В Бане⁠⁠

- Не, ребят, не пойду в баню, не пойду и не уговаривайте. Понимаю, что натоплена хорошо, парок отличный, да время уж к полуночи идет. Кто же за полночь в бане моется? Это еще дедко мой говорил, что в бане ночью если только гадать, и то девкам. А кто же с девками в баню ходит-от? Там не до мытья будет! Ха-ха-ха. Да и вам итти не советовал бы. Вы же городские, не верите во всякую такую дичь, а вот мне однажды привелось с таким столкнуться, что хуже и не придумаешь. Ну чего дядь Мить? Что расскажи? Неча тут рассказывать, да и время позднее. Что? Лааадно, так и быть, слушайте.

«Годков уж сорок минуло, а как сейчас помню. Лето было, как сейчас, жаркое, но не в пример более тихое,- тракторов на весь колхоз было штук восемь, а машин и вовсе три или четыре, не как сейчас, да и дороги такой хорошей отсюда не шло. Да, по другому все было… Сенокос, стало быть в самом разгаре был. Косили мы на пожнях, тех, что на том берегу, вниз по Уфтюге. Основная часть ребят работу уже завершили, трактор их всех позабирал, а мы с тремя товарищами еще сметывали копёшки на своем заделе. Нашим сказали, что позже сами доберемся. Красотища! Жара дневная спала уже, гнус тоже не особо досаждал, работа спорилась, а в Богородском клубе вечор танцы должны были начаться, поэтому усилия наши вскоре были утроены. В общем, несмотря на то, что было уж довольно поздно, работу закончили засветло. Спрятав вилы с граблями в свежий стожар, отправились мы в деревню. Часов с собой ни у кого не было, но прикидывали примерно, что дело к десяти уже шло. Идем, поем песни, дорога-от через лес в основном пролегала, пока на Марковскую не вырулили, а там и до Богородского недалеко.

Слышно, как у клуба ребята наши гуляют, ну, парни, что со мной были, сразу туда помчались. Да, по молодому-от делу, хоть весь день робь, на пляски ноги сами понесут. Я тоже с ними хотел, потом вспомнил, что мать баню топить собиралась. Дай, заскочу, думаю, сполоснусь.

Однако стоило поторапливаться, так как летом тем встречался я с девушкой – Анюткою звали. Огонь – девка, что и говорить, после института к нам по распределению попала. Что она во мне нашла не знаю, но намерения у нас были самые что ни на есть сурьезные.

Ну вот, забегаю я домой: «Мать,- кричу,- Дай переодеться!». А матушка мне: «Что-ж так поздно, Митенька, двенадцать уже, где это видано, чтоб в баню в ночь-от ходили?» «А я, - отвечаю,- хожу!», а сам думаю: «Как же я такой пыльный и вспотевший пред Анюткой моей покажусь?» Матушка головой покачала, однако белье - подмену дала.

Запалил я керосинку и в баню побёг. Баня-от в низинке стояла, на берегу ледины, напротив дома, стало быть, шагах в ста. Темнотища, но я лампой путь себе освещаю.

В бане парок сухой, горячий, на каменку водички кинул, да на полок полез. Сами знаете, как здорово на положке полежать и ни о чем не думать. Тишина полнейшая, полумрак в бане, только в углу над кучей старых веников лампа потихоньку чадит.

Вдруг в предбаннике как-будто дверь скрипит. Я прислушался, – может, думаю, показалось? Тут в предбаннике послышался топоток, да шустрый такой, как будто кто-то быстро-быстро по предбаннику взад-вперед бегал. Что за чудеса? Мыши? Собака забежала? Да нет, звук такой как будто кто-то копытцами по доскам пола барабанит.

Я парень не из пугливых конечно, однако прекрасно знал то, что дверь входная просела немного, и даже мне, крепкому мужику немалых усилий стоило открыть ее. Какое уж тут животное? За дверью послышался как бы смешок, и тут уж волосы мои стали подыматься дыбом, а по спине пробежал неприятный холодок, и это несмотря на жару в бане! А затем произошла вещь и совсем уж из-ряда вон выходящая.

За дверью Анюткин голос вдруг произнес (да весело так!): «Ну что, пар есть, али весь вышел?».

Я с шумом выдохнул: «Надо же так испугать!», а сам кричу: «Заходи, попарю!», - «А не испугаешься?»- спросили из-за двери. «Вот еще, девок пугаться!» - совсем уж весело откликнулся я.

Дверь стала со скрипом отворяться, и из-под нее показалось тусклое фиолетовое свечение. Я еще подумал тогда: «откуда у нее такой странный фонарь?». Дверь распахнулась, и в фиолетовом сиянии на пороге возникла отвратительная горбатая старуха, вида настолько ужасного и непотребного, что мороз вторично продрал меня. Как лежал я, так вскинулся, и забился в угол полка. Бабка была голой, грязной, сморщенной и такой сгорбленной, что напоминала вопросительный знак.

«Ну что, женишок, соскучился?»,- проскрипела она, роняя капли слюны на пол. Затем, растопырив широко в стороны свои кривые лапы, медленно двинулась ко мне, почему-то оставляя на досках пола замерзшие следы. Я почувствовал, как ночь заползает через открытую дверь за ней, а лампа стала светить очень тускло. Тень старухи на стене выросла аж до потолка и тоже потянула ко мне свои костлявые руки-клешни.

Неожиданно страх сменился злостью. «Нечисть,- думаю,- Под Анюту мою подделаться задумала!»,- и как заору: «Ах ты стерва старая, мать- перемать!», - да и плеснул в жуткий оскал кипятку из ковша, что на каменку приготовлен был. Старуха лицо руками закрыла, и завыла низким басом, да жутко так. Но это только подстегнуло меня. Я сиганул с полка, и, выскочив на улицу, как есть помчался в избу, окна которой светились неподалеку. Одним махом долетев до дому, я поскользнулся, однако на покрытых росой досках крыльца и должно быть сильно брякнулся головой оземь. Дальше темнота.

Думается, в себя пришел я через пару часов, так как восток только-только начинал светлеть. Лежать голым было довольно холодно, и мне пришлось прокрадываться в дом. Кое-как одевшись, я лег в кровать, но сон не шел.

Поутру, сказавшись ребятам больным, отправился я в местный фельдшерский пункт, где и работала ненаглядная моя Анюта.

На голове была огромная шишка, но какие-либо еще повреждения на удивление, отсутствовали. Девушка сильно обиделась, что я не пришел вчера к ней, но моя наскоро сочиненная история про то, как я упал в бане казалось ее успокоила. Ее, но не меня.

Столько лет с тех пор прошло, и с Анюткой дорожки наши разбежались, однако накрепко усвоил я полученный урок, и с тех пор в баню хожу только засветло. Так что, молодежь, если не успели, то идите лучше завтра. Подтопим чуток, и парьтесь на здоровье!