Вспылил⁠⁠

Захожу, значит, в бар и вижу, что Джонни уже набрался сверх меры и вовсю режется в карты с местными. Ну, думаю, понеслось. В зале почти никого, только пара ржавых роботов метут пол, да три мутных типа играют с Джонни. Ох, как бы им не нарваться на неприятности! Ладно, не мои проблемы, я голоден. Чем тут кормят? И только я подошёл к бармену-автомату, как сзади загремели падающие на пол стулья.

- Подлец! - ревёт Джонни. - Два Ригеля синих, паскуда! Чёртов шуллер! Желаю тебе коррозии корпуса, астероидов на встречном курсе и сколов в дюзах! Чтоб тебя мотыляло от сингулярности к сингулярности без координат и топлива, плешивый потребитель гидразина!

Это серьёзное оскорбление. Вижу, как все трое повскакивали на ноги и схватились за бластеры. Джонни тоже рыскает по карманам, но я это предусмотрел и держу его оружие у себя.

- Мне кажется, - учтиво говорит один худой и высокий, как ракета, тип, - что вы слишком погорячились. Даже два синих Ригеля не стоят таких слов. Извинитесь, и мы разойдёмся мирно.

- Лети в гравитационный колодец! - рычит Джонни. - Я разнесу твоего дружка-слюнтяя в пыль, а потом развею по всей Вселенной. И пусть жарится там до следующего Большого Взрыва! На улицу! Где мой бластер, чёрт побери?

Ну вот. А я предупреждал. А я просил. Интересно, как он мне в глаза после этого смотреть будет? Но сейчас ему всё равно. Лицо бешеное, весь трясётся, зубы скрипят. Вырывает у меня из рук пояс с кобурой и, ничего не видя, двигает к выходу, по пути уронив робота-уборщика. "Простите за это недоразумение...", - дребезжит бедняга и пытается подняться.

Я с сожалением надеваю шлем и иду за остальными. Местные, похоже, совсем не рады такому повороту и ищут способ по-тихому слинять. Но Джонни уже стоит наготове, нацепив пояс и широко расставив ноги.

- Двадцать шагов! - орёт он на общей частоте. - Двадцать, космический мусор! Ты где считать учился? На Земле, что ли? Значит, так. Табло видишь? Сейчас 25:16. В 25:17 стреляемся. Посмотрим, из какого ты сделан материала. Уверен, что внутри ты набит тёмной материей и остатками самых гнусных сверхновых! Прощайся с лунами, ты их больше не увидишь!

Наконец-таки Джонни заткнулся. Я вздыхаю и с тоской слежу за табло. Сколько длится минута на этой планете? Больше, меньше? Не помню. Этих каменистых планеток как пустоты, разве тут упомнишь?

Тишина. Только ветер гонит песок и шуршит им о колёса нашего ровера, да в глубине бара робот продолжает извиняться за недоразумение.

Вдруг Джонни разворачивается и идёт ко мне. Просто вот так разворачивается и идёт, сукин сын. Изобью. Уволю. Оставлю умирать на астероиде. Его противник даже не понял, что произошло.

- Ну его в невесомость, - говорит мне Джонни и примирительно кладёт руку на плечо. - Пойдём выпьем и двинем на космодром. Я устал от этого места. Хочу в космос.

Я молчу и смотрю в сторону. Наконец, нахожу в себе силы заговорить.

- Пойди извинись перед роботом в баре и возвращайся. Жду тебя в ровере. Вылетаем через час.

Вот такая вот история, джентльмены. И пока я был штурманом, клянусь, Джонни ни разу в барах не был. Правда, когда меня повысили, выкинул-таки штуку, шельма. Рассказать? Ну тогда давайте ещё по одной.

Художник: David Schleinkofer.