Она любила рисовать
Я кричу, срывая в ноль голосовые связки. А она в очередной принимает меня за так любимых ей ангелов.
Исполнение ваших самых сокровенных грёз, всего, что вам только хотелось - девять миллиметров в голову, острое перышко, щекочущее запястье и плачущее небо, размывающее кровь ореолом вокруг изломанного тела у подножия небоскрёба.
- Здравствуй, Лена. - Улыбается она, практически незаметная на фоне сероватых подушек. - Ты сегодня такая красивая. Можешь мне верить, я вижу это.
Да. Видит. Нас зовут похоже, но насколько непохожи мы оказались на самом деле. Я бьюсь о прутья клетки, держащей меня в этой невозможной реальности, я молчаливо сидящий единственный зритель в заброшенном кинотеатре, где на экране зациклены "Кошмары с улицы вязов", и из рук моих к небу тянутся сухожилия, марионеткой заставляющие двигаться.
Младшенькая. Алёна. Я поднимаю блокнот с тумбочки - и вижу там одинаковых ангелов с моими глазами. А никогда рисовать не умела. Никогда, понимаешь? Это очень тяжело выразить словами, и очень бесит, что нельзя просто раскрыть сердце и дать кому-то ощутить - что же на самом деле ощущаешь, когда на твоих руках угасает единственно близкий тебе человек.
Большеголовая, бритая наголо, с бледной прозрачной кожей, запавшими после химиотерапии глазами, она вглядывается в смотрящие сквозь стекло серванта молчаливые укоры тому, чего мы не сберегли.
- Лена… Я так рисовать научиться хотела. Я же вижу красоту, мне просто немного научиться, и я смогу показывать ей окружающим.
- Я знаю… - Я держу её руку и молчу.
Ей еле-еле стукнуло девять, когда стены типовой хрущёвки протравило ледяным ужасом диагноза. Белокровие. Тот самая, малообъяснимая ошибка в работе кровяных телец, когда они забывают о том, как правильно работать.
- Теперь и не выучусь, наверное. - Её ладонь горячая и невесомая, и почему-то напоминает мне птичью лапку. - Сделай это для меня, пожалуйста...
- Что? Что сделать, милая? - Я готова на всё ради этих умоляющих глаз. - Проси всё, чего хочешь.
- Исполни мою мечту, сама...
- Что?
- Нарисуй что-нибудь, ладно?
Я никогда в руках карандаша не держала, но сейчас… Первые линии получались кривыми, неровными, неправильными, несправедливыми. Они неуместны сейчас и оттого втрое жестоки. Я ещё не знаю, что такие линии будут получаться у меня ещё очень-очень долго.
- Нарисуй дракончика, пожалуйста - как того, что жжёт меня изнутри.
- Да, да. - Я смотрю в потолок и часто-часто сглатываю, осушая глаза. - Сейчас. Я попробую.
Получившееся чудовище походило на кого угодно, только не на дракончика, но Алёна удовлетворённо улыбнулась и откинулась на подушку, щемяще беззащитная, безжалостно слабая.
- Спасибо, Лен. - Шепчет она. - Ты самая лучшая сестра на свете.
- Да… - Я сжимаю её руку, и отказываюсь верить в то, что та становится всё холоднее.
- Обещай, что не бросишь. Обещай, что однажды повесишь на стену картину, где ты, я и тот, кто будет любить тебя так, как ты меня любишь.
Впереди тысячи часов разочарований, истерик, слёз, желания разбить всё, в том числе, собственную голову, о стену - но я сжимаю челюсти до ломоты в скулах и продолжаю черкать карандашом по бумаге. Я киваю, и вместо слёз вспоминаю её глаза - сапфировые, бесценные, распахнутые навстречу… Будто знающие, что век их недолог, и оттого ненасытно пьющие саму жизнь, вбирая впечатления так, как не каждый художник или писатель сможет…
Я ненавижу рисовать. Я никогда не хотела этого. Но всё чаще, если я не думаю ни о чём, вот как сейчас, разговаривая с тобой, у меня получаются ангелочки с сапфировыми глазами. А потом были похороны, остановившийся взгляд матери, которая пережила Алёну всего на полгода, и ледяной саркофаг, в котором я и жила последние пять лет.
У неё были невыносимо сапфировые глаза, смотрящий на этот мир с непосредственностью человечка, который верил, что мир не чёрен, не бесмысленен. Наверное, так умеют только младенцы… И умирающие до срока. Можешь представить себе всю иронию того, что все эти картинки — всё это — написаны бесчестным жуликом, человеком, который за карандаш всякий раз берётся как за лезвие опасной бритвы, до кости обрезаясь, сдирая корочки с незаживающей язвы в сердце.
Но я уже не умею выражаться иначе. Возможно, Алёна была бы счастлива за меня. А я не могу уже стирать очередного ангелочка на полях недочитанной книги…
Источник: https://ficbook.net/readfic/2481330