Воспоминания о Каюю⁠⁠

В прошлом году в Пахачах срыли остатки деревянного одноэтажного здания, которое называлось Каюю (Олененок) не знаю на чукотском или корякском языке.

Вначале это был интернат для детей оленеводов из Верхних Пахачей. Потом школу интернат построили в Средних Пахачах. Из-за подвижек вечной мерзлоты она пришла в аварийное состояние. Спортзал и учебный корпус непригодны для эксплуатации, дети учатся в бывших комнатах интерната, но всем на это по. На Камчаточке только рыбозаводы строятся.

Я закончил в Каюю третий класс. Учительница Эдда Афанасьевна. Фамилию никогда не знал. Тогда у некоторых впервые проснулся основной инстинкт. Мужской и женский туалеты были отделены перегородкой. Были попытки заглянуть через нее. Это разбиралось на уроках.

Тогда в Пахачах жили 2500 человек. Мест в школе и детском саду катастрофически не хватало. Олюторский РКЗ успел построить второй корпус детского сада «Рыбачек» потом он сменил пол и стал «Северяночка». Считаю это правильно – где вы сейчас в Пахачах встретите рыбачка? Все рыбачки на Камчаточке с материка. Сейчас в детском саду эксплуатируется только первый этаж нового корпуса. В старом корпусе на первом этаже библиотека и музыкальная школа. Вторые этажи обоих корпусов не эксплуатируются окна, как и весь фасад обшиты сайдингом.

Был проект строительства второго корпуса пахачинской СШ, висел одно время на видном месте, а потом наступила прекрасная свобода, святая демократия, и долгожданный капитализм. Все, кто мог побежали с Северов. Места в пахачинской СШ стало так много что вскоре в Каюю перестали преподавать, а в школе отменили вторую смену.

В пятый класс я пошел в Каюю. Была у нас классная, молодая, озорная. Ни имени, ни фамилии не помню. Пятый класс — это первые вечера с танцами под пластинку «Modern Talking». Все что там происходило можно охарактеризовать фразой «Женщина я не танцую».

После я посещал кружок «Юный техник» вел его Данченко Виктор Федорович. Первые занятия напоминали аудиоряд из жесткого порно «Ой! Ай! Ой!». Мы постоянно обжигали пальцы жалом паяльника. Дети вскоре научились паять простые схемы, я нет. Мне нравился вид плавящегося олова, запах канифоли, как по круглому кинескопу осциллографа идет волна.

Бонусом к посещению кружка был Д. Монастырёв (Монах). Несмотря на кличку Монах, активно шел на контакт с женской половиной класса. Все перемены он о чем-то перетирал с девочками. Он привез из отпуска аппарат похожий на кинокамеру. В него вставлялась кассета с пленкой. Вращая ручку смотрели через окуляр на свет. Что там было я не знаю, но на пару месяцев Монах стал героем школы. У него дома был видеомагнитофон. Доступ к иностранному контенту, и патологическая болтливость делала Монаха похожим на Езефа Швейка. Когда мы возвращались из Каюю с кружка, я жил тогда на Морской 6 сгоревшем в 2021 году, а он на Речной напротив Дома быта. Монах просвещал меня о инопланетянах, исторических событиях, фильмах, которые посмотрел. Он слегка заикался, при этом когда на уроке литературы читал стихи речь становилась чистой. Но едва он переставал декламировать как начинал заикаться.

Однажды Монах проезжал мимо на мотороллере и дал мне прокатиться вокруг дома. Первый и последний раз в жизни, когда я управлял чем-то с двигателем. Мать Монаха была медсестрой, и он одно время барыжил одноразовыми шприцами которые в школе использовали в качестве брызгалок. К нему обращались за значками и плакатами с Брюсом Ли, Чаком Норрисом.

Серьёзным я его видел один раз, когда он сидел на заброшенном складе под Тареном. Тогда со склада Олюторского РКЗ выбросили ящик индивидуальных аптечек и Тарена у школоты стало много. Его пили по складам, подростки на мотоциклах уезжали на Японский и там бегали по тундре и ловили «крокодильчиков», некоторых в бреду привозили в лечебницу.

Когда Тарен закончился одноклассники подломили склад завода и выпотрошили в поисках аптечек спасательные плотики. Поставили их на учет тем дело и кончилось.

Сидит Монах в грязном складе на превратившихся в монолит мешках цемента как в анекдоте «весь уже такой начитанный» и я рассказываю ему про то как в Японии готовят рыбу фугу. В руках у Монаха газовая зажигалка с музыкой. Когда я заканчиваю рассказ он щелкает кнопкой раздается музыка и Монах просит рассказать еще раз – он забыл, о чем я только что говорил. В складе визги и ор – подростки забавляются «усыплением» и только мы с Монахом разговариваем о серьёзных вещах. Точнее говорю я, а он, щелкнув зажигалкой тут же стирает из памяти все сказанное.

9 класс – самый жесткий год в школе. Тогда не было слова булинг – меня чмырили. Каждая перемена была адом. Я никогда не лез сам в драку, но, когда мне предлагали пойти на школьный двор помахаться я шел и дрался хотя уже тогда без очков почти не видел. Один на один меня побить ни у кого не получилось. Поэтому до меня докапывались минимум трое и только в школе. Это были попытки спровоцировать на агрессию.  Монах в стороне не остался. Несколько лет назад пытался добавиться ко мне в друзья в Одноклассниках Дмитрий Феденко. Я его игнорировал. Он же страшно оскорбился - Голубов не помнит одноклассника! Очень хорошо помню.

Если начал про драки вспомню одну. Зима я шел с рыбкооповского пирса мимо овощного склада вместе С. Кузнецовым и Ю. Криволаповым и встретил одноклассника по фамилии Евтух. Он не долго в Пахачах жил. Евтух сказал, что Криволапов его в школе оскорбил и он требует сатисфакции, но боится, что мы нападем на него втроем. Мы сказали, что трое на одного – в Пахачах не принято. Евтух сказал, что там, откуда он приехал, дерутся до первой крови. Мы недоуменно переглянулись. Ходили разговоры что в Апуке дети дерутся на ножах, а в Пахачах считалось что, если тебя положили на лопатки, ты должен признать поражение. Драка была, но, если противник тебя повалил и зафиксировал, ему не надо было разбивать твое лицо и ломать ребра чтобы его признали победителем.

Евтух снимает варежки чтобы биться на кулачках. Криволапов не снимает, он бросается на Евтуха сшибает его на лед, садится на грудь и прижимает руки ко льду. Чистая победа. Евтух себя побеждённым не признает – крови не было. В его понимании Криволапов должен бить его кулаками в лицо. Криволапов бить его отказывается и отпустить не может. Я с Кузнецовым стою и смотрю. Быстро смеркается, и на этом фоне мы видим, как белеют прижатые ко льду руки Евтуха. Я снимаю Криволапова с Евтуха, тот поднимается. Говорю ему чтобы бежал домой растирать руки, но Евтух перед этим говорит Криволапову, что не считает себя побежденным, крови не было, и он намерен драться в любое время. Обмороженные руки он повреждением не считал. Помню он несколько дней не ходил в школу поле этого.

Вернёмся в Каюю. После школы я с 1997 по 2000 г. работал дворником пахачинской СШ. Завхозом был Владимир Деревянко, мы периодически заходили в Олененка где был склад школы. Тогда уже там не было ни классов, ни кружков. Однажды я и В. Деревянко притащили ржавые обгорелые листы железа и оббили окна Каюю с северной стороны, окна били и залазили внутрь.

Потом мне приказали перевести школьную библиотеку из Каюю в школу. Я складывал книги в ящики, грузил на тачку вез к школе и поднимал на второй этаж. Мало мне не показалось.

Восточное крыло занимала мастерская Николая Шаталова (Художника). Это был чудесный человек, но душа Плюшкина: он тащил с помоек куски металла, остатки краски, доски, фанерки. Уже сколько лет его нет, а у меня часы Янтарь щелкают. Он мне три механизма нашел, когда они поломались. Один быстро сломался. Второй был вообще не рабочий, а третий пока ходит. Я ведь деда помогал закапывать у него на кресте нет таблички не помню где он лежит.

Когда Художник перестал выходить из дома Каюю пришла кабзда. Взломали мастерскую выбили окна, сорвали полы, сняли двери. Много лет жители соседнего дома выносили в него мусор. Несколько лет назад с Олененка сняли крышу и начали разбирать на брус. Нижние венцы до окон превратились в труху, но выше и внутри здания бревна хорошо сохранились.

Каюю построили люди для людей. Он много лет служил для общественного блага. Сейчас у страны другие приоритеты. Главным стало личное благо, поэтому школы, детские сады и дороги, начинают рассыпаться через полгода после сдачи.

Часть Каюю сохранилась: из остатков бруса эпический строитель Т. Макаркин перед отъездом из Пахачей построил баню для одного селянина.