Усы (рассказ 6) имитация Гоголя
Господин Рокоссовский, заместитель начальника следственного изолятора, что приводил в трепет жителей города, и туристов, боязливо взирающих на монумент из красного кирпича сквозь узкое окошко одного памятника подле сфинксов на той стороне реки, лениво перелистывал ветхий томик рассказов. Сию реликвию он не без скандализма изъял во время утреннего обхода в одной из камер.
Нарушитель режима — тщедушный умник в огромных очках, в пол лица, острый на язык и слишком смелый в суждениях о действующей власти, поступил к ним достаточно давно, когда омон разгонял народ с революционного митинга.
Рокоссовский сообразительностью никогда не блистал, предпочитая ей порядок и следование четким правилам и указаниям, а уголовный кодекс и всевозможные дополнения к нему знал как отче наш и даже лучше. Равно как и список запрещённых вещей у заключённых, находящихся до суда в полной его воле. Пропагандистская литература относилась как раз к ним, и, несмотря на всю ярость, с коей академик Усов доказывал, что он держит в руках книгу величайшего гения русской словесности, ни на минуту не усомнился в своей правоте, а уж услышав в свой адрес ядовитый эпитет "фашист" и вовсе обрёл полнейшую уверенность.
Время было полуденное, до обеденного часа оставались считанные минуты и потому, ожидая пока матушка их начальника появится на пороге с горячими обедами, решил полистать пожелтевшие страницы, полюбопытствовать, так сказать, за что же так усердно боролся плененный учёный и нагулять аппетит. Недостатком коего Рокоссовский никогда и не страдал, но от чтения аппетит становился совершенно зверским.
Родительница управляющего изолятором дама была дородная, жадная и необычайно хваткая, а потому достаточно быстро перехватила бразды правления в тюремной столовой в части закупок продуктов. Нет, конечно же бумажные требования выполнялись неукоснительно, являя в ежемесячной отчётности картошку по двести пятьдесят рублей за килограмм и пуды соли, специальной, израильской, непременно с самого чёрного моря еще дороже корнеплодов. Бесперебойный источник правильных печатей, коими штамповались накладные, был расположен буквально в паре кварталов, ютился на первом этаже жилого дома, где с торца была прорублена дверь и приставлено крыльцо с обязательным пандусом для инвалидов и имел простецкое название "продукты".
А на втором этаже располагалась скромная пятикомнатная квартирка принадлежавшая, как и сам магазин, нашей боевой старушке. Та как-то обмолвилась, принимая в гостиной, заставленной старинным дубовым гарнитуром с красной обивкой, своему сыночку, что недурно было бы улучшить скромный пенсионерский быт путём присоединения соседской квартиры. На что тот взял паузу в неделю и по истечению этого времени торжественно и самолично доставил своей родительнице контракт на поставку пищевых продуктов для трёхразового кормления заключённых во вверенной ему инстанции.
Короткие и жаркие баталии со штатом поварих в столовой привели к нескольким трагедиям, увольнением особо не согласных, процесс завертелся и набрал немыслимые обороты. Так как продукты в накладных совсем не соответствовали тем, что привозились на небольшой грузовой газели на черный ход, то готовку питания для руководящего состава Антонина Потаповна с преогромным удовольствием взяла на себя, сгрузив бумажную волокиту на молоденького и подконтрольного счетовода.
Рокоссовский загнул уголок страницы, дабы не утерять место, где он остановился, к его удивлению интересного рассказа, и взглянул на часы. "Пора бы уж" - подумал он, сглотнул слюну и вновь погрузился в чтение и тут же внутренне возмутился: "Надо же! Нос гуляет сам по себе! Экий затейник автор, но ерунду, конечно, придумал, полнейшую чушь". Рассказ неожиданно быстро завершился пространными размышлениями о том, что возможно это и правда, а возможно и ложь.
Дверь распахнулась и в кабинет громко вошла Антонина Потаповна, везя за собой тележку о двух колесиках, ту, что в народе иногда кличут "кравчучка".
— Что, милый, проголодался?
— Как всегда, как всегда, драгоценная вы наша кормилица, чем сегодня потчевать будете?
— Рассольник, котлета Пожарская, пюре и салат. Все с печи, смотри не обожгись.
Так с шутками прибаутками она выудила обед на стол, разложила приборы, проследила, как первая ложка супа направилась в рот и удалилась кормить страждущих дальше, напоследок промолвив.
— Усы-то не замочи, эвона как уже висят, словно морж.
А и её правда, Рокоссовский давно не подравнивал растительность на лице, ограничиваясь только лишь бритьем бороды. Которая и не росла толком, лишь раздражала своей клочковитостью. Зато усы, те полностью компенсировали неудачу с бородой, были густы и обильны. Он любил их закусывать нижней челюстью и задумчиво посасывать. Надо отметить, что действо сие раздражало каждого невероятно, но это совершенно не останавливало нашего персонажа в его бесконтрольном желании удовлетворить свой маленький каприз.
Покончив с обедом и сыто рыгнув, он составил посуду аккуратной горкой, поправил мундир, мимоходом глянув в зеркало. Рукой утер остатки пищи с лица и отправился на очередной обход перед часами посещений заключённых родственниками, друзьями и адвокатами.
— Господин Усов, моё почтение! Любопытную книжицу вы читали, весьма занятную. Как отобедали?
— Знаете, уважаемый — учёный произнёс это слово так, что стало совершенно очевидно, что никакого пиетета он не испытывает — сдаётся мне в голодные года кормили лучше. Почитайте хотя бы Солженицына. Хотя постойте, не надо утруждаться. Львиную долю слов Вы все равно не поймёте.
— Сиди, покась — Рокоссовский, конечно же, уловил издевку, но доказать бы ничего не смог, все сказано с исключительной интеллигентностью.
— Я бы хотел напомнить о посещении меня адвокатом в этот день.
— Бесплатным, разумеется?
— То не вашего ума дело, защита извне не столь мне необходима как вам бы хотелось.
— Так что же, оформляем отказ от государственного защитника?
— Ни в коем разе. - произнёс Усов. - не кажется ли Вам, уважаемый, что наша беседа несколько затянулась? Не соблаговолите ли меня покинуть и уделить своё внимание другим заключенным?
— Доведешь ты себя до тюрьмы, хороняка, ой доведешь. — он даже немного жалел этого щуплика, похожего на растрепанного мокрого воробья.
— Вы меня утомили!
— Не хорохорься уж, ухожу - ухожу.
Усов находился в его ведении уже полгода и причина такого длительного заключения была проста до безобразия, в своей самоуверенности учёный совершенно позабыл, что борется с огромной досудебной системой с таким невероятным количеством правил исключений, что порой даже сам Рокоссовский терялся. А он то в ней варится аж со студенчества, чего уж говорить об Усове.
Раздав ценные указания тюремщикам и подписав несколько бумаг, не особо вникая в их смысл, он почувствовал утомленность и принял решение отбыть домой, к жене и детям, дабы отдохнуть в своём кабинете и посмотреть пару серий интереснейшего ситкома человек-мазут. Не буду утомлять читателя долгими описаниями частного лимузина со всеми атрибутами высокой власти и шикарного дома в заповедной части зелёной зоны города.
Рокоссовского сморил сон, прямо в середине кино, где длинноногая красотка проходила прослушивание отчаянно бездарно исполняя свою роль. Очнулся он ближе к ночи, когда стемнело, от собственного храпа, вытер слюну и остолбенел, ещё раз провёл рукой по лицу и помчался к зеркалу. В отражении на него смотрел какой-то донельзя глупейший щегол, без единого намека на растительность над верхней губой. Рокоссовский покрылся испариной, беззвучно разевал рот, силясь исторгнуть из себя громогласный рык, но только лишь шумно глотал воздух и выпучивал глаза.
Оставим ненадолго нашего страдальца и переместился в скромное пенсионерское жилище, где на высокой широченной кровати мирно посапывает Антонина Потаповна в смешном белом чепце, но что-то в облике старушки смущает совершенно. Густая чёрная и богатая растительность на лице, совершенно несвойственная представительницам слабого пола.
Утро наших героев началось совершенно нервически, Рокоссовский рвал, метал и доводил вопросами своих домочадцев, подозревая их в грязном и не смешном розыгрыше. Антонина Павловна была лишена такого удовольствия хоть немного спустить пар, а потому приняла единственное возможное решение - откопала из закромов опасную бритву, коя была предусмотрительно и заблаговременно приобретена в качестве подарка, на всякий случай, вот случай и настал. Тщательно подготовившись, взбив пену специальной щеточкой с беличьего волоса и повязав вокруг шеи чистую тряпицу, чтобы не угваздать пол, Антонина Павловна поднесла острые ножницы к усам Рокоссовского, а это были именно они, но не тут то было. Усы изогнулись по гусарски, встопорщились и моментально и целиком свалились вниз, чётко в складочку импровизированного слюнявчика. "Вот и славно" — подумала старушка и одним движением опрокинула в раковину плошку с подготовленной пеной, сдернула с себя тряпочку, встряхнула её дабы явить на свет причину своего утреннего беспокойства, но тщетно, усов там не было, они снова гордо красовались над верхней губой, придавая пенсионерке сходство бывшим лидером и тираном страны.
Пропустим бесчисленные мытарства их, один хотел вернуть утраченное, другая жаждала избавиться от приобретенного, оба в любом случае потерпели полнейшее фиаско.
Учёный Носов в полнейшем удовлетворении неприлично пялился, да, именно пялился, на младенчески чистое лицо Рокоссовского, тихонько посмеиваясь. Чего нельзя сказать о подчиненных заместителя начальника следственного изолятора. Сам начальник был весьма обескуражен произошедшим и отбыл со своей матерью на воды, подлечить нервы, именно такая легенда была запущена дабы избежать возможных вопросов. Подчиненные не смущаясь гоготали, разве что пальцем не показывали и никакие на свете угрозы расправы не могли повлиять на эту реакцию.
— А что, уважаемый, недурно-с вышло, Вы как будто помолодели лет эдак на двадцать. — Усов предельно тактично отметил отсутствие предмета гордости Рокоссовского.
— Опять книга? — тот рявкнул, пожалуй, слишком громко и резко, абсолютно точно дав понять, что насмешка попала точнехонько в цель.
— Опять, что поделать, не могу без книг, они моё вдохновение, образование, отдушина, если пожелаете!
— Попрррошу литературу сдать! Не положено!
— Извольте, полюбопытствуйте на досуге. Господа Стругацкие и их прекрасное творение "обитаемый остров"
Рокоссовский, чеканя шаг, удалился под обидные смешки, Усов пошевелил рукой под подушкой и вытащил на свет божий разрозненные листы, напечатанные на машинке, в верхнем правом углу скромно обозначалось авторство - Карл.К. и приступил к чтению.