Великая степь. Пылающий Мазар .Глава девятая⁠⁠

Ссылки на предыдущие главы:

Великая степь. Пылающий мазар. Глава первая

Великая степь. Пылающий мазар. Глава 2

Великая степь. Пылающий Мазар. Глава 3

Великая степь. Пылающий Мазар. Глава 4

Великая степь. Пылающий мазар. Глава 5

Великая степь. Пылающий Мазар. Глава 6

Великая Степь. Пылающий Мазар. Глава 7

Великая степь. Пылающий мазар. Глава 8

Лаяра, ещё толком не проснувшаяся, похлопала себя ладошками по припухшему со сна лицу. Она подхватила пустые бурдюки и вышла в серую сырость ранневесеннего утра. По воду ходили женщины обыкновенно небольшой стайкой, но в этот раз Лаяра решила никого не ждать – отправилась одна. Супруг её спал, издавая причмокивания и храп, как и большинство соплеменников. К реке путь был не далёк, под чунями хрустела закостеневшая в морозной корочке земля. К полудню становилось влажно от растаявшего снега, сладковато пахло отошедшей ото льда прошлогодней травой, мокрой землёй, пролежавшей под снегом слинявшей конской шерстью, но ночами было холодно, каждое семейство топило очаг и ело жир, чтобы не простыть в лукавом сыром воздухе.

На Ачане стоял лёд. Мужчины прорубили в центре бурной и юркой как ящерка реки отверстие, откуда набирали воду. За ночь в проруби образовалась корочка, Лаяра отвязала с пояска полушубка колотушку, подошла ближе и, встав на колени разбила лёд. Засучив рукава женщина стала окунать бурдюки в воду. Подлёдное течение Ачана было столь быстрым, что едва не утаскивало за собой бурдюк вместе с Лаярой, но та крепко держалась за вбитый у проруби деревянный кол. Первый сосуд был наполнен. Лаяра закупорила его и отложила в сторону. Окунув второй, женщина немного замешкалась, поправляя одежду, которая норовила измочиться в ледяной воде, оскользнулась и рухнула в прорубь.

Её тут же подхватило теченьем. Лаяра барахталась, набирая воды в рот и нос. Затяжелевшая одежда тянула ко дну. Поясок развязался и полушубок уплыл куда-то вдаль. Лаяра задыхалась, ноги и руки стянула болезненная судорога. В зеленоватой воде кружили странные, нелепо-вытянутые существа. В глазах Лаяры появилась красная пелена, в груди жгло огнём. Она умирала…

Внезапно ужас и боль отступили, уступив место разливавшемуся по телу теплу и заполняющей рассудок безмятежности. Женщина мягко опустилась на дно, существа тут же оплели её и зашептали:

– Вода – это жизнь!

– Оставайся с нами!

– Ты будешь прекрасной водною девой!

Неожиданно шепот существ прорезал звонкий женский голос:

– Хочешь жить?!

Это был скорее не вопрос, а утверждение. Лаяра, в чьих лёгких уже не осталось воздуха попыталась ответить, но у неё получилось что-то похожее на «блувф», вместо «да».

– Готова ли ты принять новую жизнь?

– Блувф!

– Ты соглашаешься добровольно, без принуждения?

– Бульк!

Очнулась Лаяра на чёрном песке речного берега.  Её скручивало спазмами изгоняемой из лёгких и желудка воды. Горло драло. Платье стало замерзать, превращаясь в ледяной панцирь. Обуви не было, как и сил подняться.

Переведя дух женщина-таки встала. Сначала на четвереньки, потом медленно поднялась и двинулась к дымящему вдали селищу. Все были заняты хозяйством и Лаяра прошмыгнула в жилище, не замеченной. Стянула с себя ломающееся платье и увидела что вся нижняя половина её тела до пупа измазана в водорослевой слизи.

Подкладные не понадобились. Лаяра, недавно вышедшая замуж знала, что это означает. В эту луну, отделившись с молодыми на время женских нечистот, тех самых нечистот Новобрачная не дождалась, что сразу же стало достоянием всей группки не беременных. По помещению понеслись шепотки и восхищённые вздохи.

– Пойдёшь просить рухов за судьбу ребёнка? – спросила подруга Лаяры, когда все молодки угомонились и легли спать. Они лежали на одном топчане под одной шкурой для тепла.

Эта весна была сырой и дождливой, и даже растопленный очаг не особо помогал от всепоглощающей, залезающей под одежду сырости.

– А вдруг это ошибка?

– Ошибка?

Лаяра перевернулась на спину и вперив взгляд в дымоход ответила:

– Холод, недавнее замужество, столько перемен… Рух плодородия мог неверно подать мне знак порожности…

Магира цыкнула.

– Когда такое бывало?

Лаяра помолчала. Полог в помещении отогнулся и к девушкам вошла Надгади́. Это была не совсем уж старая, но некрасивая, косматая женщина с тёмным морщинистым лицом. Она села на свободный топчан, затем с кряхтением улеглась и засопела.

– У Надгади так постоянно, - прошептала Лаяра.

– Шаман же говорил, что она…

– Вы хоть бы подождали, пока я усну! – заскрипела Надгади недовольно.

Подруги умолкли и вскоре заснули, прижавшись друг к другу.

Неспокойная Лаяра исподтишка поглядывала на Надгади, которая ни разу ещё не доносила в своей утробе дитя. Младенцы рождались на свет в неположенный срок, мерзко выглядящими уродцами в крови и слизи. Никто не выжил. Между молодок ходили слухи, что якобы “нерода” вытравливает плоды сама, не желая их рожать от опостылевшего и никогда не любимого, насильно привязанного к ней мужа. К слову тот недавно скончался при странных обстоятельствах, и случилось это аккурат в тот день, когда он заявил о желании своём изгнать Надгади как неродящий пустоцвет.

Жуткая кара, проклятье…

Подгадав время, когда Надгади отправится по воду, Лаяра проследовала за ней на расстоянии и притаилась в прибрежных камышах. Надо сказать, что с тех пор как произошло то жуткое купание, все проснувшиеся гады обходили женщину стороной. Будто бы боялись чего-то. Раз Лаяра даже специально пыталась раздраконить и заставить укусить себя змею, но та уползла, бросив на ненормальную молодку осуждающий взгляд.

Под ногой предательски хрустнуло и Надгади, устало вздохнув проговорила:

– Не прячься, я давно тебя приметила…

Старуха уселась на кочку и воды и стала ждать, когда Лаяра выпутается из камыша и подойдёт к ней.

– Знаю, чего хочешь, - негромко проговорила Надгади, поглядев на Лаяру.

– Так ты и в правду это делала? – с нескрываемым недоверием спросила Лаяра и оглянулась, не слышит ли их кто?

Морщинистое лицо совсем уж скукожилось, затем Надгади цыкнула и, взвалив на плечо перехваченные за горлышки шнурком бурдюки встала. Она пошлёпала вдоль мокрого берега, но не в сторону селища.

– Так делала или нет? – крикнула ей в спину Лаяра.

Старушка остановилась, посмотрела на молодую через плечо и буркнула:

– Иди, если хочешь знать.

*

Ведьм не любили. Обыкновенно то были уродливые старухи с чёрной, дубово-грубой кожей, беспорядочно лежащими сальными патлами и недобрым, колючим взглядом. Ведьмами, по слухам становились недоученные шаманы, но слухи, конечно же никто, кроме самих колдуний не мог ни подтвердить, ни опровергнуть. А правда была такова: ведовское ремесло, как и всякое прочее родовое дело передавалось от пращура к ребёнку, не важно имел ли тот дар или нет. Как бы ни было странно ведьм звали на всякие роды, а особенно на те, что были сложны и грозили гибелью и роженице, и младенцу. Правда вне зависимости от исхода, расплатившись с ведьмою за работу просители гнали ту с глаз и более об услугах её не вспоминали.

Шла о колдуньях и ещё одна нехорошая молва. Будто бы те способны спровоцировать изгнание ткущегося в утробе жены плода и (к ужасу несостоявшейся матери) пожрать нарождённого.

Лаяра и Надгади продвигались по наметившейся молодой травке к странного вида жилищу. То был продуваемый всеми ветрами, покрытый дырявыми шкурами шалаш. Он стоял среди чистого поля. Рядом не было видно следов копыт, будто бы лошади обходили жилище ведьмы стороной.

Лаяре было боязно, она была возбуждена и волны противоречивых чувств накрывали её одна за другой.

– Что, боязно тебе? – с ехидством поинтересовалась Надгади. – Желаешь повернуть назад?

Лаяра поглядела с недоверием на шалаш и отрицательно мотнула головой. Надгади стянула бурдюки с плеча, привалила их к стенке шалаша, затем вошла, поманив за собой женщину.

Та судорожно выдохнула, закрыла глаза и, пригнувшись, чтобы не задеть низкий свод вошла. Лаяру окутало влажным теплом, сквозь сомкнутые веки пробивалось оранжевое свечение. Жена открыла глаза и на мгновенье её ослепило обилие света, а когда способность видеть вернулась – женщина разинула от удивления рот.

Изнутри жилище ведьмы было намного больше, чем с наружи. Терпко пахло травами и варёным мясом. На очаге стоял дымящийся сосуд, под бревенчатым сводом висели пучки сушеных растений, корений, грибов, частей тел животных.

Лаяра огляделась. Жилище ведьмы, вопреки представлению женщины было не смрадной заросшей грязью норой, но уютным и ухоженным домом. На земляном полу лежали вычищенные шкуры пещерных львов, чьи хвосты с кисточками обвивали горн очага, у входа стояли новые, сделанные из чёрной блестящей шкуры чуни, висел полушубок.

– В гости пришла? – послышался из единственного тёмного угла жилища насмешливый моложавый голос. – Так чего стоишь у входа?

Лаяра посмотрела туда, откуда шел голос. Антрацитовым блеском поигрывали глаза ведьмы с лукавым прищуром. Она вышла на свет и Лаяра поняла, что та не страшная чёрноликая старуха, а вовсе и приятная красивая девушка с иссиня-чёрным шелком распущенных волос и в удивительном платье, будто бы сшитом из сверкающей паутины.

Надгади стояла недалеко от очага босая и принюхивалась к кипящему в сосуде вареву. Ведьма взяла черпак и помешала готовящееся кушанье. Залезла голой рукой в кипяток, вынула кусок мяса и, убедившись, что-то достаточно разварилось, жестом пригласила гостей присесть на сложенные в несколько раз шкуры.

Удивлённая Лаяра сняла обувь, села, не отводя от колдуньи взгляда и приняла глиняную миску с ароматным супом.

Хозяйка припала губами к миске, с хлюпаньем втянула наваристый бульон.

– Знаю, -  сказала ведьма, отняв от лица миску (губы её были покрыты жёлтым жиром). – Утянуло тебя под воду, выторговала ты себе спасение, а в обмен на что не знала…

Лаяра понюхала еду, в миске лежали крупные куски мяса на кости, аппетитно поблёскивал белёсый жирок.

– Было, -  кивнула она и поднесла к губам миску.

– Хочешь отравить плод? Думаешь понесла от руха?

Колдунья с любопытством осматривала гостью, Надгади отвернувшись от них прихлёбывала и чавкала, закрыв миску рукой.

– А такое возможно? -  Лаяра не стала есть, отставила кушанье в сторону.

– Спросила бы у шамана, чего же к ведьме пошла? Хочешь стать проклятой? – хозяйка кивнула в сторону Надгади.

– Боязно…

– А к ведьме, значит не боязно?  - колдунья улыбнулась и Лаяре на мгновенье показалось, что у той конские зубы.

Хозяйка встала, убрала посуду и проговорила, стоя к гостье спиной:

– Слыхала что о колдуньях говорят?

– Будто бы вы неудавшиеся шаманы?

– Будто бы мы пожираем не рождённых, - бросила ведьма через плечо. – Когда окажется, что ты носила человеческое дитя, ничего исправить будет нельзя...

*

Она очнулась в оглушающей тьме. Выпив предложенный ведьмой отвар Лаяра быстро лишилась чувств, будучи поглощённой вязкой тёплой дрёмой. Сквозь сон она слышала лишь неразборчивое бормотание, бессмысленную тарабарщину, а затем звенящую тишину. Рубаха была мокрой, липла к ногам. Перевернувшись со спины на живот, женщина встала на четвереньки и поползла, как ей казалось к выходу. Найдя ощупью прикрывающий входной проём полог Лаяра отогнула его, впустив в жилище бледный свет, припорошенного перистыми облаками солнца, оглянулась через плечо и бросилась бежать, забыв надеть на ноги онучи.

Часами ранее:

– Уснула, - кивнула ведьма, когда Лаяра откинулась на шкуры.

Она встала, отёрла руки о своё невесомое платье, затем поглядела на Надгади.

– Добрую девку привела, - улыбнулась колдунья. – Да только это тебе не поможет…

– Как? – возмущённо и испуганно спросила Надгади. – Но ведь ты говорила…

– Помню, что говорила, - подняла хозяйка руку, заставив старуху умолкнуть. – Тебе бы спеси поменьше, а ума побольше. Я говорила, что МОЖЕТ БЫТЬ я смогу откупить твоё порченое чрево чужим чадом. А ты и приняла всё на веру, услышав только то, что желала слышать.

– Лжа! – закричала Надгади вскочив.

Хозяйка улыбнулась, обнажив непомерно большие, словно шлифованная галька зубы и пригласила озлобленную гостью на выход. Та растеряно осела.

– Поможешь мне, - ведьма произнесла это тоном, не терпящим возражений.

Лаяру уложили на спину, подложив под поясницу туго свёрнутый валик из завёрнутых в тонкую шкуру древесных стружек. По жилищу распространился приятный ольховый аромат. Задрали рубаху до груди. Ноги женщины согнули в коленях подведя пятки к ягодицам и перехватили ремнями, чтобы те не разогнулись в самый неподходящий момент. Вокруг наставили парящие сосуды с отварами. Ведьма велела Надгади держать ноги спящей широко разведёнными, сама же отойдя в сторону преобразилась. Колдунья провела перед лицом ладонью будто смахнув с носа мешающую волосинку и показала истинное своё лицо.

Да, ведьмами обыкновенно не были меченные или же способные, однако в оказав некоторые услуги недобрым Рухов те могли обрести крупицу силы, в обмен на физическое или душевное уродство.

Хозяйка потянулась, хрустнув суставами выпятила хребет, руки удлинились, став почти до пят, отросли буро-грязные когти. Надгади зажмурилась, а когда открыла глаза перед ней стояла грязная, дурно пахнущая старуха, завёрнутая в рванину с выпяченной вперёд нижней челюстью увенчанной рядом крупных зубов.

Ведьма проковыляла к лежанке, выудила из-под неё узелок, затем подошла к Надгади и Лаяре. В узелке лежали тонкие костяные спицы длинные и острые, пластинки, скребки -  все со следами бурого.

– Держи крепче, - рыкнула Ведьма и запустила когтистые клешни в промежность бесчувственной Лаяре.

Стала орудовать спицей и собственными когтями, разрывая уязвимое женское нутро. Брызнула кровь, заляпав руки колдуньи до локтя.

– Ахх, – довольно заурчала она. – Живое дитя…

Ведьма хотела добавить ещё что-то, но тут из влагалища Лаяры выпросталась окровавленная рука и ухватила колдунью за шею. От неожиданности та отпрянула, плюхнулась на костлявый зад, попыталась разжать стальную хватку. Следом из промежности, спящей потянулись серые жгуты, которые тут же затянулись на шее Надгади. Та завизжала, затем захрипела. Теряя сознание нерода увидела, как из беременной выползает облепленное потрахами и болотной слизью нечто похожее на липкий мясной шар.

– Вееедьма, - пробулькало нечто, подтягивая бесформенное своё тело к колдунье. – На чью ты жизнь покусилась?

Шнадир наслаждалась каждым всплеском страха в глазах ведьмы, каждой каплей ужаса. Она подползла к хозяйке поближе (та была уже синей от нехватки воздуха), не тратя лишних слов демоница вползла в выпяченную челюсть ведьмы, протиснулась в глотку, спустилась по пищеводу в желудок, затем пробив себе путь по кровеносным сосудам заполонила всё тело колдуньи. Каждый уголок, каждая жилка была теперь под её властью. Шнадир обволокла жгутами, своего не вполне сформировавшегося физического тела рёбра старухи, изменила темп дыхания. Женщина за стонала, из глаз потекли слёзы.

Заставив жертву заглотить побольше воздуха, Шнадир создала чудовищное, под стать себе давление внутри ведьминого тела, отчего ту раздуло, а затем разорвало, перепачкав стены и затушив все огни.