Двое, прячущие лица под капюшонами, ввели в допросную третьего в рваной одежде. Несчастный зло сверкал глазами и морщился, наступая на правую ногу. Когда его усадили на табурет — зло сплюнул розовой слюной и ощерился кривой усмешкой.

— Развяжите ему руки, — человек за столом ленивым жестом махнул в сторону двери, — и оставьте нас. Я лично буду допрашивать заключенного.

Пленник с видимым удовольствием потер запястья.

— Ты не поверишь, — мужчина за столом щелчком пальцев зажег еще несколько свечей, чтобы разогнать неуютный мрак, — я рад тебя видеть, Механик. Почти как родного брата.

Механик вгляделся в хозяина допросной. Лысая голова, тонкие как спички руки, на мучнистых пальцах играют радугой драгоценные перстни.

— А, глава магического Ковена лично снизошел до беседы со мной. Чем заслужил такую честь?

— Хотел лично посмотреть на последнего Великого Механика.

Пленник расхохотался.

— Вы слепы. Механика основывается на науке, и она не может исчезнуть. В отличие от вашей проклятой магии.

— Ерунда, — магистр отмахнулся, — магия реально существует. А значит, тоже поддается научным методам.

— Научным, — передразнил собеседника Механик, — что, проводите эксперименты с вызовом демонов?

— Представь себе, — маг кивнул, — да, проводим. Но дело даже не в этом. Вас погубила ваша гордыня.

— Ха!

— Да, да, представь себе. Вы считали свою механику тайным искусством. Устроили себе тайные ордена, набирали в ученики самых одаренных. Сколько учеников у тебя было? Трое?

Механик ничего не ответил и сердито засопел.

— Вы замкнулись в своих тайнах. А мы — были открыты. Строили школы. Создавали университеты. Мы понесли знание в народ. И магия стала привычной вещью. Магия — легальна в глазах властей и церкви.

Магистр поднялся и продолжил, расхаживая по комнате.

— Да, твои ученики были в несколько раз талантливее моих. Но у меня их — тысячи. Против твоих трех. Мы взяли вас количеством. А еще действительно научным подходом. Мы изучаем и твою науку, а ты нашей брезгуешь.

Подойдя почти вплотную, маг заглянул в глаза противнику.

— Вы не можете построить вечный двигатель. А мы можем.

— Нет!

— Да, мой милый, да. Немного алхимии, чтобы убрать трение. Немного магии, чтобы чуть-чуть изменить термодинамику. И вот он уже в нашей лаборатории. Ты завидуешь, Механик?

Заключенный, гордо подняв подбородок, отвернулся.

— А еще, мы несем людям пользу. Заговоренные топоры для рубки дерева, волшебные челноки для ткачей, амулеты для счета, магические светильники вместо свечей.

— Ха! Ты что, предлагаешь нам дать этим жалким крестьянам логарифмическую линейку и электричество? Высокое искусство в руки с грязью под ногтями?

Маг грустно улыбнулся.

— Об этом я и говорю. Ваше самомнение погубило вас. Тебя казнят через неделю. Как еретика и чернокнижника.

Хозяин допросной вернулся на своё место и позвонил в маленький колокольчик.

— Увести, — приказал он явившимся личностям в капюшонах.

Магистр сделал знак задержаться одному из помощников.

— Положите ему в камеру перо, чернила и стопку хорошей бумаги.

— Зачем, мастер?

— Неделя, когда ждешь казни, очень длинная. Он обязательно начнет записывать то, что знает. Для нас это будет неоценимо.

— И вы его действительно казните?

Маг хитро улыбнулся.

— Нет, конечно. Посидит полгода, пообщается с нашим психологом. А у меня как раз место на кафедре физики вакантно. Хорошими специалистами разбрасываться нельзя!

Доцент кафедры прикладной магии поклонился магистру, победившего давнего врага не оружием, а организацией и учебной программой.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок"https://litnet.com/reader/22855?c=732090

Михалыч страдал. Каждодневно, сжимая зубы и сдерживая ругательства, не смея рассказать о муках даже жене. И всё по одной единственной причине — из-за своей работы. “Директор общественного туалета” хоть и не значилось в трудовой книжке, но, по сути, так и было. Скажите, как можно жить с таким клеймом? Разве можно сказать это вслух в приличной компании? А дети? Смогут ли они сказать в школе: “У меня папа директор туалета”? Вот то-то и оно. Хотя работу свою Михалыч искренне любил.

Здание, каменное, под старину, с колоннами, досталось ему случайно в самом конце девяностых. Кажется, он выиграл его в карты. Или оно пошло в счёт долга. Михалыч и сам толком не помнил. В общем, здание, почти развалюха, досталось ему почти даром. Увы, под магазин, бар или другое злачное место оно не подходило. А вот восстановить первоначальное назначение было можно. Михалыч взял кредит и с бригадой гастарбайтеров за два месяца превратил развалины в мраморный храм раковин, писсуаров и освежителей воздуха. В центре холла даже устроили фонтан, где плавали золотые рыбки.

Дело неожиданно пошло. А что, место в самом центре, народу много, цена доступная, всегда чисто. Михалыч превратился в солидного бизнесмена с машиной и квартирой. Женился. Но сказать суженой, чем занимается, решился только через пару лет.

В очередной раз, придя на работу, проверив территорию и зайдя в личный кабинет, Михалыч принялся дежурно страдать. И так бы и занимался этим до обеда, если бы не заявился Витёк. Мужичок без возраста, всегда выглядящий с похмелья, совмещающий должность сантехника и менеджера по закупкам.

— Слышь, Михалыч, — Витёк бухнулся в кресло и растекся там киселём, — я тут подумал…

— Думать тут я сижу, — директор недовольно посмотрел на гостя, — бумагу заказали? Когда привезут?

Витёк махнул рукой, мол, всё путём с вашей бумагой.

— Я вот чё подумал. Надо нам имидж, того, улучшать.

— Ты думай, что говоришь. Какой имидж может быть у сортира?

— Серость ты, Михалыч, несмотря на то, что умный. Имидж можно у чего угодно поднять. Ты политиков видел? Порой смотришь, у нас если не смыть, и то приятнее на вид плавает. А он в министрах сидит.

Михалыч косо посмотрел на умника. Не любил директор туалета политику, считая её делом грязным и неблагодарным.

— Так вот, о чем это я. Ты, Михалыч, про ночь музеев слышал? Ну, когда музеи ночью работают, программы там всякие, выступления.

— Ну?

— Нам тоже надо такое провести. Для поднятия культурного уровня и всё такое.

Директор внимательно осмотрел Витька от потертых кроссовок до кепки красного цвета. Как главврач психбольницы особо выдающегося сумасшедшего.

— Да не боись ты. Я тебе точно говорю — очень хорошая идея.

— Ты дурак или прикидываешься? Кто ночью в общественный сортир придет? Даже если тут симфонии исполнять будут.

— Симфоний не обещаю, а вот пару джазовых групп точно будут. Не очень известных, но лабают хорошо.

К вечеру Витёк добил Михалыча, и тот согласился. На общем собрании маленький, но дружный коллектив поддержал идею. Таисия Михайловна, бессменный кассир, обещала привести несколько поэтов из своего литературного кружка. Лёшка, второй сантехник, обещал поговорить со знакомой рок-группой. А неразговорчивый охранник Сандро заявил, что ради такого дела сам будет играть на домре. Назвать этот импровизированный фестиваль решили “Журчащая ночь”. Михалыч покрутил пальцем у виска и махнул рукой. Но денег на безумную затею выделил.

Получилось всё очень мило, немного по-домашнему. Все разошлись довольные, и устроители и участники. А звезда вечера Сандро ушёл сразу с двумя девицами из поэтического кружка.

Через месяц Витёк пришёл к Михалычу: общественность требовала повторения фестиваля.

— Людям нравится, — заявил он безапелляционно.

После четвертого проведения “Журчащей ночи” Михалычу позвонил заместитель мэра по культурной работе.

— Не хорошо, — сердито шипела трубка. — Почему такое знаковое культурное событие проходит без участия города? Или ты перед выборами за Тютюнина топишь? Так вот знай, он даже десять процентов не наберёт. Так что давай, мэру приглашение организуй. И время ему вначале выдели для выступления.

Через год Михалыч столкнулся в холле своего заведения с ярко одетой группой, лопочущей на непонятном языке.

— Экскурсия, — шепнула ему Таисия Михайловна, — уже третья на этой неделе. Может, на групповые посещения скидки делать?

Михалыч ушёл в кабинет и впервые в жизни напился до зелёных чертей. Хлестал коньяк прямо из горла, матерился и фломастером жирно выводил на стене: “Директор сортира это звучит гордо”. Но на следующий день был трезв и бодр, как огурчик. Потому что открытие международного фестиваля “Журчащая ночь” — дело ответственное.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/reader/22855?c=721223

Осторожно! Прочтение данного текста может изменить взгляд на некоторые вещи безвозвратно.

Садись друг, наш бар открыт всю ночь. Хочешь коктейль? Нет, нет, никаких обычных рецептов. Здесь смешивают несовместимое и взбалтывают невозможное. Хочешь, сегодня лонгдринк из двух историй? Например из“Буратино” и “Бойцовского клуба”.

Что? Ты спрашиваешь что может быть у них что-то общего? На первый взгляд - нет. Но стоит приглядеться…

Для начала вспомни героев-кукол: Буратино, Мальвина, Пьеро, Арлекин. Последние два пришли из итальянской комедии дель арте, комедии масок. Если присмотреться, то и Мальвина оттуда же: за её образом скрывается Коломбина. А что же Буратино? Может он только притворяется калькой с деревянного мальчика Пиноккио? Так и есть: в комедии дель арте есть персонаж Буратино. Только его имя - одно из имён (тут должна звучать тревожная музыка) Пьеро! И тут мы снова задаем вопрос: что общего у “Буратино” и “Бойцовский клуба”?

Пьеро опять не спал. В пустом, полном ночных шорохов, театре было страшно. На вчерашней репетиции, Карабас-Барабас опять обозвал его ничтожеством, отлупил плеткой и повесил на гвоздь до утра. Всю ночь болтать ногами в пустоте — что может быть ужаснее?

На соседнем гвозде кто-то шевельнулся. Незнакомец. С длинным, карикатурным носом, в дурацком колпаке. Кукла подмигнула Пьеро и указала на афишу на стене.

— Знаешь, почему на ней все счастливые?

— Нет.

— Они радуются своему рабству. Не надо думать, не надо принимать решения. Только слушаться доброго Карабаса. Пока тебя не кинут в камин как полено.

Они говорят до самого рассвета. Незнакомец, едкий и насмешливый, путает Пьеро все карты привычной жизни. А утром, соскакивает с гвоздя и уходит. Оставляя бедному Пьеро тревогу и сомнения.

Вечером, прячась от тумаков Арлекина, он оказывается свидетелем разговора Карабаса и Дуремара. Случайно подслушанная тайна Золотого Ключика жжет Пьеро душу. Мечтатель принимает первое в своей жизни серьёзное решение. Он бежит из театра.

Скитаясь по улицам города Тарабарска, поэт медленно сходит с ума. И снова встречает незнакомца с длинным носом.

— Первое правило Золотого Ключика, — шепчет Буратино, обнимая Пьеро — не упоминать о Золотом Ключике.

Дальше путь продолжает один Буратино, новое альтер-эго Пьеро. Хитрый, решительный, бесшабашный. Он находит спрятанную за холстом дверь. Втирается в доверие к старому Карло, так что тот признает его сыном, продает свою шарманку и одевает мальчишку в яркую куртку и колпак. Эта одежда больше подходит для новой личности. А Буратино уже бежит дальше, в поисках Золотого ключика.

Бьёт Арлекина, мстя за прошлые обиды. У не узнавшего его Карабаса выманивает пять золотых. Прикинувшись дурачком, берёт в оборот двух нищих: Кота Базилио и Лису Алису. Именно они, охрана и проводники, польстившись на монеты, отводят его в страну Дураков. Когда Буратино случайно в лесу встречает Мальвину, бежавшую из театра в поисках своего любимого, девушка приходит в ужас. Она узнает Пьеро за маской Буратино. Пытается его лечить, запирает на ночь в сарай, опасаясь оставаться в одной комнате с безумцем. Но Буратино снова бежит к своей заветной цели.

И вот, наконец, страна Дураков. Очень звучащее название для этой истории, не правда ли? Здесь Буратино оставляет своих проводников на Поле Чудес.

— Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу! — кричит он, бросая им золотые монеты.

Буратино разыскивает болото. Там, где живет Тортилла. Какими словами он выпрашивает Золотой Ключик у черепахи? История не говорит об этом. Но Буратино, как мы заметили, чертовски обаятелен.

Он уже на обратном пути. Снова находит Мальвину. Бедная девочка не выдерживает напора и сдается брутальному хулигану.

— Ты умный, забавный, ты — восхитительный любовник, но ты невыносим! — шепчет она ему.

Буратино забирает Мальвину. Бегущего по следу Карабаса водит за нос, жестоко над ним издеваясь. Уводит всех кукол из театра. Срывает холст и вставляет Золотой Ключ в замочную скважину.

Что он видит, стоя у окна собственного театра, скрывавшегося за дверью? Как рушится театр Карабаса? Взрывается дворец Тарабарского короля? Или, выполнив свою задачу, альтер-эго уходит, возвращая Пьеро? Кто знает. У этого коктейля открытый финал. Реши сам.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/reader/22855?c=710467

— Молодой человек, посетите наш музей!

Женщина протянула цветастый рекламный листок. Максим взял его на ходу, собираясь выбросить в ближайшую урну. Но не успел: взгляд зацепился за крупные буквы, напечатанные готическим шрифтом. “Человеконауриум” — гласила надпись на бумажке, а вокруг танцевали фигурки людей.

“Забавно”, — подумал Максим, — “Всё равно гуляю без дела, можно зайти. А вдруг будет прикольно?”

Музей оказался в двух шагах, и юноша, толкнув тяжелую дверь со львами вместо ручек, оказался в темном прохладном холле.

— Добрый день.

Из полумрака вынырнул усатый человек в фуражке и кителе с золотыми аксельбантами.

— Не удивляйтесь. Поскольку наш музей посвящен человеку, мы следуем завету Диогена.

Служитель музея поднял в руке старинный фонарь и зажег в нем свет. Хорошо хоть не свечу, а обычную лампочку.

— В стоимость билета входят услуги экскурсовода, — усатый отсчитал сдачу и махнул рукой, призывая следовать за ним.

— Просьба не шуметь, не стучать по стеклу, не пытаться привлечь внимание наших подопечных. Они должны находиться в естественной среде и не подвергаться стрессу. А вот и наш первый экземпляр.

Из темного коридора они вышли на площадку перед толстым стеклом. За ним, в ярко освещенной комнате, бродил человек. Полный, заросший щетиной, в шортах и замызганной майке.

— Наш первый обитатель музея — “писатель средне-популярный”.

Подойдя к стеклу, Макс с удивлением рассматривал мужчину. Тот бродил с отрешенным видом, жевал губами, морщил лоб, напряженно хмурил брови. В один момент на его лице появилось радостное выражение. Бросившись к компьютеру в углу, он с громким стуком забарабанил по клавишам.

— Пойдемте, сейчас не будет ничего интересного. Это теперь часа на два, пока вдохновение не иссякнет.

И снова усатый экскурсовод ведет его через темный переход, освещая путь фонарем.

— А здесь депутат-обыкновенус. У нас содержится сезонно, в перерывах между сессиями парламента.

В комнате, за таким же стеклом, мужчина в халате сам себе в зеркале корчил рожи. То изображал скорбь, то радость, то негодование… Наблюдать за ним было смешно и немного стыдно.

— А кто следующий? — Максиму быстро надоело кривляние.

— Сейчас увидите.

Третья комната была завалена хламом. Разбросанная одежда, коробки, носок на люстре, смятые алюминиевые банки. На кровати лежал парень и играл на ноутбуке в стрелялку.

— Студент нормаликус. Через неделю защита диплома.

— А он его написал, надеюсь?

— Нет, конечно! Я же говорю - нормаликус. Пройдемте в следующий зал.

Называть обитателя четвертой комнаты не было нужды. “Модель городская мелкотравчатая” — гласил плакат под потолком. За стеклом, в не меньшем беспорядке, чем у предыдущего экземпляра, на диванчике устроилась густонакрашенная девица. Губы и бюст выдавали работу пластического хирурга обилием силикона. “Модель” увлеченно тыкала в экран телефона длинным нарощенным ногтем.

— Если хотите, можно почитать её переписку на экране рядом с вольером.

Максим осуждающе посмотрел на экскурсовода, но тот лишь ухмыльнулся.

— Она сама захотела. Для увеличения популярности. Но если будете читать, нужно обязательно подписаться на неё в инстаграмме.

Они двинулись дальше. В этот раз вместо стекла была сетка.

— “Веганус-позерус”. Держите.

Экскурсовод сунул в руку Максима бутерброд с колбасой.

— Дать ему?

— Нет, что вы. Подойдите к вольеру и откусите.

За сеткой никого не было. Но стоило поднести ко рту бутерброд…

— Ага! Попался!

К барьеру подскочил растрепанный тощий субъект. И брызгая слюной принялся орать.

— Жрешь? Как ты можешь есть это? Знаешь, как страдала несчастная коровка, ради того, чтобы ты мог это кусать? Это мертвечина! Брось! Брось немедленно! Только питаясь сырыми овощами и фруктами, ты будешь здоровым! Ты то, что ты ешь!

Максим уже хотел бросить бутерброд, но усатый громко гаркнул:

— Фу! Колбаса соевая!

Веганус сник, разочарованно фыркнул и снова спрятался.

— Не бойтесь, он специально ищет, на кого покричать. А так вполне безопасный.

Они еще долго бродили по залам человеконариума. Смотрели “обжоруса стеснительного”, крадущегося в полумраке к холодильнику. Наблюдали брачные игры “интернет-тролля”, нашедшего новую жертву. Кормили с рук “диетуса нестойкого”. И множество, множество других.

Когда посетитель уже утомился, экскурсовод объявил:

— И последний наш экспонат. Человек любопытствующий.

Максим, стоя перед стеклом, долго вглядывался в фигуру напротив. Очень знакомую, даже слишком. Пока не понял — напротив не стекло, а зеркало.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/reader/22855?c=699169

Дверь открыл немолодой уже мужчина с седыми висками. Несмотря на жару, хозяин кутался в чёрную мантию, расшитую золотыми треугольниками с глазами.

— Добрый день! Ремонтника вызывали?

Усатый мастер с чемоданчиком приветливо улыбнулся.

— Да-да. Как хорошо, что вы так быстро приехали. Проходите, пожалуйста.

Хозяин дома распахнул дверь, пропуская гостя.

— Сюда, пожалуйста.

Путь оказался неблизкий. Вереница комнат, обставленных с небрежной роскошью, тянулась, как длинная нитка жемчуга на шее стареющей кокетки.

— Как мне к вам обращаться? — мастер решил не тратить время попусту.

Хозяин замялся, словно вопрос был неприличным.

— Называйте меня… Ну… Называйте просто Владыка. Это будет сообразно сложившейся ситуации.

— Владыка, - не показав удивления, продолжил ремонтник, — что именно у вас произошло? Что сломалось и как?

Мужчина на ходу достал платок и вытер лоб. С подозрением покосился на мастера и поджал губы.

— Наша фирма гарантирует полную конфиденциальность, — подбадривая клиента, продолжал ремонтник. — Мы строго следим за соблюдением положения о неразглашении. И строго караем нарушителей.

Владыка с сомнением посмотрел на мастера, но тот провёл указательным по горлу и покачал головой.

— Да, да. Вероятно, вы должны это знать, — хозяин снова вытер сухой лоб и бросил платок в древнюю китайскую вазу, встретившуюся по пути.

— Понимаете, мы с друзьями, если так можно выразиться, управляем миром. Нет, мы вовсе не контролируем всё и вся. Но общие тенденции, знаковые события и всё такое. Для этого у нас есть аппарат. Великий Аттрактор, как мы его называем.

Мастер понимающе кивнул.

— Так вот… В последнее время он барахлит. Всё началось ещё в конце прошлого века. То одно не получится, то другое. А сейчас совершенно не хочет выполнять наши команды. Или делает всё не так, как планировалось. Например, вчера…

Хозяин закашлялся, видимо не желая выдавать подробности.

— А мы уже пришли. Прошу вас.

Через узкую стальную дверь, толщиной как в банковском сейфе, они протиснулись в обширную комнату без окон. У дальней стены гудел и плевался паром аппарат, помесь парового котла с пультом управления от звездолёта.

— Вот он. Посмотрите, что можно сделать. Особенно меня беспокоит “русская” секция управления.

— Что вас волнует? — мастер поставил чемоданчик и разглядывал механизм взглядом кота, поймавшего особо выдающуюся мышь.

— О! С ней у нас особая проблема… Последнее время совершенно не хочет слушаться. Толерантность не включается, синхронная с западной секцией политика не работает, долларовый насос барахлит и постоянно норовит отключиться… А ещё появился Он!

— Кто?

— Ну Он. Их жуткий президент. Лезет во все дырки, мешает, подбивает других лидеров на всякие пакости нам. А наших — троллит и высмеивает. Кошмар полный!

— Понятно, — мастер наклонился над пультом, внимательно осматривая экранчики, шкалы, бесчисленные кнопки и рукоятки.

— Как думаете, можно что-то сделать? — Владыка нервничая, пытался заглянуть через плечо ремонтника.

— Возможно, возможно… Давайте я сделаю осмотр, а затем скажу первичный диагноз. Вас не затруднит принести инструкцию к аппарату?

— Понимаете, мы её потеряли. Ещё в прошлом веке. Тут же все кнопки подписаны, всё понятно. А разбирать старый документ, да еще на латыни — удовольствие сомнительное. Положили куда-то, а найти не смогли.

— Понятно…

— Может быть, хотите кофе? Я попрошу референта сварить нам.

— Да, не откажусь, — мастер согласился без охоты, только чтобы занять лезущего под руку хозяина.

Следующие полчаса мастер возился над Великим Аттрактором, а Владыка нервно ходил у него за спиной.

— Мне всё ясно, — ремонтник разогнулся и потер затёкшую поясницу.

— И что? Всё плохо?

— Все ваши проблемы от “русского сектора”. От этого и все остальные секции сбоят.

— Я знаю, — огрызнулся Владыка.

— А у “русской” проблемы вот от этого.

Палец мастера указала на сломанный у основания рубильник. Острый обломок застыл рядом с делением “РЕЖИМ ПУТИНА”.

— Ох, понимаете, это ещё в конце девяностых. Мы переводили с русского по словарю. Там “путина” - сезон для ловли рыбы. Понимаете? Вот мы и подумали… Слишком сильно дернули и совершенно случайно сломали. Очень неудобно вышло.

— Это не режим ловли, верно?

— Да, — Владыка жалобно всхлипнул, - мы не сразу поняли. Только через несколько лет, когда Он появился. Появился из ниоткуда. У нас есть особый архив, мы смотрели. Не было до этого такого человека! Появился, как из воздуха. А окружающие начали вспоминать, что знали его, даже дружили. Но нас не обманешь! Не было его!

— Вот, вот. Вы сами включили этот особый режим. Теперь даже если Он уйдёт в отставку, то появится новый. Вероятнее всего, тоже из ниоткуда. Это проекция запущенного режима.

— И что, ничего нельзя сделать? Может, вы сумеете этот рубильник обратно? В другой режим?

— Контакты приварило от нагрузки. Надо менять рубильник целиком. Придется отключать весь Аттрактор и разбирать пульт.

— Надолго?

— На месяц, два… Не могу точно сказать. Поскольку документация утеряна, необходимо пройтись по всем цепям.

— Нет, это слишком долго! Мы потеряем контроль, всё пойдет наперекосяк! Нас просто вышибут! Мы упустим процессы и больше никогда не сможем вернуть функции управления.

Мастер развел руками, показывая, что ничего другого предложить не может. А за его спиной пыхтел Великий Аттрактор, всё больше идущий вразнос. И, казалось, тень невысокого лысеющего мужчины в строгом костюме с усмешкой грозит Владыке пальцем.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/reader/22855?c=688310

Рэдрик Шухарт медленно подходил к Золотому Шару. Запутавшийся в себе, своих желаниях и мыслях, он смог выкрикнуть только одно:

— Счастье! Для все…

Но слова застряли в пересохшем горле. Шар, медный, красноватый, стал медленно поворачиваться. Совершенно гладкие бока, мутно отсвечивающие солнце, отразили самого Редрика и небо позади него. Вращение завораживало, не давая оторвать взгляд. Чутьё сталкера подсказывало, что это ловушка, что надо бежать, но силки уже затянулись вокруг него. Оставалось только ждать и надеяться на чудо. И оно не заставило себя ждать.

Шар повернулся еще, и на сторону, обращенную к человеку, выехало лицо. Закрытые глаза, широкий добродушный рот, золотые веснушки щедро усыпали румяные щеки. Таким мог быть добрый ацтекский бог солнца.

Тяжелые веки дрогнули и поднялись, открывая синие, как море, глаза.

Рэдрик натужно захрипел, почувствовав инфернальный ужас.

— Ну, — голос у шара оказался глубокий и басовитый, — и чего ты орёшь? Только задремал. Нет, надо прийти, кричать, будить.

Не выдержав напряжения, сталкер упал на колени.

— Ходят тут, желания им подавай, — продолжал Шар, — А меня спросили, хочу ли я их исполнять? А?

Шар тяжело вздохнул.

— От бабушки ушел, от дедушки ушел. От зайца и волка ушел. От лисы сбежал. От инопланетян укатился. Думал, вот — отличное тихое место. Наконец, высплюсь, отдохну. Нет, идут и идут, словно я мёдом намазанный. Кто вам вообще сказал, что я желания исполняю?

Сталкер только неопределенно промычал в ответ.

“Я брежу, определенно брежу”, — думал Рэдрик Шухарт, не раз ходивший в Зону и знавший её каверзы, - “Это аномалия, просто я не встречал такую раньше. Надо взять себя в руки, собраться с силами и ползти назад”.

— Слышь, сталкер, как тебя там, — Шар передумал спать и теперь с интересом рассматривал гостя, — у тебя перекусить что-нибудь есть? И выпить бы не помешало. За знакомство.

Шар лукаво подмигнул Рэдрику.

— Давай, давай, показывай что у тебя в рюкзаке.

И золотой обитатель дома вдруг выкатился с насиженного места и мгновенно оказался рядом с человеком. Убежать было невозможно, и Рэдрик снял со спины рюкзак и развязал горловину.

— О!

Шар обрадовался сухому пайку, как неземному угощению. Приложился к фляге сталкера и добродушно прищурился.

— Давай, горемыка, рассказывай. Чего пришел?

Рэдрик начал что-то говорить, пытаясь отделаться общими фразами. Но слова вдруг покатились из него, как горох из распоротого мешка. Сам не желая того, он говорил и говорил, рассказывая Шару всю свою жизнь. Вскрывая нарыв безысходности скальпелем импровизированной исповеди. Золотой собеседник слушал внимательно, ни разу не прервав. Только чуть покачивался, словно кивал.

Дослушав до конца, Шар облизнул медные губы.

— Счастье, значит. Для всех даром, чтобы никто не ушел обиженным? Хорошие слова. Только любите вы, люди, простые решения. Чтобы вот так желание раз и исполнилось. Даже меня выдумали для этого. Нет, дорогой мой, не выйдет. Только сами. Своими руками. Соображаешь?

Сталкер горько усмехнулся.

— Думаешь, не сумеешь? Ну, так будут тебе помощники.

Шар подмигнул и показал взглядом на вход в карьер. “Мясорубка”, спрятавшаяся под ковшом ржавого экскаватор, вдруг ожила и стала раскручиваться. Срывала черные сосульки со стены карьера и шлепала о землю, оставляя на этом месте человека. Через минуту на дороге стояла целая толпа людей, растерянных, ничего не понимающих. Жертвы аномалии, приведенные сюда Стервятником. Среди них Рэдрик разглядел и Артура в одном ботинке, машущего ему рукой.

— Вот тебе, маленькая армия, чтобы сделать счастье чуть ближе. Бери, веди за собой, делай.

— Я не умею! Я не знаю как! Я не смогу!

— Ты мне дурочку не валяй, — Шар подкатился ближе, — желание загадывал? Получи! Думаешь, мне легко было от лисы убегать? Давай, иди, люди тебя ждут. Через год приду, проверю, как справляешься.

Шар развернулся и покатился прочь, вглубь Зоны, туда, где к нему не будут приставать с глупыми желаниями глупые сталкеры. На ходу напевая “на сметане мешон, на окошке стужен, и от тебя Рэдрик Шухарт укачусь”.

Золотой Шар, Исполнитель желаний, скрылся из виду. Редрик вздохнул и пошел к ждавшим его людям. Ему предстояло сделать очень многое.(с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/138765

— Вот он, сэр.

Инспектор Лестрейд указал на тело седовласого джентльмена. Покойный лежал на животе посреди комнаты, раскинув руки, словно собираясь обнять весь пол.

— Его обнаружил дворецкий за час до полудня.

Шерлок Холмс молча обошёл труп, остановился и нагнулся, чтобы внимательно осмотреть.

— Полицейские ничего не трогали в ожидании вашего приезда.

— Это очень хорошо. Кажется, моя лекция о важности улик возымела действие.

Доктор Ватсон, храня молчание, наблюдал за действиями Холмса и что-то помечал в блокноте.

— Оставьте нас пока, Лестрейд. Мне необходима тишина, чтобы ничего не упустить при осмотре.

— Да-да, конечно.

Инспектор поспешно вышел, а Холмс облегченно улыбнулся.

— Как же ужасна наша полиция. Он всю дорогу ни на минуту не переставал разговаривать и совершенно меня утомил.

— Так вы не будете его осматривать?

— Я уже всё выяснил, мой милый Ватсон. Убийца — садовник. Видите - рядом с телом отпечаток обуви, он принадлежит мужчине. А по крою видно, что это ботинок прислуги, а не джентльмена. И главное — убийство было совершено садовыми ножницами. И это однозначно указывает на садовника.

Ватсон отошёл к окну, качая головой и записывая в блокнот слова Холмса.

— Холмс, я вынужден вас разочаровать. Посмотрите.

Доктор отодвинул гардину, так что стало видно: в саду за окном суетились десятки человек, в фартуках, с граблями, садовыми ножницами.

— Сегодня покойный лорд Юстербрук проводил выставку крокусов. Сюда съехались садовники со всей Англии.

Холмс помрачнел. Достал из кармана трубку и задумчиво пожевал мундштук.

— Что же, это кардинально меняет дело. Значит убийца — дворецкий. — Сыщик повысил голос, — Лестрейд!

Дежуривший за дверью инспектор сразу вошел в комнату.

— Дело раскрыто, Лестрейд. Убийца - дворецкий. Можете арестовать его, пока негодяй не сбежал в Южную Америку. Идемте Ватсон, нам здесь нечего больше делать.

Всю обратную дорогу Холмс был хмур и молчалив. Так что доктор не решался обращаться к нему с вопросами.

Уже за ужином Ватсон не выдержал и с упреком сказал:

— Как вы могли, Холмс! Обвинить в преступлении возможно невиновного человека! Если ваш дедуктивный метод дал сбой, это не повод отдавать на расправу первого попавшегося человека.

— Мой дорогой доктор. Вы знаете меня столько лет и всё равно делаете неправильные выводы. Миссис Хадсон!

— Да, мистер Холмс, — откликнулась хозяйка квартиры, как раз внося в столовую кофе.

— Вы не могли бы принести вечерний выпуск Таймс. Как раз сейчас к нашим дверям подойдёт мальчишка-газетчик. И обязательно дайте ему лишний пенни за своевременное появление.

Ватсон молча ждал. Десять минут, которые потребовались миссис Хадсон, чтобы принести пахнущие свежей краской листы, он нервно теребил пуговицу на пиджаке.

— Читайте Ватсон, читайте.

Доктор развернул газету. Пробежал первую полосу и застыл поражённый. А затем начал медленно, почти по слогам читать.

— Очередная победа нашей полиции. Всего три часа потребовалось инспектору Лестрейду, чтобы поймать убийцу лорда Юстербрука. Им оказался дворецкий лорда Джон Сноуинг, уже собиравшийся бежать в Южную Америку. Задержанный сразу признался в совершённом преступлении. В свое оправдание он заявляет, что покойный лорд Юстербрук похитил выведенный им сорт крокусов.

Ватсон опустил газету и с недоумением уставился на сыщика.

— Чёрт возьми, Холмс, но как?

— Элементарно, Ватсон.

Знаменитый сыщик, донельзя довольный, раскурил трубку.

— Когда я нашёл все улики, указывающие на садовника, я ещё не знал о подвохе с выставкой. Но как только вы сказали мне об этом, всё встало на свои места. Вы помните, что мы персонажи классического английского детектива? А по законам жанра в этом случае убийцей может быть или садовник или дворецкий. Но если садовников много, ни один из них преступником быть не может — читатели просто запутаются в них. Поэтому оставался только один подозреваемый, дворецкий.

Ватсон ошарашенно покачал головой.

— Холмс, но как вы догадались, что он попытается бежать именно в Южную Америку?

Шерлок Холмс покровительственно улыбнулся.

— Мой милый Ватсон. Вы могли бы и сами догадаться. Когда мы входили в дом, пара носильщиков грузила какой-то багаж. Я чуть отстал от вас с инспектором и поинтересовался у грузчиков, куда они должны доставить его. И они любезно сообщили мне, что на пароход “Магдалина”. А она, как известно, ходит только в Бразилию. (с)Александр "Котобус" Горбов из "Книги пятничных рассказявок" https://litnet.com/138765