Записки из забытого НИИ: Радиолюбительство
Радиолюбительством у нас занимались почти все. Да и как не заниматься, если приличный магнитофон стоит в магазине бешеных денег, а ты и сам прекрасно знаешь что надо сделать со своим старым магнитофоном, чтобы он зазвучал лучше. Или, к примеру, сколько тогда стоил какой-нибудь «Амфитон»? А если ты сам инженер и прекрасно можешь самостоятельно сделать усилитель под свои нужды?
Руководство института все это прекрасно понимало и даже поддерживало. Например, при заказе комплектующих, после подсчета потребностей по имеющейся тематике обязательно учитывались «любительские» интересы. Именно в кавычках.
Вы никогда не вчитывались в журнал "Радио" начала - середины 80-х годов? Если вчитаетесь, то обнаружите, что предлагаемых к использованию комплектующих попросту нет в продаже. Иногда даже у спекулянтов. А используемые технологии предполагают наличие неплохо оборудованной лаборатории и как минимум опытного производства.
Как-то раз забрел я на ВДНХ, где проходила радиолюбительская выставка. И запомнился мне там один мужичок. Не помню, что именно он там выставлял, но он рассказывал всем желающим, что все это он сделал у себя на даче, в сарае, переоборудованном в домашнюю лабораторию. Ага. Как в той песне поется: «... я тебе, конечно, верю...» Корпус имел отличное гальваническое покрытие разных видов, а точность и чистота обработки деталей подразумевали отнюдь не ржавый драчовый напильник, а вполне приличный станок с ЧПУ. Да за одно покрытие олово-висмут его бы соседи-дачники повесили за одно место. А может, и не за одно...
Тем не менее, подобное радиолюбительство приветствовалось. Хотя бы потому, что было полезным для общего развития инженеров и рабочих. Любительствующий радиомонтажник лучше понимает, что именно он собирает, что повышает качество работы. Именно поэтому у нас появилась такая традиция. Время от времени какой-нибудь отдел или лаборатория устраивали разбор своих завалов с макетами и прочими прототипами. А перед тем, как вынести все это на свалку, просто выставляли в коридор для разбора на детали. Часто получалось так, что через день на свалку уже нечего было нести. Впрочем, некоторые вещи спросом не пользовались вообще или от греха подальше не выставлялись. Из-за этого их разработчики немного морально страдали. Ну кому, например, нужен фильтр на спиральных резонаторах весом в 2-3 кг? Или антенны. Впрочем, антенны были нужны, но их разработчик, Лев Михайлович, после одного случая зарекся их выставлять. А дело было так.
Однажды Лев Михайлович выставил здоровущую антенну, представляющую собой этакую сложную пространственную конструкцию. Почти сразу прибежал мужичок, который поинтересовался: а на дачу для телевизора подойдет?
- Подойдет, - заверил того Лев Михайлович. И узнав удаленность дачи и особенности расположения, посоветовал:
- Только повыше поднимите, чтобы лес не мешал.
В следующий понедельник мужичок не вышел на работу. Не вышел он и во вторник и в среду. Появился только в понедельник с дрожащими губами и дергающимся глазом. Причина оказалась трагикомической.
Установив антенну, мужичок начал наслаждаться под пивко качественным телевидением. Тем временем, по дороге неподалеку проезжал на уазике особист ближайшей воинской части. Углядев торчащую над лесом сложнейшую конструкцию, которая смотрела прямехонько на его часть и ну никак не походила на привычную в деревнях прокладку от блока цилиндров, особист схватился сначала за сердце, а затем за пистолет и приказал ехать в деревню. Проведя рекогносцировку, внук Дзержинского обнаружил логово вражеской разведки и решил провести образцовую операцию по обезвреживанию шпиона. На операцию выехал взвод автоматчиков, представители милиции и КГБ.
Шпион был обезврежен и заперт в камере. К счастью для мужичка, улыбчивые люди в штатском быстро разобрались в ситуации, и извинившись, отпустили его примерно через сутки. Особиста, как водится, погладили по головке за проявленную бдительность и содомизировали за ложный шухер.
Мужичок же сутки отпаивался на даче, а на следующий день снес к чертовой матери всю эту конструкцию.
Со Львом Михайловичем он перестал разговаривать, а сам Лев Михайлович зарекся впредь раздавать свои творения.