ХОЗЯЙКА! (Книга, 5 глав)
Глава первая
Фазир прошелся по рядам, осматривая собственный товар. Рабыни, надо отдать им должное, не ныли и не плакали о своей горькой судьбе, а скорее даже наоборот – смирились с ней. Осмотрел – и удовлетворенно улыбнулся – все чистенькие, красивые, одежда свеженькая – не товар, а загляденье!
Знаете, что говорят на большом Афахийском рынке? Что здесь есть все, а по слухам – даже деньги. Кричит мальчишка, четко выговаривая заказные платные объявления, изредка срываясь на предательский хрип. Гордо расхаживает из стороны в сторону толстенная и похожая на пышку толстуха, расхваливая направо и налево почему-то лепешки. Толстая – это хорошо. Худая булочница – плохая реклама сдобе.
Холодное оружие, успевшее устареть сразу же, как только оружейные дома пообещали изготовить автоматические винтовки, валом лежало на витринах, призывно поблескивая на солнышке. Купите добрый господин, повесьте на стену, да будет всегда здоров ваш верблюд!
Тут клянутся и проклинают, продают и покупают, смеются и плачут. Иногда даже кажется – и не базар это и не рынок вовсе. Нечто большее.
- Зубы, кому вырвать зубы? Беру недорого, с обезболивающей пилюлей!
- Подешевело! Ткань цвета индиго, добрый отрез, господин. Только ради моего уважения к вам, о величайший из величайших! Себе руку режу, вам отдаю!
- Держи вора!
А посмотришь сверху – один большой дукан, только куда более крикливый и шумный. Торговец ковров, старик, помахивает палкой на попытавшегося надуть его покупателя. Мальчишка неистово трет медные бока масленицы-лампы, в надежде, что вот оттуда-то вылезет тот самый сказочный и (обязательно!) добрый джинн. Звенит деньгами только что обогатившийся купец, потрясая кулаками. Завистливо крякают те, у кого в кошельках гуляет ветер, пожимают плечами и утешают себя тем, что не в деньгах счастье, а сами присматривают – где что плохо лежит? Оглядывает с ног до головы каждого проходящего оголодавший и, вследствие чего, исхудавший хикаеси.
А еще на афахийском рынке знает каждый ребенок, что если хочешь хорошего раба – не ходи к Ослану или Ратмиру: обманут; обойди стороной старую Кумию-скрягу – в три раза больше возьмет от реальной стоимости, а заворачивай лучше, мил человек, сразу к Фазиру. А уж он-то обязательно подберет тебе что-нибудь по вкусу. Хочешь тебе – вот Шадисские красавицы, хочешь – Ашикрийские юноши. И ведь, что самое главное, все как на подбор! Торговец многозначительно шмыгнул носом. Нос у Фазира был волшебный – выгоду чуял разве что не за километр.
Если бы кто-нибудь сказал старику, что торговать людьми – дело не очень хорошее, так он бы тому рассмеялся в лицо. Настоящий торговец должен в первую очередь искать вы-го-ду, а уж потом задумываться над проблемами вечности. К тому же, что плохого в том, что он делает? Вот нужна кому-нибудь жена, чтобы и по дому прибиралась, и с детишками тетешкалась, и еду готовила: вообщем, все, чем каждая женщина и должна заниматься – так он пойдет и скажет: дядя Фазир, помоги! А он поможет, обязательно поможет – в миг подберет кого надо – и покладистую, и красивую, да какую только захочешь! Разве ж это не благо? Уют в дом ведь продаёт, да несчастным крышу над головой дарит. А то! Отпустит он вот весь свой товар по недомыслию, или по глупости старческой на свободу – и куда они денутся? Отсель до родного дома им не дойти – мало кто самостоятельно смог перебраться через великую пустыню Аль-Неф, а так – будут ходить и побираться по рынкам, а там и до воровства дойдет, а там и руки отрубят или… да-да, опять продадут в рабство. И ведь оно вон какое дело – Фазир кому попало свой товар не отдает!
Ну, если только это не несет в себе хорошей выгоды.
А вот самая большая его гордость – маленькая девочка эльфийка шести, а может и меньше лет от роду. Судья приговорил ее к отрубанию руки за кражу куска хлеба. А он, Фазир, добрая душа, решил, что негоже детей обижать - взял, да и заплатил за нее штраф, а сверх того, еще и налог. Так как девочка оказалась беспризорной, то по закону она отходила ему в качестве рабыни.
И даже тут торговец действовал в ожидании скорой выгоды. Остроухие, как только своих среди рабов видят, так глаза пучат, и золото быстрей доставать начинают – честью у них, видишь ли, считается, собрата выкупить. Фазир потирал руки и рассчитывал слупить с них, по меньшей мере, пять, а то и шесть золотых.
Главное, чтобы сюда не нагрянули Алкийцы. Вообщем-то, те же самые остроухие, вот только кожа у них смуглее, чем надо – а своих белокожих собратьев покупают совсем для других затей. По сути – один же ведь народ, а поди ж ты – друг дружку на дух не переваривают. И если девочка им в руки попадет – кто знает, что они с ней сделают? Скорее всего, пустят на какую-нибудь сумку или сапоги – с них ведь станется. И ведь какая беда – не продать он им не может. Дело даже не в деньгах, скорее в собственной безопасности.
Девочка же, вымытая другими рабынями, когда Фазир водил их на омовение(представлять людям грязный товар – верх неуважения, как к покупателям, так и к самому себе), гордо восседала на какой-то корзинке и занималась страшно интересным занятием – нарезанием резьбы в носу посредством пальца. Судя по усердию, получалось не очень хорошо. Второе занятие было не менее важным – она смотрела на Рас’хана. Здоровенный, вымахавший в двухметрового детину, паренек с лысой головой и большущей дубиной на самом деле был очень добрым. Он угостил ее своей лепешкой и водой, и вообще, пока они сюда добирались – тащил на своих плечах. А сейчас он сторожил их всех от разбойников и бандитов. Остроухая малышка жутко боялась упустить тот самый момент, когда эти самые приснопамятные разбойники соизволят явиться - разве можно пропустить такое зрелище? А Рас’хан их за это всех своей дубинкой! Наверно, будет здорово.
С другой стороны ее так и подмывало посмотреть немного в сторону, где расположилась довольно просторная, по размерам, клеть. По мнению эльфийки в ней мог поместиться целый слон, но вместо ушастого добряка в ней были крохотные, размером с ладошку, человечки. Как их там назвал тот смешной толстенький человек с бородой, накормивший и забравший ее с собой? Вроде как мидли.
Больше похожие на оживших куколок, мидли старались не обращать внимания на то, в каком положении они находятся, а на какую-то там остроухую оборванку и вовсе старались не глядеть. Создавалось такое ощущение, что это не они, а все другие заперты в клетке.
Девочке страсть как хотелось подержать хоть одну из них в руках, немножечко потискать, рассмотреть – одним словом, подружиться! Но на все ее попытки заговорить они отвечали гордым молчанием. А, может, они просто не умели? Где вы видели говорящих кукол?
А вот тот старичок, который ее выкупил и, кажется, был здесь самым главным, сказал, что постарается найти ей самых лучших хозяев. Интересно, что бы это могло значить?
***
Торговый день близился к концу. Вскоре ряды работорговцев начнут закрываться. А это значит, что пора собираться. Завтра будет хороший день, быть может, более удачный, чем сегодня. Наверно, все было бы просто замечательно, если бы Ашлай, да съедят его сердце шакалы, не привел с собой урсийских юношей. Интересно, где ему удалось раздобыть этих парней? Как известно, это богатыри, которых не так-то уж и просто сломить, а уж тем более поработить. Впрочем, Фазир вполне справедливо предполагал, что спокойно они вели себя только сейчас, а после того, как они окажутся за стенами города – тут же предпримут организованную попытку к бегству. Что вероятно, даже успешную, несмотря на невольнические кандалы. Знавал он как-то одного урсийца – самый настоящий медведь, лишь по глупости зовущийся человеком.
Беда в том, что Ашлай сорвал сегодня куш и, верно, теперь уберется домой. Счастливый! А ему, несчастному из несчастнейших Фазиру, тут еще стоять до тех пор, пока всех не распродаст. Тяжела ты доля настоящего торговца!
А девочку продать сегодня не удалось – ни одного остроухого не появилось, даже алкийцы вниманием обошли. Любопытная, надо сказать, малышка. Фазир не такой дурак – урсийцы там, шадисцы или еще кто – понятно откуда могли тут взяться: набеги кочевников часто заканчиваются порабощением большинства жителей сел или деревень. А вот остроухие просто так не появляются – за ними всегда тянется какая-нибудь история. Иногда очень даже интересная. Помнится, как то Нааль тоже разыскивал всяческих приблудных эльфийцев, а один раз просчитался – ему продали сына какого-то тамошнего, остроухого барона. Те потом отыскали несчастного Нааля и, как говорят одни, увезли и бросили где-то далеко в пустыне, а другие же с пеной у рта утверждают, что забрали себе, в рабство. Первая версия Фазиру казалось более правдоподобной, хотя бы по той причине, что эльфийцы рабов у себя не держат. А вот своеобразно заставить подохнуть – вполне в их стиле. А о чем это говорит? О том, что надо читать газеты и все, что в них пишут, дабы быть в курсе событий.
Так вот, возвращаясь к девчонке – он не смог отыскать про нее никакой информации. Ни единой зацепочки – будто из песка родилась. Впрочем, ему удалось найти в старых газетах заметку о том, как месяца три назад разбойники убили семью эльфийцев – малышка вполне могла быть их дочерью.
- Мма, акил нэ! – предупредил о возможной покупательнице Рас’хан, стоявший на входе. Уж лучше пускай стоит там и отгоняет всяких бездельников и шалопаев. А то, как рабынь за крутые бедра щупать, да сиськи мять – это они первые, а как покупать – так сразу кошель дома позабыли. Фазир в тот же миг оживился, забыв про всю усталость. Когда покупатель идет, это хорошо, покупатель – это всегда здорово! Жадно потирая руки, будто бы золото уже перекочевало в его кошелек, старик поспешил встретить гостя и… был жутко разочарован.
К ним явно заглянула сумасшедшая, иначе как можно назвать женщину, что носит мужские штаны? Да что там говорить, гостья была настолько безумна, что даже не носила платка или паранджи на голове! И ладно бы это была какая чужестранка, не знающая местных обычаев, но ведь нет – по всему виду как раз таки ме
Фазир прошелся по рядам, осматривая собственный товар. Рабыни, надо отдать им должное, не ныли и не плакали о своей горькой судьбе, а скорее даже наоборот – смирились с ней. Осмотрел – и удовлетворенно улыбнулся – все чистенькие, красивые, одежда свеженькая – не товар, а загляденье!
Знаете, что говорят на большом Афахийском рынке? Что здесь есть все, а по слухам – даже деньги. Кричит мальчишка, четко выговаривая заказные платные объявления, изредка срываясь на предательский хрип. Гордо расхаживает из стороны в сторону толстенная и похожая на пышку толстуха, расхваливая направо и налево почему-то лепешки. Толстая – это хорошо. Худая булочница – плохая реклама сдобе.
Холодное оружие, успевшее устареть сразу же, как только оружейные дома пообещали изготовить автоматические винтовки, валом лежало на витринах, призывно поблескивая на солнышке. Купите добрый господин, повесьте на стену, да будет всегда здоров ваш верблюд!
Тут клянутся и проклинают, продают и покупают, смеются и плачут. Иногда даже кажется – и не базар это и не рынок вовсе. Нечто большее.
- Зубы, кому вырвать зубы? Беру недорого, с обезболивающей пилюлей!
- Подешевело! Ткань цвета индиго, добрый отрез, господин. Только ради моего уважения к вам, о величайший из величайших! Себе руку режу, вам отдаю!
- Держи вора!
А посмотришь сверху – один большой дукан, только куда более крикливый и шумный. Торговец ковров, старик, помахивает палкой на попытавшегося надуть его покупателя. Мальчишка неистово трет медные бока масленицы-лампы, в надежде, что вот оттуда-то вылезет тот самый сказочный и (обязательно!) добрый джинн. Звенит деньгами только что обогатившийся купец, потрясая кулаками. Завистливо крякают те, у кого в кошельках гуляет ветер, пожимают плечами и утешают себя тем, что не в деньгах счастье, а сами присматривают – где что плохо лежит? Оглядывает с ног до головы каждого проходящего оголодавший и, вследствие чего, исхудавший хикаеси.
А еще на афахийском рынке знает каждый ребенок, что если хочешь хорошего раба – не ходи к Ослану или Ратмиру: обманут; обойди стороной старую Кумию-скрягу – в три раза больше возьмет от реальной стоимости, а заворачивай лучше, мил человек, сразу к Фазиру. А уж он-то обязательно подберет тебе что-нибудь по вкусу. Хочешь тебе – вот Шадисские красавицы, хочешь – Ашикрийские юноши. И ведь, что самое главное, все как на подбор! Торговец многозначительно шмыгнул носом. Нос у Фазира был волшебный – выгоду чуял разве что не за километр.
Если бы кто-нибудь сказал старику, что торговать людьми – дело не очень хорошее, так он бы тому рассмеялся в лицо. Настоящий торговец должен в первую очередь искать вы-го-ду, а уж потом задумываться над проблемами вечности. К тому же, что плохого в том, что он делает? Вот нужна кому-нибудь жена, чтобы и по дому прибиралась, и с детишками тетешкалась, и еду готовила: вообщем, все, чем каждая женщина и должна заниматься – так он пойдет и скажет: дядя Фазир, помоги! А он поможет, обязательно поможет – в миг подберет кого надо – и покладистую, и красивую, да какую только захочешь! Разве ж это не благо? Уют в дом ведь продаёт, да несчастным крышу над головой дарит. А то! Отпустит он вот весь свой товар по недомыслию, или по глупости старческой на свободу – и куда они денутся? Отсель до родного дома им не дойти – мало кто самостоятельно смог перебраться через великую пустыню Аль-Неф, а так – будут ходить и побираться по рынкам, а там и до воровства дойдет, а там и руки отрубят или… да-да, опять продадут в рабство. И ведь оно вон какое дело – Фазир кому попало свой товар не отдает!
Ну, если только это не несет в себе хорошей выгоды.
А вот самая большая его гордость – маленькая девочка эльфийка шести, а может и меньше лет от роду. Судья приговорил ее к отрубанию руки за кражу куска хлеба. А он, Фазир, добрая душа, решил, что негоже детей обижать - взял, да и заплатил за нее штраф, а сверх того, еще и налог. Так как девочка оказалась беспризорной, то по закону она отходила ему в качестве рабыни.
И даже тут торговец действовал в ожидании скорой выгоды. Остроухие, как только своих среди рабов видят, так глаза пучат, и золото быстрей доставать начинают – честью у них, видишь ли, считается, собрата выкупить. Фазир потирал руки и рассчитывал слупить с них, по меньшей мере, пять, а то и шесть золотых.
Главное, чтобы сюда не нагрянули Алкийцы. Вообщем-то, те же самые остроухие, вот только кожа у них смуглее, чем надо – а своих белокожих собратьев покупают совсем для других затей. По сути – один же ведь народ, а поди ж ты – друг дружку на дух не переваривают. И если девочка им в руки попадет – кто знает, что они с ней сделают? Скорее всего, пустят на какую-нибудь сумку или сапоги – с них ведь станется. И ведь какая беда – не продать он им не может. Дело даже не в деньгах, скорее в собственной безопасности.
Девочка же, вымытая другими рабынями, когда Фазир водил их на омовение(представлять людям грязный товар – верх неуважения, как к покупателям, так и к самому себе), гордо восседала на какой-то корзинке и занималась страшно интересным занятием – нарезанием резьбы в носу посредством пальца. Судя по усердию, получалось не очень хорошо. Второе занятие было не менее важным – она смотрела на Рас’хана. Здоровенный, вымахавший в двухметрового детину, паренек с лысой головой и большущей дубиной на самом деле был очень добрым. Он угостил ее своей лепешкой и водой, и вообще, пока они сюда добирались – тащил на своих плечах. А сейчас он сторожил их всех от разбойников и бандитов. Остроухая малышка жутко боялась упустить тот самый момент, когда эти самые приснопамятные разбойники соизволят явиться - разве можно пропустить такое зрелище? А Рас’хан их за это всех своей дубинкой! Наверно, будет здорово.
С другой стороны ее так и подмывало посмотреть немного в сторону, где расположилась довольно просторная, по размерам, клеть. По мнению эльфийки в ней мог поместиться целый слон, но вместо ушастого добряка в ней были крохотные, размером с ладошку, человечки. Как их там назвал тот смешной толстенький человек с бородой, накормивший и забравший ее с собой? Вроде как мидли.
Больше похожие на оживших куколок, мидли старались не обращать внимания на то, в каком положении они находятся, а на какую-то там остроухую оборванку и вовсе старались не глядеть. Создавалось такое ощущение, что это не они, а все другие заперты в клетке.
Девочке страсть как хотелось подержать хоть одну из них в руках, немножечко потискать, рассмотреть – одним словом, подружиться! Но на все ее попытки заговорить они отвечали гордым молчанием. А, может, они просто не умели? Где вы видели говорящих кукол?
А вот тот старичок, который ее выкупил и, кажется, был здесь самым главным, сказал, что постарается найти ей самых лучших хозяев. Интересно, что бы это могло значить?
***
Торговый день близился к концу. Вскоре ряды работорговцев начнут закрываться. А это значит, что пора собираться. Завтра будет хороший день, быть может, более удачный, чем сегодня. Наверно, все было бы просто замечательно, если бы Ашлай, да съедят его сердце шакалы, не привел с собой урсийских юношей. Интересно, где ему удалось раздобыть этих парней? Как известно, это богатыри, которых не так-то уж и просто сломить, а уж тем более поработить. Впрочем, Фазир вполне справедливо предполагал, что спокойно они вели себя только сейчас, а после того, как они окажутся за стенами города – тут же предпримут организованную попытку к бегству. Что вероятно, даже успешную, несмотря на невольнические кандалы. Знавал он как-то одного урсийца – самый настоящий медведь, лишь по глупости зовущийся человеком.
Беда в том, что Ашлай сорвал сегодня куш и, верно, теперь уберется домой. Счастливый! А ему, несчастному из несчастнейших Фазиру, тут еще стоять до тех пор, пока всех не распродаст. Тяжела ты доля настоящего торговца!
А девочку продать сегодня не удалось – ни одного остроухого не появилось, даже алкийцы вниманием обошли. Любопытная, надо сказать, малышка. Фазир не такой дурак – урсийцы там, шадисцы или еще кто – понятно откуда могли тут взяться: набеги кочевников часто заканчиваются порабощением большинства жителей сел или деревень. А вот остроухие просто так не появляются – за ними всегда тянется какая-нибудь история. Иногда очень даже интересная. Помнится, как то Нааль тоже разыскивал всяческих приблудных эльфийцев, а один раз просчитался – ему продали сына какого-то тамошнего, остроухого барона. Те потом отыскали несчастного Нааля и, как говорят одни, увезли и бросили где-то далеко в пустыне, а другие же с пеной у рта утверждают, что забрали себе, в рабство. Первая версия Фазиру казалось более правдоподобной, хотя бы по той причине, что эльфийцы рабов у себя не держат. А вот своеобразно заставить подохнуть – вполне в их стиле. А о чем это говорит? О том, что надо читать газеты и все, что в них пишут, дабы быть в курсе событий.
Так вот, возвращаясь к девчонке – он не смог отыскать про нее никакой информации. Ни единой зацепочки – будто из песка родилась. Впрочем, ему удалось найти в старых газетах заметку о том, как месяца три назад разбойники убили семью эльфийцев – малышка вполне могла быть их дочерью.
- Мма, акил нэ! – предупредил о возможной покупательнице Рас’хан, стоявший на входе. Уж лучше пускай стоит там и отгоняет всяких бездельников и шалопаев. А то, как рабынь за крутые бедра щупать, да сиськи мять – это они первые, а как покупать – так сразу кошель дома позабыли. Фазир в тот же миг оживился, забыв про всю усталость. Когда покупатель идет, это хорошо, покупатель – это всегда здорово! Жадно потирая руки, будто бы золото уже перекочевало в его кошелек, старик поспешил встретить гостя и… был жутко разочарован.
К ним явно заглянула сумасшедшая, иначе как можно назвать женщину, что носит мужские штаны? Да что там говорить, гостья была настолько безумна, что даже не носила платка или паранджи на голове! И ладно бы это была какая чужестранка, не знающая местных обычаев, но ведь нет – по всему виду как раз таки ме