Война за Одессу: бой у Керченского пролива( русско-турецкая война 1787-1791 годов)⁠⁠

Война за Одессу: от Очакова к Рымнику. ( русско-турецкая война 1787-1791 годов)

Война за Одессу: штурм Измаила ( русско-турецкая война 1787-1791 годов)

Война за Одессу: начало морского противоборства( русско-турецкая война 1787-1791 годов)

Война за Одессу: Сакен и Войнович( русско-турецкая война 1787-1791 годов)

Великие морские победы 1790-го, 230-летие которых пришлось на лето прошлого года, ознаменовали восход на всемирном небосклоне флотоводческого искусства новой ярчайшей звезды, и имя ей — Фёдор Фёдорович Ушаков.

Но прежде чем перейти к изложению событий 1790 года, помянем вкратце его предшественника. На Чёрном море 1789-й прошёл исключительно тускло, особенно в сравнении с чередой блестящих побед на суше в исполнении Дерфельдена и Суворова (в ярком дуэте с принцем Кобургским). Из сколько-нибудь стоящих дел можно выделить разве что апрельский визит русского крейсерского отряда, укомплектованного небольшими судами с греческими экипажами, к румелийским берегам: отважные эллины слегка потрепали турецкую торговлю, наделав, впрочем, некоторого шума дерзкой и небезуспешной высадкой в нынешней румынской Констанце. Российский главком фельдмаршал Григорий Потёмкин по многим поводам имел основания констатировать в письме императрице: «Можно, матушка всемилостивейшая государыня, сказать, что греки усердно служат».

Действия же основных русских сил оказались до смешного малы. Огромный османский флот опять прибыл в Северное Причерноморье, а севастопольская военно-морская мощь под командованием Марко Войновича меланхолично бездействовала. Корабли падишаха разумно запечатали выход в море из Днепровского лимана в заветную Ахтиарскую бухту для многопушечных парусников Лиманской флотилии. Гамлетовски сомневающийся Войнович получил приказ лично вести парусную эскадру из Херсона в Севастополь, меж тем севастопольцы во главе с решительным Ушаковым должны были отвлечь неприятеля и обеспечить беспрепятственный проход. Совершив таким образом изящную рокировку в командовании, светлейший князь с фельдмаршальским жезлом добился того, что флот, наконец, подал признаки жизни.

На исходе сентября (начало октября по новому стилю) Ушаков вывел свои суда в море. Османы покружились вокруг, но, подозревая сурового русского моряка в нехороших намерениях их побить, не стали уповать на своё количественное превосходство и ушли, дав возможность лиманской эскадре Войновича совершить столь желанный визит в Севастополь. Туда же прибыли корабли из Таганрога, приведённые Павлом Васильевичем Пустошкиным (несколько лет спустя он будет командовать Николаевским портом, а затем окажется в непривычной роли одесского градоначальника). Худо-бедно флот, в конце концов, собрался вместе. Тут уж Войнович, понукаемый Потёмкиным, вынужден был, невзирая на позднее для великих дел время года, продемонстрировать вышестоящим дежурное желание поколотить басурмана, отправившись в крейсерство с главными силами. Три недели матросы искали османских «коллег», конечно же, не нашли и, насладившись морским круизом, воротились на базу.

Потёмкин негодовал. Флот (его флот!), построенный тяжкими трудами, сожравший массу казённых денег (сам всесильный фаворит стоил казне едва ли меньше, но это его мало беспокоило) и, что ещё страшнее, людских жизней, выказал себя не более чем дорогой изящной игрушкой! Этого светлейший оставить без последствий не мог — и вместо контр-адмирала графа Войновича, обвинённого в нерешительности, Черноморский флот в марте 1790-го уже без всяких обиняков возглавил другой контр-адмирал, Ушаков, хоть и вовсе не граф. Впрочем, вскоре выяснилось, что последнее не так уж жизненно необходимо для флотоводца, как может показаться на первый взгляд.

Марко Иванович обиделся, Фёдор Фёдорович обрадовался, а Григорий Александрович не скупился на отличные рекомендации своему протеже. Возможно, зная пылкость натуры своего «напарника по царствованию», склонного порою и славить и бранить без меры, Екатерина II не так уж сперва и доверяла этим похвалам. Однако возможно и иное. Есть версия, что сама она, обычно хорошо разбиравшаяся в людях, давно оценила сурового «просоленного» бойца. Ведь ранее Ушаков командовал яхтой её величества — казалось бы, недурной способ сделать карьеру. Но, будучи глубоко не придворным человеком, моряк крайне тяготился игрушечной службой и воевать с лакеями у императрицыной юбки ему не доставляло восторга. Говорят, он ввёл на яхте образцовые военные порядки; глядя на них (а также на его мучения), императрица якобы приказала быстро отпустить капитана к боевым кораблям, поскольку грех такого офицера держать вдали от флота. Так это или нет, но промаялся он на сём тёплом местечке недолго.

В 1790-м Фёдору Фёдоровичу предстояло «окупить» те лестные эпитеты, которые щедро раздавал ему Потёмкин, и заслужить собственную сверкающую репутацию в очах монархини. Для начала новый командующий Черноморским флотом «по военному употреблению» употребил вверенные ему силы для майского набега на берега Малой Азии. Несколько дней севастопольские корабли и примкнувшие к ним корсары наводили ужас на турецкий Синоп и его окрестности, особенно на торговые суда, не успевшие укрыться. Затем, для пущей острастки, бомбардировке подверглись крепость и береговые батареи города Самсун вместе с укрывшимися в его гавани водоплавающими посудинами разных размеров. В довершение на обратном пути ушаковская эскадра навестила тогда ещё турецкую крепость Анапу и также попотчевала её защитников гостинцами из корабельных пушек. Всего за время похода было уничтожено и захвачено не менее 16 судов. Особого военного значения такие набеги не имели, но наносили экономический ущерб и, без сомнения, ощутимо подрывали османскую уверенность в себе.

Отметим, в то время военные усилия Российской империи в Причерноморье объективно ограничивал набор неблагоприятных внешних обстоятельств: продолжающаяся «дурацкая», как её иногда называла царица, война со шведами во главе с боевым «Фуфлыгой-богатырём» (опять-таки по характеристике его двоюродной сестры Екатерины II) королём Густавом III, англо-прусско-польский ситуативный альянс, нацеленный против России и поначалу очень воинственный, выход союзной Австрии из совместной с Россией придунайской борьбы против орд Блистательной Порты. Два правящих двора, северный и южный, один — государыни в Петербурге, другой — светлейшего в Яссах, вели напряжённую дипломатическую игру, стремясь рассорить потенциальных противников или хотя бы обуздать их воинственность, а также добиться выгодного мира с турками без возобновления полномасштабных боевых действий (первое более-менее удалось, второе — увы). Так что пассивность русской армии в первой половине 1790 года была отчасти вынужденной. Флот же, не попадавший под условия перемирия, действовал, но тоже, видимо, получил указания не обострять ситуацию до предела.

Вскоре, однако, поспела пора настоящих свершений. Ушаков вовремя к ним подготовился, причём, испытывая острую нехватку средств для должного снаряжения кораблей из-за привычной интендантской и бюрократической волокиты, он занимал деньги и даже заложил собственный дом. Такие меры себя оправдали: летом турецкий флот под командованием нового талантливого капудан-паши Гиритли Хусейна, взяв на борт десантные войска, направился к Крыму. Предположив, что неприятель движется к Керченскому проливу, Ушаков со своей эскадрой 2 (13) июля устремился туда же из Севастополя, преграждая путь врагу и не позволяя ему высадить десант.

8 (19) июля 1790 года противники встретились для решительной битвы. Превосходство в силах снова было на стороне турок, но не столь крупное, как при Фидониси. Формально стороны обладали равным количеством линейных кораблей (по 10), а во фрегатах преимущество османов было незначительным (8 против 6). Вместе с тем следует учесть, что ряд русских линейных кораблей таковыми фактически не были, будучи просто крупными фрегатами, временно «повышенными» до престижного класса указанием Потёмкина, поскольку настоящих линейных кораблей в нужном количестве ещё не построили. В результате османы значительно превосходили россиян в количестве орудий (примерно 1100 на 830) и весе залпа. Кроме того, турецкая эскадра располагала вдвое большим количеством малых судов, чем русская (впрочем, решительно повлиять на судьбу сражения, когда бьются огромные изрыгающие огонь деревянные монстры, эти «подростки» едва ли могли).

Бой в Керченском проливе стал первым из тех, где Ушаков выступал в роли командующего. Причём наступательному, агрессивному контр-адмиралу пришлось начинать баталию от обороны — Хусейн искусно использовал наветренное положение и энергично обрушился на русский авангард под командованием капитана бригадирского ранга Гавриила Кузьмича Голенкина. Но бывший кригс-комиссар Херсонского порта не дрогнул, отбивался яростно и умело, чем привёл атакующих в некоторое замешательство. Тем не менее паша продолжал натиск. Ушаков вывел из линии все 40-пушечные фрегаты, чьи орудия не могли с дальнего расстояния наносить эффективный вред противнику, и образовал из них резерв, который должен был вступить в дело, когда представится возможность (это вынужденное новшество гениальный моряк затем станет практиковать сознательно, а Потёмкин закрепит на флоте своим приказом). Линейные же корабли плотно сомкнутой линией двинулись на помощь авангарду, который Хусейн и его толковый младший флагман Саид-бей стремились охватить с разных сторон.

Тем временем ветер постепенно менялся, а с ним — и военное счастье. Ушаков, державший флаг на внушительном 80-пушечном гиганте «Рождество Христово», наконец-то получил долгожданную возможность сблизиться с неприятелем на картечный выстрел и устремился громить флагманские корабли противника. Контр-адмирал давно заметил: османы дерутся храбро, пока флагман в строю, но стоит лишь предводителю дать слабину, пусть вынужденно, пусть ненадолго, как его подчинённые на других судах вдруг сразу страстно желают выйти из боя. Другими словами, Фёдор Фёдорович предпочитал бить врага по голове, логично считая, что тело последует за ней само.

Хусейн-паша и Саид-бей оказались крепкими орешками и до поры оказывали достойное сопротивление, однако оно постепенно слабело. Снова сказалась первоклассная подготовка Ушаковым артиллеристов. Обучал ли он их стрельбе с качелей или это просто красивая сказка — не столь уж важно; важно то, что пушкари-ушаковцы действительно были натренированы в меткой стрельбе и получали от строгого, но заботливого командира премии за «снайперскую» точность. У берегов Крыма и Тамани стоял жуткий грохот: ядра и книппели крушили борта, рангоут и такелаж морской красы и гордости повелителя правоверных, картечь сметала его моряков и десантников с палуб.

Изменение ветра позволило Фёдору Фёдоровичу задействовать все основные силы: фрегаты из «корпуса резерва» тоже атаковали неприятеля и поставили его в два огня. Османы дрогнули. Пытаясь сохранить наветренное положение, уже помятая турецкая эскадра повернула на обратный курс и нарушила строй, чем дополнительно воспользовались русские артиллеристы. По некоторым данным, выручать своих бросился лично доблестный Хусейн-паша, пройдя вдоль всей линии русских кораблей — и был жестоко истерзан.

Будучи на ветре, Ушаков стремительно перестроил корабли, причём его «Рождество Христово», ломая устоявшиеся каноны линейной тактики, оказался впереди всех, остальным же было приказано «по способности случая, с крайней поспешностью войтить в кильватер» флагману, игнорируя прежний порядок мест в линии. Но турки уже были неспособны сопротивляться новой атаке. Оба османских флагмана получили тяжёлые повреждения и, осознав, что Аллах сегодня не на их стороне, покинули линию. За ними вскоре устремились прочие, не столь ценные кадры турецкого флота. Ушаков их энергично преследовал, однако допустил ошибку, которую в дальнейшем учтёт и будет избегать: выстраивая и поддерживая «ордер», он отсыпал побеждённым чуток драгоценного времени, которое, благодаря куда большей быстроходности своих кораблей, османы качественно использовали, не слишком заботясь о порядке во время бегства, зато оторвавшись от преследования. В наступивших сумерках они не зажигали огней, дабы не показать вредным гяурам, куда именно бодро бежит разбитый флот султана Селима.

В итоге единственный успех отважного Хусейна заключался в том, что османским судам удалось спастись, за исключением одного кирлангича, затопленного меткими севастопольцами. Потери турок в живой силе неизвестны, однако мало кто сомневается, что они были велики: во-первых, их корабли серьёзно пострадали, во-вторых, на этих кораблях находилось много дополнительных бойцов, предназначавшихся для сорванной Ушаковым высадки в Крыму. Русский урон, по официальным сведениям, ограничился 29 убитыми и 68 ранеными.

Настал черёд торжествовать Потёмкину — его протеже в первом же крупном бою оправдал оказанное ему доверие. «Бой был жесток и для нас славен», — резюмировал светлейший в письме к Екатерине. Он отметил, что Ушаков турок «разбил сильно и гнал до самой ночи; три корабля у них столь повреждены, что в нынешнюю кампанию не думаю, быть им в море, а паче всех адмиральский, которого и флаг шлюбкою с корабля “Георгия” взят». Хотя князь по обыкновению приукрасил, его сообщение в целом отражало положение дел.

Однако вскоре Григорию Александровичу пришлось испытать сильное огорчение. Причиной тому стали достигшие княжеских ушей слухи, что Хусейн-паша, имевший хорошие отношения с падишахом, представил битву в Керченском проливе своей победой. Мол, десант высадить не удалось, но неверных потрепали мы знатно; посему срочно прошу подкреплений моему флоту — добивать гяуров. Потёмкин возмущался с трогательной горячностью: «Бездельник их капитан-паша, будучи разбит близ Тамана (в керченском проливе), бежал с повреждёнными кораблями как… [тут мы, пожалуй, приличия ради, не будем уточнять, как кто именно бежал паша, по сочному мнению светлейшего — прим. авт.], и теперь ещё пять судов починивают, а насказал, что у нас потопил несколько судов. Сия ложь и у визиря была публикована. На что они лгут и обманывают себя и государя?»

Вероятно, таковой слух не слишком-то пришёлся по душе и Ушакову, человеку достаточно жёсткому, не любящему пустых баек. Очень скоро судьба предоставила ему новую возможность максимально доходчиво объяснить Селиму Третьему, кто в действительности отныне является господином Чёрного моря.

Владислав Гребцов

https://timer-odessa.net/statji/voyna_za_odessu_boy_u_kerche...