Эй, толстый! Четвертый глаз. 38 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
Гавриил Глебович проснулся рано. На улице еще не рассвело. Воспоминания о прошедшем дне громыхающим товарняком входили в туннель головы. От этих воспоминаний становилось дурно. Не все они были кошмарны. Было среди них и какое-то светлое.
Вика! В памяти Гавриила Глебовича вспыхнуло ее вчерашнее преображение, возвращение прежней, любимой Вики. Как она говорила? Ее вытеснила из головы какая-то ведьма?
«Оставлю ее, клянусь, оставлю!» – думал Гавриил Глебович. И тут же испугался собственной мысли. Он-то клялся оставить Вику рядом с собой. Но можно было понять и так, что он хочет бросить жену.
Нет-нет! Конечно же, ни к чему разводить все эти аферы с паспортами, сокрытием брака. Абсолютно ни к чему! Вот же есть Вика! Лоботомия пошла ей на пользу. Прежняя Вика вернулась. Пусть она ходит с пластырем и заткнутым ухом. Ничего страшного. Дома пусть сидит. Гавриил Глебович будет ее любить.
И как он мог только подумать о том, чтобы уйти?!
Самой Вики в постели не было. Гавриил Глебович слышал ее шаги по кухне, шлепали босые пятки, чпокала резиновой прокладкой открываемая дверца холодильника.
«Как хорошо, что я выкинул оттуда человечину!» – подумал Гавриил Глебович.
Гавриил Глебович спустил ноги с постели и поспешил на кухню.
Вика стояла и смотрела в пустоту холодильника. Наледь на полках и стенках старой «Бирюсы» хранила следы крови. Черт! Их было даже много, этих кровавых следов. Надо было разморозить этот проклятый холодильник.
– Привет! – сказал Гавриил Глебович.
– Гаврюша, милый! У нас совсем пустой холодильник, – сказала Вика.
– Да, я сейчас куплю чего-нибудь поесть. Только… Только у меня совсем нет денег.
Гавриил Глебович вспомнил, что все девять тысяч, которые у него были, он выронил из кармана, давая взятку ментам.
– Совсем-совсем нет? – спросила Вика.
– Совсем-совсем.
– А что же нам делать? – отчаяние в голосе жены было душераздирающим.
«Что делать? Приедет Семен Аркадьевич и, может, что-нибудь привезет, – подумал Гавриил Глебович. И тут же спохватился: – Блин! Он же меня от Вики увезет! Что делать?»
Гавриил Глебович решил стоять на своем.
«Я сам хозяин своей судьбы, – решил он. – Что мне делать, если я люблю эту женщину. Пусть и фактически одноглазую. Я не хочу ее бросать. Все, решено! В новую жизнь я беру ее с собой!»
– Почему ты улыбаешься? – спросила Вика. – У нас нет никакой еды, а ты улыбаешься?
«Полно! – подумал Гавриил Глебович. – Вика, ты ли это?»
Он посмотрел ей в лицо. По правой половине лица распространился чудовищный, красно-лиловый отек. Глаз практически заплыл. Но глаз правильный, правый. Левый глаз был заклеен пластырем. А правое ухо заткнуто затычкой.
Впрочем, Гавриил Глебович тут же понял, как ему быть. У него, допустим, денег не было. Но они были у Вики. Она полторы тысячи у квартиранта брала. И не тратила. Вот на них можно что-то купить.
– У тебя деньги есть, – сказал он вслух. – Полторы тысячи где-то лежат. Дай их мне, я схожу в магазин.
– Почему у тебя нет своих денег? – спросила Вика.
– Вика, – испугался будущий олигарх, – не начинай, пожалуйста!
– У тебя нет денег, – покачала некрасивой в свете последних событий головой Вика. – Ты бедняк и неудачник. Зачем я вышла за тебя замуж? Я ведь вышла за тебя?
Нынешняя Вика, еще ночью паинька, сегодня возвращалась в привычное агрегатное состояние стервы. Но по сравнению с прежними Викиными выходками, даже сейчас она все еще была паинькой. Но память к ней возвращалась как-то очень быстро.
Гавриил Глебович вспомнил, что после лоботомии Вику очень хорошо отвлекал телевизор. Он стал пятиться в большую комнату.
– Гаврюша! Как ты можешь жить без денег? И как я могу с тобой таким жить?
– Я все деньги отдаю тебе, – бормотал Гавриил Глебович, пятясь.
Вот она – большая комната. Вот телевизор. Кнопка «вкл» в панели.
Телевизор стал медленно разогреваться. На экране появилось изображение – сначала в виде фиолетово-малиновых хаотичных пятен, которые вдруг преобразовались в трагическое лицо актера Николая Караченцева.
«Ты меня на рассвете разбудишь, – пел он. – Проводить необутая вы-ыйдешь. Ты меня никогда не забудешь. Ты меня никогда не уви-идишь».
Укол острой боли кольнул сердце Гавриила Глебовича. Ведь что он задумал? Бросить любимую женщину, чтобы та никогда его больше не увидела. На глаза навернулись слезы. Сквозь внезапную муть Гавриил Глебович видел, что рыдает и Караченцев.
– У нас будут деньги, Вика! Много денег! – сказал Гавриил Глебович. – Не переживай так о них. Я знаю, где их достать.
– Ты не знаешь, – качала головой Вика. – Ты врешь мне, Гаврюша.
– Нет, что ты!
– Ты мне все время врешь. И про любовь врал. Теперь про деньги.
– Вика! Я тебя люблю! Я весь мир положу к твоим ногам. Только не начинай про деньги, Вика, умоляю!
Хор в телевизоре подпевал про бессмысленную высь и про то, что возвращаться – плохая примета.
– Гаврюша, почему я такая страшная? – спросила Вика. – Ты бил меня? Почему у меня этот уродливый синяк? Почему заклеен глаз? Что это за затычка в ухе? Что ты со мной сделал?
– Вика, – вздохнул Гавриил Глебович, – ты сама себе портишь жизнь. Зачем ты волнуешься за то, о чем волноваться не стоит?
– Ничего себе! Чем ты меня бил, что я так опухла?
– Давай просто не будем об этом говорить? Вот честное слово – меньше знаешь, крепче спишь.
– Гаврюша, я хочу это знать! Я терпеть не могу, когда у меня что-то скрывают. Почему я ничего не помню? С нами ведь еще кто-то жил…
Гавриил Глебович решился. Он перестал пятиться. И когда Вика оказалась рядом с ним, сорвал с ее левого глаза пластырь. А затем вытащил затычку из уха.
Вика преобразилась. Открывшийся левый глаз оказался наполнен бессмысленностью. Жена пошатнулась. Из уголка рта брызнула слюна.
– Врюша, – сказала Вика. – Ты меня не боишься?
– Боюсь, – ответил Гавриил Глебович.
А потом он сидел и давился слезами, глядя в телевизор. Рядом всхлипывала Вика. Вряд ли она понимала, в чем дело. Скорее всего, плакала просто за компанию.
А в душе Гавриила Глебовича бушевал шторм, который разметал в разные стороны разорванные паруса его души.
«Юнона и Авось» сменилась концертом сатириков, а Гавриил Глебович пошел собирать вещи. Их было немного. Но была проблема. У Гавриила Глебовича не было дородной сумки. Зато в кухонной кладовке нашлось два пакета «Герман Гессе». Все барахло поместилось туда.
Статуэтку из-под ванной Гавриил Глебович затолкал в самую глубину одного из пакетов.
***
Семен Аркадьевич приехал примерно через полчаса. Гавриил Глебович начал уже волноваться.
– Милый друг, я пришел забрать вас в новую жизнь, – начал с порога долгожданный гость. В руках он держал большую коробку, источавшую пленительный аромат жареной колбасы.
Он оглядывал квартиру, на какое-то время прирос взглядом к Вике, которая сидела на диване и бессмысленно таращилась в телевизор.
– Здравствуйте, Вика! – провозгласил Семен Аркадьевич.
– Ты принес поесть? – спросила Вика. – Есть хочу.
– Принес, – сказал гость. – Я подумал, что в холодильнике у вас, пожалуй, пусто, и заехал в один милый итальянский ресторанчик и взял там пиццу.
Он раскрыл коробку.
– Можно есть и руками, ничего страшного.
Первой на еду набросилась Вика. Она схватила один кусок, тут же второй, третий, потянулась к четвертому, но дотянуться помешало то, что из рук на пол выпали первые три. Вика подобрала их и стала жадно запихивать в рот.
– Вы, надеюсь, все правильно поняли, дорогой друг? – спросил вполголоса Семен Аркадьевич.
– А что я должен был понять? – переспросил Гавриил Глебович.
– Ну, вы ведь экспериментировали с глазами и ушами?
– Да, – нехотя признался Гавриил Глебович.
– И?
Гавриил Глебович вздохнул:
– Я понял, что в одну реку нельзя войти дважды.
Ему не хотелось ничего объяснять. Но Семен Аркадьевич, кажется, все понимал и так.
– Вы нравитесь мне все больше, – сказал он. – Честно сказать, я ожидал от вас, что вы будете цепляться за прошлое. Я был готов вас за это запрезирать. Но сейчас я вас уважаю. Вы – человек, способный быстро принимать правильные решения и не жалеть о них. Вы готовы к отъезду?
– Наверное, да. Хотя морально еще нет.
По спине шел холодок. Наверное, такое ощущение возникает, когда необратимо и круто меняешь свою жизнь.
– Я понимаю, – мягко сказал Семен Аркадьевич.
Вика все-таки смогла затолкать все захваченные куски пиццы в рот, тут же подавилась, закашлялась, и колбасная каша частью вывалилась на пол, частью уляпала диван.
– Собственно, ваша супруга только что продемонстрировала нам свой главный недостаток, – сказал Семен Аркадьевич. – Она – невероятно жадна. И это не тот случай, когда жадность – второе счастье. В такой концентрации это – безусловно, горе. Но давайте, что ли, собираться в дорогу?
– Уже пора? – спросил Гавриил Глебович.
– Да, конечно, – ответил Семен Аркадьевич. – Вы дадите мне ключи от дома. Потом мы оставим Викторию Станиславовну в одиночестве. А вскоре к ней приедут женщины, которые могут держать язык за зубами и знать вас не знают. Надеюсь, вы уничтожили все следы своего пребывания в этом доме?
Уже впоследствии, получив соответствующий жизненный опыт, Гавриил Глебович удивлялся своей тогдашней глупости и наивности. Семен Аркадьевич ведь мог оказаться черным риэлтором. Он мог затеять всю эту эпопею со стиранием следов и лоботомией супруги и в целях завладеть квартирой. Вполне мог. А Гавриил Глебович ему безоговорочно и, наверное, глупо поверил.
Но Семен Аркадьевич по отношению к нему сыграл честно. Хотя мог бы кинуть без всяких опасений. В благородство своего спасителя Гавриил Глебович впоследствии не особо верил. Он совершенно точно знал, что фирмы Семена Аркадьевича были активными игроками на рынке вторичного жилья. Некоторые из них, формально не имевшие отношения к Семену Аркадьевичу, обладали очень сомнительной репутацией. И Гавриил Глебович не сомневался, что его благодетель, возможно, разыгрывал похожую комбинацию и с другими людьми. Не исключено, что и до встречи с Гавриилом Глебовичем (иначе как объяснить глубокие познания в области лоботомии). А Гавриил Глебович избежал кидалова , возможно, потому, что своим даром действительно произвел впечатление на этого человека.
– Вы почистили фотоальбом? – спросил Семен Аркадьевич.
– Я про него даже и не думал, – признался Гавриил Глебович.
– Зря. Давайте поступим вот как. Вы уберете оттуда все фотографии с собой. Свадебные, семейные. Все.
– И дочек?
– Само собой.
– А может забрать весь фотоальбом?
– Не надо, – покачал головой Семен Аркадьевич. – Это будет жестоко. Нельзя совсем лишать человека истории.
Гавриил Глебович удивился, но промолчал.
Расправа над фотоальбомом не заняла много времени.
***
Когда они ехали в новые роскошные апартаменты, водитель-охранник Дима слушал радио.
Бард Олег Митяев душевно пел:
С добрым утром, любимая,
Ты моя, ты моя…
Гавриил Глебович начал плакать. Семен Аркадьевич это, конечно, заметил и попросил Диму переключиться на другую волну.
Но разрыдался Гавриил Глебович и позже. Уже вечером, в новом модном ночном клубе, где грохотала электронная музыка, в клетке под потолком плясала наполовину пластмассовая девушка (которую Гавриил Глебович потом еще встретит и примет на работу), и где Семен Аркадьевич учил новичка в мире шикарной жизни нюхать кокаин.
То ли от новизны ощущений, то ли от эмоциональной перегрузки, но Гавриил Глебович сорвался. Он заперся в туалете и, скорчившись на унитазе, принялся рыдать. Ему представлялась покинутая всеми одинокая Вика, сама не понимающая своего состояния. Невыносимая жалость и чувство вины вышибали из Гавриила Глебовича слезы, как пластмассовая хлопалка накопившуюся за год пыль из вывалянного в сугробе половика.
Эта боль так и не прошла. Время от времени она давала о себе знать. А Вику с тех пор Гавриил Глебович не видел. Он совершенно ничего о ней не знал.
***
Прежде, чем мы снимем с паузы события 1998 года, надо сказать совсем немногое.
Старичку из статуэтки Гавриил Глебович загадал еще два делания. Первое – накануне нового, 1994 года.
– Хочу вернуть дочек, – сказал Гавриил Глебович.
– Это непростое желание, – ответил Хоттабыч (или кто это был вообще). – За него я возьму с тебя плату.
– Какую? – спросил Гавриил Глебович.
– Ты превратишься в урода, – сказал старик. – Ты станешь физически омерзителен.
Гавриил Глебович согласился. Вернуть дочерей ему было жизненно важно. Тем более, что этим возвращением он фактически спас дочкам жизнь. Но это – история сложная и отдельная. Может, когда-нибудь мы расскажем и ее.
Дочки вернулись. Но с этих пор Гавриил Глебович стал безобразно толстеть.
Потом Гавриил Глебович долго держался. Накануне 1995 года не загадывал ничего. А между 1995 и 1996 годом попросил помощи в борьбе с Семеном Аркадьевичем. Тогда они с Гавриилом Глебовичем уже стали смертельными врагами.
Семена Аркадьевича удалось нейтрализовать. Он сбежал в Израиль, но и оттуда, конечно же, вредил. Но и это, как и обстоятельства ссоры, – история интереснейшая и совсем не короткая.
– Расплата тебе не понравится, – предупредил старик, выслушав третье желание. – У тебя перестанет стоять хуй.
– Совсем? – испугался Гавриил Глебович.
– Нет, – ответил джинн. – Он встанет, если кто-то полюбит всей душой тебя – таким, какой ты есть.
– Так это как раз про мою Варю! – рассмеялся олигарх. В тот момент он уже был женат на Варваре.
Старичок только усмехнулся. А супружеская жизнь с Варварой у Гавриила Глебовича с тех пор разладилась. У олигарха действительно перестал стоять хуй. Некоторое время он пытался что-то сделать с Варварой, но вскоре оставил эти попытки.
К 1998 году у него в активе осталось два неиспользованных желания. И загадывать что-то Гавриил Глебович теперь боялся. Ведь, как говорил старик, где что-то прибудет, оттуда чего-то и убудет.
А мы переносимся в 1998 год, в подвал, наполненный уебищами московских вокзалов, по которому Гавриил Глебович совершает рискованную прогулку в компании высокопоставленного чиновника из Администрации президента.
Продолжение следует...