Воспоминания моего дедушки(часть 2)
Когда я прибыл в ноябре 1936 года в здание Главного Разведывательного Управления, которое раньше располагалось в Большом Знаменском переулке (теперь улица Грицевецкая), меня принимал генерал Штайнбрюк и комдив Стига, а с ними была переводчица английского языка Нина Давыдовна Ваттман. Генерал Штайнбрюк сказал: «Вы направлены для прохождения дальнейшей службы в Главном Разведывательном Управлении, а это значит, Вы становитесь профессиональным разведчиком, к которому предъявляется главное требование — беспредельная преданность Родине». Он в частности сказал: «Свой Родина надо любить как любите родной мать». Он почему-то говорил на ломаном русском языке (наверное, был выходцем из латышских стрелков).
В свою очередь, Нина Давыдовна сразу попыталась заговорить со мной на английском языке и я довольно смело и шустро вступил с ней в диалог. Через несколько минут она заявила Штайнбрюку и Стиге, что все ОКЕЙ. Меня тут же направили в оперативный отдел к майору Ст****., который после короткой беседы, адресовал меня к полковнику См****, тогда начальнику ЦШПКШ (это была школа, где вновь прибывающие офицеры проходили в течение года специальную подготовку с достаточно большим количеством дисциплин). Меня пригласили сесть в легковую машину и доставили на дачу в Химки (такую дачу мы раньше называли точкой). Эта дача представляла собой двухэтажный дом прекрасно обставленный всем необходимым для комфортабельного проживания и обучения всем премудростям разведывательной работы, в том числе и техническими средствами.
Здесь имелся теннисный корт, бильярдная, небольшой зал для танцев, штат преподавателей по всем предметам специальной подготовки. Особый интерес вызывали преподаватели по агентурной работе, которыми выступали опытные нелегалы, прошедшие, как говорится, огонь и воды практической нелегальной работы, такие как Зв****в, Ул****ий, С****ев, См****в и другие.
Главным предметом, однако, был английский язык, которым мы занимались каждый день. Здесь мы постигали все тонкости разведывательной деятельности и приобретали практические навыки в самых разнообразных областях, которые позднее на зарубежной работе оказывали неоценимую услугу.
В январе 1939 года, полковник Мур***в (работавший тогда в Лос-Анжелесе) добыл ценнейший материал в отделе контрразведки США. Он прислал его в Нью-Йорк тогдашнему резиденту генералу Вартаняну Артаку Арменаковичу, запрос, срочно направить к нему специалиста по фотографированию. Вартанян направил меня срочно из Нью-Йорка самолетом в Лос-Анжелес. Приехав на место я установил, что никаких приспособлений или аппаратуры для фотографирования не имеется. Я срочно закупил все необходимое и на следующую ночь, когда был получен от агента материал, переснял около 400 страниц ценного материла, который был затем переправлен в Центр. Таким образом, разносторонняя подготовка, полученная мной на точке, оказалась крайне полезной и необходимой.
В марте 1939 года я возвратился из США и продолжал короткое время работать в центральном аппарате, в отделении, которым руководил Михаил Абрамович Мильштейн. Он
был моим руководителем в США и хорошо знал мои способности и наклонности. «Послушай, Старостин, говорил он, ты ведь был воспитанником военного оркестра и хорошо играешь на трубе. Давай ка мы тебя направим куда-нибудь в Европу на нелегальную работу, а в качестве легенды будет твоя профессиональная подготовка трубача». Разумеется, я выразил с этим полное согласие.
Но тут произошло нечто неожиданное: работавший в Стокгольме на должности представителя «Интурист» Николай Семенов, не справлялся со своими обязанностями и Генеральный директор ВАО«Интурист» т.Синицын, потребовал его отзыва и замены другим человеком. Тогда руководство ГРУ предложило мне занять должность Генерального директора ВАО «Интурист» в Скандинавии со Штабквартирой в Стокгольме и филиалами «Интурист» в Дании и Норвегии, что давало возможность беспрепятственного и легального посещения этих стран.
Таким образом, я был направлен в качестве резидента стратегической разведки Генерального Штаба Красной Армии в Швецию. Приступив к исполнению этой должности, на меня были возложены также обязанности представителя «Инторгкино СССР», а также представителя «Аэрофлот», что еще больше расширяло возможности для ведения активной разведывательной деятельности. К тому времени я уже имел некоторый практический опыт агентурной работы, побывав в фашистской Германии и Соединенных Штатах Америки.
Довольно свободно владея английским и немного немецким языками, я достаточно быстро освоил и шведский язык, что, разумеется, существенно облегчало выполнение практических задач. Используя благоприятные условия официальной должности, которая была достаточно высокой, хотя мне в то время было всего лишь 24 года, я развернул широкие связи среди различных слоев шведского общества, в том числе и в высших эшелонах власти, что серьезно помогало мне в практической работе.
Например, однажды, направляясь в Норвегию, я по «ошибке» оказался в Боденском укрепрайоне на севере Швеции, на шведско-финской границе. Там меня задержала полиция. Явившись в полицейский участок, я подумал, что все пропало, теперь арестуют и посадят в каталажку. Но тут я решил использовать свои широкие связи среди влиятельных кругов шведского делового мира. Я попросил связать меня с представителем шведской компании, аналогом нашего «Аэрофлот», капитаном Фломаном, но его не оказалось на месте. Тогда я попросил полицейпрезидента позвонить банкиру Рингнеру.
Как только тому сообщили, что они задержали директора Старостина, он сразу же дал команду: «Накормить Старостина обедом, обеспечить машиной и доставить ко мне в офис». Через несколько часов я уже был в конторе банкира Рингнера, а к вечеру благополучно прибыв в Стокгольм, сразу же направился в Посольство для того, чтобы составить доклад и оправить его немедленно в Центр.
Мой доклад о Боденском укрепрайоне заинтересовал руководство ГРУ и мне было предложено найти человека, через которого можно было бы получить подробное описание Боденского укрепрайона. Вскоре через моего старого агента Либермана, мне удалось установить связь с инженером, который участвовал в строительстве этого объекта.
Однако, на мою просьбу предоставить мне его чертежи, он запросил довольно крупную сумму денег, на которую я, разумеется, согласиться не мог и при этом заявил ему, что нельзя платить столь крупную сумму, без предварительного знакомства с материалом. Если бы мне предоставили чертежи на одну ночь для ознакомления с материалом, тогда будет возможно и пойти на столь крупные расходы.
Он охотно пошел на это и передал мне все материалы, которые были мной перефотографированы и немедленно направлены в Центр, который высоко оценил этот материал и дал согласие на выплату довольно высокого гонорара. Однако, после того, как у меня уже была копия этих чертежей в руках, мне было легко вести торговлю со «Строителем». Я ему пояснил, что Москва не проявила никакого особого интереса к тому району ни с точки зрения военной, ни с точки зрения экономической, но, поскольку, вы, руководствуясь в какой-то мере симпатиями к нашей стране и , разумеется, извлечь из этого личную выгоду, мы согласны оплатить Ваши услуги. Таким образом, эти ценные документы были приобретены у «Строителя» за минимальную сумму, кажется, около 2-х тысяч крон.
(продолжение следует …)