"Живите дальше". Фельдшер — о том, почему люди перед смертью начинают верить.
— Привет! Подработать не хочешь? Фельдшер мой заболел, а у меня перевозка дальняя, — голос старого друга лился бальзамом на душу фельдшера.
Денег в семье было в обрез, зарплату уже проели, а банк светлого будущего ждать не хотел, грозя испортить кредитную историю.
Врач работал на частной скорой. По большому счёту, скорой она называлась чисто условно. Частники не выезжали к бомжам, на уличные травмы. Не собирали по городу алкашей в дни всеобщих веселий.
Они ездили исключительно к тем, кто платит. К тем, кому нужна медицинская помощь, не требующая экстренности, но помощь комфортная, готовая ко всем капризам и прихотям больного.
Хотя иногда нарывались и на экстрим. То мимо аварии очевидцы проехать не дадут. То больной, к которому они ехали, внезапно ухудшался и приходилось бороться за его жизнь, параллельно вызывая на себя городскую скорую, чтобы передать больного им.
Начальство компании не одобряло, когда больной умирал в присутствие её бригады. Это портило имидж компании. Проще спихнуть такого больного городским. Если что — наша скорая всё сделали правильно. Весь спрос с государственной. Тогда имидж не пострадает, а городским не привыкать разгребать чужое дерьмо.
Компания, где работал знакомый врач, была из разряда очень порядочных. Собственно, поэтому врач, щепетильный в вопросах чести и совести, в ней и работал. Иногда, когда случались форс-мажоры с составом бригад, не забывал о старом друге — фельдшере, с которым бок о бок отслужил армию, а после проработал на государственной скорой несколько лет.
***
— В городе больного заберём. Больной тяжёлый, но стабильный, — увешанная гирляндой проблесковых маячков, оснащённая по последнему слову техники скорая неслась по платной трассе к месту назначения. — Перевозка в Москву. Туда-сюда — шестьсот километров. За два дня вернёмся.
— А с чем больной?
— Больной. 70 лет. Мужчина, — врач раскрыл блокнот с данными пациента. — Сахарный диабет первого типа, гипертония. Ну, и прочее. Основной диагноз: хроническая сердечная недостаточность. На кислороде. Авиаперевозка противопоказана. Мужик, судя по всему, не простой, раз в 70 лет ещё работает, а его контора выложила такие бабки на транспортировку и лечение…
***
— Помру, видать, скоро… — голос больного был негромкий, с сильной одышкой. Но выговориться ему почему-то хотелось. — Я, ребятки, всю жизнь на этом заводе… Инженер ведущий… И жил тут, и спал, и работал.
Мужчина, периодически поднося кислородную маску к лицу и не слушая увещеваний врача, упорно продолжал свой рассказ:
"Да вы послушайте, как в жизни бывает. Всё равно ехать долго. Никому не рассказывал. Хоть вам расскажу. Может, на душе перед смертью полегчает.
Занимался я тогда средствами наведения на цель авиационных бомб. Сейчас это уже не секрет, а в те годы… Слова лишнего не скажи, туда не ходи, сюда не ходи. Друзей моих проверяли, знакомых. Чтоб информация на сторону не ушла. Но я не про это хочу...
Давно уже… Вызывает меня генерал наш. Слово за слово, то да сё. Поедете, говорит, в страну одну восточную. Будете сами проводить испытания вашей разработки. Изделие уже установили на новую бомбу. Полетите на военном бомбардировщике. Лично покажете экипажу как и что. Проконтролируете ход выполнения работы. По возвращении жду отчёт. Если всё как надо сложится — получите орден от государства. Если нет — то от меня получите…
И засмеялся собственной шутке. От нервов, что ли?
Долго летели. Две посадки. Нас из самолёта ни на шаг. Уж как я тогда волновался. Не из-за ордена, не из-за люлей. За работу свою. За изделие. Столько труда в него вбухали. В самолёте, пока летели, всё досконально с экипажем доработали: и с какой скоростью, и на какой высоте, и по времени прицеливания. И как наведением самой бомбы управлять.
Прибыли к месту бомбометания даже раньше намеченного срока. И точно положили бомбочку на указанный полигон! Потом с фотографиями сопоставляли. Меньше чем полметра расхождение было. Тут и орден подоспел, и почести всякие. А через две недели узнал я, что… Эй! Доктор! Ты меня слушаешь или уснул?"
***
— Товарищ прапорщик! — полковник жестом указал молодому десантнику на стул и продолжил: — Дело у меня к вам. Вас рекомендовали как человека, хорошо знающего местность и имеющего огромный опыт боевых операций. Задание не терпит отлагательства. Через сутки вот здесь, — он пригласил прапорщика взглянуть на карту, — будет проведено испытание новой авиабомбы. Это я тебе чисто по секрету говорю. Руководство распорядилось совместить приятное с полезным: не просто испытать бомбу, а сбросить её именно сюда.
По подтверждённым данным, в этом заброшенном кишлаке — склады оружия и боеприпасов, рассказал полковник.
— Разумеется, имеется хорошая охрана. И всё бы ничего. Но! Вчера туда доставили некий деревянный ящик, — продолжал он. — Что в нём, не знаю даже я. Он небольшой, весом килограммов пять. Вот фото. Крышка ящичка заклеена и опечатана. И этот ящичек зачем-то нужен нашей контрразведке. Приказываю до 14 часов завтрашнего дня ящик из зоны бомбометания выкрасть и доставить сюда. Получится — получишь орден. Не получится… Ну, ты понял…
И засмеялся собственной шутке.
— Не обижайся, — полковник внезапно помрачнел. —Нервное это у меня. Оттого и смеюсь. Возьмёшь с собой кого посчитаешь нужным. Позывной не менял? — Прапорщик отрицательно качнул головой. — Тогда лети, птица…
***
Внезапно послышался гул самолёта. Прапорщик посмотрел на часы и выругался.
— ***, не успеем же, — он подхватил с земли небольшой ящичек. Четверо солдат, закончив зачистку территории, быстро бежали в его сторону.
— Назад! — прапорщик махнул рукой. — К скале! Живо!
Солдаты, как дрессированные, мгновенно развернулись и побежали обратно. Он побежал туда же. Где-то тут рядом он видел пещерку. Успеть бы до неё добежать. В ней, может, и повезёт не сдохнуть…
Бомба на удивление падала мирно, с мягким шёпотом, похожим на шуршание листьев под колесом автомобиля…
А потом… Взрывом накрыло всю небольшую долину, похоронив память о том, что здесь когда-то что-то вообще было. И стало совсем тихо.
***
— Нет, нет. Слушаю, — доктор встряхнулся. — Заслушался просто.
— Ну вот, — старик затянулся кислородом из маски. — А через пару недель узнал я, что не полигон это мы бомбили, а склад оружейный на чужой территории. А на складе том четверо наших солдат остались с прапорщиком. Не успели уйти. Случайно узнал. На каком-то приёме с полковником одним выпивали. Он мне и рассказал по пьяни эту историю. Сокрушался очень, что из-за какого-то долбанного ящика положил под бомбу своих самых-самых. Всё позывной его вспоминал и плакал. Смешной такой позывной. Какой-то на птичий похожий. Дай Бог памяти.. — дед наморщил лоб.
— Пеликан… — машинально отозвался врач.
— Точно, — больной, насколько позволяло здоровье, просиял, но потом опять погрустнел. По его щекам потекли слёзы. — И вот с той поры места себе не нахожу всю жизнь. Страшно, когда думаешь, что собственноручно пять пацанов с лица земли смёл. Своих же. Советских. Я полковнику тогда ничего не сказал, — инженер опять приложился к маске. — Побоялся, что убьёт сдуру. Да лучше б убил… Погоди! — больной внезапно замолчал и попытался вскочить с кресла в котором сидел. — А откуда…
***
К своим пробирались месяц. Контуженные, полуоглохшие, двое с переломами рук, все в ссадинах, синяках. В опалённом тряпье. Хорошо бомба долбанула. Но выдержала пещерка. Наполовину только рухнула. Иначе б не откопались. Ящик несли по очереди. Потом кто-то их засёк. Уходили козьими тропами, расстреляв последнее. Через пару дней наткнулись на чужих. Чужие варили ужин. Чужих было раз в пять больше. Но так хотелось жрать, что это никого не остановило.
Поужинали и переоделись. Перевязали раны. Автоматы зарядили и взяли с собой оставшиеся от чужих патроны и гранаты. Две гранаты намертво прикрутили к ящику. На всякий случай. Стало веселее идти. Но кому-то этот ящик тоже был нужен. Гоняли по всем горам и наконец зажали.
Последнее, прежде чем очнуться в госпитале, — винтокрылая машина поддерживает их огнём. Их, занявших круговую оборону и ведущих свой последний бой. И ящичек с наглухо привязанными к нему двумя гранатами, с проволочной петлёй через две чеки — отданный в руки какого-то капитана с приветом полковнику от группы с позывным "Пеликан".
***
— Оттуда… — фельдшер изумлённо глядел на больного. Потом перевёл взгляд на врача. — А теперь, значит, наша очередь рассказывать?
***
Через полгода старый инженер умер. Будучи всю жизнь атеистом, за неделю до смерти принял крещение. Последние слова его были: "Живите дальше".
Автор:
Дмитрий Беляков
Фельдшер скорой помощи.