Я ЖИВУ ОДНОЙ НАДЕЖДОЙ, ЧТО ПОБЕДА ЗА НАМИ!!!
5 мая 2023
Я ЖИВУ ОДНОЙ НАДЕЖДОЙ, ЧТО ПОБЕДА ЗА НАМИ!!!
(этот очерк о моём прадедушке написал мой двоюродный дедушка АНИКУШКИН ОЛЕГ ФЁДОРОВИЧ - сын генерал-майора танковых войск АНИКУШКИНА ФЁДОРА ГЕОРГИЕВИЧА)
Ранним утром 22 июня 1941 года сборы у командира 37-й танковой дивизии полковника Аникушкина Федора Георгиевича были недолги. Обмундирование, снаряжение, оружие в считаные минуты были на нем. "Тревожный" чемодан у каждого командира всегда наготове. В нем уложено все, что необходимо.
Попрощавшись с семьей, полковник сел в машину. Эмка тронулась и быстро скрылась за поворотом. Таисия Федоровна долго смотрела вдаль. Она и не предполагала, что встретиться ей с мужем придется лишь через три с половиной года. Через день гитлеровцы были уже у Кременца, что на Тернопольщине, в западном регионе Украины. Под разрывы авиабомб и снарядов фашистских танков, стрельбу гитлеровских автоматчиков-мотоциклистов семья комдива начала тяжелейшую эвакуацию - бегство на восток.
Моя мать, находившаяся на последнем месяце беременности, спасая меня - двухлетнего хлопчика, еще не родившегося младшего брата, четырех- и девятилетнего моих старших братьев, свою пожилую мать, под массированными налетами гитлеровской авиации, бомбившей железнодорожный вокзал в Киеве, со слезами на глазах бросала и вталкивала своих детей в отходившие, частично уже горевшие, до отказа набитые беженцами и дезертирами вагоны, а потом, сама кое-как успев сесть, проталкивалась по составу, собирая сыновей. Путь нашей семьи пролег через Украину, Россию, Казахстан, Узбекистан и остановился аж... в Ташкенте.
Но обо всем этом отец узнает после войны, а 2 августа 1941 года он писал матери из штаба Юго-Западного фронта, из города Пирятина Полтавской области Украины, письмо, которое многие месяцы будет путешествовать по стране, пока наконец-то не попадет по назначению: "Ты так далеко уехала, что трудно восстановить с тобой связь. Меня страшно волнует вопрос: где ты, каково твое положение, как доехала и как ты довезла наших дорогих ребят? Мое войско здорово избито, но задачи поставленные выполнило. Сейчас отошли на восстановление, а затем опять пойдем в бой. Бои были посложней, чем на белофинском фронте... Я прошу тебя, не унывай, все будет хорошо, учи и воспитывай лучше наших дорогих ребят..."
Наш отец ничего не знал о семье, а мы не знали, что он, заместитель командующего 26-й армии, поднимая в контратаку бойцов в сентябре 1941 года, будет тяжело ранен миной в ноги и, находясь в полевом армейском военном госпитале в Оржице Полтавской области, попадет в окружение. Истекая кровью, выползет он из госпиталя и начнет тяжелейший выход из окружения по тылам врага. И над отцом, и над нашей семьей, как дамоклов меч, повиснет приказ Ставки Верховного главного командования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года. Отец хорошо помнил первый пункт этого приказа, который гласил, что тех, кто попадет в плен, "считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров". Отец это помнил, а семья это чувствовала в городе Ташкенте...
В конце октября 1941 года отец, увлекая за собой раненых командиров и комиссаров, переплывает с кровоточащими ранами ледяной Северский Донец под Чугуевом Харьковской области и выйдет из окружения без партийного билета, без документов, без боевых наград...
Ничего семья не знала и о том, что в конце декабря 1941 года он, командуя 129-й отдельной танковой бригадой, будет тяжело контужен в боях за город Ливны Орловской области и долго будет говорить потом тихим, хриплым шепотом... Мать в течение полугода, до марта 1942 года, безуспешно пыталась хоть что-нибудь узнать о судьбе отца, но верила, что он жив, и ждала его.
Из письма жене: "Здравствуй, милая! Несколько минут тому назад я получил твое письмо от 10.5 и решил сразу дать ответ. Собери, пожалуйста, нервы в кучу, успокойся, перестань волноваться по мне. Запомни, что сейчас Отечественная война, почти во всех семьях уже нет кого-либо. Поэтому нужна выдержка, спокойствие, и все будет хорошо. Живу сейчас в одной из деревенских хат, которая окружена фруктовым садом. Сад цветет, птички поют, маленькие грачата на дереве в гнезде кричат, кукушка кукует, вот сейчас слышу, петух поет, день солнечный, хороший. Это только обстановка, а дела идут серьезные и мысль одна: как бы скорее разделаться со всеми гадами, которые заползли на нашу священную советскую землю. Я живу одной надеждой, что победа за нами и вся эта фашистская мразь будет бита".
Жизнь, как и музыкальное произведение, имеет свой контрапункт - наивысшую точку накала. Таким контрапунктом в жизни отца и явились события душного, тяжелого лета второго года Великой Отечественной войны.
28 июня 1942 года полковник Федор Георгиевич Аникушкин и не предполагал, что это утро 372-го дня войны переворачивает новую главу его яркой боевой биографии, которая получит короткое и емкое название "железная стойкость". Под напором превосходящих сил противника войска Красной Армии начали отходить на восток. Управление войсками было потеряно, требовалось немедленно остановить врага, не дать на растерзание русскую землю, советских людей. В сражение была введена 129-я отдельная танковая бригада под командованием нашего отца. И что-то сразу же дрогнуло в стане врага...
Смелый, решительный удар танкистов, их исключительная стойкость, мужество, героизм, умелое и твердое управление танковой бригадой со стороны ее командира полковника Ф.Г. Аникушкина позволили задержать наступление 11-й танковой дивизии противника, не дали врагу возможности перейти железную дорогу в районе станции Студенная и развить успешное наступление на Ливны и Воронеж.
О танкистах бригады заговорил весь Брянский фронт, вся наша центральная печать и радио. Из воспоминаний военного корреспондента газеты "Комсомольская правда", позднее политического обозревателя газеты "Правда" и Центрального телевидения Ю.А. Жукова: "То, что сделали эти люди, не укладывается ни в какие законы тактики и стратегии... Фланг у них оказался открытым, но танкисты не отошли. Маневрируя с большим искусством, действуя из засад, они... сбили противника с толку, заставили его поверить, будто перед ним свежая танковая армия, и удержали рубеж... Люди устали, смертельно устали. Но они понимают, что отступать некуда. Недаром сейчас в армии рубеж, который держат танкисты Аникушкина, называют бронированным рубежом. На него возлагают большие надежды. Танкисты устоят, пока подойдут наши резервы. Им все еще приходится сражаться почти без пехоты, танки вынуждены одни принимать бой. И они будут стоять до последнего танка, до последнего человека".
23 июля 1942 года отец пишет нашей матери: "Здравствуй, милая Крошка! Прошло уже 23 дня, как мы ведем ожесточенные бои с фашистскими извергами. Дела у меня с моим народом идут неплохо. О моем народе, под моей фамилией, пишут сейчас в центральной печати, читай газеты с 1 июля и далее..."
Из письма отца нам от 6 августа 1942 года: "Прошли горячие бои. Эти бои для меня и для моего народа были успешными. Я со своим народом предоставлен к высокому званию "гвардеец". Меня представили к очередному воинскому званию и к ордену Ленина, к выдвижению на должность командира механизированного корпуса".
22 августа 1942 года полковник Ф.Г. Аникушкин назначается командующим бронетанковыми и механизированными войсками 38-й армии. Из письма отца нашей матери от 30 августа 1942 года: "Очень тяжело было расставаться с народом, с которым провоевал 8 с лишним месяцев. При отъезде на последнем совещании командного состава не смог выдержать и заплакал... Вчера и позавчера был на годовом празднике своей бригады. Недалеко от линии фронта, но праздник прошел замечательно, мне было чрезвычайно много почестей от моих подчиненных. Впервые за всю службу у меня на празднике, на виду у подчиненных, появились слезы радости, и в этот момент я вспомнил тебя, моя милая, мне хотелось, чтобы и ты, и наши дорогие ребята были со мной. Мое здоровье в порядке, но так скучаю по тебе".
После подведения итогов летней кампании второго года войны, на основании исключительной реляции командующего войсками Брянского фронта генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского, моему отцу, Аникушкину Федору Георгиевичу, постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 1804 от 10 ноября 1942 года за подписью И.В. Сталина было присвоено воинское звание высшего начальствующего состава Красной Армии ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ТАНКОВЫХ ВОЙСК.
Сколько было у моего отца боев и сколько будет еще впереди - и бои за Воронеж, и разгром итальянского альпийского корпуса под Россошью, и кровопролитные бои в Донбассе, и во главе 25-го отдельного танкового корпуса Верховного Главнокомандования тяжелейшие бои на Орловщине, в Украине и Польше, прорыв через Карпаты в Чехословакию - но бои южнее города Ливны Орловской области в 1942 году, более 60 лет тому назад, он будет помнить всегда особо.
Особо потому, что отдельная танковая бригада так и не стала гвардейской, а сам он так и не был отмечен никакими боевыми наградами. Да и кто тогда думал об орденах.
После Великой Отечественной войны боевой генерал командовал высшим танковым соединением Верховного Главнокомандования, был командующим бронетанковыми и механизированными войсками ряда военных округов.
Прошли годы. Выросли сыновья и внуки, растут правнуки и правнучки. Нет уже отца и матери. Они покоятся на Новодевичьем кладбище в Москве. Но остались их письма тех далеких лет, полные взаимного уважения, заботы, благодарности и внимания, чистой любви друг к другу, проверенной более 50 годами совместной жизни, не такой уж простой и беззаботной.
С праздником, товарищи!!!