Глава четвертая

Встреча друзей

Развалившись в кресле, Бар почувствовал, что вот-вот взорвётся от смеха. Он уже примерно час находился во власти чертовой травы, но по-настоящему почувствовал действие её лишь сейчас, когда Гарри затравил эту историю с Милтоном.

— То есть, ты хочешь сказать, что Милтон залез на носорога?

— Да, чёрт меня возьми, конечно, я сам не видел, но вроде так всё и было. Когда Вальс вернулся, Милтон и жена Вальса вовсю развлекались в кровати.

— Подожди, подожди, но Милтон меньше меня, как он вообще смог бы это сделать, Гарри, жирная ты обезьяна, как это возможно?

— А вот сейчас обидно было, – вдруг резко скорчил морду орангутанг.

— Эй, ну ты чё?

— Ха, повелся? Да ты чего, малыш, ха, совсем очумел, ха-ха, – резко обнял его Гарри. – Да ты мой самый любимый кот, как ты говоришь – самый умный из котов.

— И всё же, как такое возможно? Я не отстану. Как Милтон вообще с ней замутил, как он к Дороти подобрался?

— Я не знаю, брат, вроде она склонна к мягким и пушистым. А Арни? Он же как камень, брат: толстый, скользкий, грубый. А ваша порода берет нежностью. Тут в другом вопрос: нахрена Милтону залезать на этот самосвал, тем более, рядом трётся Арни.

— Может, он под валерьянкой был.

— Ну, может и так. Я слышал, у вас потенция из всех щелей лезет, стоит вам порцию пахучей прописать, что скажешь, а? – спросил Гарри, доставая новую порцию.

Бар сделал глубокий вдох. Он уже сотню лет так не отвисал с оранжевым, хотя раньше они довольно часто коротали вечера за выпивкой. Гарри вообще мастерски умел бодяжить траву в алкоголе, причем так, что казалось, будто ты совсем не пьянеешь, только лапы ватные становятся, и по телу разливается приятная ломота. Он махнул волосатой головой и посмотрел в сторону бара. Наблюдать за работой этой очаровательной коротко стриженной скунсихой, столь профессионально разваливающей виски, было очень приятно.

— Ну, теперь ясно, почему они больше в футбол не играют. Слушай Гарри, сукин ты сын, а подскажи мне, где ты нашёл вот её? – тихо спросил Бар, указывая пальцем в Мерси.

— Ты не поверишь, мальчик мой, но она сама ко мне пришла, сказала, что всегда хотела поработать в баре, – не отвлекаясь от пакета, сообщила обезьяна.

— А почему именно к тебе?

— Она же скунс, а им особо не доверяют работать с продуктами, ну, в головах полно всяких предубеждений. Сам знаешь.

— И ты решил пойти против злой системы. Как-то на тебя не сильно похоже.

— Мне это выгодно, малыш. В последнее время у меня слишком много драк, а Мерси держит бар так, что не все жаждут сразу напиться. Хотя, не скрою, даже с ней ребята ухитряются надраться.

— Как мило, – сказал Бар, ставя стакан на небольшой круглый стеклянный столик. – Эх ты, старый чёрт, знаешь, чем меня брать. Скажи, ты всех угощаешь валерьянкой, а? Скольким копам ты налил уже в этом месяце?

— Бар, малыш, ну ты забыл, что полиция уже не вотчина котов, это время прошло, дружище. Валерьянка не особо пользуется спросом у копов, так как тут теперь лишь козлы да бараны, да что копытные, я даже зайца видел или кролика, их вообще хрен друг от друга различишь.

— У кроликов задние лапы короче, и они менее ветрены, в отличие от зайцев. У нас только зайцы проходили по делам. Кролики, как правило, дома сидят, с преступным делом вообще не знаются. Готов поставить свой хвост, что кролики вообще никого никогда не убили.

— С чего это такая мысль? Что, намутил с белым и пушистым?

— Ага, если бы, – Бар положил руку на край дивана и посмотрел через одностороннее зеркальное стекло в зал. Понемногу начал собираться весь бомонд.

— Эй, малыш, держи. Это за наше с тобой здоровье и долгую жизнь, чтобы шерсть не опадала, челюсть крепчала и глаза, как алмаз были, – сказал орангутанг, протягивая ему стакан.

— Ну, шерсть-то точно не выпадет, я же гладкошерстный, мы до самого конца пушистые, – усмехнулся Бар, принимая виски. – А вот за остальное согласен, мудрая моя обезьяна. Дрогнем.

И они разом осушили по двести грамм. Бар почувствовал, как немеют лапы, видимо, Гарри здорово злоупотребил с дозой. Он с трудом раскрыл глаза.

— Господи, ты что опять разбавил-то? Меня лапы почти не слушаются.

— Всё, как в любом приличном месте – это лучший мой рецепт. Можно сказать –реликвия. Только лучшему коту и другу.

— Забыл сказать – полицейскому-детективу.

— Я никогда не любил это добавление. Прежде всего – друг, потом, чёрт с ним, кот! А остальное мне не по душе.

— Ладно, ладно, не бузи. Ты у нас тоже далеко не обезьяний ангел, мой оранжевый бабуин, – Бар поставил стакан на стол и ещё раз посмотрел на Мерси. – Слушай, а у неё есть кто?

— Бар, распутник ты этакий, ты мне с Мериан насрал кучу, а теперь до Мерси добраться решил, она же вообще скунс.

— Подожди, с Мериан я расстался мягко.

— Не знаю, как вы там расстались, но бедная девка чуть с ума не сошла. А она ж пантера, у неё когти есть. После того, как ты сбежал, она половину стриптизерш чуть глаз не лишила. Еще немного, и я сам бы на шест полез.

— Кстати, хорошая идея. Ты – обезьяна, вы как бы на деревьях лазаете. Я думаю, в этом ты бы дал всем бабам фору, тряхнул, так сказать, стариной.

— Ах ты ж, мохнатая жопа, дай пять! – Гарри протянул свою огромную пятерню.

— Держи, – Бар смачно приложился о его мохнатую лапу.

— Эх, Бар, хороший ты всё-таки коп, – сказал Гарри задумчиво, откинувшись в кресле.

Бар прищурился, он долго ждал, когда старый орангутанг, наконец, согреется для душевного разговора. Раньше он часто ошибался с этой гранью, но теперь, пожалуй, правильно улучил момент.

— Это почему же?

— Ты правильный коп, ты честный коп. Только вот упертый.

— Это ты потому, что я залез не на свою территорию с Шахом? Гарри, они убили котят, потом застрелили копа, как я могу такое оставить? Как это вообще возможно.

— И что? Как будто у нас никого не убивают. Все мы смертны. И копы, и дети. У каждого своя судьба. Только ты этого понять не можешь. Я не пойму: у тебя что-то личное в этом деле? Бар, мальчик, тут слишком серьёзные игроки.

— Ты опять о корпорациях. Что за теневой заговор ты мне впариваешь? Убить детектива – это больше бандитское ремесло, никак не связанное с компаниями по производству лекарств от потенции.

— Ты слишком прямолинейно смотришь. Везде свои интересы, в том числе и у Парацефтикал. Они держат рынок и у них огромные капиталы. Наивно полагать, что у этих ребят лишь белые методы работы.

— Они что-то поставляют, о чём я не знаю?

Глаза старого орангутанга на миг сузились, затем он встряхнул головой и словно бы немного отрезвел, после чего, оторвавшись от спинки кресла, Гарри задумчиво поднял бокал и поднес его к морде Бара.

— А ты действительно умный кот, Бар, только вот не пытайся меня развести по пьяни, правда, это не самая мудрая идея, малыш. Как я уже сказал, есть звери, с которыми лучше тебе не сталкиваться, какой бы крутой одиночка-детектив ты ни был.

Бар вздохнул и тоже поднял стакан.

— Возможно, ты и прав, твое здоровье.

Затем они взяли ещё и ещё по порции виски. Бар уже и не помнил, на какой порции стал мягко отходить в мир потерянной памяти, где переставали существовать преступления, убийства и было лишь одно сплошное забытьё. Но это было совершенно не страшно – в любом случае Гарри бы не дал ему пропасть.

Естественно, следующее утро выдалось крайне болезненным, пусть это и был выходной. Бар с великим трудом открыл глаза. Казалось, что в голове не валерьянка, а расплавленный свинец.

— О-о, как же больно, – буркнул он, разглядывая розовый потолок.

Так, минуту. Розовый потолок. Бар напрягся. Он не помнил, чтобы у него дома был розовый потолок. К слову, он вообще не любил розовый цвет, предпочитая либо белый, либо более мрачный тон, черный или коричневый, но уж никак не розовый. Он повертел головой. Да, он был в гостях у дамы.

Глава пятая

Эротичный скунс

— Ты, видно, давно с Гарри дружишь, – раздался тихий и немного грубый голос. Бар повернул голову и увидел Мерси. Она с интересом разглядывала его, держа в руке кружку с кофе. Затем присела на край кровати и протянула напиток ему.

— Давно, – Бар с благодарностью принял кофе. Он лучше всего спасал от той мешанины, которой баловал Гарри. Ни алкоголь, ни таблетки, ничто так не отпускало, как кофеин.

— Он сказал, что ты крайне опасный тип, так чем же ты так опасен?

— Я не знаю, детка, – сказал Бар и откинулся на подушку. Голова начинала понемногу проходить. – Я, по сути, мягкий и пушистый. Не знаю, чем мог напугать эту большую обезьяну, мне кажется, он просто завидует моей красоте.

— Какой скромный кот, – ласково сказала она и, пододвинувшись к нему, прижалась к его морде.

Бар несколько напрягся и инстинктивно стал принюхиваться, ожидая неприятностей. Он никогда не имел дело со скунсами и уж тем более не спал с ними. Но, Мерси оказалась умничкой, и лишь улыбнулась, уловив движения его носа.

— Мы все заложники предвзятости, не так ли? – тихо сказал она, опуская глаза.

— Увы, увы, – ответил Бар, чувствуя лишь мягкий аромат лимонного мыла и липовый шампунь. Мерси оказалась крайне щепетильной в вопросах гигиены дамой. И на вид, и на запах придраться к ней было практически невозможно. Бар мысленно поблагодарил себя за пьяную избирательность.

— Ты надолго в притон? – спросил Бар, делая второй глоток кофе.

— Да пока мне всё нравится. Мне сложно найти работу в питьевых заведениях, все почему-то считают, что из-за меня провоняет весь их склад. Или я буду перебивать запахи. Это так нелепо, но я же не буду доказывать обратное, у зверей своя голова должна быть на плечах. А ты часто к Гарри заходишь? Я там вроде как два месяца, а тебя ни разу не видела.

— Мы работаем в несколько диаметрально противоположных сферах. Я – коп, он –держатель притона. Мы не можем при всем желании видеться часто.

— Но вы так знатно надрались, от тебя до сих пор несёт валерьянкой, а я слышала, что она под запретом.

— Насколько я помню, её применяют в медицинских целях, а я в глубокой депрессии, так что мне можно.

— Сегодня ночью я её не заметила, – игриво сказала Мерси и пододвинулась ещё ближе. Бар почувствовал её манящее тепло и пьянящий липовый запах. Странно, он вроде бы спокойно относился к липе.

А потом он позабыл и про липу, и про лимон, в голове была лишь странная спонтанная реакция на прекрасную импульсивную скунсиху, ласково играющую с его шерстью, хвостом и усами.

Через три часа он, наконец, смог встать с кровати и одеться. Мерси в это время снова была в душе, в очередной раз доказывая, что скунсы крайне чистоплотные животные. Он надел часы и посмотрел в большое панорамное окно. За ним располагался масштабный горячий город, промышленные трубы которого без конца коптили мрачное небо. Всё-таки не так уж и плохо жить в промышленном районе, квартиры здесь были просто огромные.

— Твой пистолет в верхнем ящике тумбочки, я убрала его, на всякий случай, – крикнула Мерси из ванной комнаты.

— Спасибо, детка, – сказал Бар, доставая револьвер и убирая его в кобуру. Всё же, она действительно умничка. Он напряг память. Кажется, Сара жила на Хавьен авеню, 10, вроде бы так. Это недалеко отсюда. Пожалуй, от неё и нужно начать поиски безусого кота.

Он быстро оделся и вышел наружу. Задерживаться у дамы после прекрасно проведенной ночи было верхом неприличия. Бар вышел на улицу и сразу же увидел на противоположной стороне желтое такси. Пользуясь своей удачей, он поднял руку и в три прыжка оказался возле водителя. Оказалось, радость была преждевременной. За рулем был свин.

Толстый, жирный, с огромным выступающим пузом, он был до того отвратителен, что казалось – хуже нет вообще ничего. Бар поднял голову над крышей машины, но возможности поймать ещё одно такси в ближайшие полчаса не предвиделось.

— Ну, мы едем или стоять будем, пока шины не сдуются? – донеслось снизу.

— Хавьен авеню, 10. И чем быстрее, тем лучше.

— Так бы сразу, – буркнуло серое, порядком облысевшее мясо.

Бар сел на сиденье и посмотрел в грязное окно. Всё-таки свинью невозможно было изменить, она везде грязь разведет, даже с внутренней стороны стекол. Бар принюхался, у него сразу возникла куча разных идей относительно воздуха в этом сером, забитом всякой макулатурой салоне.

— Чё, музон включить, а? – то ли хрюкнула, то ли просто буркнула свинья после двух минут совместной поездки. – Есть неплохая станция.

Бар поморщился и демонстративно отвернулся к окну, ему даже хамить и угрожать не хотелось. Тут свин, наконец, нашел нужную частоту и, смачно чавкнув, нажал на кнопку. В салоне стало ещё хуже. Отвратный запах, отвратная музыка, отвратный шофер. Бар подумал, что это, скорее всего, наказание за вчерашнюю пьянку. Эх, надо было дождаться другое такси. Наконец, спустя полчаса, донеслось долгожданное: «Приехали, с тебя десять баксов».

Бар открыл дверь и, кинув стольник, быстро выбрался из салона. Боже, как же он был рад свежему воздуху, такое такси следовало просто сжечь. Впрочем, район, в который он попал, был ничем не лучше. Точно такой же свинарник, только обширнее. Всюду грязь, куски оборванных газет и мерзкая вонь канализации, от которой хотелось зажать нос. Бар сразу же вспомнил, почему в полиции так мало собак, бедные ищейки ненавидят плохие запахи, хотя и хорошо идут по следу. Им, видите ли, слишком нос режет. Чёртовы неженки.

Он перепрыгнул через лужу и подошёл к двери. Десятый дом выглядел прескверно, зато металлическая дверь обладала воистину нерушимой внешностью. Это был типичный почерк бедных районов – дорогая крепкая дверь.

— Детка, куда же ты залезла, – прошептал он, постучав в дверь.

Дверь долго не открывали, затем он услышал шаги. Медленные, грубые, шаркающие. «Так ходят собаки, крокодилы, носороги, кто угодно, но только не кошки» – подумал Чеширски, доставая жетон. И, тем не менее, это была именно кошка.

Сара Дулитл, невысокая, с обтертой шерстью и потухшими зелеными глазами. Бедняга сильно пила. Чеширски сразу же уловил запах вездесущей валерьянки, смешанной то ли с виски, то ли с водкой. Словно бедная дамочка решила утопить собственную жизнь в огромном алкогольном корыте. Недолго думая, он мягко отодвинул её в сторону и свободно вошёл внутрь.

— Эй, ты куда? – медленно проговорила кошка. Слова давались ей с большим трудом. Было вообще непонятно, как она встала с постели.

Бар вошёл в гостиную и осмотрелся. Интерьер был небогатый, но, несмотря на обилие пустых бутылок, чистый. Бедняжка начала пить недавно, скорее всего, после гибели её котят. Он подобрал одну из бутылок и мягко отлепил этикетку. Как он и предполагал, это было крайне дешевое пойло, барыги даже на клее экономили.

— Ты кто такой вообще? – уцепилась за его пальто Сара. – Ты куда идёшь?

Бар задумчиво посмотрел на неё. Беднягу сильно качало, было удивительно, как она смогла дойти до двери. Он мягко обнял её и, прижав к себе, тихо сказал:

―Тише, тише. Давай спать, маленькая. Голова болит?

— Немного, – сказала кошка, сбитая с толку таким поведением. – Ты что, зачем, я...

— Давай я уложу тебя. Тебе надо отдохнуть, – сказал Бар и, подхватив её, понес к кровати. Саре требовалось прийти в себя, а из такого состояния её мог вывести только сон. Положив её на кровать, он погладил её по голове, убирая волосы.

— Зачем это? – спросила Сара, но почувствовав под головой подушку, поддалась на провокацию и начала устраиваться поудобнее.

— Вот и правильно, давай, ложись, тебе надо выспаться, набраться сил.

— Я в норме, – уже совсем тихо сказала она, закрывая глаза и поворачиваясь на левый бок.

Бар внимательно посмотрел на неё. Всё-таки кошки почти не бывают некрасивыми.

Бар поднялся и начал осматривать квартиру. Пара фотографий, дешевая мебель, посуда… Ничего такого, что привлекло бы внимание. Он взял одну из фотографий на комоде. На ней Сара была рядом с Барни. Бар покачал головой и аккуратно убрал фотографию на место. Часть сложной биографии Сары наконец-то начала проясняться. Бар отодвинул ящик и заглянул в поисках двойного дна, но там было пусто. Тайников в квартире он не нашел. Только дешевые тряпки и кучу бутылок. Да, было ещё несколько совершенно новых чистых детских вещей, стоивших на порядок выше, чем всё остальное.

Ближе к вечеру Сара стала медленно приходить в себя. Бар к этому времени оставил лишь одну бутылку с виски – для разумного диалога с потерпевшей. После пробуждения Сару сильно колотило, всего за несколько дней она сумела довести себя полного изнеможения. Бар подсел к кровати.

— Кто ты? – спросила она, всматриваясь в детектива.

— Детектив Бар Чеширски.

— Дай, дай мне встать, – она медленно поднялась и, осматриваясь, вышла из комнаты. Бар не останавливал её, просто молча пошёл следом. Встав на колени, дрожащими руками Сара ощупала стоявшие на полу полупустые бутылки. Затем порылась в грязном шмотье. Бар ей не мешал – не зря же он перерыл всю квартиру в поисках целых бутылок. Шансов что-либо найти у неё не было. Он даже в туалете заначку нашел.

Наконец, осознав, что выпивки нет, Сара вспомнила, что помимо неё в комнате есть ещё и он. Развернувшись, она закричала.

— Где бутылки? Ты что наделал, ублюдок? Где мое пойло?

— У меня в руках, Сара, – сказал Бар, показав бутылку.

— Дай мне ее, – злобно прошипела она, выпуская когти.

— Дам, но мне надо поговорить, будешь хорошо себя вести, получишь, – глаза Бара приобрели пустой, холодный оттенок.

Сара остановилась, впившись в него взглядом. Внутри неё шла борьба, одна часть хотела вцепиться ему в глотку, другая отговаривала. Бар знал этот момент, он часто встречался у алкоголиков и наркоманов, находящихся на грани, поэтому приготовился вырубить в случае внезапного нападения.

— Хорошо, – наконец сдалась Сара, – чего ты хочешь?

— Расскажи мне о котятах, Сара.

Она обессилено облокотилась о стенку и медленно съехала по ней вниз. Бар не убрал взгляда, но выдерживать то, что он видел, было тяжеловато. Сара смотрела как мать, лишившаяся своих детей, на глазах которой снова проступили остатки слез. Чеширски не мешал. Ей надо было прийти в себя.

© Даниил Дарс

Обезьяний притон

Бар вёл Джорски почти два квартала и за это время успел трижды проклясть самовлюблённого козла, останавливающегося почти у каждой витрины. Джорски оказался на редкость самовлюблённым парнем, то и дело разглядывающим свой выхолощенный костюм и свою редкую бороденку.

Наконец, свернув на Махауни-стрит, Джорски зашёл в холл огромного небоскреба. Бар поднял голову, придерживая шляпу. Да, в таком здании как минимум пятьдесят этажей и миллиарда четыре вложено, не меньше. Он вздохнул. Это было очень плохо, так как воротилы крупного бизнеса очень неохотно впускали детективов, натаскивая своих секретарей на охотничьих борзых. Но шанс есть шанс, вдруг ему попадётся крайне милая цыпочка, только и живущая тем, что ей удастся повстречать красавца-детектива. С этими прекрасными мыслями Бар и вошёл внутрь.

— Да поймите вы, – спокойно вещала стройная белочка, – на Бреда Джорски есть пропуск, а на вас – нет.

— А вы что, не видите жетон полицейского?

— У вас что, ордер на обыск?

— А что? Чтобы войти, мне нужен обязательно ордер на обыск?

— Если без пропуска, то да.

— Если я приду с обыском, то вы пойдете, как соучастница, – бросил безнадёжно Бар.

— Ишь, напугал, – повела плечиком белочка, – вам, детектив, надо преступников ловить, а не порядочных граждан запугивать.

Бар прищурился. Белочка была ярко-красной, с великолепным пушистым хвостом. Несмотря на другой вид, она совершенно не отталкивала, а даже наоборот, притягивала. Бар снова поймал себя на той мысли, что на самом деле был против официального видового запрета в сексуальных отношениях. Ведь порой даже белочки были ох, как сексуальны. Впрочем, ему он особо никогда и не мешал.

— Вы прекрасны, мисс, – миролюбиво сказал он.

— Иди, иди, кошачий подхалим, знаем мы вас, чуть зазеваешься, как всё, сразу вцепитесь, – сказала она уже мягче, смерив его оценивающим взглядом.

Понимая, что она всё равно не отступит, Бар поднял шляпу и удалился. По факту, он уходил не с пустыми руками – нужно было лишь правильно воспользоваться полученной информацией. А сделать это можно были лишь в одном месте – «Обезьяньем притоне». Он усмехнулся. Уж в каких местах он только не бывал, но притон был, пожалуй, худшим гадюшником из всех, хотя и самым любимым.

Находился он в старом кирпичном здании на Бари-Бич, рядом с цветочным магазином и кабаре «Медвежья сосулька». По сути, это был даже не столько притон, сколько разбойничий кабак, совмещающий в себе немного от притона, немного от сауны, немного от кабаре, немного от подпольного тотализатора. Словно бы муниципалитет города решил не разводить несколько отвратных мест, а собрать их всех в одном, тем самым свести потери морального облика столицы к минимальным.

Бар подошёл к широкой лестнице, уходящей глубоко в подвал. Как обычно, веселье было в самом разгаре, у сотрудников этого заведения не было неприёмных часов. Он спустился вниз и вошёл внутрь, бросив на ближайшую вешалку свою легкую шляпу.

На шесте, как обычно, была Мериан – высокая стройная пантера с замашками куницы. Увидев его, она на секунду замерла, но затем, как ни в чём не бывало, продолжила свой танец. Эта самка заслуживала куда лучшего места, чем это забытая богом дыра.

— Извините, сэр, кажется, вы ошиблись местом, – неожиданно вставил огромный буйвол-охранник, ткнув в него копытом.

— Отвали, – ответил Бар, всматриваясь в гостей.

— Ты, кажется, не понял, приятель. Я тебе сказал, что тебе здесь не место! Вход лишь по приглашениям.

— Вот мое приглашение, приятель, – огрызнулся Бар, выхватив револьвер и засунув его за ремень буйвола.

— Эй, спокойнее! Ты чего? – сказал здоровяк и резко поднял лапы, попятившись.

— Это хорошо, что ты вспомнил о спокойствии, оно – гарант здоровья, дружище, – убирая револьвер, заметил Бар, аккуратно поправив охраннику пиджак.

— Каширски, ты что, опять моих людей запугиваешь? – прокричал ему оранжевый орангутанг. – Иди сюда, я налью тебе стаканчик, мой мальчик.

Бар посмотрел в сторону обезьяны. С этим здоровенным орангутангом по кличке Красный Гарри он познакомился три года назад, когда вытащил его из лап банды шимпанзе, которым тот задолжал некоторую сумму зелененьких купюр. Дела тогда у Гарри шли очень скверно, и он пошёл на сделку, лишь бы избежать гнева своих дальних собратьев по виду. Бар обошелся с ним вполне прилично, и Гарри это запомнил.

— Здорова, старый черт! Я вижу, ты совсем меня не бережешь, – заметил Чеширски, убирая револьвер.

— Каширски, это сложный бизнес. Порой бывают драки, смена охраны – дело обыденное. Но, к чёрту, расскажи, как дела, сто лет тебя не видел! – приветливо сказал Гарри, положив ему на плечо свою оранжевую лапищу.

— Шаха убили, растеряли прямо у подъезда. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Слышал, но не в теме, тут каждый день кого-то убивают, совсем зверьё ошалело, что ни день – то убийства. Видишь же, охрану поменял. Пару дней назад у нас тоже заварушка случилась.

— Стало быть, ты не в курсе, кто заказал Шаха. Странно, я думал, ты знаешь всё и обо всех.

— Хей, брат, те времена прошли, сейчас я просто старый орангутанг, заботящийся о своей репутации, зачем мне такие знания? Кто убивает полицейских, тот идет до конца. Это опасные звери, и я стараюсь ничего о них не знать. Мы, обезьяны, живем долго лишь в том случае, когда нас не убивают.

— Это ты верно подметил, – Бар повернулся к нему, облокотившись о барную стойку – так он мог спокойно наблюдать за происходящим в зале, в частности, за красивым танцем Мериан.

— Что, соскучился по нашей кошечке? – усмехнулся Гарри, проследив за его взглядом. – Она тут у нас всем головы вскружила, ей бы бальной танцовщицей быть, а не стриптизершей. Жаль, сгубила девка талант.

— Что это ты таким щепетильным стал, раньше вроде не водилось.

— Я же тебе говорю – постарел, или ты меня не услышал? Походу зря говорят, что вы, кошки, хорошо слышите, налицо явная дезинформация.

— Все меняется, раньше ты тоже знал, что в городе происходит, теперь нет.

— Теперь всё иначе. На место обычных мафиози пришли крупные компании, которые ни во что не ставят старую школу.

— Кстати, что ты знаешь о Парацефтикал?

— Они выпускают Виагру, малыш, ты что, уже чувствуешь проблемы?

— Нет, просто мой товарищ Джорски заглянул к ним в офис. А это, по меньшей мере, странно.

Гарри посмотрел на стакан с виски и одним махом опрокинул его.

— Забудь ты о них, займись привычными убийствами, зачем тебе эти компании, от них больше вреда, чем пользы. У нас и без них полно всякого рода бандитов. Вот всяких разбойников сколько, только и смотри, что за кошельком приглядывай.

— Гарри, что может быть хуже, когда покупают самих копов, более того, делают так, что они сами ходят на поклон в офис?

— Эх, Бар, вот честно, ты мне нравишься, сильно нравишься, ты не похож на своих коллег, да простит их продажные шкуры Обезьяний Бог. Поэтому я тебе даю добрый совет – не лезь к этим ребятам. У них столько денег, что они могут позволить купить весь город. Это фармацевтика, брат. Да и с чего ты взял, что у них есть интерес в убийстве полицейского, может, он к ним по другому делу пошёл?

Тут Бар наконец-то заметил, что Гарри уже изрядно подвыпил еще до его прихода. Сначала это заметить сложно, так как орангутанг изначально не бледный, а алкоголь выдают лишь красные глаза, да особая разговорчивость.

— Хорошо, Гарри. Я буду осторожен. Ты, кстати, прав – пора заняться обычной рутинной работой детектива, на улицах слишком много грязи. Эх, жаль, я на службе, соскучился я по отдыху, иногда хочется взять и набраться так, чтоб голова затрещала.

— Малыш, малыш, ты там, где надо. Сейчас всё организуем.

— Гарри, ты, конечно, извини, но на меня и так сверху давят, не хочу, чтобы узнали, что я тут нажрался.

— Хей, малыш, ну так у меня есть vip-комната, там и сядем, и нас никто не побеспокоит. Я, конечно, мог бы закрыть и само заведение, но это перебор, не так ли?

— Да, перебор, – согласился Бар, разглядывая пустой стакан. – Хотя, если честно, мне по вкусу больше виски с валерьянкой.

— Да её сейчас не найти. После избрания на должность мэра кота, валерьянку как сдуло со всех прилавков. А все потому, что его младший брат от него горячку схватил, глупый псих, испортил стольким жизнь.

— Хочешь сказать, что это мэр наложил вето на поставки валерьянки?

— Это не просто слова, его ребята лично приходили ко мне. Уже с апреля действует. Просто свинство какое-то.

— А жаль, я был бы не против сейчас пару капель опрокинуть, – задумчиво сказал Бар. Уж кто-кто, а он точно знал, что у Гарри обязательно найдётся заначка.

— Подожди, не спеши. У меня кое-что есть для тебя, мой старый друг. Мерси, детка, принеси моему любимому коту наш небольшой запас кошачьих вкусностей, я угощаю, – тихо, как это только возможно у орангутанга, шепнул барменше Гарри.

— Но сэр, вы же сами запретили, – недовольно сказала Мерси, смерив Бара подозрительным взглядом.

— Раз я сказал, значит, можно, – отмахнулся от неё Гарри. – У нас в гостях мой старый друг, для этого парня мне ничего не жалко.

— Гарри, твою обезьянью родню, что ты творишь, – заулыбался Бар, делая вид, что не в силах устоять перед обезьяньей щедростью.

— Ну не бузи, разок можно, у меня всё аккуратно, – сказал он уже начавшим заплетаться языком. – Только пошли, нам надо уединиться, сам знаешь, она воняет, как прокаженная, мигом все местные коты набегут.

— Да, да, да, только не воняет, а удивительно пахнет, – заурчал Чеширски, почувствовав пленительный запах валерьянки. – Как же я давно не чувствовал этого аромата.

© Даниил Дарс

Тридцать седьмой участок

Тридцать седьмой участок был одним из самых больших, так как располагался в центре города и поэтому просто не мог быть непрезентабельным. Бар понимал, что первым делом надо заглянуть сюда, пока Милтон ещё не везде сунул свой мохнатый нос. Убрав лапы в карманы брюк, он легкой походкой прошёлся по ступенькам и резко открыл двери, из которых сразу понесло запахом пота, духотой и теплым спертым воздухом устало работающего кондиционера.

Бред Джорски сидел по центру. Это был крупный горный козел с огромными рогами. Бар встречал его и раньше, когда заходил к Пятницки за документами – покойный Шах не любил курьеров и предпочитал передавать данные лично в руки.

— Добрый день, детектив, – развернувшись в кресле и откидывая свою крупную голову, поздоровался Джорски. – Чем обязаны вашему визиту?

— Я тут узнал, что ты ведешь дело Шаха.

— И?

— Я бы хотел с ним ознакомиться.

— Извините, детектив, но дело закрыто за недостатком улик.

— С чего вдруг?

— Я же пояснил – нет улик.

— А детские трупы?

— Тише, детектив, вы не в своем участке, возможно, мой коллега и флиртовал с вами, делясь информацией по нашим делам, но, увы, такого больше не будет – у вас своя богадельня, у нас своя.

Джорски улыбнулся своей широкой козлиной улыбкой. Бар поморщился – зубы были ровные, неопасные, специально заточенные под нудное, долгое пережевывание пищи. Плюс несло непонятно чем изо рта.

— Послушайте, козел, мне очень нужны данные по этому делу, – тихо произнес Бар.

Джорски встал и выпрямился. Ростом он был около двух метров, да и в спине не уступал Бару. Насмешливо сложив руки на груди, перекачанный коп с мерзкой длинной бородкой и выпученными глазами нагло улыбнулся.

— Какие-то проблемы, котяра?

— Да, мне нужны материалы по делу, а один коп-козел их не дает.

— Я же тебе объяснил, твои походы сюда закончились.

— Всё-таки не зря у тебя такие большие рога. Видно, не мне одному ты неприятен.

Глаза Джорски моментально налились кровью. Бару даже показалось, что всё-таки его мать нет-нет, да и согрешила с быком, наделив своего сына этой изящной способностью заливать красным цветом радужки глаз. Ну что ж, винить тут её не за что.

— Так, брейк, что тут у нас происходит – буркнул Арни Вальс, поднявшись над обоими на голову. Это был огромного роста носорог с отполированным до блеска рогом. И Бар и Джорски сразу замолчали, так как оба знали, что самое глупое – это раздражать носорога.

— Детектив Чеширски решил, что может вот так запросто прийти и потребовать материал по делу Пятницки, я ему, соответственно, отказал.

— Это согласовано с вашим начальством? – хмуро спросил Арни, повернувшись к Бару.

— Нет, это моя личная инициатива, связанная со смертью коллеги, – ответил Бар.

— Да, смерть никого не оставит равнодушным, – сказал Арни, показывая на свой кабинет. — Пойдем, побеседуем, а то как-то неправильно ругаться посреди белого дня в полицейском участке.

— Как скажете, капитан, – согласился Бар и, повернувшись к Джорски, добавил: – Я просто не к тому зашел. Это бывает.

Когда они вошли внутрь, Арни мягко закрыл двери и сел за большой дубовый стол, лапой пригласив Бара присесть напротив. Убедившись, что гостю удобно, носорог похрустел массивной шеей, еле проглядывающейся из больших кожных складок, и показал на старую фотографию на стене. Бар уже видел её, на ней были две сборные с обоих участков.

— Видишь, Бар, раньше отношения были куда лучше, чем сейчас. Но время беспощадно, теперь молодые уже не помнят, как мы играли в футбол. Впрочем, я, наверное, не совсем прав. В самом городе что-то изменилось, а уж затем изменило и нас – копов. Возможно, поэтому меня радуют такие ребята, как ты и Шах. Старая школа, вы цените полицейскую солидарность. Да-да, не удивляйся, я всё о вас знал. Просто я всегда считал это нормальным явлением. Бюрократия – бюрократией, а полицейские – всё равно одна сплошная семья.

— Не все так считают, сэр.

— Да и бог с ними, с убогими! Дураков всегда хватало. Их даже силой не заставить следовать традициям.

— Капитан, вы не производите впечатления зверя, которому не под силу заставить подчинённых следовать чему-то.

— Да, согласен, я ещё не совсем стар. Но знаешь такую пословицу, что вода камень точит? Ну, так и со мной. Прошлое уходит, коллектив меняется, теперь у них новые идеалы, все хотят отличиться и залезть повыше как можно быстрей. У молодых в головах лишь деньги, места для чести совсем не осталось.

— Такие, как Джорски?

— Да, такие, как он, – Арни недовольно посмотрел сквозь стекло. – Этот парень первым побежал во внутренний отдел к офисным крысам. Сказал, что, скорее всего, застрелили свои же. А я ведь твердо знаю, что в моем участке нет такого.

— Сэр, вы и без меня знаете, что это возможно, – осторожно возразил Бар.

— А я тебе говорю, что нет у меня такого. Да, кто-то берет деньги – не без греха, но чтобы убить, извините, – это явный перебор. Впрочем, откровения на потом оставим, я тебя не для этого пригласил в кабинет. У меня есть копии всех дел, которые мне интересны, – Арни отодвинул ящик стола и вытащил худую папку. – Вот, посмотри.

Бар пододвинулся. Это было дело котят, то самое, которое вёл Пятницки.

— Правда, тут немного. Джорски не особенно стремился что-то узнать, – заметил Арни, поглядывая на фотографию на стене. – Знаешь, а ведь мы тогда выиграли. Я лично забил последний гол. Помню, Милтон вместе с мячом влетел в ворота.

— Сэр, а почему бы вам снова не организовать матч?

— Иногда что-то надо отпускать, вспоминая добрым словом, Бар. Ты ещё слишком молод для понимания таких вещей, но это мне в тебе и нравится. Я даю тебе десять минут на изучение этого дела. А потом сделаем вид, что я вставил тебе изрядных люлей.

— Договорились, – сказал Бар и принялся листать папку.

Первое, что ему сразу бросилось в глаза – это отпечатки. Обычно в таких случаях находят отпечатки одного зверя, тут же – целых двух. Это было весьма необычно. Причем одного владельца отпечатков нашли – это был Барни Хикокс, обычный мелкий кот-жулик из промышленного района. Бар уже встречался с ним, и ему мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что такой кот никогда не пойдёт на убийство. Другое дело, как он связан с Сарой? Бар поискал её адрес. Хавьен авеню, 10. Следовало заехать к этой крошке. Он поднял глаза на Арни.

— Сэр, а касательно Барни? Я так полагаю, его не искали?

— Ну, почему же, запрос сделали. Объявили в розыск. Но ты сам знаешь, как это происходит, объявить-то объявили, а вот ты попробуй найди его в городе. Шах вроде вышел на след этого мерзавца, но потом его убили.

— Хотите сказать, у мелкого воришки завелась такая крыша, что убивает копов?

— По всей видимости, да, – сказал Арни, с улыбкой смотря на него. Улыбались носороги, конечно, страшно.

— А что со вторыми? Я вижу, что владелец так и не был найден.

— Да, в картотеке его нет. Так что лучше всего найти этого Барни и хорошенько его расспросить. Уверен, при правильном подходе он быстро расколется.

— Да, сэр. Так я и сделаю.

— Не за что, Бар, не за что. Обращайся.

Бар поднялся и пошёл было к выходу. Но затем развернулся и ещё раз посмотрел на грузного капитана, мечтательно уставившегося на черно-белую картинку. Завернутые белые рукава, огромные руки, запотевшая рубашка с подтяжками и кобурой, размером с его голову, никак не выдавали в нём зашуганного начальством труса. И всё же, он сдался, кинув ему под видом геройского поступка жалкую папку с начатым делом.

— Что-нибудь ещё, Чеширски? – не поворачивая головы, спросил Арни.

— Да нет, сэр. Просто вот подумал: куда же мы катимся, если по убийству котят всё, что было сделано – это подано объявление в розыск. Я, конечно, понимаю, что это котята бедной кошки из промышленного района, бог весть какой выводок. Но ведь формально это даже не просто убийство, а целая серия, причем малолеток. Вы были правы, город изменился, а вместе с ним и вы, – с горечью сказал Бар, выходя из офиса.

Последующие три часа он просидел напротив тридцать седьмого участка, карауля Джорски, который, как и любой копытный, предпочитал передвигаться на своих двоих. С одной стороны, это было очень хорошо, проследить за ним не составит особого труда. С другой – Бар терпеть не мог выслеживать на своих двоих. Ходьба на длинные дистанции вызывала у него подкожную неприязнь.

Конечно, искать Барни не дурная идея, но она подождет, а вот напуганный Джорски – нет. Конечно, продажный козел мог позвонить своему нанимателю по телефону, а не нестись с новостью о его приходе лично. Но рогатые на редкость тупые животные и по большей части суетливы. И осознав, что за дело взялся такой умный кот как он, запросто могли сорваться на встречу со своими нанимателями лично.

Бар ещё раз проводил взглядом эффектную официантку и снова посмотрел на часы. Без пяти шесть, Джорски уже вот-вот должен показать свою морду из дверей. Без четырех, без трёх, есть! Тупой козел не подвёл. Бар улыбнулся и, положив сорок долларов на стол, поднялся и вышел на улицу, легко толкнув двери одной рукой. Настало время детективной работы.

© Даниил Дарс. Рисунок - Надежда Сон.

Собачья жалость

Детектив Бар Чеширски сидел за столом и молча рассматривал свою черную лапу. Наспех перебинтованная, она так и не переставала болеть, раздражая своим сломанным когтем. Черная дворняга Гарри сделал все, чтобы вывести Бара из себя. Чеширски отодвинул верхний ящик рабочего стола и вытащил порядком засохшую рыбу вместе с сигареткой – она выравнивала всё, что угодно.

Закурив, он откинулся на стуле и выпустил густое облако дыма в потолок. Широкая морда моментально расплылась в блаженной улыбке – курение, скорее всего, было бы последним, от чего он мог бы отказаться в этой жизни. Лениво повернув голову, он заметил недовольную физиономию старого толстяка Бронкса, привычно распекающего утренний патруль сквозь пыльное стекло своего офиса.

Ох, бедный, бедный старый Бронкс. Все, что он сейчас может, так это вываливать свою мокрую шерсть на новичков, пугливо озирающихся по сторонам и поджавших мокрые после дождя хвосты. Куда ему рвать глотку на настоящих детективов, только что закрывших дело черного дворняги. Чеширски снова посмотрел на больной коготь. Мерзкий бандит царапался до самого конца, пока, наконец, не пролетел несколько этажей, смачно разбив пузом старую реку.

— Извините, это вы детектив чеширский? – что-то неожиданно, словно кусок мокрой кошачьей шерсти, брякнулось с ним рядом.

Бара словно передернуло, моментально смыв все утреннее блаженство. Он ненавидел это обращение, подменявшее его настоящую фамилию на породу кошек. Старая шутка, которую он так и не смог вывести из лексикона своих сослуживцев. Поискав глазами шутников, Бар заметил ухмыляющихся Хенски и Понски – двух тупых собак, непонятно как прослуживших в управлении по десять лет. Эх, видно, ничему их прежний опыт не учит, одно слово – собаки.

— Чеширски, мэм! Не чеширский, а Чеширски, – недовольно бросил он, не поднимая головы.

— Очень приятно, детектив Чеширски, а я – Эльза. И у меня к вам неотложное дело, – мягко добавила собака.

Бар посмотрел вниз. Длинные рыжие ноги, рыжего цвета чулки. Юбка. Он нехотя вернулся в привычную работу и, убрав сигарету, прогнал лапой густой дым. Работа есть работа, пусть ему и не нравятся собаки.

— Что у вас, Эльза? – буркнул Бар, услужливо указывая ей на стул. Эльза аккуратно присела.

Это была высокородная самка колли с ухоженной рыжей мордой и длинными подкрученными волосами.

«Интересно, кто же подсунул это самку? Бронкс? От толстяка можно было, конечно, этого ожидать, но он уже так давно этим не баловался. Хенски и Понч? Нет, два дундука могут лишь неправильно назвать его фамилию, но у них не хватит смелости решить за Бронкса, кому передать дело. Впрочем, что гадать, она сама сейчас все расскажет» – подумал Бар и повернулся к колли, задумчиво сложив мохнатые лапы в домик, приготовившись выслушать очередную историю о пропавшем ошейнике.

— Сэр, дело в том, что мне сказали, что вы лучший кошачий детектив, а я, знаете ли, очень разбираюсь в рекомендациях, я всегда следую рекомендациям, так как еще мой отец говорил, насколько важно мнение компетентных зверей…

— Эльза, у меня мало времени, ближе к делу, – оборвал её Бар, с трудом выдавив улыбку.

— Хорошо, хорошо. – сказала колли, убрав выступившую слезу белым изящным платочком. – Меня предупреждали, что вы крайне грубы, но, Святая Собака, это совершенно не имеет значения в сложившийся ситуации. Дело касается жизни и смерти и ту боль, которую я испытала, нельзя просто так оставить без наказания.

— Ближе к делу.

— Хорошо, я поняла, детектив. В общем, посмотрите вот сюда, – тихо сказал она, передав ему несколько фотографий.

Бар лениво взял одну из фотографий и вдруг почувствовал, как его шерсть встает дыбом. На ней была корзинка с мертвыми мокрыми котятами, аккуратно поставленная на ступеньки перед крыльцом. Бар завороженно уставился на маленькие трупики. На повязке выступила кровь, обломанный коготь выполз наружу.

— Когда это произошло? – тихо спросил он чужим голосом.

— Три дня назад.

— И кто ведет дело?

— Бред Джорски, детектив тридцать седьмого участка. Он сказал, что это привычная картина и налицо чистой воды помешательство, поэтому дело придётся закрыть. Дело в том, что это котята моей служанки Сары Дулитл, а она действительно была немного не в себе. Но вот так поставить своих котят перед домом – это даже на неё не похоже.

— А где она сейчас?

— Я уволила её. Скорее всего, сидит дома. Недавно я отнесла ей немного денег. И она была в тот момент там.

— Хотели откупиться? Как это похоже на собак, – зло бросил Бар, рассматривая фотографии котят. — Мне нужен адрес вашей служанки и ваш контактный телефон.

— Конечно, конечно! Вот они. И ещё, если бы я хотела откупиться, то я вряд ли пришла к вам, – гордо заметила Эльза.

— Возможно, – ответил Чеширски, снимая с вешалки коричневое пальто. – А напомните мне, кто вас ко мне прислал?

— Шах Пятницки, – тихо сказала колли.

Бар мысленно перебрал всех старых знакомых. Кажется, это был большой пятнистый барс, с которым они пару раз пересекались по делу обезьян. Но с чего вдруг отдавать подобное дело ему? Пусть даже он поменьше работает в полиции, но вёл дела не хуже, нисколько не смущаясь подкупленной братии.

— Но почему он не ведет его сам?

— Его убили, – тихо сказала Колли, снова смахивая слезы, – кто-то выпустил по нему всю обойму прямо возле подъезда.

Бар замер с вытянутой в рукав лапой. Убили? Копа? Чеширски автоматически убрал пальто обратно в шкаф и посмотрел в сторону офиса Бронкса, который тут же отпрянул от стекла, проявив при этом несвойственную ему прыть.

— Минуту, мэм, – бросил Бар, отодвигая колли вместе со стулом.

— Эльза.

— Неважно, – сказал Бар, не обращая на неё никакого внимания. Теперь им владело лишь одно желание – увидеть сэра Милтона Бронкса, своего непосредственного начальника. Ведь он наверняка знал, что Пятницки давно ловит рыб…

Подойдя к двери кабинета, Бар несколько раз подёргал за ручку. Закрыто. Чеширски заглянул в окно. Толстый Милтон вовсю распекал молодёжь, выставив свою толстую волосатую спину. Бар устало вздохнул и постучал по стеклу. Эти детские выходки уже начинали его утомлять. Милтон недовольно повернулся и, облизнув языком широкую сиамскую морду, открыл двери.

— Ну, что тебе надо? Не видишь, я занят, – недовольно буркнул Милтон.

— Ты слышал, что Шаха расстреляли? – сразу же выдал Чеширски.

Милтон несколько секунд молчал, затем повернулся к молодым и жестом попросил их выйти. Выпуская патрульных, Чеширски подвинулся, – со своей широкой спиной он вечно не мог протолкнуться в этих узких старых кабинетах.

— Слышал.

— И?

— Что и? Я что, должен был тебе доложиться?

— Мог хотя бы сказать, по-дружески.

— А ты что, уже работаешь во внутреннем отделе?

— Значит, так мы теперь себя ведем, да?

Бар присел напротив стола Милтона и, положив ногу на ногу, широко улыбнулся, обнажив яркие белые клыки. Он чувствовал, как волнуется его шеф и предпочел не спешить, доверив тому право совершить ошибку.

— Капитан, дело не в том, кто расследует это дело – наш отдел или другой. Шах был моим коллегой, поэтому я не могу спустить это дело на тормозах. Это вопрос чести. Если вы, конечно, помните, что это.

— Замолчи Чеширски, мы знакомы уже как десять лет! Кому, как не мне, знать твои фокусы. Ты думаешь, я не понимаю, как ты поведешь себя? Поступило распоряжение, дело передано в руки внутреннего отдела. И все! Если не хочешь проблем, займись своими делами. А это даже не наша забота, тридцать седьмой сам разберётся с этим.

— Каких проблем, капитан? – спокойно спросил Бар, сохраняя полную невозмутимость. – Я, в отличие от вас, не боюсь проблем и всегда хочу о них услышать напрямую. Глаза в глаза, капитан. Вы же меня знаете.

— Бар, что ты от меня хочешь? – начал кипятиться Милтон.

— Хочу знать, почему ты мне не сказал, что Шаха застрелили. С каких пор мы вообще такие вещи не замечаем? К тому же там котята, а вы знаете, как я не люблю этого. Господи, Святая Кошка, это просто ядерный коктейль.

— Это дело тридцать седьмого участка, а не твое, Бар. Я серьёзно, у нас своего говна хватает. Мне вот все уши прожужжали изнасилованной коровой, а она, между прочим, была беременна. Ничем не хуже мёртвых котят, займись лучше этим.

— Сэр, коровы всегда вызывающе одеваются. Не говоря уже о том, что никогда не прячут своего вымени. И, к тому же, я занимаюсь убийствами, а не изнасилованиями. Но знаете, в чём-то вы, пожалуй, правы, это действительно дело тридцать седьмого участка. А, стало быть, зачем мне своим любопытным носом создавать вам проблемы, верно?

— Верно, – подозрительно сощурился Милтон.

— И я о том же. Сколько я не был в отпуске? Года три? Пора отдохнуть, сэр, у меня так болит спина, ей остро необходим отдых. Да и я давно хотел съездить куда-нибудь.

— Не бери это дело, Бар, – исподлобья посмотрел на него Милтон, явно не желая отпускать его в заслуженный отпуск. – Как ты не понимаешь, не для твоей усатой морды оно.

— Смерть усатого должен расследовать усатый, сэр! Так было всегда, – улыбнувшись, сказал Бар. – Заявление я оставлю на столе, насколько я понимаю, так будет проще всем.

— Я могу тебя отговорить?

— А у вас хоть раз получалось, капитан? – спросил Бар, не скрывая улыбку.

Милтон покачал головой и махнул лапой, мол, делай, что хочешь. Кивнув, Бар вышел из кабинета. Теперь оставалось дело за малым – найти убийцу и посадить ублюдка лет на сорок, предварительно сломав ему хвост в двух или трёх местах.

© Даниил Дарс