Затралил
Длинная, возможно, реальная история одного моряка. Про любовь.
Заканчивался день, закуска и выпивка, но не пьяные разговоры. С хмельным братом у типичного алкогольного стола сидел я, и угрюмо излагал свою се ля ви.
- Ты пойми, у меня ни единого шанса с ней, он капитан, я обнаковенный трал-мастер. Она мне сама сказала, прости мол, Вить, ты мужик ого-го, но от мужа я не уйду. И понятно! У него и зарплата выше, и дача от отца осталась, и кореец на автомате в кредит. А у меня? Сети, комната в коммуналке и нос набок… но я тебе руками своими клянусь, не пара они, ой не пара… Я люблю ее как никто не полюбит!
- Дурак ты, Витя, не маленький же мальчик, епт, должен морем жить, работать, как батя, а ты заладил, люблю, люблю… Был бы я здоров, как дал бы тебе, чтоб всю дурь из тебя выбить. И в море ушел, но не могу – Женя дернул глаза к облупленной стене, где стояли его обмотанные белым лейкопластыерм костыли, но не став зацикливаться на теме, сто раз уже пережеванной, вернулся к диалогу - Нет такого понятия, «любовь». Соплежуйство одно. Давай вмажем, и я тебе помогу.
Почти теплая водка сползала в желудок нехотя, цепляясь за пищевод и оставляя на пути следования шлейф сивушного аромата. Я отправил ей вслед щепоть квашеной капусты. Надеюсь, они там поладят.
-Ты трал-мастер с большой буквы «Т» Витя. Второй человек на судне. После капитана и старпома. И боцмана. И кока. Без тебя рыбалки не будет, Так? Так. – севшим голосом и с почти ничего не выражающими глазами вещал брат. – то, сколько ваш сейнер привезет добычи в порт зависит не от капитана, нееееет, от тебя это зависит. Ты делаешь прибыль компании, хоть они и не понимают этого. Никто не понимает.
- херня это. Как оно поможет Кристюху завоевать? Ты ей это все рассказывать будешь с целью рекламы?
- Не перебивай старших – брат замахнулся на меня огурцом: огурец выскользнул у него из пальцев и полетел в стоящий у кровати тапок. – если ты прям любишь, ее то, должен быть готов на поступки. Ты ж готов на поступки? А я знаю, что ты должен сделать. В рейсе, тебе нужно будет всего-то трал к тросу крепежному вязать не обычными узлами, а так, как я тебя учил в детстве, помнишь? По схеме два через один и последний на кукан. Чтоб их можно было все одним рывком отвязать. Понял я к чему?
- эээээ…
-Дурак ты, да и только. Слушай внимательно. Ты крепишь трал так, как я тебя учил- это раз. Как поднимут его на борт, после рыбалки, уже полного рыбы, капитан твой пойдет к нему, осмотреть улов – это два. После чего, ты, находясь у лебедки, дергаешь последний узел, и трал отстегивается от троса, вместе с твоим капитаном идет в море. Правда и рыба тоже это три. Море северное, холодное, волны, водовороты. В нем трех минут не протянешь, без спасательного костюма, пока команда доберется до кругов или шлюпок, пока затормозят, пока найдут, и вытащат из воды – кранты, твоему капитану. А даже если и быстро вытащат, в такой холодной воде даже пару минут пробыть – гарантированно импотенцию подхватишь. И пневмонию. И сифилирак. Так что после этого, такой капитан Кристинке и даром не нужен будет. Это пять.
- Складно все выходит по-твоему. Я после этого прихожу к ней. Сообщаю грустную новость и долго да счастливо живу с ней и еще с грузом на душе размером с планету. Абанамат! Я ж не убийца, не возьму я такой грех на душу…
Я увидел, что брат уже не слушает. Его глаза были закрыты, он мерно храпел не выпуская из рук стакана с недопитой сорокаградусной, заронив в мое сознание нехорошие мысли.
Я решил, что его нужно уложить поудобнее, но и мои глаза закрылись, и голова привычно нашла свое место на столе, среди тарелок и бутылок.
***
Естественно, я проспал будильник. Времени на собраться не осталось. Пришлось пожертвовать умыванием и бритьем. Забросал не высхошие, после стирки и не глаженые вещи в рюкзак. Кинул зарядку, щетку и дезодорант. Проверил газ, выключил свет. Долго искал зажигалку и сигареты.
Брат спал безмятежным сном. Уже обувшись, я пододвинул его костыли ближе к кровати и поставил на тумбочку стакан с водой из под крана.
Уже захлопывая дверь, я сквозь щель увидел бардак, оставленный на столе и вокруг него. Тяготило осознание того, что через 4 месяца, после рейса вся эта картина останется неубранной и встретит меня целым букетов невиданных запахов. Была бы у меня баба, которая ждала бы и следила за бытом… Хорошая баба. Такая, как Кристина…
Вспомнился вчерашний разговор.
Сбить капитана за борт. Причинить смерть. А после – счастливо жить с женщиной мечты.
Сука.
Трамвай закрыл двери прямо перед моей рукой и скрипя и позвякивая враскачку двинулся в направлении к морю.
Следующий пришлось ждать очень долго. Заканчивалось терпение, сигареты, и время до отбытия моего сейнера.
Непрерывно произнося полушепотом матерные комбинации как мантры, я все же добрался до админкорпуса. Получил все необходимые документы, поставил подписи и побежал на корабль.
Поднявшись на палубу – я сразу же поздоровался со своей «мокрой семьей», как мы друг друга называли. Двенадцать мужиков – я тринадцатый притертый, не сказать что идеальный коллектив, но мы действительно прикипели друг к другу. Пожав всем руки и узнав, что я пропустил чрезвычайно увлекательную лекцию по новым нормам по технике безопасности и новых зонах вылова рыбы… И еще внеплановую раздачу спирта. Раздосадованный, я отправился к своей койке.
Сейнер вздохнул и оттолкнулся от причала. Трудный путь всех нас впереди.
Находясь внутри корабля – можно почувствовать себя опытным терапевтом слушающим через стетоскоп человека. Если сосредоточиться, можно различить дыхание корабля. У новых сейнеров, только что купленных за границей, или сошедших со стапелей слышно мерное гудение машины, слышно как четко и слаженно звучат механизмы, а динамики связи металлическим звоном подчеркивают голоса передающие команды. Они напоминают молодых, хорошо слаженных спортсменов или космонавтов. Нет ни намека на недомогание, все дышит жизнью.
Старые советские сейнеры и траулеры напоминают дряхлых дедуль. Они скрипят на волнах. Скрежещут, как суставы пенсионера. Их машины, как сердце с тахикардией - сбоят, троят, и, бывает, глохнут. Слышно, как они храпят, как что-то стопорится, или как они чихают. Им не долго осталось, но пока они приносят прибыль и дают работу морякам, они будут ходить в море.
Наш сейнер нельзя назвать старым, хотя и молодым его обозвать – все равно что на нищего плюнуть. Он походит, на, отчасти, опустившегося заводского рабочего, возраст которого за недельной щетиной и прищуром морщинистых глаз определить не так уж легко. Но руки его, покрытые порезами, ссадинами и маслом все еще сильны и не потеряли рабочую хватку. Единственное условие – в него нужно постоянно вливать горючее. Вечером, после работы, ему обязательно сгладить рабочее напряжение сорокаградусной. С утра - похмелиться портвейном. В обед соблазниться пивком, а в выходные раздавить не одну и не две флажки унесенного с завода же спирта. Тогда работа спорится, руки слушаются, мозг смышлено работает, а ноги не подкашиваются. Сердце тоже привыкло и стучит, пусть с натугой, но все же сносно.
Стоит только прекратить подачу живительной влаги – как неприятности пойдут одна за другой: начнется производство брака. Начнутся травмы и конфликты с коллегами. В общем. Наш сейнер при постоянном вливании в него мегатонн топлива и масла, которое расходовалось если не с такой же интенсивностью, то с сопоставимой, был с неплохим работником в своей области.
***
Половина рейса прошла в обычном режиме. Тянулись однообразные привычные промысловые будни. Спуск трала, его выборка. Сортировка рыбы. Мелкие ремонтные работы. Трюм корабля мало-помалу заполнялся уловом. И вдалеке замаячила перспектива вернуться в порт с богатым уловом раньше намеченного срока. Вместе с этой перспективой на меня начала давить мысль о необходимости спасти свою личную жизнь посредством воплощения в жизнь братского совета.
***
Для всех на корабле день начался вполне тривиально. Мы сбросили трал в районе нахождения средних размеров косяка камбалы, запеленгованного эхолотом. Если получится набрать полную сеть – то это станет последним нашим забором в этом рейсе. Единственное, что всех смущало – это явные признаки ухудшения погоды. Над кораблем одновременно неподвижно и с явным утяжелением концентрировались обильные тучи. Море, пока еще мерно, но неотвратимо увеличивало волнение. Гребни волн свидетельствовали об усилении ветра.
На лицах команды нарастало напряжение. Я был этому рад, так как сам волновался в два раза сильнее остальных. Настал день, в который я решился на столь манящую авантюру. Ночью, латая трап, я пристегнул его именно по той, схеме, что рекомендовал мне брат. Все узлы можно было отпустить одним рывком, который можно было спровоцировать, даже не приближаясь, а манипулируя лебедкой, вытаскивающий трал.
К обеду море начало проявлять свою настоящую силу. Волны забрасывали снопы брызг на палубу. То и дело налетающий ветер старался сбросить что-то или кого- то с корабля в воду. Мне погода нравилась.
Капитан отдал команду выбирать трал на борт. Мы запустили лебедку. Судя по натяжению сеть была наполнена чуть более, чем на половину. Вся команда собралась у кормы, наблюдая, как из пенной воды медленно метр за метром на палубу вылазила сеть.
Погоде это не нравилось, и она пыталась нас согнать если не с корабля, то, как минимум, с открытого пространства. Мы все промокли от морской воды и тщетно пытались защититься от безумного ветра. Специальная непромокаемая одежда, капюшоны и даже перчатки не спасали.
Сквозь кожу пальцев рук будто бы пытались пролезть тысячи миниатюрных но от того не менее колючих ежей. Все мы дрожали, но, затаив дыхание смотрели, как из воды поднимается рыба и… что-то большое, круглое, ощетинившееся рогами
-МИИИИИНАААААА – заорал Капитан, и рванулся бежать к механизму выборки трала. - СТОП! НАЗАД!Тормози лебедку!
Вся команда, как заправские спортсмены ломанулась от кормы к механизму. Я дернул за рычаг, стопорящий привод. Лебедка кашлянула, пережевала стопор, и с упорством умалишенного продолжила подтягивать к кораблю затраленную мину.
-Тормози, бледь, лебедку, сука, щас рванет, Тормози, Нахуй – орали все, а те, кто успел добежать еще, не понимая, что стопор сломан, дергали рычаг.
- Гаси двигатель! Орал капитан. Кто-то побежал в машину.
Мина, была в каких-то метрах от кормы. Стоит ей коснуться корабля, как вся наша посудина взлетит на воздух, разрушая миф о том, что морские суда не могут летать аки птицы.
Кто-то кинулся к пожарному щиту, схватил топор и начал рубить стальной трос, который тянул сеть. Однако та была прочной и не поддавалась скороспешным не точным ударам матроса.
Я увидел, как Капитан бросился к палубному крану и буквально за мгновения развернул его к уже практически дошедшей до корпуса корабля сети.
Он ловко, но скорее, просто удачливо опустил крюк, и тут же резко начал задирать его вверх. Трал, рыба и ебучая мина уже зашли на корабль, но они его не касались, и продолжали свое движение над палубой, в подвешенном состоянии.
Наконец машина затихла. Лебедка, нехотя, остановилась. Среди рева ветра, и ударов волн мы все услышали долгожданную тишину. Над палубой, подвешенный на кране и притянутый к корпусу тросом, висел наш улов и немецкий подарочек времен второй мировой, созданный, для того, чтобы нас убить.
Все выдохнули, и обрадовано пытались зажечь промокшие и помятые сигареты.
Только я смотрел на завязанные ночью узлы, которые могли в любую секунду развязаться и уронить неожиданного гостя на палубу.
В это же время уже настоящий шторм раскачивал сейнер, стараясь опрокинуть, и поэтому пойманная в ловушку мина раскачивалась от борта к борту вызывая у меня желание сейчас же прыгнуть в за борт
Тем временем, Капитан выбрался из-за крана и отдавал распоряжения:
- Срочно передавай сигнал бедствия. В этом районе должны быть военные корабли. Пусть присылают кого то, кто избавит нас от этого подарочка.
- Чем отправлять? у нас же радиосвязь еще неделю назад сдохла. Мне блять, на дельфина им позвонить штоле – осведомился Матрос.
- Чини, мудила трюмовой, и быстро чтоб. Или у тебя желание есть с миной на борту плыть в шторм к порту? Я тебе, покажу, «сдохла неделю назад». Бегом чинить, как бежал бы девственность собственной дочери чинить, иначе пешком тебя пошлю за эсминцем!
Матрос сник и подчинился.
Команда ушла в радиорубку и занялась делом. А я только сейчас заметил, что с момента, когда в волнах показалась мина, и до сих пор я так и стоял с рычагом стопора и не двигался.
Тем временем Капитан подошел ко мне вплотную и, едко взглянув, в глаза сказал:
- Иди за мной. Надо поговорить.
Оказавшись в его тесной каюте, не менее подверженной качке, чем весь остальной корабль, он ловко налил в стакан что-то мутное, протянул мне, а сам хлебнул прямо из горла.
- У меня разговор к тебе - прозвучали его угрюмые слова. Ты из всей команды мне больше всех нравишься. Да и жена моя про тебя говорит хорошо. Я знаю, что вы с ней знакомы давно, росли вместе. Толковый ты парень, всегда тебе доверял. В общем, дело у меня к тебе есть. Ты бы знал, как меня все это достало. Мне сорок три года, а я по волнам болтаюсь, как дебил, мне нужна пауза. Тайм аут. К тому же, я скоро стану отцом, Кристинка в положении уже четвертый месяц. А меня из рейса в рейс без продыху отправляют. Давай взорвем нахер этот корабль. Сейчас связь установится, передадим SOS с координатами, к нам вышлют эсминец, часа через два он будет. Мы с тобой в это время корабль подорвем, вместе со всей этой сворой алкашей бездарных, наденем костюмы спасательные, плот заранее сбросим, дождемся спасения. А там уже, на земле, сначала, конечно помотают по комиссиям, но оклад сохранят, и потом еще и компенсацию выплатят. А, разбирательства затянутся надолго. И главное. Ты мне нужен. Чтобы подтвердить, случайность детонации мины. И я у тебя в долгу не останусь. Поверь.
- А как мы ее..?
- Смотри: надеваем спас-костюмы, с носа корабля готовим плот, я включаю на кране спуск и он начинает опускать мину к палубе – бегу к тебе сбрасываем плот мина опускается на палубу и детонирует, а мы уже вдалеке ждем помощь. В общем, все должно сложиться. Я ждал подобного момента уже больше года. Сейчас идеальный момент, чтобы это провернуть. Давай вмажем и ты мне поможешь – он поднес к моему стакану флягу – стукнул, отхлебнул и сказал - давай, надевай спасалку.
***
На палубе никого не было. Ветер и шторм заставил укрыться всех в кубрике. Сигнал бедствия мы все же подали. Команда исхитрилась починить радиостанцию, и даже передала подробности ЧС.
Наш сейнер шел перпендикулярно волнам, но мину все равно раскачивало и от удара о борт ее, а точнее нас, спасали только натянутые в разные направления тросы.
Мы с капитаном переглянулись.
- За дело - коротко сказал он. - Иди готовь плот.
Я, шатаясь от качки, и сгибаясь под порывами ветра, пошел к носу. В голове роились мысли: зачем я это делаю? Всего час назад я собирался убить человека ради женщины, и вот сейчас уже я собираюсь убить одиннадцать, пусть и не самых близких мне человек вместе с неслучившейся жертвой моего покушения, а зачем?
Подойдя к носу корабля, я взялся за поручень посмотрел на волны. Спасательный костюм сковывал движения но я…
Ебнуло
Рев волн и шум ветра перекрыло грохотом взрыва с кормы. Меня бросило вверх и вперед. В воздухе я успел заметить, что задней половины корабля нет совсем, а передняя разворочена до неузнаваемости. Затем я перестал различать звуки и бросил видеть.
В следующую секунду я упал в воду.
В голове отчетливо горела мысль: Мой узел, все-таки развязался.
Я отключился.
***
Очнувшись, я не сразу понял, где я. Было мягко и невесомо. Только дико холодно и больно. Я лежал на спине. Мне на лицо падал крупный снег. Я огляделся. Вокруг меня было гладкое как асфальт море. Небо такое же однотонно серое роняло на бесконечность, в которой я лежал беспредельный звездопад снежинок. Они медленно плыли по воздуху, касались воды и исчезали. Я бы даже сказал, что это было красиво. Вот бы и слезы исчезали так же, не заполняя мои глаза бессилием и ненавистью к самому себе.
За время моей отключки, шторм закончился. Не знаю, сколько часов я был вне своего тела. Но надеюсь, спасательный корабль…
Я оглянулся и вдалеке увидел приземистый силуэт военного судна.. Я дернул за шнур встроенного в костюм маячка и снова вырубился.
***
Меня подобрали. Меня спасли, оказали мед помощь и доставили на берег. Там меня ждал долгий допрос, и масса неприятных моментов при общении с администрацией порта, морской прокуратурой, представителями МЧС и собственным начальством. Я рассказал все, как есть, умолчав лишь, о том, что завязал узлы неправильно, и что Капитан собирался сделать.
К вечеру меня отпустили.
Мне предстоял непростой разговор с Кристиной. Нужно было сообщить ей о смерти ее мужа. Нужно было быть рядом с ней в этот момент и в эту ночь. А потом и всю оставшуюся жизнь. И всю оставшуюся жизнь воспитывать ребенка. Чьего отца я убил.
***
Я купил цветы и бутылку коньяка. Было уже темно. В битых стеклах на улицах отражались ясные звезды. Я умчался на лифте на седьмой этаж. Всмотрелся в свое отражение в зеркале. За суровым, обветренным лицом светилась в глазах моя улыбка. Начиналась новая жизнь.
Она долго не открывала дверь квартиры. А я звонил уверенно и упорно.
Наконец я услышал, как зажегся свет и защелкали замки. На пороге стояла растрепанная и запыхавшаяся Кристина в одной футболке на голое тело: под тканью отчетливо виднелись соски, голые ноги она зябко поднимала на носочки, чтоб сократить площадь соприкосновения с холодным полом, руки еле заметно дрожали. Она удивленно посмотрела на меня.
Я удивленно посмотрел на стоящие за ее спиной у стены костыли, обмотанные белым лейкопластырем.