда с насиженных мест…

Со временем моя родина перестала восприниматься как одна большая зона и приобрела вполне благозвучное название – «Лаборатория дружбы народов». В этой лаборатории пришлые приспособились вполне комфортно соседствовать с местными, и бывшая ссылка стала для них вторым домом.

Жестокий эксперимент дал в итоге положительный результат. С точки зрения истории ничего удивительного не произошло. Обычно случалось наоборот: пленники обустраивали территорию, на которую их изначально привозили в качестве рабов. Ассимилировавшись, они подминали коренных. В качестве удачного опыта часто приводят в пример Вечного жида. Есть вариант и без подтекста: во всех уголках планеты имеются свои китайские кварталы.

У нас все так удачно сложилось из-за традиционно почтительного отношения к гостю. Тем более к лишенцу. Бутылка в этом деле тоже сыграла свою не последнюю роль. Она оказалась главным доводом для установления контактов многих ни в чем не похожих укладов. Исторически «огненная вода» часто служила железным аргументом на стороне тех, кто ставил задачу порабощения.

Кстати, в заключении совета туркестанского генерал-губернатора есть такие строчки: «…Русские переселенцы страдают особым пристрастием к вину. С этим недостатком они не могут быть успешными колонизаторами края…»

Это 1911 год.

Потом были национализация, коллективизация, голод, репрессии, война, разруха… Вновь менялись афиши. Моя земля превратилась в одно большое кладбище. Мой народ целенаправленно уничтожали. Особенно старались, как это часто бывает, свои…

Прошел еще десяток-другой лет. Лысые вожди приходили на смену усатым. Кукуруза вытеснила пшеницу. Потом лысого сменил бровастый, и потихоньку все утряслось, и мы в конечном счете тепло обжились.

Затем случился беловежский передел. В результате на все пятнадцать республик обрушилась свобода, за которую больше всех боролись мы. Так, во всяком случае, утверждают наши нынешние летописцы. Что еще раз подтверждает банальную истину: история – дама своенравная, но податливая.

Нынче, когда нам нечем хвастать в настоящем, мы зовем на помощь историю. Но там тоже, честно говоря, хватает темных пятен. Просто осветители Акорды, выражаясь языком кино, научились так выставлять свет, что в результате в первую очередь бросаются в глаза «победительные» эпизоды. К тому же исторические факты имеют неприятную особенность – они «изнашиваются». Поэтому историю приходится все время реставрировать. Опять же, как правило, с точки зрения осветителей.

Но не буду отклоняться. Буду о том, что произошло в последние двадцать с небольшим лет и о логике исторического провидения.

Заснув в одной стране, мы волшебным образом проснулись в другой. В новой, где, казалось бы, не останется ничего из того, что мешало нам строить жизнь самостоятельно.

Мы стали связывать свое будущее с последующими сказочными превращениями, потому что у родины вновь сменилась «обложка». Нам показалось: если ее поменять, то вместе с ней сменится и содержание. Поэтому первым делом мы кинулись менять названия сел, деревень, городов и улиц. И хотя нам не стало от этого комфортнее по ним ездить, оставалась еще надежда, что понятия двадцатого века перестанут работать в веке двадцать первом. И действительно. Обновилась лексика, обновились установки. Запахло реальной свободой. Но тут, как назло, проснулись инстинкты. Они смешались с благоприобретенными советскими рефлексами. И случился сбой. И стало ясно: как бы по-новому ни называлась теперь родина, природа наша осталась прежней.

Осиротевшее хозяйство коммунистов не могло долго оставаться без хозяев. После непродолжительной, но кровопролитной драчки «руины империи» с приусадебными участками, заводы и фабрики, отрасли и выпасы – короче, весь хлеб с икрой и маслом отошли к новым владельцам. Этот болезненный процесс внешне напоминал национализацию. С другой стороны, его не назовешь в полной мере мародерством. Что-то вроде узаконенной клептократии.

Когда страсти за наследие социализма поутихли, распрямила плечи затаенная мечта обывателя. Все самозабвенно занялись ее реализацией. Попробовали анчоусов с омарами. Наездились по турциям и эмиратам. Заставили дома китайской мебелью. Приоделись – «как в журналах».

На мгновение выдержали паузу, чтобы перевести дух. Неожиданно вспомнили Бога. Правда, не учли, что Аллах (Иисус, Будда) не делает никого лучше, Он просто помогает стать не хуже. Как, впрочем, и власть. Она не способствует улучшению человека, равно как и не портит гражданина. Но в ее силах создать условия, при которых присущее изначально человеку псиное нутро не проявит себя в своей откровенной животной наготе. К сожалению, этого не случилось. Инстинкты победили.

Источник

Я думаю, затрагиваемые проблемы есть не только в Казахстане, а в СНГ в целом. Надеюсь будет интересно.

Я задумался: разве это кому-то еще интересно? Те двое из ста, способные критически воспринимать происходящее, и без меня все прекрасно понимают. Остальные давно в массовке. В том смысле, что от них ничего не зависит, кроме полноты заднего плана. И, главное, они и рады заполнять этот самый план. Быть фоном. На большее никто не претендует. Ну, хорошо. В таком случае я попробую изложить свои «размышлизмы» для тех двоих. Полагаю, они того явно заслуживают.

Значит, так. Пришло мне недавно в голову составить такую, знаете, эволюционную лесенку: двадцать четыре состояния нашей независимой жизни. Пошагово. Начиная с той самой Беловежской посиделки. Занятная получилась… лесенка. 

1. Ожидание.

2. Радость.

3. Восторг.

4. Эйфория.

5. Надежда.

6. Мечты.

7. Метания.

8. Сомнения.

9. Удивление.

10. Подозрение.

11. Осмысление.

12. Возмущение.

13. Гнев.

14. Противление.

15. Страх.

16. Тоска.

17. Разочарование.

18. Озлобленность.

19. Безысходность.

20. Ипохондрия.

21. Отчаяние.

22. Опустошенность.

23. Презрение.

24. Апатия.

Последнее состояние, на мой взгляд, самое стабильное. Оно может длиться бесконечно. Взять хотя бы свистопляску с долларом. Она уже никого не волнует.

А помнится, все начиналось с соотношения один к четырем. Было это в 1993. Сегодня 1:330. И что-то мне подсказывает: если вдруг завтра обменники вывесят 1:1000, мало кто шевельнется. Пациент в коме. И переводить его в реабилитационную палату бессмысленно. Растение.

Это – что касается денег. То есть средств к существованию. Что до самого существования, то лучше всего обратиться к фактам. Они всегда красноречивей любой риторики.

Журнал International Living пишет: «Казахстан занимает предпоследнее место среди стран СНГ по качеству жизни».

Инвестиционная группа Bank of Amerika Merrill Lynch сообщает, что Казахстан вошел в топ-десять преддефолтных стран.

агентство Bloomberg, подводя итоги 2015, пишет, что Казахстан попал в десятку худших экономик мира.

Согласно данным Всемирного банка по объему NPL, мы – чемпионы мира по невозвратным кредитам.

В отчете международной организации Transparency International о коррупции Казахстан занимал в 2014 126 место среди 175 стран мира. Не думаю, что в 2015 картина сильно изменилась.

По данным Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), сегодня в Казахстане каждый час происходит самоубийство.

В Казахстане каждый тридцатый – наркоман, а каждый пятый – алкоголик. (Данные республиканского научно-практического центра психиатрии, психотерапии и наркологии).

На сегодня в Казахстане 36 тысяч детей-сирот. Более половины из них отправлены в детдома и приюты при живых родителях...

Я могу еще долго нагонять тут всякой жути. Но мне не хочется. Мне просто становится дурно от всех этих ужастиков. И мне хочется курить. И это притом, что я не курю.

Если честно и без соплей, то мне лично надоела вся эта чернуха. Весь этот дурдом под оркестровый туш. Мне хочется чего-нибудь хорошего. Доброго. Мне хочется обрадоваться. Есть же у нас какие-то свои достижения? Есть отдельные личности. Есть сотни и тысячи тех, кто ежедневно, тихо и скромно делает свою работу, приносит людям пользу и не орет об этом на весь мир. Я лично знаю таких. Но… Но. Куда девать весь этот убийственный набор фактов? Все эти всевозможные таблицы и рейтинги? Все эти цифры! Куда от них отвернуться?

Я еще не приводил данные по качеству образования. Тут сложно определить уровень деградации. Скорее всего, он просто не поддается измерению. (В рейтингах лучших университетов мира нет ни одного казахстанского вуза).

Мне не хочется говорить о состоянии медицины.

Не хочется говорить о прогнившей насквозь судебной системе. О количестве силовиков на душу населения (шестое в мире – Bloomberg). О том, сколько денег вывезено из страны и попрятано на зарубежных счетах. (За последние 20 лет отток капитала в оффшоры из Казахстана составил около $140 млрд. Такие данные приводит международная организация Tax Justice Networks). И о многом-многом другом, что в итоге и составляет сегодняшний собирательный образ моей страны. Но… даже не это главное. Меня угнетает другое. А именно. Дело в том, что наша реальность больше не воспринимается как абсурд. Как поражение. Мы к ней притерпелись. Прижились. И не власть виновата в том, что мы превратились в растение. В элемент декора. В массовку. Тут вообще трудно найти виноватых. Да и стоит ли? Что с того? Жизнь ведь продолжается. И выглядит она, конечно, не так, как в Либерии, например. Благодаря тому, что мы мало что умеем сами, мы хорошо одеваемся. Благодаря тому, что мы не наладили серийное производство собственных автомобилей, мы ездим на качественных авто. И вообще, благодаря тому, что больше всего на свете мы любим комментировать, нас не допускают ни к одному стоящему делу. Все самое серьезное, требующее специальных знаний и навыков, делают за нас пришлые управленцы. А мы – как тот самый космический турист, которого взяли на борт при условии, что он не будет тыкать пальцем ни в какие кнопки.

Вы не подумайте: у меня нет цели заниматься разоблачением партии и правительства. Занятие это пустое и бессмысленное. Сам принцип управления страной, профессиональный уровень управленцев (за исключением единиц) настолько себя дискредитировал, что говорить об этом уже не имеет никакого смысла. И потом: невозможно докричаться до человека, который притворяется глухим.

Вопрос в другом: могло ли быть иначе? Вправе ли мы были рассчитывать на другой результат?

Одна из аксиом спецназа гласит: «Если на этапе отбора допущена ошибка, обучение не имеет смысла».

Отсюда вывод: результат можно было предвидеть двадцать три года назад. На этапе отбора. Поскольку у тех, кого мы называем нынче властью, не было другого опыта. Они вышли из нас и прошли те же университеты жизни. А партшкола не могла дать тех знаний, которых требовала новая ситуация. У них не было той подготовки, которая бы научила обращаться с таким зыбким и хрупким понятием как свобода. Они поняли ее как вседозволенность.

В той же армии, к примеру, прежде чем дать в руки автомат, сначала давали зубную щетку и отправляли, извините, драить нужник. И поэтому у меня теперь нет претензий к нашей власти. И мне не хочется тратить время на так называемую борьбу мнений. Всем доподлинно известно, что это никакая не борьба. У нас во дворе во времена моей юности еще сохранялись какие-то правила, понятия о чести и справедливости. За вранье – спрашивали. Воровать у своих считалось западло. «Крысить» - значит, себя не уважать. Старшаки не били младших. Заведомо сильный не дрался с заведомо слабым. Нынче все это в порядке вещей. Поэтому правил больше нет. Есть задача – оказаться любой ценой на вершине пищевой пирамиды. Кто туда забрался, тот и красавчик. Как он там оказался – другой вопрос. Однако стоит заметить: в дикой природе не всегда именно львы оказываются на вершине. Случается, туда забираются шакалы. И тогда в природе нарушается баланс. И наступает засуха. То есть то, что вы называете кризисом. Проще говоря, в стране произошла тотальная девальвация обычных человеческих правил общежития. В стране установилась примитивная дедовщина. А она разрушительна в сути своей. Поэтому дети не хотят быть больше врачами или космонавтами. Они хотят быть судьями, прокурорами, ментами, депутатами... И не для того, чтобы вершить справедливость и закон, а чтобы разбогатеть и раздавить всех, кто им мешает. Можно, конечно, относиться к тому, что сегодня происходит у нас, как к попытке нащупать дно. Мне думается, наше дно с точки зрения рядового шведа (немца, француза, голландца, японца…) – просто бездна. Перевернутый космос. Непостижимость. И самое не смешное здесь то, что это еще не дно.

Что теперь?

Теперь, по законам жанра, надо бы мне в концовке дать какую-нибудь надежду. Поддержать что ли. Похлопать по плечу и обнадежить. Ну, на худой конец похвастаться. Например, вот.

Илья Ильин снова побил мировой рекорд! И спел правильный гимн. А Головкин побил еще кого-то и стал лучшим боксером. А наша «Астана» сыграла вничью с «Бенфикой», «Атлетико» и «Галатасараем»! Не вдохновляет? Тогда – вот! В Астане, на концерте «Мен ғашықпын!» («Я влюблен!») вместе с Кайратом Нуртасом песню на казахском языке исполнила российская певица Нюша. Здорово же! А еще, говорят, улицы перекрывали, когда эти звезды ехали во дворец на этот самый концерт! Тоже не очень? Ну, хотите, анекдот расскажу? Про Масимова. Не хотите? Ну, тогда как хотите…

Статья взята с сайта Forbes.kz

http://forbes.kz/life/thoughts/ermek_tursunov_abyirabyirabyi...

http://vlast.kz/avtory/12671-bezadresnoe-pismo.html

Ермек Турсунов, режиссер, специально для Vласти

Если бы существовал прибор, которым можно было бы измерить уровень озлобленности людей и их безразличия, то, думаю, нынче бы он показал безрадостную картину. Потому, вроде как, и не имеет смысла писать. А – кому? Адресат, что называется, пребывает в состоянии сильного психического расстройства. Ну, остались, наверное, несколько человек, которым еще не все равно. Остальным…

Остальным не то чтобы по барабану. Остальные, скорее всего, просто устали. От своего бессилия. Ощущения безысходности. Да и просто от того, что от них ничего не зависит.

В чем корень? Думаю – в невежестве.

Есть такое состояние, которое наступает после приступа ярости. Или гнева. Опять же – бессильного. Потому что, по большому счету, изменить что-либо вроде как невозможно.

Ну, действительно, как играть, если правила меняются по ходу игры? Да и судьи куплены. И поляна – чужая. И жандармы – по кругу выставлены. Потому и мало их – желающих играть дальше. Словом, нет команды. Деморализованы. А потому – слабы. А слабость их – в их подавленности и разрозненности.

Зато в этом сила власти. В одиночестве несогласных. Да, именно так. Их сила в бессилии оппонентов, а не в том, что они сами по себе могущественны и непобедимы. Им просто не с кем соперничать. Оттого они столь бесцеремонны и бесстыдно лживы. Поэтому апелляции к так называемому народу – бессмысленны. Все равно что кричать в пропасть. В никуда. Нет его – народа. Понятие есть, а предмета, как такового, нет. Есть статистика. И она говорит: «В Казахстане проживает семнадцать с половиной миллионов человек». Это просто цифра. Больше – ничего.

А чем отличается человек, гражданин, от статистической единицы? Умением мыслить. Желанием постоянно учиться. И не отчаиваться. И не копить в себе злобу, захлебываясь в собственной желчи. Поэтому я и пытаюсь достучаться. Может, кому и пригодится.

Помнится, был у нас в школе штатный второгодник. Здоровый такой детина-переросток. К нему все давно привыкли и относились как к школьной достопримечательности. Я уж не помню, по сколько лет он проводил в каждом классе, но учителям приходилось усаживать его за последнюю парту: могучая спина его заслоняла полдоски.

На уроках он страшно томился в ожидании звонка. На переменах с садистским удовольствием шмонал одноклассников. Вытряхивал мелочь из карманов. Некоторые набивались ему в «друзья». Получалась привычная комбинация: Шерхан и пара шакалов-прислужников. Вели они себя вызывающе и чувствовали себя хозяевами жизни. И мало кто пытался им перечить. Себе дороже. Накостыляют еще после уроков. Легче отдать полтинник и отвязаться. Наверное, в каждой школе была такая «банда».

Чем закончилась история этого разбойника? Да ничем. Спился и помер. Мало кто нынче помнит о нем.

Еще один пример от моего мастера ВалерСеменыча Фрида. Он отбарабанил двенадцать лет по известной «пятьдесят восьмой»...

Когда в конце 30-х московскую интеллигенцию пачками ссылали на север, то перед отправкой в лагеря их сортировали: выгоняли на площадь Бутырской тюрьмы и дальше уже распределяли по эшелонам.

Когда дело о покушении на Верховного Главнокомандующего было закончено, ВалерСеменычу, как одному из «участников террористической группы», зачитали приговор. Кинодраматург Фрид собрал в камере свой узелок, и вертухаи повели его длинными коридорами на воздух. Там, на Бутырской площади, бывшим университетским профессорам и худосочным литераторам впервые пришлось столкнуться с блатными, то есть, с настоящими уголовниками. Все это делалось, конечно, с ведома тюремной администрации, поэтому вели себя блатные весьма показательно: потрошили сумки и чемоданы, отбирали понравившиеся вещи, и никто даже не вякнул, никто не посмел дать отпор. Хотя на всю площадь, на которой сидели несколько сот арестантов, их было-то всего пять человек. Казалось бы, ну что такое – пятеро против сотен…

ВалерСеменыч вначале удивился, а потом понял. Сила блатных – в разрозненности фраеров. И они этим умело пользовались. По одному тяжко добывать на пропитание. А так, небольшой шакальей стаей… Но на то она и стая.

Потом – лагерь. А в лагере – дилемма. Или шлюмкать лагерную баланду и вместе со всеми валить лес или же наняться к Хозяину и «стучать». «Ссучиться» что называется. Согласитесь, выбор невелик. А на кону – жизнь. По сравнению с этим наше с вами существование просто мед. Хотя…

Я не знаю, что должно произойти, чтобы люди, населяющие эту богатую разными ископаемыми землю, осознали себя людьми. Людьми, а не стадом. Как им объяснить? Какие слова подобрать, чтобы дать понять: нельзя быть жвачным животным. Недостойно уж коли родился человеком.

А что надо делать, действительно?

Ну, во-первых, не надо отчаиваться. Уныние – грех. Впрочем, как и гнев.

Во-вторых: как это не банально звучит – надо читать. И читать правильные книги. Выбрось ты всю эту макулатуру. Все эти «бестселлеры» и «хиты сезона». Настоящая литература не нуждается в раскрутке, и она не бывает модной. Ей не нужна популярность. Настоящие литераторы писали кровью, а не чернилами.

Дальше: выключи телевизор. Войну у телевизора ты не выиграешь. Так что просто возьми и выключи. Ну, хотя бы, на день. На два. Глядишь, войдет в привычку. Поверь, есть вещи намного интересней и полезнее, чем депрессивные откровения Масимова про валютный коридор.

Надо смотреть правильные картины, а не эту бесконечную муть. Сериалы – враг. Особенно наши. Отечественные. Хуже только шоу-бизнес. Опять же – наш. Хуже только обстановка в приемной психиатрической больницы на Каблукова.

Ни в коем случае не смотри киноэпопею про «Небо» и про «Звезды». Даже если строем погонят в кинотеатры. А они – погонят. У них – план. А ты – не ходи. Потому что нет там никакого кино. Это так – блажь. Экранизация внутренних комплексов за твой счет.

И еще: надо научиться слушать правильную музыку, а не эту агрессивную пошлятину, что беснуется там же – в телевизоре. Дерьмо, как заметил один известный философ, имеет свойство скапливаться в одном месте – в нужнике. Зачем тебе копаться в этом? Там уже и лиц-то не осталось. Одинаково – что спереди, что сзади.

Словом, надо учиться быть и оставаться человеком. А этому, кстати, можно учиться всю жизнь. И помни: важен не объем информации, а качество знаний. Ты можешь быть в курсе много чего, при этом, не зная самого нужного. А мозг требует постоянной работы. Как и вкус. В итоге, включенный мозг и тонкий вкус поможет тебе ориентироваться по жизни, а не блуждать. Не шарахаться и не паниковать. Быть активным участником процесса, а не наблюдателем или не дай бог – подопытным. А-то получится как у Раневской. Она как-то высказалась о смысле своей жизни со свойственной ей прямотой: «Я играю роль яиц. То есть – участвую, но не вхожу».

Борьба с собственным невежеством, (читай – агрессивностью и состоянием беспомощности), поможет тебе понять, что культура – это не «красиво одеваться» и «не харкать на тротуар», и не вилка в правой, а нож – в левой. Культура – это умение отличать настоящее от фальши. Подлинник от копии. Правду от лжи. Ведь что такое в сути своей – глобализация? Это – война культур. И здесь у нас нет побед.

Ну, так, воюй в одиночку. Со своим невежеством. Я не могу предложить тебе другую страну. В наличии только – эта. И если она не меняется, попробуй измениться сам или изменить свое к ней отношение. Это не значит, что тебе следует перестать ее любить. Матерей не выбирают. Просто она привыкла жить в своем старом доме и не хочет ничего менять в обстановке. Потерпи. Дай ей возможность пожить в мире своих иллюзий. Когда-нибудь она уйдет, и ты останешься хозяином дома.

Синто говорит: «Жизнь – это испытание. Будешь мягким – сомнут. Будешь жестким – сломают. Будь водой. Холодных – утопишь. Горячих – потушишь».

Быть водой, это значит – быть гармоничным. А если ты так и будешь пялиться в ящик, слушать всю эту лабуду, листать макулатуру и сидеть часами в интеренете, у тебя отберут все. Выпотрошат до последнего. И не просто деньги, карьеру или свободу, а именно – все. Достоинство. Честь. Совесть. Самоуважение. Остатки мозга…

А главное – у тебя отберут Будущее. Потому что вот такое у тебя сейчас настоящее. И ты сидишь посреди своего настоящего и считаешь волоски на лысине: барин снова оттаскал за чуб.

И поэтому ты – злой. Вернее, озлобленный. На сторожа. На конюха. На водителя трамвая. На продавца. На коллег. На соседа. На сына. На дочку. На отца. На прохожего. На собаку. На весь мир вокруг…

Но на самом-то деле ты зол, прежде всего, на самого себя. А признаться себе в этом – слабо. И ты не знаешь, куда девать свою злобу. На ком выместить.

На себе, опять же, не с руки. Так что лучше на ком-то другом. Хоть на ком. Поэтому полны злобы и отчаяния улицы, магазины и офисы, автобусы и остановки. Они заполнены такими же, как ты. У них гадко внутри и потому они гадят вовне. Заполняют нечистотами социальные сети. Там можно безнаказанно и весьма храбро выразиться по любой теме, спрятав истинное свое лицо за безликим ником. Это как плюнуть ночью с балкона вниз…

Я понимаю: в тебе нынче кипит обида. Какой позор, думаешь ты! Какой стыд! И какая досада, что я живу посреди этого недоразумения, называемого независимой страной. В чем ее независимость? Если она зависит от любого инфляционного сквозняка, стоит только в Кремле или в Белом доме открыть на секунду форточку?!

Да. Здесь ты, пожалуй, прав. С этим трудно спорить.

Ведь было же! Было! В девяносто первом… Несколько лет эйфории. Настоящей свободы. Повезло! Свалилась сама! Упала в руки! Нате! Вы же хотели? Берите! Вот вам! За все страдания. За все неудачи и ошибки в прошлом! Свобода! Сколько хотите. Берите и стройте свое будущее!

Нет. Страшно. Не привыкли. Лучше будку, поводок и намордник. Как обычно. И снова – по кругу.

Увы. Так было всегда. И так было – с толпой. Но ты ведь – не толпа.

Ты знаешь, люди как никто другой поддаются дрессировке. Людей легко научить ходить строем. Людям даже нравится быть в марширующей колонне, где все как один, в едином порыве... И кричать «Ура!» И превозносить. И чтобы курс жизни совпадал с курсом партии. А потом эта партия будет играть с этим курсом как будет выгодно ей.

Что же делать?

Я уже сказал. Не надо быть статистом. От того, чем ты наполняешь свое сердце, зависит качество твой жизни.

Не нужно следовать за массами. Не ходи за ними. Не поддавайся общему психозу. А-то заразишься и такая, знаешь, досада, такая тоска накатит от ощущения никчемности и бессилия. И это мерзкое чувство, будто сидишь посреди площади со своим ничтожным барахлом и в ужасе ждешь, что вот-вот нагрянут конвоиры и выпустят своих «санитаров леса». И те устроят шмон. И ты ничего не сможешь сделать. И отдашь часть своих вещей, а в лагерь отправишься в скотовозе вместе со всеми остальными, такими же жвачными...

Да отдай ты им полтинник и забудь! Откупись и живи дальше. В конце концов, это всего лишь деньги. Да и вообще, радуйся, что берут деньгами. Пока. Вон, смотри как Машкевич радуется. И благодарит. Уж он-то знает, что к чему.

Я понимаю: «во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм». Тем более, если все уже свыклись с этой ложью, и на всех площадках страны одна и та же песня. Следовательно, эта ложь уже живет в истории и давно стала правдой. Но ты ведь пока еще не безумен. Пусть ты и в меньшинстве. Пусть даже – в единственном числе. Историю делают одиночки и редко, когда правда толпы совпадала с правдой индивида. Потому что индивид – Личность. Как правило – бунтарь. Однако твой внутренний бунт должен быть подкреплен прочной базой знаний и правдой выстраданных аргументов. Ты должен научиться инакомыслию, поскольку «инакомыслие – это и есть высшая форма патриотизма» (Джеферсон).

Просто мы привыкли жить скопом, а в основе американского патриотизма лежит свободолюбивый индивидуализм. Это такая здравая форма эгоизма.

У Платона есть высказывание: «Наказанием за гражданскую пассивность является власть злодеев». Я бы внес сюда маленькую ремарку: государство – не враг. Просто наше государство постепенно приняло форму коммунизма первобытного племени, где все жизненно важные вопросы единолично решает вождь. Примитивно? Да. Но зато работает. А посему суть государства неизменна. На этот счет есть у нас замечательная поговорка: «Қасқырдың аузы жесе де қан, жемесе де қан». Другими словами: волк во многом похож на собаку, но это, по большому счету, ничего не значит. Следовательно, государство, по большому счету, ничего тебе не должно. И вообще, никто никому ничего не должен. Забудь слово "должен". Выбрось его из своего лексикона. Иначе действительно увязнешь в долгах.

Что касается меня, то я – не политик. И поэтому могу позволить себе такую роскошь как говорить то, что я на самом деле думаю, а не имею в виду. Кому-то может показаться, что я слишком тут умничаю. Читаю нотации. Боже упаси.

Возможно, я надоел всем своими призывами к просвещению. Но я ведь и не навязываю никому своего мнения. Я всего лишь пытаюсь своими словами пересказать то, о чем говорили мудрые. А они говорили: «Смотри вперёд с надеждой. Назад с благодарностью. Вверх с верой. А по сторонам с любовью».