Утраченное сокровище⁠⁠

История кольского жемчуга

На фото: Н. П. Колпакова на берегу Белого моря у Кандалакши. 60-е годы ХХ в. Фото с сайта kandalaksha.org

Купил за полтораста, продал за пятьсот

Произвол скупщиков был тогда, что называется, притчей во языцех. «Судя по цене русского жемчуга от 1 рубля до 20 рублей за штуку, добыча его могла бы иметь важное подспорье при сельскохозяйственных занятиях крестьян», - писали в 1890 году «Олонецкие ведомости». Однако «жемчуг сбывается местным торговцам, которые вывозят его в Петербург при поездках по своим торговым делам. Цену платят на месте самую ничтожную - по 1 рублю за штуку, так что весь заработок от этого промысла не превышает 50 руб. в год. Нет сомнения, что торговцы, скупающие за бесценок этот жемчуг, сами получают за него большие деньги».

Позже, в 1894м, в тех же «Олонецких ведомостях» появилось интервью с одним из таких «деятелей жемчужного бизнеса»:

- Сколько прибыли получаете вы от продажи жемчуга? - поинтересовался спросить я одного из скупщиков.

- Всяко бывает, - ответил он, - иногда рупь на рупь выручишь, случится и меньше и то хорошо. Я, раз, знаете, случилось: купил за полтораста, а продал за пятьсот; да более, кажется, не будет такого случая, - народ, видите ли, смышленей стал.

Истинность слов торговца подтвердил и автор публикации, подписавшийся одной буквой - П. «Что народ смышленей стал, - констатировал он, - это, действительно, правда. В первые годы с того времени, как стал в наших реках находиться жемчуг, продавцы слишком мало, чтобы не сказать более, смыслили в оценке своего товара. Немного понимали в этом и сами покупатели. Обращалось более внимания на величину, а не на качество. С годами продавцы и покупатели стали опытнее. Теперь продавец за жемчужину, которую года три-четыре назад продавал за 20 к. просит рубль… Но и теперь, при конкуренции, продавцы получают немного разве более половины действительной стоимости жемчуга».

На фото: Ярмарка в Шуньге была одним из центров торговли северным жемчугом. Фото с сайта kizhi.karelia.ru

Розовый, золотистый, голубой, черный

Весьма колоритная сцена покупки речного жемчуга, имевшая место в 1896 году в Варзуге, зафиксирована в книге фольклориста, этнографа Натальи Колпаковой «Терский берег». Приведу ее в подробностях - она того стоит:

«Едва мы кончили ужинать, в дверях появился повойник хозяйки:

- Алексей Егорыч (варзужский купец. - Д. Е.), выдь... тебя спрашивают.

- Кто там? Не выйду. Зови сюда, - отозвался хозяин, удобно расположившийся в мягком кресле.

Через минуту в комнату вошел высокий, худой рыбак лет сорока пяти с бледным, болезненным лицом, В руках он держал какой-то маленький мешочек и нерешительно переступал с ноги на ногу.

- Что тебе, Гаврило? - равнодушно спросил Заборщиков в ответ на поклон рыбака.

- К вам, Лексей Егорыч, - смущенно выговорил мужик, комкая в руках потрепанную меховую шапку.

- Вижу, что ко мне. Да с чем?

Рыбак потоптался у двери и сделал шаг вперед.

- Насчет жемчугу я, Лексей Егорыч. Деньги больно нужны. Так я думал, не возьмешь ли. Ты осенью приценялся...

С этими словами рыбак подошел к столу и, развязав свой мешочек, высыпал на чистую тарелку целую горсть жемчуга. Мелкими зернышками, овальными каплями, круглыми горошинками раскатился бело-серебристый, заалел нежно-розовый, заискрился золотистый, засверкал голубой, и среди всего этого богатства редкие черные жемчужины сияли внутренним блеском светящегося угля.

Взгляд Заборщикова вспыхнул удовольствием, которое он, однако, постарался поскорее скрыть. Небрежно пересыпая нежные жемчужины на мясистой ладони, он спросил, не глядя на рыбака:

- Ты что же, весь продаешь?

Рыбак замялся.

- Да не знаю, Лексей Егорыч. Не думал продавать-то, к ярмарке берег. Да нонь приходится: деньги нужны… Думал архангельским продать, да вижу - не обернуться.

Монотонная тоска звучала в его тихом голосе.

- Я возьму вот эти, эти и пару черных, - проговорил Заборщиков, отбирая несколько розовых и голубых жемчужин. - Сколько хочешь?

- Эх, Лексей Егорыч, самые лучшие отобрали, - с жалостью глядя на жирную ладонь купца, вздохнул рыбак.

Казалось, он в эту минуту даже забыл и о деньгах, так жаль ему было расставаться с своим любимым сокровищем.

- А эти разве не продажны? - с усмешкой спросил купец.

- Бери... продажны, - отозвался рыбак, кивнув головой, - сколько даешь?

После недолгого торга рыбак получил от Заборщикова тридцать рублей и, поклонившись, вышел, видимо, огорченный».

Для лучшего понимания размера полученной варзужским жемчуголовом суммы напомню, что в 1900 году на рубль можно было купить два пуда овса, ячменя, проса или пять с половиной пудов картофеля. Средний месячный заработок рабочего на заводе в Петербурге или Москве составлял 2535 рублей. То есть 30 рублей по тем временам - вполне приличные деньги. Но, учитывая, что продавал Гаврила лучшие жемчужины из добытых за целый сезон и продавал вынужденно, по необходимости, в заведомо невыгодных для себя условиях, - он вряд ли мог остаться доволен назначенными купцом ценами и результатом торга.

В общем, к началу ХХ века ловцы жемчуга уже не отдавали добычу за бесценок, как раньше, но, тем не менее, цены на местах были все еще далеки от настоящих. Часто это объяснялось удаленностью и труднодоступностью того или иного селения и, соответственно, малым спросом именно там на предлагаемый драгоценный товар.

Цену предлагали шепотом

Поэтому многие добытчики предпочитали сбывать жемчужины там, где этот спрос есть. В частности, на ярмарках. Из Керети, к примеру, ходили в Логоваракку, куда съезжались продавцы и покупатели не только из Карелии и с юга Кольского полуострова, но и из Финляндии, Швеции, Норвегии.

- Эх, чертовски молод я был тогда, - вспоминал Василий Николаевич Келеваев. - Красная рубаха, высокие смазные сапоги. Под рубахой вместо нательного креста - замшевый кошелек с жемчужинами. За пазухой - кистень для «добрых» людей… Чего только нет на ярмарке… И только жемчугов не увидишь на прилавке. Скупщики так и шныряют вокруг, перехватывают жемчуголовов, цену предлагают шепотом».

Торговали жемчугом и на Шуньгской ярмарке, и на Маргаритинской. Добытые на Мурмане жемчужины порой проделывали длительные путешествия, оседая в конечном счете где-нибудь в южных уездах Архангельской губернии или под Олонцом, а то и под Вологдой. Доходили полунощные перлы и до столиц - Санкт-Петербурга и Москвы. Добирались и до заграницы: помимо ярмарочной торговли в той же Варзуге частенько появлялись скупщики из финской столицы Гельсингфорса, что ныне зовется Хельсинки, и Улеаборга - Оулу.

«Наш лучший жемчуг, - отмечал в 1897 году исследователь жемчужного промысла на Севере России Хребтов, - очень хорош по цвету, блеску и форме. Лучшие его экземпляры, прежде всего, уходят при посредничестве скупщиков за границу, а оттуда жемчуг привозится к нам под названием ориентального (восточного. - Д. Е.)».

Как видите, выловленную нами жемчужину выгоднее было бы продать не там, где мы ее обнаружили, а на крупных ярмарках, в губернских или столичных городах. Вот только большинство ловцов не имело возможности туда попасть. Но все же северный жемчуг порой сбывали очень далеко от места его добычи. И попадал он к конечному потребителю путями довольно извилистыми.

И, говоря сегодняшним языком, все решали рынок и частный капитал. Временами, правда, раздавались голоса, призывавшие продумать и ввести государственные меры поддержки жемчугодобычи. Однако, памятуя, вероятно, горький опыт времен Петра Великого, державные мужи к ним не прислушивались. И все оставалось как есть. Вопрос о постановке ловли перлов под государственный контроль вновь возник уже после революции. Но это - другая история.

За ооочень длиннопост благодарим Дмитрия Ермолаева ("Мурманский вестник").