Ведь это ты! И ты – привидение. Фантастика, фантастика!⁠⁠

В 1990 году, когда фильм вышел на экраны, имя Джерри Цукера в титрах мелодрамы, пусть даже и с загробным оттенком, выглядело неожиданным. Десять лет подряд режиссёрское трио из братьев Цукеров (Джерри и Дэвида) и Джима Абрамса считалось образцовой комедийной командой. На счету этой троицы были уморительно смешные «Аэроплан», «Полицейский отряд», «Совершенно секретно!» и «Безжалостные люди» — сегодня они считаются классикой жанра, причём их юмор ничуть не устарел. И вдруг младший из братьев покинул команду ради одиночного проекта. Вероятно, потому, что сценарий Брюса Джоэла Рубина был уж очень хорош.

Цукера увлекла возможность создать фильм на стыке сразу нескольких популярных киножанров — трогательной мелодрамы, «низкого» фэнтези, детектива и комедии. Разумеется, в конце ХХ века жанровые гибриды мало кого могли удивить. Но чтобы у проекта было сразу четыре составляющих? Изначально это казалось перебором. Можно укорить создателей «Привидения» за некоторую слащавость как первых десяти экранных минут (идиллических), так и финальных пяти (избыточно слезоточивых). Но пролог и эпилог не портят общего настроя картины, в которой реалистическое тесно переплетено с фантастическим, трогательное — с жутким, серьёзное — с безудержно весёлым. Все элементы сюжета пригнаны друг к другу и мастерски отшлифованы.

Можете вообразить, например, «Ромео и Джульетту», где Ромео расстался с жизнью ещё до конца первого действия? Или «Гамлета», где на первых ролях не заглавный принц, но покойный король в виде тени? Традиционная драматургия не допускает подобных фокусов, но постмодернизм, переворачивая стереотипы, умеет выигрывать за счёт парадоксов.

В картине Цукера главный герой мёртв почти с самого начала и всё равно остаётся на сцене. При этом бестелесный герой не статичен, ему приходится как-то приспосабливаться к новому, призрачному существованию. Если на первых порах Сэм способен лишь наблюдать и страдать, но не в силах ни на что влиять, то затем отчаяние уходит. Апатия уступает место решительности — насколько эти слова уместны по отношению к призраку.

Авторы, убив героя вначале, и дальше не облегчают его судьбы, но и не отказывают в поддержке. Препятствия должны быть преодолимы. Ближе к финалу Сэм возьмёт несколько уроков у призрака из метро (лицо Винсента Скьявелли, похожее на маску постаревшего Пьеро, нам запомнилось со времён «Полёта над гнездом кукушки»). Так Сэм научится воздействовать на материальный мир. А зритель смекнёт, наконец, что полтергейст, знакомый по многим мистическим картинам, — это дух, который научился силой воли двигать жестяную банку из-под кока-колы, а затем вошёл во вкус.

Впрочем, ещё до экспериментов с жестянкой авторы фильма дарят Сэму возможность передать Молли послание: герой случайно знакомится с медиумом, чернокожей Одой Мэй Браун (Вупи Голдберг). Подобно всем живым людям, Ода не в состоянии видеть героя, зато его потусторонний голос она слышит отчётливо. Но трудно вообразить худшего посредника между мирами, чем Ода! Под её чудовищными нарядами, способными довести любого кутюрье до нервного срыва, бьётся сердце доброй самаритянки, но эту доброту найти ох как непросто.

Фильм был снят ещё до наступления эпохи политкорректности, а потому сценарист не побоялся наделить свою героиню чертами персонажей так называемых «ниггерских» комедий — продуктом субкультуры Гарлема и Бронкса. Героиня жуликовата, прижимиста, дурно воспитана, хамовата и не расположена помогать незнакомому призраку, да ещё без выгоды для кошелька. Чтобы превратить Оду в союзника и достучаться до лучшего в ней, Сэм прилагает массу усилий. И каждая пикировка медиума с призраком благодаря отточенным диалогам и комическому дару Вупи Голдберг превращается в жемчужину.

Островки юмора, грамотно рассыпанные по всему фильму, не дают засахариться мелодраме и одновременно умело маскируют логические дыры в сюжете. Никто не задаёт вопрос, к примеру, зачем в финальной части Сэму нужен посредник, чтобы предупредить Молли об опасности. Ведь у призрака, овладевшего телекинезом, куда больше коммуникативных возможностей, чем было, например, у живого Стивена Хокинга.

И никто, абсолютно никто не занимается лепкой в четыре руки. Такую позу принимают только для одного...

Трио «Абрахамс-Цукер-Цукер», превратившись в тандем, не проиграло (подтверждение тому — «Горячие головы» и серия «Голый пистолет»). Но и Джерри Цукер от этого выиграл. Он сделал фильм, вошедший ныне во все киноэнциклопедии мира.

Картина до сих пор объединяет тех зрителей, кто «по отдельности» равнодушен к мелодрамам, фэнтези или триллеру. Кажется, никому из режиссёров ни до, ни после «Привидения» такой удачи не выпадало.