ЗАДАНИЕ (часть 1)
Неотразимый Патрис Улье, молодой журналист газеты «Аксьон франсез», бодро разрезал стрелками брюк майское утро просыпающегося Парижа. У мсье Улье было преприятственное расположение духа. Он улыбался абсолютно всем – молоденьким курсисткам в платьях мелкого гороха, протирающим столики официантам и даже хмурым немецким патрулям. Не такая уж и страшная она, эта оккупация. Да и оккупацией это сложно назвать. Не надо истерить и утрировать. Ко всему можно приспособиться, даже к немцам. Се ля ви, в конце-то концов. О, авто с каким-то чего-тотамфюрером. Журналист улыбнулся особенно широко и приветственно помахал рукой. Чего-тотамфюрер улыбнулся в ответ и что-то каркнул своему шофёру. Тот весело погудел. Ну милота же!
…Пока журналист Патрис Улье раздавал улыбки, прячущийся в нём советский разведчик Ложкин, глава парижской ячейки «Красной Капеллы», быстро прикидывал, что делать дальше.
Его вели.
Он засёк их в отражении пыльной витрины книжной лавки на рю д’Аркад. Пасмурная троица в серых плащах, руки в карманах, на грубых каменных лбах только надписи не хватает «Гутен таг, мы из гестапо».
…А всё же складывалось хорошо. Два дня они грохнули этого мерзавца Кэгеля, который притащился сюда в отпуск (устал он, видите ли, работать на износ в Равенсбрюке, эсэсовская ублюдина). В ту же ночь Ложкин уничтожил радиостанцию. Жибера и Рахиль отправил в Берн. Полчаса назад удостоверился, что Ален без проблем отчалил с вокзала Сен-Лазар в направлении Фонтенбло (Ален жаждал убивать немцев в огромных количествах, поэтому сам напросился примкнуть к партизанам в тамошних лесах). Как говорится, всем спасибо – все свободны. Ложкин всё сделал, как учили. А учили тогда хорошо.
Но его вели.
Вели неприкрыто, в наглую. А это плохо. Значит, не просто наружка. Значит, будут брать.
Улье-Ложкин ускорил шаг, свернул на бульвар Османн, перешёл на другую сторону. Краем глаза увидел, как со стороны улицы Тронше вывернула ещё одна гестаповская тройка. Ла-а-а-адно.
Слева зазеленел сквер Луи XVI-го. Эх, жаль, пистолета нет. Так бы можно было устроить эпичную перестрелку среди колонн Церкви Покаяния. Об этом бы сняли фильм с каким-нибудь Столяровым, за что он получил бы Государственную Премию…
Ложкин обогнул сквер, нырнул на более узкую Лавуазье. Сейчас в арку, потом в сквозной подъезд – и поминайте, как звали. До арки 20 метров. 15. Твою ж дивизию!
Гестапо не зря тушеную капусту жрёт. У арки ждали. Ну зашибись блин.
Ложкин, лавируя меж притормаживающих машин, пересёк улицу и рванул по другой её стороне к бульвару Малезерб. Каменнолицые бросились за ним.
- Мсье Ложкин!
Разведчик обернулся – с ним поравнялся зелёный ситроеновский автофургон. Странно одетый старик помахал ему сушёной рукой из-за раздвижной двери.
- Мсье Ложкин! Будьте любезны, в карету?
Он был похож на что угодно, только не на гестаповца.
- Вы кто?
- Друг!
- Я знаю всех своих друзей. Вас среди них нету.
- Мы знакомы, скажем так… заочно.
Гестаповцы нагоняли. Ложкин подумал, что терять ему, собственно, уже нечего, и лихо сиганул внутрь «ситроена». Старик задвинул дверь.
- Гони пуще прежнего, мой милый Эмильен!
- Да, хозяин! – Шофёр «ситроена» кивнул старику, хищно сверкнул здоровенными жёлтыми резцами и вогнал педаль газа в пол.
Кузов прошила гестаповская пуля аккурат над прилизанной головой Ложкина. Из отверстия засочилась желтоватая жидкость. Ложкин принюхался: странно, попахивает… тыквой?
- И куда мы едем, ДРУГ?
- В Булонский лес, разумеется.
- До него далеко. Надо поменять машину.
- Как скажете, друг мой. Эмильен?
- Слушаюсь, хозяин.
«Ситроен» свернул на бульвар, и Ложкина резко развернуло вместе с сиденьем в сторону зубастого Эмильена, колени больно ударились о жёсткую спинку водительского кресла. Ложкин осмотрелся – они ехали уже в светло-кофейном «Рено». Хвоста не было.
«Шикарный у буржуев механизм. Интересно, а можно вот так ЗиС в Т-34?»
- Шарль Перро. – Старик протянул руку.
- Угум. Прям как…
- Не «прямо как». Я он и есть.
- Сказочник. Мы же о сказочнике говорим, верно? – Вкрадчиво уточнил Ложкин.
- Именно!
- А. Я пооооонял. – Ложкин глянул за окно: «Рено» катил по проспекту Фош. Отсюда до явочной квартиры далековато. Но тем не менее.
- Остановите здесь. Я выйду. Спасибо за помощь.
- Что-то не так, друг мой? – Всполошился старик.
- Нет, всё хорошо. Под бомбёжку попали? Вам бы к врачу сходить.
- Значит ли это, что Вы мне не верите, мсье? – Осведомился старик.
- Именно это и значит. Товарищ Эмильен, у галантерейного тормозни, пожалуйста.
Старик грустно кивнул шофёру, тот свернул к бордюру и остановился. Ложкин открыл дверь.
- Еще раз спасибо. Вива ла Франс, все дела.
Ложкин вылез из машины.
- Туфли Золушки не из свиной кожи… - Бросил напоследок старик. – Они из хрусталя. Ваша матушка не знала, как Вам объяснить, что такое хрусталь. Она его никогда не видела. И поэтому, читая Вам с сестрой эту сказку, она переобула Золушку.
Ложкин вернулся в машину.
- Я слышу, когда матери читают мои сказки своим детям. Поэтому я до сих пор жив. Немного колет в районе поджелудочной, но в целом…
- Что находится в Булонском лесу?
- Кроличья нора. Вы очень нужны моей стране, мсье Ложкин. Прямо сейчас.
- Какой стране?
- Волшебной, какой же еще?! – Шарль даже немного удивился такому наивному вопросу. – О! Приехали.
Все трое вышли из машины и углубились в лесную чащу. Ложкин обернулся – машина исчезла. Вместо неё у обочины валялась огромная тыква.
«Не. Тыквенные танки нам точно не нужны».
Старик подошёл к упитанному дубу, кряхтя, нагнулся и неожиданно легко отодвинул выпирающий корень, обнажив чёрный зев норы. Эмильен превратился в поджарую крысу с наглыми глазками, пискнул басом и скрылся в норе.
- Залезайте, дружище. – Пригласил старик. – Будут немного странные ощущения, но недолго.
- Погодите, Шарль. Что я должен буду сделать в этой вашей стране?
Шарль Перро несколько секунд молчал. Видно, произнести это было для него довольно трудно. Он вздохнул и вымолвил:
- Убить Сказочного Принца.
- Чего?!
- Патруль! Остальное расскажу на той стороне!
…Ощущения и правда были не из приятных. Будто бы тебя засосала огромная лошадь. ЧМОК!
…Ложкин лежал в траве и смотрел на птицу, расхаживающую туда-сюда по ветке старого дерева. Птица пела:
- Утро прекрасное, солнце лучистое! Дети, вставайте, проветрим гнездоооо…
- Охренеть. – Констатировал Ложкин.
- Фи. – Обиделась птица и скрылась в дупле, громко хлопнув дверью.
- Добро пожаловать в Сказочную страну! – Шарль поднялся с земли, усадил Эмильена на плечо.
Ложкин поднялся и огляделся.
Они очутились у подножия зеленого холма. Нет, не зеленого. Скорее, это был какой-то другой, переливающийся изумрудный цвет. Такой же, как у крон раскидистых, древних дубов с толстенными шоколадными стволами. Из-за горизонта торчали белоснежные трубы – по версии Ложкина, какого-то большого предприятия всесоюзного значения. Трубы смешно напрягались, раздуваясь, и выбрасывали клубы светлого дыма.
- Бу-бу-бу-буп буп, буп-буп… - Весело бубнели трубы. Дым поднимался выше, превращаясь в чудесные каракулевые облака, медленно плывущие по небу. Небу бирюзового цвета, омывающему золотистый диск солнца. Солнце подмигнуло Ложкину. Ложкин нервно дергающимся веком подмигнул в ответ.
- Эта, эта, эта страна вообще где такая? – Вопросил разведчик, думавший, что разбирается в географии.
- Везде и нигде. – Ответил Шарль. – Тут нет смены года или столетия, нет прошлого и будущего. Здесь царит Безвременье. Сказочники всех времен и народов трудились и будут трудиться, чтобы создать эту страну. Кругом всегда «однажды…».
- И что в ней не так?
- Её основа. Перед Вами, друг мой, Детская версия этой страны. Та, в которой миллионы детей засыпают каждый вечер. Но она не всегда была такой. Изначально сказки были не такими уж и добрыми, мягко говоря. Они были взрослые. И очень злые. Мы, Основатели, очень старались вычистить зло, запрятать его как можно глубже. Но иногда оно прорывается. И отравляет. Часто это происходит, когда наш мир ослаблен. Когда в нём мало ваших детей. Потому что их матерям не до этого.
- В войну. – Кивнул Ложкин.
- Да. Мы потеряли контроль. Мы упустили момент, когда Сказочный Принц перестал быть добрым. Посмотрите вокруг – вот что он сотворил с нашей страной.
- Заставил всех петь? – Усмехнулся Ложкин. – Я ничего страшного не вижу, Шарль.
- Ах, простите. Пойдёмте.
Старик с Ложкиным взобрались на вершину холма, и разведчик покрылся мелкими каплями пота. Но не от усталости – Ложкин не запотевал и после марш-броска на «десятку» с полной выкладкой.
Ложкин увидел истинное назначение поющих труб.
Это были трубы пузатых улыбающихся печей. Прямо к их огромным раскочегаренным ртам со всех сторон вели дорожки из жёлтого кирпича. По дорожкам шли вереницы сказочных существ, подгоняемые здоровенными волками, стоящими по бокам. Волк-печник отодвинул заслонку, толкнул внутрь какого-то длинноухого старого эльфа. Заслонка задвинулась. Поющая труба выплюнула красивое белое облачко.
- Наш Принц – художник по натуре. – Глухо вымолвил Шарль. - Однажды ему подумалось, что чистое синее небо слишком пусто и требует наполненности и объёма. И теперь каждое утро он пишет картину. Картину нового мира. Он переписывает сказки. Которые будут читать ваши дети. И в них не будет ничего светлого. С самого начала. Вы слышите?
Ложкин смотрел, как за заслонкой скрылась целая гномья семья.
- Нужна явочная квартира. – Ответил Ложкин. – И соберите всех, кому Вы доверяете, Шарль. Я убью его. Я обещаю.
…«Явка» впечатлила Ложкина, скажем так, наполовину. Это была не прокуренная квартира, а целый просторный дом с удобным расположением в сердце Тёмного Леса, с двенадцатью путями отхода. Но был один нюанс.
Дом был пряничным. От погреба до самой крыши. С петушком-леденцом на верхушке. С приторным медово-мятным запахом и стенами, которые мазали одежду марципаном, ещё можно было смириться. Но не обращать внимания на тучи отъевшихся ос было совершенно невозможно. Как с ними ладила репрессированная Страшная Ведьма, которая тут жила, не было никому не известно.
А вот личным составом Сопротивления Ложкин не впечатлился от слова совсем.
К сожалению, самое сильное звено оппозиции – правая рука Шарля Фея-крёстная – превратилась в облако одной из первых. Всё, что от неё осталось – это Эмильен со способностью превращать тыкву в «колёса» и отличным уровнем вождения.
Эмильен притащил с собою двух крысиных братьев – чёрного жиробаса Леонарда и серого манерного Николя. Первый тут же принялся жрать пряничный плинтус, а кредо второго было дискутировать по поводу и без, потому что Николя всех считал идиотами.
- Нам нужна неприметная карета. – Наказал им Ложкин.
Когда он вышел на крыльцо принимать работу, то потерял дар речи на всех выученных языках:
- То есть вы считаете, что золотая восьмиметровая карета с брильянтовыми колёсами – это неприметная штуковина?
Эмильен повернулся к Николя и развёл лапки:
- А я тебе что говорил, дубина?
- Я, может быть, согласен с тем, что она выглядит несколько вызывающе. Но это здоровый кич! Мы – Сопротивление, о нас сложат витиеватую сказку! И что там будет написано по-вашему? «Они ехали на колымаге, собранной из остатков забора и грязи из канавы»?
- Товарищи. – Воззвал Ложкин. – Обычная деревянная карета на 4 места, маневренная и лёгкая, вместо единорогов приземистые лошади неброской масти, ладно?
- Боже мой, с кем приходится работать! Леонард! Скажи им, что ты молчишь?!
- Никто не будет доедать крыльцо?
- Merde..
…Затем Шарль привёл связную – мелкую курносую девчонку лет двенадцати, в объёмном красном капюшоне. Девочка хорошо знала окрестные леса. Все секретные донесения она переносила в лукошке, прикрыв их пирожками с подгнившей капустой, чтобы обмануть волчьи патрули.
Но больше всего Ложкина беспокоил исполнитель. Сам он не мог ликвидировать Принца – тот вечно торчал в своём Высоком Замке, нависающем над Городом Чудес. Сказочный готовился к балу, на котором он встретит свою Суженую. И потом они будут жить долго и счастливо. А все остальные – нет.
- У тебя есть наши существа в Замке? Хотя бы сочувствующие – на вербовку нет времени.
- К величайшему сожалению, нет. Но у нас есть его Суженая. Она скоро придёт. Достирает рейтузы сестёр – и мигом сюда.
…Золушка испуганной ланью смотрела на Ложкина.
«Мда. Веснушчатое острие боевого крыла, мать его. Сколько ей? Пятнадцать? Четырнадцать?»
Ложкин мягко взял её за руку – непривычно взрослую от постоянных стирок и уборок.
- Привет.
- Здравствуйте, сударь. - Золушка неумело поклонилась.
- У нас с тобой много работы. Это будет весело.
«Она совершенно не готова.»
- Мсье Шарль сказали мне… - Забормотала девушка в свою пухлую детскую губу. – Они сказали, что я должна… Должна… Я знаю – Принц очень плохой человек. Но… Но ведь я тоже стану плохим человеком, если его.. если его не станет из-за меня?
«Она даже не может произнести слово «убить» Неужели нет другого плана? Нет…».
Единственный план состоял в следующем: Ложкин приведет её на бал. Бал будет разделен на зоны – в Красной Как Ягода зоне Принц выбирает Суженую и исполняет с победительницей Танец Любви. В эту зону мужчинам вход запрещен. Этой Суженой должна стать Золушка. Ровно в полночь Золушка якобы спохватывается, выбегает на крыльцо и сбегает по лестнице вниз, по пути теряя заминированную хрустальную туфельку. Далее она движется 300 метров на северо-восток до кареты и уезжает Прочь. Принц находит туфельку, которая взрывом размазывает Его Высочество по стенам Замка. Шарль переправляет Золушку в Данию к коллеге-основателю товарищу Гансу, где та и пережидает Лихие Времена. Конец операции.
И тут возникла неожиданная для Ложкина проблема. Никто из Сопротивления понятия не имел, что такое «взрывать», «бомба» и «принципы минирования».
- Большой Бух. Вспышка Неведомой Силы. – Ложкин с нечеловеческим терпением второй час перебирал ассоциации, глядя в непонимающие глаза членов Сопротивления. – Разлететься На Мелкие Кусочки…
- Стоп! – Радостно воскликнул Шарль. – Я понял! Это… это когда всё вокруг очень быстро ломается и никогда не будет прежним! Эмильен! Эмильен! У нас есть такой человек! Карету нам с мсье Ложкиным!
- Неееееет-нет-нет. Хозяин. Только не к нему. Он же… он же безумен!
- У нас нет выбора, Эмильен.
- Merde!
Кирилл Ситников