Эй, толстый! Пятый сезон. 72 серия⁠⁠

Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве

Золотозубый бородач верховодил этой шайкой. Второй бандит с солженицынской бородой был, казалось, точной копией первого – только похлипче, поменьше. Он, как поняла Маруся, настолько подражал первому, что перенял даже язык его тела. А третий был самым молодым. Бороды у него не было. И под мышкой у него действительно что-то находилось. Маруся разгадала это по его движениям, его пластике. Что-то мешало его левой руке прижиматься к телу. Нож в ножнах? Ствол в подмышечной кобуре?

«Как он ходит по району? – подумала Маруся. – Ведь любому опытному менту очевидно, что у пассажира что-то за пазухой. И вряд ли законное. И это вот чмо так по улице ходит?»

Если допустить, что менты как раз это знали, ситуация приобретала скверный оборот. Думая о ней, можно было черт те до чего додуматься.

«Допустим, они работают на мусоров, – быстро думала Маруся. – Толкают наркоту, с ментами делятся. Или поручения выполняют. Хуевый расклад, по-любому. Ох, Даниил, во что же ты влип?!»

Первоначальный план претерпевал изменения. Маруся хотела разобраться с уродами прямо здесь, в клубе «Кукуево». Но это было чревато.

Первый из уродов подвел Марусю к столику. Остальные двое смотрели насмешливо – на грани издевки.

Когда до стола оставался буквально шаг, Маруся запрокинула голову и быстро сделала глоток пива. Будем играть пьянчужку.

– Что, сушняк, маманя? – спросил второй бородач.

– Да башка болит пиздец как, мальчики, – имитируя сиплый алкашеский голос, пробормотала Маруся. – Это хорошо, что вы меня похмелить хотите.

– Бухаешь, да? – спросил первый, погано переглядываясь со своим двойником.

– Тем и спасаюсь.

– А муж что говорит? – с издевкой спросил второй.

Он смотрел на обручальное кольцо на безымянном пальце пластмассовой руки. Маруся ничего не чувствовала этой рукой, поэтому забыла снять кольцо. Будем импровизировать. Что ж делать?

– Помер муж, – мертвым голосом сказала Маруся. – Девять дней скоро.

– Ааа, – протянул второй.

– Не, ну чо, – сказал первый из бандитов. – Горе надо заливать. Топить в вине. Да, маманя?

– Ага, – ответила Маруся и села за стол, сделав еще один глоток.

Она видела пьющих женщин, и сейчас вспоминала то, как они говорят, ведут себя. Как смотрят не перед собой, а в пол. Двигаются вяло.

– Как зовут-то тебя, маманя? – спросил первый.

– Джентльмены первыми представляются, – сварливо ответила Маруся.

– А, ну базара нет. Я Вася, – сказал бандит.

«Ты такой же Вася, как я – Анжелина Джоли, – подумала Маруся. – А это мысль!»

– А я Анжела, – сказала она вслух, перевела взгляд на остальных кавказцев: – А вы, мальчики?

– Я этот… как его… Коля, – с очевидной издевкой сказал второй. Кивнул на молодого: – А это у нас Абдурахман, нахуй.

Все трое заржали.

– Из деревни приехал, – продолжал второй. – Он немножко… стесняется.

– Из какой? – спросила Маруся.

– Из Простоквашино, – сказал второй, «Коля».

Все трое заржали.

«Вася» хлопал себя по коленям и гортанно гоготал:

– Га-га-га! Ой, не могу! Абдурахман из Простоквашино! Аааа, нахуй!!!

Бармен вжал голову в плечи.

– Мы скоро закрываемся, – робко сказал он.

– Нэ пызды, ышакь! – сказал Абдурахман.

Может быть, и настоящее было имя.

– С тобой еще баб быль, – сказал Абдурахман. – Куда его дель?

«А вдруг успели рассмотреть? – подумала Маруся. – Как тогда быть?»

– Не было со мной никого, – сказала она вслух.

– Нэ-нэ, тёльк шла, – говорил третий на очень плохом русском. – Потом обратно пошла.

– Так на ваши ебальники, мальчики посмотришь, так усрешься от ужаса, – рискнула Маруся.

– Га-га-га! – продолжал веселиться «Вася».

– Ты охуеля? – вскочил Абдурахман, отвесив Марусе пощечину.

Та пришлась по пластмассовой щеке. Больно не было. А вот молодой бандит принялся трясти рукой.

– Ай, блядь! Ай! – говорил бандит, тряся рукой.

– Га-га-га! Абдурахман из Простоквашино сам себя отпиздил! – ржал первый.

– Релакс нахуй, – сказал второй.

– А чо она пыздыт языком? – кипятился Абдурахман.

– Ну, вот что ты за джигит? – укоризненно сказал «Коля».

– Она пылястмассовая нахуй! – стонал Абдурахман, тряся рукой, будто играл на бас-балалайке.

– А в натуре, – сказал «Вася», нахально щупая бесчувственную половину Маруси.

Ох, как хотелось пластмассовой матери врезать этому уроду бутылкой по роже. Нестерпимо хотелось. Но было все еще нельзя. «Ты бухая блядь, – убеждала себя Маруся. – Веди себя соответственно».

– Ой, хи-хи! – сказала она вслух. – Не там щупаешь.

– Чо, ебаться хочешь, в натуре? – спросил «Вася».

– Так сколько лет уже не было, – буркнула Маруся.

– А что муж? – спросил «Коля». – Объелся груш?

– Да не стоял у него давно. Алкаш он был. По синьке и сдох.

– Га-га-га! – все ржал первый. – Давайте выпьем за упокой.

«Прости, Ромуальд! – подумала Маруся. – Надеюсь, это ничего не значит и никаких последствий для тебя не повлечет».

Маруся поднесла к губам бутылку пива.

– Э-э, Анжела, зачем хуйню пьешь? Давай с нами, водки? – предложил «Вася».

– Если вы хотите, чтобы я тут все заблевала, то пожалуйста, – сказала Маруся. – Мне хуево с утра, не могу водку.

Уроды выпили, не чокаясь.

– А у тебя точно, скажи, пизда есть? – спросил второй, наглый. Типа «Коля».

– А что ж еще? – изобразила удивление Маруся.

– Га-га, да мы сегодня хуесоску одну встретили. Вот такие, нахуй, яйца под мини-юбкой, – бахвалился первый, «Вася».

– Пиздец страшилище, – сказал второй.

– Ага, денег нам теперь торчит уебище это.

«Они!» – удостоверилась Маруся. Ее жгла изнутри ненависть. Бедный Даниил! Как ты мог нарваться на такую мразь?

Третий что-то вспомнил. Что-то пытался сказать.

– Эээ… тот тёльк… это она с тем хуесос, который не тёлькь…

– Тёльк-хуёльк! – передразнил «Вася». – Кончай хуйню нести, Абдурахманчик.

– Тёльк, которая за этот тёльк шёль нахуй, она та самая тёльк…

– Вот тебя накрыло, – сказал первый.

– Слышь, Абдурахман, мы тут про пизду говорим, а ты влез. Она у тебя точно есть, Анжела?

– Ну, ты гонишь вообще? – Марусе, на самом деле, не нравился поворот разговора. Да и кому бы он, такой, понравился?

– Пластмассовая? – спросил второй бородач.

– Нормальная! – огрызнулась Маруся.

– Ебать можно?

– Смотря кому, – отбила словесную подачу Маруся.

– Ну, мне-то можно, красавица? – подмигнул «Вася».

– Не знаю.

– А давай с ней ролик снимем? – сказал «Коля». – Жесткое порно, нахуй. Секс с Франкенштейнихой!

– Чего? – словно бы обозлился «Вася».

– Порно! Продадим!

– Да кому оно на хуй всралось! – возмутился «Вася». – И я не хочу ебальником светить на весь Ютюб.

– А если снафф?

Маруся похолодела.

– Да ну нахуй. Не врубаюсь я в это все, – отмахнулся «Вася». – Да, Абдурахман из Простоквашино?

– Да, – кивнул третий.

– Что «да»?

– Да хуя его знает! – слова словно разрывали Абдурахмана изнутри. Он силился донести свою мысль, но это никак ему не удавалось. Третьего гангстера словно пучило словами. – Тёльк знакомый был…

– Все, гостям из Простоквашино больше не наливать, – распорядился «Вася».

– Так ты подумай про порно…

– Тебе тоже, Коля, сейчас будет установлен режим «не наливать», – предупредил первый бандит. – Допиздишься.

– Я дело предлагаю!

– Это не дело нихуя! Объясню на примере, – говорил «Вася». – Выебать ее перед камерой – это не от большого ума.

– А что от большого? – недоумевал «Коля».

– То, что мадам наша живет одна. Да, Анжела?

– Ну, да, – сказала Маруся.

– И детей нет?

– Нет, – сказала Маруся.

– И что с того? – не понимал «Коля».

– А то, что она – вдова. Одна живет. Сложил два плюс два?

– Четыре, – непонимающе сказал второй. – И чо?

– Блять, – вздохнул «Вася». – Хорошо, прибавь к этой четверке шесть ноликов.

– И чо?

– Сколько получилось?

– Четыре ляма.

– Да! – сказал «Вася». – Примерно столько стоит мой расклад. А твой, порнушный, и двадцати тысяч не наберет.

– А откуда возьмется четыре ляма?

– Блять, вот ты тормоз! – рассердился первый. – Что у нас может стоить четыре ляма?

– Тачка?

– Холодно.

– А, квартира!

– Ну!

Кажется, второй начал что-то понимать. Маруся же уже давно просекла нехитрый замысел подонка. Он хочет отжать квартиру. Наверняка опыт есть. Ну, и мразь!

«Сиди смирно, – командовала себе Маруся. – Прикидывайся дурой. Ляпни что-нибудь».

– Так у вас, мальчики, с бабками порядок? – развязно и, хотелось бы верить, достоверно сказала Маруся. – Миллионами, смотрю, ворочаете. Купите мне пива?

– Куплю, – сказал «Вася», скребя свою мерзопакостную бороду. – Но ты едешь с нами.

– Да я и так с вами, мальчики.

– Мы закрываемся, – с тоской проблеял бармен.

Когда Маруся выходила вместе с бандитами, юнец провожал ее сочувственным взглядом. Как жертву. Это было и к лучшему.

***

Бандиты приехали на джипе «ренегат».

– Залезай назад, – бросил Марусе «Вася». – Абдурахман, с барышней поедешь.

– Сыска мацать можн?

– Только осторожн, – заржал «Вася».

– А меня уже никто не спрашивает, – сварливо проворчала Маруся.

Сама она прикинула так: если Абдурахман вооружен (а он вооружен), то ствол или нож у него под левой мышкой. Значит, Марусе надо оказаться от него справа. Таким образом, рядом будет левая, живая половина ее тела. Тоже хорошо. Шатающейся походкой она обошла «ренегат» и открыла правую дверь.

Теперь оставалось только надеяться, что кто-нибудь из бандитов не зажмет ее справа. Но за руль «ренегата» сел «Вася», а Коля обосновался на пассажирском сиденье.

– Э, Вася, ты пьяный, – сказал «Коля».

– На себя посмотри, – огрызнулся первый бандит. – Уебище, блядь, порнушное. Да шучу, братан! Прикалываюсь.

– А вдруг гаишники?

– Так мы ж в лес поедем. А они на пути к городу стоят.

– Ладно… Васек… Ты, я знаю, с закрытыми глазами и в умате куда хочешь доедешь.

Поехали.

Молодой ублюдок пытался щупать Марусю. Пластмассовая мать вроде как испуганно вскрикивала, перемещалась по сиденью, а Абдурахман наклонялся к ней, открывался все больше.

– Все не мацай, нам оставь! – прикалывался с пассажирского сиденья «Коля».

Молодой терял осторожность. Маруся рассмотрела у него под мышкой открытую кобуру. Значит, ствол. Она попробовала уклониться, откинув спину. Теперь набок. Бухой ублюдок тянулся за ней, бормотал:

– Ну, ты чо нах? Ты чо?

Въехали в лес. Ехали сначала по асфальту, потом свернули на глухой проселок.

– Ну, вот и доехали! – сказал «Вася». – А вы боялись.

Они, насколько Маруся могла понять, приехали на какую-то полянку. Почти красивую. Изуродованную проплешинами шашлычных костров и кучами мусора.

На старт! Внимание…

Когда «ренегат» стал останавливаться, Абдурахман как раз тянулся в очередной раз замацать Марусю. Наклонился над ней. И Маруся правой, пластмассовой, рукой уебала его в висок ребром пластмассовой ладони. Твердая композитная пластмасса наносила удары немногим более слабые, чем саперная лопатка.

Что-то хрустнуло, отвратительно чавкнуло. На губах Абдурахмана надулся липкий пузырь. Пальцами живой руки Маруся сделала вилку и ударила по глазам. Инерция торможения «ренегата» словно сама насаживала голову на пальцы. Молодой обмяк.

Все произошло бесшумно. А в зеркале заднего вида выглядело как эротическая возня. Хотелось бы. Маруся смогла выгадать несколько жизненно важных мгновений, выдернуть пальцы из глазниц Абдурахмана, нырнуть левой рукой ему под мышку, нащупать рукоять. Со стороны казалось, что Маруся обнимает его, а Абдурахман плачет вязкими мутными слезами.

Руку за пазуху. Рывок!

В руке оказалась Г-образная классическая «беретта». Правой рукой потянула сцепленный затвор. И в ту же секунду выстрелила в затылок «Коле». Голова взорвалась бело-розовыми соплями.

Пока «Вася» не успел опомниться, Маруся, не заботясь о сохранности зубов, уперла ствол бандиту в щеку.

– А теперь, блять, поговорим, – сказала пластмассовая мстительница.

Продолжение следует...