Впечатления о России от учителя из "Британской школы"
Знаменитое футбольное поле стоимостью 100 тысяч долларов
После четырнадцати лет за границей я вернулся в Москву и устроился на работу в Международную «британскую» школу. Я отработал свой третий год контракта и уволился в 2011 году. Это были последние годы путинского «золотого века» как для эмигрантов, так и для богатых россиян.
Школа принадлежала и управлялась британским конгломератом со штаб-квартирой в Гонконге, имеющим более двадцати международных школ по всему миру.
В Москве на зарплате держали отряд юристов, чтобы находить лазейки в законе, чтобы не платить «обязательные» взятки на каждом шагу.
К нам регулярно приезжали инспекторы пожарной безопасности, одетые в офицерскую форму, которые постепенно становились все более отчаянными, практически выпрашивая деньги. Им пришлось придумать более экстравагантные несоответствия в правилах пожарной безопасности, чтобы сохранить надежду.
В школе установили лучшие противопожарные двери по эту сторону Берлина, и помещение выглядело настолько хорошо подготовленным, что могло бы пройти пожарную инспекцию в любой точке мира. В России практически ежедневно случаются пожары, в частности ночной клуб и торговый центр сгорели дотла из-за проблем с пожарной безопасностью.
Однако инспекторы пожарной безопасности не сдавались и возвращались снова и снова. Веселый молодой капитан, потом пожилой майор, потом угрюмый подполковник средних лет.
Школа начиналась с двух одноэтажных домов для детских садов, учащихся Key Stage 1 и Key Stage 2 и огороженной территории для активного отдыха, а затем расширилась до трех дополнительных кампусов для всех возрастных групп.
За год школа превратилась из заброшенной глуши в крохотный кусочек Европы посреди хронически запущенной России.
Идеально ровный газон с ежедневно скошенной травой против дикой травы, растущей за забором. Свежая краска на обоих домах против старой облупившейся краски на домах за забором.
Внутри кампусов была мебель ИКЕА, скрипучие и ярко оформленные классы с материалами, привезенными из Великобритании (даже песок для закрытой песочницы заказывали из Великобритании, потому что местный песок был токсичным), доски для пин-ап в рамках с детскими работами, iMac .
Учителя-иностранцы, говорящие по-английски, были элегантно одеты и улыбались . Даже российские ассистенты ухмыльнулись, чтобы не отстать. Мне казалось, что я все еще живу за границей.
Студенты составляли примерно 2/3 детей эмигрантов, в основном из ЕС и Южной Кореи, работающих в российских филиалах крупных западных компаний, детей сотрудников посольства Великобритании и около трети детей богатых россиян.
Все, без исключения, были там, чтобы поднять свое экономическое положение на ступень или две.
Многие из эмигрантов были обычными джонами дома, временно получившими большие дома, личных водителей, платную частную школу для своих детей и деньги, которые их жены могли потратить на дизайнерскую одежду. Их жены ненавидели Москву. Эмигранты ненавидели Москву. Но все они наслаждались привилегиями и деньгами.
Учителя, как они любили говорить, «не имевшие чистого дохода дома», внезапно могли дважды в год ездить на пятизвездочные каникулы на Средиземное или Красное море, жили в больших квартирах, расположенных в центре города, и имели много денег, чтобы тратить их на пабы и все такое прочее. .
У учителей-мужчин была еще одна важная причина выбрать Россию. Дома они были просто кучей придурков, ну, ну, без какого-либо располагаемого дохода. Приземлившись в Москве, они совершили серьезный скачок вверх по пищевой цепочке.
Внезапно они без особых усилий попадали на свидания с красивыми, а часто и просто шикарными девушками, которые были им очень симпатичны. Для многих русских девушек эти западные учителя были единственным шансом заполучить трудолюбивого, хорошо оплачиваемого, не пьющего водку мужа, и они использовали все чары, описанные в девичьей книге, чтобы зацепить их.
На это было весело смотреть (пока, конечно, я не стал одним из них). Как только эти воспитатели попались на удочку, выхода не было, девушки тащили их к алтарю, чтобы они женились, и тут же награждали вереницей детей, так как им была видна материальная стабильность вплоть до далекого горизонта.
Не избежали участи и холостяки-эмигранты, которые тоже связались с русскими женщинами. У многих эмигрантов, приехавших в Россию, уже были русские жены. Куда бы я ни повернулся, там были западные мужчины с русскими подругами или женами. Судя по всему, это был брак, заключенный на небесах.
Новые учителя-женщины быстро поняли, что у них нет шансов на успех, и просто ждали окончания учебного года, чтобы убраться к черту из страны.
Богатые русские мало ценили советское и российское школьное образование, которое якобы было «лучшим в мире». Для них отправить своих детей в британскую школу в нескольких минутах езды от дома было отличной сделкой, и они раскошелились на 25 тысяч долларов в год, не моргнув глазом. Они также считали остальное русское население «крепостными», ненавидели и презирали их, желая, чтобы их дети как можно больше отличались от них.
Многие из них настаивали на том, чтобы их дети говорили по-английски как на родном языке, чтобы у них не было ничего общего с простолюдинами.
У нас были русские родители, в частности вице-президент Сбербанка, который обменивался рукопожатиями только с представителями Запада в школе и избегал любого зрительного контакта с русскими, не говоря уже о рукопожатии.
Был какой-то банкир, чья дочь не говорила по-английски. На родительском собрании он заявил, что это был психический блок благодаря ее «глупой патриотке» маме. Итак, этот парень сказал нам, что с него достаточно, забрал свою дочь из школы и переехал жить в Лондон со своей семьей, чтобы его дочь полностью погрузилась в англоязычную среду.
У нас был новый мальчик, который три месяца прятался под партой. Когда директор школы решил избавиться от него, приехал его отец. Оказалось, что он входит в десятку самых богатых россиян в списке Forbes. Он терпеливо объяснил директору, что мальчик привык летать на своем самолете и иметь свой дом, поэтому он немного асоциален, и если школа выгонит его, он закроет школу навсегда и отправить всю их кучу домой упаковки.
Даже русским ассистентам повезло, они зарабатывали в два раза больше, чем старшие учителя в русских школах.
Администрация школы была полна россиян, которые искали шанс получить продвижение по службе через конгломерат, которому принадлежала школа, чтобы получить работу за границей. Был брак по договоренности между бухгалтером и айтишником, чтобы повысить их полезность (сейчас они работают в международной школе в Куала-Лумпуре).
Уборщицы из Узбекистана зарабатывали кучу денег по московским меркам. Охранники зарабатывали больше, чем в среднем.
Первоначально школой управляла влиятельная пара, директор Шон и ее муж Эндрю, бывший каменщик, который был главой приемной комиссии. Одним из его увлечений было давать южнокорейским студентам новые английские имена.
Андрей инсценировал нехватку мест в школе и брал взятки от богатых россиян в обмен на поступление (подкупать западных родителей он, конечно, не посмел).
Он начал с iPhone, затем перешел на MacBook. Он продавал айфоны и макбуки российским учителям и продавцам. Потом он окончательно сообразил, что имеет дело с богатыми людьми, перешел на автомобили. К тому времени, когда родители пронюхали, что он их обманывает, у Эндрю появилась идея получше.
Когда школе потребовалось футбольное поле для учеников, Эндрю сообщил в Гонконг, что его строительство обошлось в 100 000 долларов, потому что в Москве все очень дорого. Он получил деньги, построил футбольное поле за небольшую сумму и купил виллу в Испании. В следующем году они попросили школу о переводе в город, где теперь у них была вилла, и переехали туда с маленькой дочерью.
Что касается образования, то оно было на световые годы впереди советско-российского зубрежки. Студенты сидели на ковре и использовали интерактивную доску. Учителя всегда были к ним добры. Атмосфера была полуформальной. У детей были свои домашние баллы, возможность работать в группах и индивидуально, используя отличные школьные ресурсы. Словом, детям было очень весело.
У нас были ученики, которые плакали в последний учебный день перед переменой, потому что хотели вернуться в школу на следующий день. Ни разу за все годы в советско-российской школе я не видел ни одного недовольного ученика в последний день учебы. Они все побежали к выходу, спотыкаясь друг о друга, крича «ура», как будто их выпустили из тюрьмы.
Есть еще одна вещь, которая застряла в моей памяти. Были сотни богатых русских родителей, некоторые из которых имели серьезные связи в правительстве, но ни один из них не взял на себя задачу поделиться с Министерством просвещения, или хотя бы с какой-нибудь местной русской школой, тем, что у них было в британской школе. чтобы их можно было включить в российскую школьную программу и использовать их дети, чьи родители не могли позволить себе отправить своих детей в британскую школу.
Ничего подобного они не сделали. Это был параллельный мир, и он должен был оставаться таким.
Со временем я понял, что эта черта эгоизма — все для меня и ничего для вас — глубоко укоренилась в советском/русском менталитете, и, возможно, это истинная причина того, почему России всегда не удавалось стать страной первого мира, и поэтому ее граждане всегда будут искать способы уехать из страны на Запад, вместо того, чтобы строить у себя развитую страну.