Полно, Серсея, все не так страшно.
– Я хочу чтобы эти письма сожгли все до единого, – провозгласила Серсея. – Ни один намек на это не должен достичь ушей моего сына и моего отца.
– Думаю, что отец уже услышал – и не только намек, – сухо заметил Тирион. – Станнис, без сомнения, послал птиц и в Утес Кастерли, и в Харренхолл. Что до сожжения писем, то какой в этом смысл? Песенка спета, вино пролито, девица брюхата. Да и не столь это страшно, как кажется.
Серсея повернулась к нему, сверкая зелеными глазами.
– У тебя что, вовсе мозгов нет? Ты читал, что там написано? “Отрок Джоффри” – вот как он выражается. И при этом смеет обвинять меня в кровосмешении, убийстве и измене!
«Обвиняет, потому что ты виновна. – Удивительно было видеть, как кипятится Серсея из-за этих обвинений, хотя ей прекрасно известно, что это чистая правда. – Если мы проиграем войну, ей следует поступить в балаган – она прирожденная лицедейка». Тирион дождался, когда она умолкнет, и сказал:
– Нужно же Станнису чем-то оправдать свой мятеж. Что он, по-твоему, должен был написать? “Джоффри – законный сын и наследник моего брата, но я тем не менее намерен отнять у него трон?”
– Я не потерплю, чтобы меня обзывали шлюхой!
«Полно, сестра, – он ведь не утверждает, что Джейме тебе платил».
