Ванти. Глава девятая.
Глава девятая. Даже на расстоянии я чувствую твое тепло. ©Гектор Шульц
Ванти уехал в среду, и без него стало как-то пусто в моем мире. Тонкая ниточка тепла еще не оборвалась, но значительно поистрепалась. Я старалась найти успокоение в работе, но делала все машинально. Звонки клиентам, согласование дат акций, макеты, подпись контрактов – все происходило на автомате, будто я не человек, а какой-то чертов робот. Даже мама подметила мое настроение и всеми силами пыталась его улучшить, а я частенько сидела с телефоном в руках и ждала звонка от своего друга.
Странно получается. Я всегда была сильной и самодостаточной женщиной, пока в моей жизни не появился Ванти. Наивный, робкий и невероятно добрый. Он не думал о себе, зато все его мысли поглощали разные люди, и многие из них даже не догадывались, что Ванти искренне хочет им помочь. Зато я думала о нем, хоть и знала всего ничего.
Мне часто становилось грустно, а боль, которая уходила в те моменты, когда рядом был друг, вновь возвращалась холодными вечерами. Даже погода соответствовала настроению. Солнце скрылось за серой пеленой сплошных облаков, ветер становился колючим и злым, а в воздухе чувствовался приближающийся морозец, безжалостно превращающий редкие лужи в лед ночью. В такие ночи я закутывалась в одеяло и представляла себя рыцарем, который укрыт мощной кольчугой, способной задержать как жалящие стрелы, так и острие вражеского меча.
Васька иногда составляла мне компанию, и мы весело щебетали вечерами в баре, потягивая крепкие напитки. У подруги все было хорошо. Новый кавалер, успехи на работе, мелкие радости в лице двух племяшек, приехавших погостить. Василиса лучилась счастьем, и я порой не узнавала свою лучшую подругу детства. Куда только девалась саркастичная баба, небрежно отвешивающая подзатыльники всем подряд? Даже сильным нужна забота, как говорил Ванти. И сейчас я была с ним полностью согласна. Вот только когда Василиса уходила, исчезала и ниточка тепла, которая до этого грела мое сердце и душу. Она забирала ее с собой, а Ванти всегда бескорыстно оставлял свою.
И вот долгожданные выходные, в которые я даже не представляла, чем заняться. Пустота, отступавшая в рабочие моменты, сейчас заполняла собой все мое личное пространство. Я несколько раз пыталась дозвониться до друга, но телефон Ванти был недоступен. Хмыкнув в очередной раз и отправив смартфон в кровать, я включила ноутбук, взяла из холодильника пиво и погрузилась в переживания героев любимого сериала «Клиника». Как и всегда. Пока из коридора не раздался звонок. Кто-то пришел в гости. Я слышала, как мама подходит к двери, щелкает шторкой глазка, гремит ключами, а затем впускает кого-то внутрь. От знакомого аромата одеколона у меня сдавило грудь. Боль вернулась, как вернулся и Саша.
Бывший возлюбленный удивленно возник на пороге моей комнаты и скептически осмотрел мое помятое лицо, после чего отправился на кухню, держа в руке букет прекрасных роз. Засранец знал, что я люблю розы больше всего на свете. Они чем-то были похожи на меня. Нет, не красотой, а шипами, которые прятались, когда такую розу брали в руки родные мне люди.
Саша вернулся спустя пару минут с подносом, на котором стоял маленький заварочный чайник, две чашки и тарелка с печеньем.
- Привет, Лиска. Паршиво выглядишь, - робко улыбнулся он, присаживаясь на свободный стул. Я сильнее закуталась в одеяло и поставила сериал на паузу.
- Что ты здесь делаешь?
- Если скажу, что соскучился, ты мне не поверишь? – пошутил он, но я с каменным лицом его шутку не поддержала.
- Ты и чувства – понятия противоположные, Александр. Наверняка мама сообщила тебе, что я тут грущу в одиночестве, и ты решил представить себя в выгодном свете, явившись в гости с букетом роз и жестким печеньем? Так?
- Зачем ты так, Алис? – тихо спросил Саша, сбросив маску, которую носил даже во времена наших отношений. На секунду мне даже стало его жалко. Всего на секунду, после чего я придушила этот позыв голыми руками воли.
- Настроение ни к черту. Да и время ты выбрал не очень удачное, - хмыкнула я, беря в руки стакан, куда заботливый бывший налил чай.
- Ты расскажешь о том, что у тебя случилось?
- А оно тебе надо? Мне вот не нужна твоя жалость или глупые слова сострадания. Просто на дворе почти зима и мне грустно. А тут еще ты бередишь старые раны, хотя давно пора все забыть и начать жить заново.
- Я каждый день виню себя за то, что сделал…
- Тихо, тихо. Я знаю продолжение. Ты хочешь изобрести машину времени и дать себе по морде, когда решил пригласить к нам домой силиконовую куклу, которую отодрал на нашей кровати, - съязвила я в ответ. – Саш, что сделано, то сделано. Прошлое не изменить.
- А если попытаться? У меня со времен разрыва не было отношений. Я все время о тебе думаю. Из-за одной ошибки перечеркнуть все хорошее, что было?
- Дело не в простой ошибке, Саш. В измене. Давай называть вещи своими именами.
- Ты права, Алиска. Мне нет прощения. Я всегда гордился тем, что стоически переносил любые невзгоды и испытания, - буркнул мужчина. Эти слова давались ему с трудом, но мне почему-то казалось, что он говорит искренне. – Больше всего я жалею о том, что потерял тебя. Ты в меня верила, поддерживала, помогала, а я повел себя, как конченый урод.
- Да, Саша. Васька про тебя тоже так говорит.
- Не удивлен, - улыбнулся он, отпивая чай. – Отличный чай. Всегда любил кофе, а тут оторваться не могу.
- Это Ванти смешивал.
- Кто?
- Ваня, курьер. Ты его, наверное, уже не помнишь. Он сидел со мной рядом в кафе на той неделе, - ответила я, вдыхая полной грудью ягодный аромат чая.
- Забавный паренек, - кивнул Сашка. – Он мне часто корреспонденцию приносит. У вас с ним что-то серьезное?
- Александр Юрьевич, - удивленно присвистнула я. – Неужели мне мерещатся нотки ревности в ваших словах?
- А даже если и так? – с вызовом вскинулся Саша. – Ты даже на работе только о нем и говоришь.
- Следишь?
- Нет. Большой коллектив – рассадник сплетен. Тебе же это лучше всего известно, - рассмеялся он. Я нехотя кивнула и согласилась с его словами.
- Это точно. Нет, он не мой кавалер. Просто друг. Хороший друг. И тебе, между прочим, следовало бы у него многому поучиться.
- Надеюсь, что не в плане выбора одежды.
- Не смешно! – рявкнула я, привстав на локтях. Саша тяжело сглотнул и медленно поднял руки, принося извинения.
- Прости. Нервничаю просто.
- Я знаю, когда ты нервничаешь. Я знаю тебя, как облупленного, - улыбнулась я. Странно, но боли не было. Только пустота. Небольшая пустота в груди. – Хочешь пива?
- Не откажусь, - тихо кивнул он.
- Тогда дуй к холодильнику и возьми пару банок, - велела я. Сашка пробурчал что-то в излюбленной шутливой манере, а затем поднялся и без пререканий отправился на кухню.
Мы просидели до часу ночи, болтая, как старые друзья. Саша постоянно вспоминал курьезные случаи из нашей совместной жизни и этим заставлял меня беззастенчиво хохотать. Потом я нашла старый альбом с фотографиями, которые собиралась разобрать и выкинуть некоторые снимки. Вам знакомо щемящее чувство ностальгии по былым временам, когда все было хорошо, и никто не знал, что будет дальше? Вот и меня проняло. К счастью, Сашка не пытался воспользоваться моим состоянием, и мне даже показалось, что он действительно переживает.
- Помнишь этот вечер? – тихо спросил он, беря в руки небольшую фотографию, где стояла наша небольшая компания. Я, Саша, Васька и Ромка, Сашин друг. Мы задорно улыбались фотографу и махали руками.
- Как его забыть, - улыбнулась я. – Васька тогда напилась знатно и подпортила твоему другу пиджак за тысячу баксов.
- Она прожгла в нем три дыры сигаретой, пока Рома болтал со мной, - хохотнул Сашка. – А все из-за тебя.
- А я тут причем? – картинно изумилась я.
- Не кривляйся, Лиска. Василиса мне давно все рассказала. Как ты взяла ее на слабо, а та, пьяная и неразумная женщина, не смела тебе противиться.
- Зато как было весело, - я замолчала, взяв еще одну фотографию. На ней мы с Сашкой валялись в кровати и изображали из себя влюбленных. Впрочем, так оно и было. Когда чувства уходят, такие фотографии вызывают неловкость и холод в душе.
- Ты здесь классно получилась, - заметил Саша. – Взъерошенная, как птенец колибри, но необычайно милая. Прости.
- Ничего, - я старательно делала вид, что вытаскиваю соринку из глаз. – Это было давно.
- Знаешь, Алис. А в тот вечер между мной и Анжелой ничего не было, - внезапно сказал Саша, покачав головой. Я поперхнулась воздухом, и ему даже пришлось легонько постучать мне по спине.
- Я же видела, как вы зажимались, да и ты ничего не отрицал потом.
- Тогда я был потерян. Голова болела, алкоголь горел внутри. Анжела успела только раздеться, а когда услышала звук поворачиваемого в замке ключа, повалилась на меня и принялась целовать. Тут ты влетела в комнату и принялась все крушить, а дальнейшее я смутно помню.
- Ну конечно…
- Я серьезно, Алиса. Какой мне смысл врать тебе сейчас?
- Чтобы вернуть, - с вызовом ответила я. Сашка грустно улыбнулся.
- Забавная ты. Анжела потом мне все рассказала. Как подлила в кофе какой-то наркотик, как узнала, что ты приедешь раньше…
- Про песню, что ты мне написал, она тоже узнала? – ехидно буркнула я, даже не зная, что ответить на слова Саши.
- Нет. Песню включил я. Наверное, пытался прийти в себя таким способом. Мало помогло, а потом меня еще долго полоскало. Я не пытаюсь оправдываться, Алис. Но мне действительно стыдно за то, что я не разглядел очевидных вещей у себя под носом, - Саша говорил тихо, медленно и постоянно сжимал кулаки. В какие-то моменты он напомнил мне Ванти. Только Ванти делал это из-за стеснения и робости, а Саше было стыдно.
- Почему ты мне раньше не рассказал об этом?
- Я видел, как ты страдаешь и не хотел причинять новых мук. Знаю, глупо звучит. Но тогда мне показалось, что ты даже немного порадовалась этому, раз так легко согласилась с тем, что увидела. Но это знание постоянно отравляло мое существование. Где-то глубоко внутри я чувствовал, что не виноват, что просто стал жертвой обстоятельств, в лице смазливой секретарши, решившей таким образом заполучить видного холостяка. Но чувство вины было сильнее. Я причинил тебе боль потому, что был слаб. А рядом с тобой должен находиться только сильный мужчина. В то время я таким не был.
- А сейчас? – хмыкнула я, натягивая одеяло до подбородка. Все, что сказал Саша, выбило меня из колеи, вновь ввергнув в муки выбора.
- Я меняюсь. Ради тебя, Лиска, - серьезно сказал он, а я не знала, что сказать. Сашка тяжело поднялся, а затем вернул на лицо привычную маску. – Ладно. Я очень рад, что наконец-то высказал все это, но уже поздно и надо быть тактичным. Увидимся на работе?
- Да. Пока, - машинально ответила я, делая глоток остывшего пива, из которого испарились все газы. Саша ушел, тихо хлопнув дверью, чтобы не разбудить маму, а я еще долго сидела в кровати, уставившись в пустоту и переваривая то, что узнала.
Спать не хотелось. Уснешь тут, когда сердце и мозг вступили в ожесточенную битву, осмысливая сказанное Сашей. Но он был прав в одном. Во мне тоже боролись два мнения, и каждое было достойно существования. Простить или возненавидеть? Два слова, но сколь тяжел выбор.
Я знала Сашку давно и он, даже при всей кажущейся неприступности, не привык к подлым приемам. Анжела, которая по его словам и опоила моего благоверного, до сих пор работала в компании. Правда перевелась в другой отдел к еще одному топ-менеджеру. Саша запросто мог такое устроить. Он привык верить людям, с кем тесно работает, а после такого запросто рвется хрупкая нить доверия. От странных мыслей меня отвлек писк ноутбука, возвещавший о новом письме. Наверняка очередной спам, ибо кому же понадобится в два часа ночи писать письма. Но посмотрев на тему письма, я улыбнулась.
«Привет, Алиса.
Так непривычно писать тебе, а не говорить, но я попробую. Для меня это первый опыт. Я никогда не писал письма, а Валентин Борисович говорит, что мне это будет полезно.
Я не мог позвонить потому, что забыл с собой взять зарядное устройство для телефона, и он очень быстро выключился. Хорошо, что у меня есть твоя рабочая визитка. Но я не решился звонить тебе на работу, чтобы не отвлекать, поэтому пишу письмо.
Мы с моими друзьями сейчас в Польше, в пригороде Варшавы, где находится такой же институт, как и у нас. Представляешь, здесь так много людей, как я, но они чувствуют себя хуже. Как старый Ванти, о котором я тебе рассказывал. Мало кто из них улыбается, и почти все ходят, опустив глаза вниз. Но мне здесь все равно нравится, хоть я и чувствую себя немного неловко.
Один из друзей Валентина Борисовича дал мне интересную вещь под названием «мультимедийный планшет». Представляешь, он как маленький телевизор, только с него еще можно звонить и смотреть картинки. С него я также могу писать письма. Мне все рассказали и показали, как делать. Поэтому я много времени провожу в интернете.
Алиса, это целый мир. Я могу лежать в палате и учить языки. Или же читать о разных странах. У меня есть все и для этого не нужно идти в библиотеку, как я делал раньше. А еще я сделал много фотографий и прикрепил их к письму. Надеюсь, ты их тоже получишь и сможешь убедиться, что у меня все хорошо. Планшет мне дали после того, как у меня упали показатели, а я всего лишь думал о тебе. Показатели вновь начали расти, о чем мне сообщили доктора.
Мне очень не хватает общения с тобой. Я скучаю. Будто кто-то забрал частицу тепла из моей души. Когда я сказал об этом доктору Андриянц, она улыбнулась и заверила меня в том, что я скоро привыкну, а так себя чувствуют обычные люди. Только мне все равно тебя не хватает. Надеюсь, я не болтаю слишком много, и тебя это не испугает. Я мало с кем могу здесь говорить так, как говорил с тобой.
Днем меня отводят в большой зал с красивыми колоннами, где другие доктора со мной беседуют и расспрашивают о том, что я делаю. Иногда я чувствую себя, как еноты из зоопарка, куда мы ходили. Меня трогают, спрашивают, наблюдают за мной в любое время суток. Валентин Борисович объяснил мне, что это все из-за моей уникальности. Другие люди, похожие на меня, выглядят хуже, как я писал выше. Мне очень хочется им помочь увидеть этот мир таким, каким его вижу я. Поэтому приходится терпеть, чтобы им стало лучше.
После встречи с докторами я иду обедать. Кормят тут очень вкусно, но я хочу готовить что-нибудь сам. Мне позволили испечь печенье, и теперь я каждый день его пеку. Даже ассистенты докторов приходят ко мне за печеньем. Я отдаю им его просто так, хоть они и просят взять деньги. Но у меня есть деньги дома, а здесь они мне не нужны. А еще здесь все очень белое и красивое. В нашем институте тоже все белое, но здесь очень белое, даже глазам больно иногда.
Я познакомился здесь с одной девушкой. Ее зовут Катрина и она из Франции. Она не такая, как я, но лечится у тех же докторов. Катрина молчаливая и разговаривает с кем-то очень неохотно. Я слушал Моцарта, когда она впервые заговорила со мной. Правда, она на меня накричала и попросила выключить музыку, а потом расплакалась. Только ее никто не кинулся утешать, а мне стало очень больно от этого. Доктора стояли за стеклянной перегородкой и о чем-то говорили, а некоторые из них даже что-то записывали. Наверное, хотели помочь другим, наблюдая за нами. Когда Катрина поплакала, то очень быстро ушла, а я слушал Моцарта, ничего не понимая.
На следующий день она вновь подошла ко мне и назвала Мартином. Я сказал ей, что меня зовут Ванти, но она рассердилась и сказала, что я Мартин. Пришлось согласиться, ведь я не люблю, когда на меня кричат. После этого ее будто подменили. Она даже взяла меня за руку, а я вновь почувствовал боль. Ее боль. Болело не только ее сердце, но и ее душа. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я даже Валентину Борисовичу не могу ответить на этот вопрос. А потом Катрина рассказала мне свою историю. Очень грустную историю.
Когда-то у нее все было хорошо. Она была обручена с мужчиной, которого звали Мартин. Наверное, поэтому она меня называет этим именем. Они купили небольшой домик в пригороде Марселя, а в животе Катрины рос маленький Реми – их сын. Однажды, Катрин и Мартин поехали на машине за город, чтобы погулять по пляжу и поесть свежей выпечки под шум моря, но по пути попали в аварию и Мартин ушел, оставив ее одну.
Катрин долго лечилась, но болезнь была сильнее, и в одну жаркую ночь от нее ушел Реми. Тогда она перестала верить в хорошее и замкнулась в себе. Она выпивала за ночь несколько бутылок вина, ела странные таблетки, от которых боль отступала, а затем все повторялось вновь. Ночами Катрин просыпалась от собственного крика, заново переживая аварию, когда ушел Мартин, и долго не могла уснуть.
В один из дней ей это надоело, и она отправилась на большой мост, где ходят большегрузные поезда, а внизу проплывают такие же большие корабли. Катрин наклонилась и прошептала мне на ухо, что ее главной мечтой было найти Мартина и Реми. «Двух ее дорогих мальчиков». Я чувствовал, как потеют ее ладони, а сердце скачет будто сумасшедшее. У меня тоже так было, когда мне снились кошмары после того, как ушла мама.
- Я хочу найти Мартина и обнять Реми. Я даже не знаю, какого цвета были его глаза, - плача, прошептала Катрин мне на ухо. Мне было больно, но ей еще больнее и я терпел, Алиса. Я хотел помочь этой девушке всем, что было в моих силах.
- Я думаю, что у него твои глаза, - ответил я, а Катрин замерла. Я слышал, как она дышит, как сглатывает слюну, и как хрустят ее руки.
- Правда? – спросила она. Я кивнул.
- Да. У меня мамины глаза.
Катрин пошла к большой бутыли с водой, а когда вернулась, продолжила рассказ.
Она стояла очень долго, держась рукой за хлипкую ограду, чтобы кто-нибудь не свалился вниз к кораблям. Потом она плакала, но боялась отпустить поручень. Звала Мартина и Реми. Только они молчали, как молчала моя мама, когда ушла. Тем временем мост оцепили полицейские и скорая. Они уговаривали Катрин не прыгать и обещали ей помочь.
- «Вы не сможете мне помочь. Никто не сможет!» - когда она повторила эти слова, я обнял ее. Аккуратно и стараясь не причинить дискомфорт. Катрин дрожала и повторяла имена, которые не в силах позабыть.
- Они всегда рядом с тобой, - сказал ей я, когда Катрин немного успокоилась и присела рядом на стул. – Они смотрят и улыбаются, когда ты их вспоминаешь.
- Да, я чувствую это, Мартин. Чувствую, как улыбается Реми и чихает, когда солнечная пыльца попадает в нос. Чувствую их запах и тепло. Где-то внутри себя.
- Надо жить, - сказал я.
- Почему? – спросила она, внимательно на меня посмотрев.
- Потому, что они этого хотят.
Знаешь, Алиса. Я сам верил в то, что сказал. Когда-нибудь у Катрин будет малыш и в его взгляде будет жить Реми, а крепкая рука ее мужа станет рукой Мартина, которого она любила и не переставала любить.
Катрин обняла меня и поцеловала в щеку, оставив на коже немного своей слюны. Почему-то я верил в то, что она теперь будет счастлива. Доктора еще долго не решались нарушить мое уединение, а я обнимал Катрин и шептал ей на ухо, что все будет хорошо.
Как твои дела? Доктор говорит, что мы скоро поедем обратно. Я очень хочу тебя увидеть. Надеюсь, ты придешь ко мне в гости, и я сделаю шоколадный торт, который тебе так нравится. Йозеф, ассистент директора института, обещал мне завтра помочь настроить собственный почтовый ящик, чтобы мы могли общаться с помощью электронных писем. Для меня это единственная возможность говорить с тобой. Я напишу тебе, когда все сделают. Пока, Алиса.
Ванти».
Я закрыла ноутбук и, откинувшись на спину, уставилась глазами в потолок. Теплая ниточка, которая почти перетерлась, вновь засияла ярким медовым цветом. Так было всегда, когда Ванти делился чем-то очень личным, как история Катрин, которой он, сам того не понимая, дал надежду на лучшее. Почему я не могу это сделать? Почему я сознательно лишаю себя лучшего? Ответ знала лишь я сама.